Читать книгу Спустя годы - Никита Александрович Калмыков - Страница 4

Это было крайне сложное время[4]. Его многие прозвали «потерянным». Государство пришло в упадок после огромной волны регрессий на фоне множества безостановочных войн. Никто и предположить не мог, что всё это может когда-нибудь закончиться, что мирное время возможно. С этим не могли смириться. Туман сомнений продолжал веять. Люди не верили в себя, что они могут быть другими. Из-за этого они усердно нуждались в нововведениях, в том, что могло заполнить их пустоту в душе, направить на новый путь развития.

Безостановочная стагнация начинала постепенно выводить всех из строя. Это в свою очередь порождало множество новых прав, норм, моралей и взглядов на жизнь. И проповедовали их в основном те, кто даже в малейшем понимании не представляет, что такое мораль на самом деле – окончательно сдавшиеся люди.

Это стало новой модой общества. Люди слепо следовали за своими поводырями, веря, что они смогут открыть им глаза на истину, помогут найти ответы на их извечные вопросы. Но каким бы наставник ни был, все искали решение только одного: что такое время, и зачем оно нужно?

Будь то день или ночь, на улицах можно было встретить группы, компании, сборища людей, которые стояли либо с плакатами, либо выкрикивали свои лозунги. Как правило, в такой толпе был всего один пропагандист. И он никогда не был лидером своего сообщества. Это были самые отчаявшиеся, которые, с одной стороны, в кой-то веки понимали, где очутились, но с другой, уже не могли отречься от этой мысли. И эти люди просили только об одном: о помощи. Их души нуждались в спасителе. Но в этом и заключалась главная опасность. Они не умели различать разницу между освободителем и губителем.

Настоящие главари, тем временем, сидели по тёмным углам, управляя своими подчинёнными дистанционно, передавая свои «святые» мысли через гонцов. Они боялись выходить на свет. Государство, хоть и не могло контролировать эти процессы в обществе, но всячески пыталось предотвратить создание новых. Правительство верило, что стоило убрать опору в виде лидера, как эта группировка распадётся. Но эти конгрегации составляли слишком сложную постройку. Лишения одного компонента не приводило к решению проблемы. По сути, в ней каждый человек представлял собой фундамент.

Не было такого человека, кто не знал о существовании таких сект. И не было таких, кто в них не состоял. Тем самым каждый новый человек в городе или приезжий представал собой огромную ценность для группировок. Чем больше людей состояло в одной общине, тем элитнее и сильнее становилась её теория о заговоре времён.

Всё бы так долго не продержалось, если проповедование своих идей не превратилось бы в высокооплачиваемый бизнес. Нешуточный заработок на безысходности других людей только придавал стимула вступить в эти секты. По-настоящему, эти пропаганды имели смысл только в первые годы, после это стало просто выгодным вложением денежных средств. Уже даже никто не помнил, в чём заключались изначальные идеи их вероисповедания. Но все всё равно продолжали верить в их чудесное свойство восстановления душевного равновесия. В конечном итоге, массовая истерия привела к глобальной катастрофе в городе, разрешить которую не мог никто. Она заключалась в том, что все начали бросать свои работы, трудовые обязанности, которым они служили не один год.

Словно в геометрической прогрессии повысилась смертность. Люди заболевали, но никто их не лечил; они приходили в магазин за едой и питьём, но все прилавки пустовали; они нуждались в уюте, но все буквально жили на улице; им нужна была одежда, но все швейные изделия уходили на сжигание для обогрева; водопровод, отопление… все уже забыли, что это такое. И они ко всему этому пришли только ради того, чтобы на мгновение успокоить душу ещё одной бессмысленной теорией. Время стало самым настоящим наркотиком.

К общему удивлению пошёл резкий и неожиданный спад привязанности ко всем сектам. Людей перестало это интересовать. Общество начало нормализовываться. Однако смертность от этого только увеличилась. Какими бы все теории об укрощении времени не были ужасными, они давали смысл и стимул к жизни. Время для общества стало союзником и врагом, будущим и прошлым, началом и концом, решением и безысходностью, свободой и рабством, жизнью и смертью. Лишившись всего этого, под гнётом страха, люди начали убивать друг друга, веря, что поступают правильно. Они считали, что у них нет другого выбора, раз им его никто не показал. Чтобы хоