Читать книгу Спустя годы - Никита Александрович Калмыков - Страница 2

Какой бы сегодня день ни был, будь то праздник, выходной или будни, дождь или солнце, ураган или снег, утро пенсионера Антонова Якова Марьяновича всегда начинается одинаково: будильник в семь часов, подъём, водные процедуры, завтрак, утренняя сводка новостей по телевизору. Дальше он идёт выбирать себе в гардеробе костюм, в котором он пробудет весь день. И ещё ни разу не было такого, чтобы на одной неделе одеть один и тот же наряд. Одевался Яков как на парад. Лицо всегда бритое, седые редеющие волосы уложены. В прихожей он собирал сумку. В основном брал он с собой старые фотографии. Одеколон, очки, шляпа, трость – и он уже на улице. Перед выходом из дома он обязательно берёт с собой свежую газету «Новостного города». Сегодня главной новостью стал пожар в главном архиве города.

Первым делом Яков шёл в цветочный магазин «Большой цветочный мир», расположившийся вблизи его дома на Строительной улице. Там уже все продавщицы, как по часам, ожидали его прихода. Ровно в восемь часов Антонова встречали у входа:

– Яков Марьянович, доброе утро! – одновременно воскликнули три продавщицы. Одна из них стояла с тюльпанами в руках. Сразу же после приветствия она вручила их Якову. – Сделали всё, как надо!

– Ох, спасибо, дочка, – расплылся в улыбке Антонов. – Не подорожали нынче?

– Нет-нет-нет, не стоит, – остановили его продавщицы, когда тот полез в карман за кошельком. – Всё для Вас, езжайте и не думайте об этом.

– Ну что вы… Вы же знаете, что я не могу так, – растерялся Антонов.

– Знаем, поэтому и отдаём их Вам за «так».

– Я завтра всё равно занесу деньги, когда буду заходить к вам. Спасибо, родные! – твёрдо заявил Антонов и покинул магазин. Времени терять он не мог: ему ещё предстояла поездка в область с другого конца Москвы.

Сначала подземным транспортом, затем автобусом, а после ещё и на электричке – путь у Антонова был далёкий. Но он игнорировал любое расстояние и чётко следовал к своей цели. Ехал он налегке, бодрый, с хорошим настроением. Антонов этот путь проделывал ежедневно, но с каждым разом он был всё приятнее и приятнее. А виды природы по ту строну окна транспорта так и трогали до самого сердца. Именно в такие моменты понимаешь, насколько совершенен мир. Иногда это так трудно понять при жизни. Яков счастливый человек, потому что смог осознать это раньше положенного срока.

От железнодорожной платформы ходила маршрутка. Хоть та уже была битком, и пассажиры недовольно выражались по поводу задержки отправления, водитель принципиально никуда не ехал, высматривая только одного самого важного попутчика. Вглядываясь в наручные часы, он с нетерпением выжидал, когда наступит ровно девять двадцать. И ни секунды позже, как в назначенное время со станции выходил Антонов. Из-за него то и загорелся весь сыр-бор. У Якова даже было заготовлено специально место для сиденья возле водителя.

Как и большинство людей в маршрутке, Антонов ехал до конечной остановки. Многие из попутчиков преследовали такую цель, как и он. Но в отличие от Якова, никто из них не был в хорошем настроении. Все были хмурыми, грустными, опечаленными, в преддверии нечто нехорошего.

На остановке Антонова встречал сторож, который как никто другой был рад видеть своего старого приятеля:

– Марьяныч, хей, здорово! – подал руку в знак приветствия сторож, легонько похлопав Якова по плечу. – Стареешь, друг мой, сегодня приехал на пятнадцать минут позже.

– Да пробки, чтоб их… – вздохнул Антонов. – Как там всё? Нормально?

– Следим-следим, – усмехнулся сторож, – Буквально полчаса назад проходил: всё в идеале и чистоте. Сам найдёшь дорогу?

– Ну, гоже? Что за странные вопросы такие?

– А вдруг? Ладно, хорошего дня тебе Яков!

– Бывай! – и Антонов проследовал дальше. Ведь приехал он сюда совсем не для того, чтобы поздороваться с товарищем.

И вот, Антонов на месте. Своей ежедневной цели он достиг. Он стоял напротив могилы. Тут была захоронена в две тысячи шестом году Акиньшина Ирина Юрьевна – некогда любимая женщина Якова. Всё захоронение было усыпано тюльпанами: какие-то стояли в вазе, какие-то посажены в цветнике, некоторые лежали прямо на памятной плите или были рядом. Практически все цветы были свежими.

– Ну, здравствуй, цветочек мой, – наклонившись к фотографии на памятнике, ласково сказал Яков. – Это опять я. Прости, сегодня с опозданием. Надеюсь, ничего страшного? Ух… Вроде бы ничего такого не произошло, а волнуюсь, как мальчишка на первом свидании. Ах, да! Это тебе! – он аккуратно положил шесть тюльпанов вниз к плите, – Как ты любишь! Не будешь возражать, если я уберу завядшие цветы?

Порывшись среди других цветов, Антонов аккуратно достал из-под них недельной давности цветы. Не так уж сильно они и завяли, но Яков был перфекционистом. Ему важна была каждая деталь, тем более, раз он старается для своей любимой.

Разговаривал Антонов с покойной Ириной, словно с живой, будто бы между ними и вовсе не было могилы. Какая-то формальность не должна мешать его общению. Он до сих пор не принимал тот факт, что она мертва, даже не пытался этого понять. Своё время общения он уже упустил, сейчас терять его он и подавно не собирался. Ему ещё столько предстояло рассказать ей.

– Я, кстати, помню про завтрашний день, – усмехнулся Яков. Медленно и осторожно опустившись на землю, он спиной прижался к памятнику: так ему было легче изливать душу. Невооружённым глазом было видно, что тот сильно волновался. – Так долго к нему готовился. Всё продумывал до мелочей. Я-то помню, тебя сложно удивить, но я постараюсь. Ах, да, чуть не забыл! Я же фотографии принёс, которые вчера забыл взять. Напомни, на чём мы тогда остановились?

Невольно ожидая услышать ответ от мраморной глыбы, Яков полез к себе в сумку за фотографиями. Они были старыми, чёрно-белыми, выцветшими, порванными, ибо хранились не в альбоме.

Так и не дождавшись ответа от неё, Антонов продолжил:

– Вот, смотри, Ирочка, это осень восемьдесят шестого года, – он достал первую попавшуюся фотографию, где он стоял напротив стройки с тремя такими же работягами. – Я тогда работал в бригаде у Петровича. Ну, ты должна помнить его: он тогда напротив нас торговал плиткой. Эх, хороший был парень… Так и не известно, что с ним произошло. Просто взял и исчез. Я его, как и тебя, пытался найти, ибо он столько всего сделал для меня, но его и след простыл. Вот надо же было тогда Беляеву нас разлучить! Что за время, что за нравы были?.. Из-за взрыва такой переполох устраивать, когда каждый попадал под подозрение. Хотя, если подумать, если бы не он, Литовин, мы бы так и не встретились с тобой, любовь моя…

Антонов мог просидеть тут часами, разговаривая с памятником, рассказывая о своей прожитой жизни. Раскрывал он абсолютно каждую деталь каждого прожитого дня прошлого, старался ничего не упустить. Была б его воля, он сюда, скорее всего, переехал бы жить. Но сторож изрядно следит за этим, дабы не дошло до конфуза. Через два часа, после того как Яков приходит на кладбище, сторож идёт за ним, чтобы увести его оттуда, ибо самостоятельно Антонов не способен покинуть сём место. Успеет ещё тот наговориться. Завтра всё будет по той же программе.

Следующий день у Антонова начался абсолютно идентично предыдущему, за исключением нескольких особенностей, приуроченных ко дню рождения Ирины. Яков долго думал, что сделать такого необычного для неё. В предыдущие её дни рождения он особенно не заморачивался, теперь сильно корит себя за это. Фантазии хватило только для того, чтобы вместо шести тюльпанов купить двадцать штук. Этим действием он изрядно удивил продавщиц в цветочном магазине, которые заранее заготовили цветы для Антонова.

По дороге к электричке, Яков решил зайти в супермаркет и купить там торт, свечки и воздушные шарики. Своим внеплановым походом в магазин он изрядно задержал маршрутку около станции. Но больше сомнения и негодования вызывало не сколько опоздание Антонова, сколько то, что он ехал на кладбище с тортом и шариками словно на какой-то праздник. Единственный, кто не был этому удивлён – так это сторож. За все время, сколько Яков приходил на посещение, он и не такое вытворял. Но и его можно понять. Он пережил колоссальную психологическую травму. По-хорошему, тому надо бы подлечиться. Но пока Антонов сам не поймёт, до чего он докатился, никто его не остановит.

К огромному удивлению Якова, он сегодня был не первым, кто пришёл к могиле Ирины. С утра к ней заглянула её родная семья: сын, две дочки и две внучки. Увидев Антонова, старшие дочери изрядно помутнели. Одна из них, Елена, сразу же направилась к Якову:

– Опять Вы? – она говорила в полголоса. – У нас уже был с Вами этот разговор. Что за цирк Вы снова устраиваете: шарики, торт, свечи… У Вас хоть есть малейшее чувство уважения? Хотя бы по отношению к ней?

Антонов замялся. Он и не знал, что отвечать. Он нарушил их договор. Теперь нужно было выкручиваться из этой ситуации. Яков чувствовал себя перед Еленой каким-то провинившимся мальчишкой. Это было достаточно унизительно.

– Да отвечай же, наконец!!! – истерически дёрнулась Елена, выбив из рук Антонова цветы, шарики и торт.

С опечаленным взглядом смотря в небо за улетающими шариками, Яков подобрал с земли цветы. Теперь они стали грязными, помятыми и уже не вызывали приятных чувств. Торт было бесполезно поднимать. Он перестал быть пригодным для употребления.

– Я пришёл не к Вам, моя дорогая Елена, а к своей любимой и единственной Ирочке, – спокойно заявил Антонов, будто бы только что ничего не произошло.

– Она знать Вас не знала! – язвительно сказала Елена.

– Она меня…

– И уж тем более НЕ ЛЮБИЛА!

– Вам ли не знать моего истинного прошлого.

– Зато я знаю прошлое своей мамы, и уж поверьте, Вас в нём точно не было. Или почему тогда она ни разу не упомянула Вас за всю жизнь? Где всё это время Вы пропадали? Почему только спустя годы я узнаю о Вашем существовании?

Антонов глубоко вздохнул. Опустив голову, он обошёл Елену и направился к могиле Ирины.

– Я дал ей обещание – я его выполню, – сказал вслед Елене Яков.

Елена просто так это оставлять не собиралась. Она стала действовать более решительно. Сделав несколько шагов назад, она достала телефон и незамедлительно набрала номер:

– Алло, полиция? Здравствуйте, у нас тут ситуация произошла на Стоянском кладбище… Да, на территорию захоронения моей матери постоянно проникает один пожилой человек, заведомо которому по устному договору запрещено являться к ней сюда… Да вы… Послушайте! Он сюда с шариками и тортом припёрся! Это разве не считается вандализмом?.. Угу… Акиньшина Елена Валентиновна… Жду вас.

– Зачем полицию вызывать то? – Яков напрягся. Он вернулся обратно к Елене.

– Раз по-другому Вы не понимаете, – хмыкнула она в ответ.

– Да такого надо не в полицию, а в психушку! – встряла в разговор вторая дочь Ирины. – Вы что вообще возомнили… – и она чуть ли не с кулаками полезла на Антонова.

– Света, тише, успокойся! – отвела её подальше от него Елена. – Полиция скоро приедет.

– ЗАЧЕМ ВАМ НАША МАТЬ!? – истерически закричала Света на всю округу кладбища. – ОСТАВЬТЕ ЕЁ В ПОКОЕ ХОТЬ ЗДЕСЬ!!! Ей и так плохо всю жизнь было, а тут Вы ещё…

Вырвавшись из рук Елены, Света направилась обратно в сторону могилы. Проходя мимо Антонова, она с силой толкнула его плечом в знак агрессии. Но вернулась она не для рукоприкладства, а чтобы забрать брата и дочку подальше от этих разборок:

– Всё, мы уходим! Попрощайтесь с бабушкой, – взяла она обоих под руку и направлюсь с ними вон из кладбища.

– Почему вы так с ним? Видно же, что она дорога ему, – вдруг спросил сын Ирины, догоняя Свету с детьми, не выдержав напора с обеих сторон. – Мама же нам многое не раскрывала из своего прошлого.

– А тебя сейчас никто не спрашивал! – тявкнула в ответ Света.

– И что, его теперь посадят?..

Но ответа на свой вопрос он так и не услышал, лишь покорно проследовав за своей сестрой.

А Елена осталась вместе с Яковом ждать приезда полиции. Тот никуда не собирался уходить. От судьбы он не собирался бежать. Ему было всё равно, что происходит вокруг, и как его воспринимают. Не впервой. Не став провоцировать Елену на следующий инцидент, он встал в десяти метрах от захоронения и продолжил свой диалог с Ириной, на чём он вчера остановился. Только теперь он делал это всё мысленно. Тут его даже Елена не стала трогать. Она просто продолжала смотреть на него с жалостью, искренне не понимая его истинных намерений.

Через час с лишним приехала полиция. Они всё быстро оформили и увезли Антонова в отделение. Тот ни разу не сопротивлялся, а безропотно с честью и достоинством выполнял распоряжения офицера. Даже ни единого звука не сказал. Яков был погружён в себя. Как ни странно, но он в тот момент думал о Елене, о том, почему она так поступила с ним. И более важный был вопрос: кто всё-таки был или есть её отец?..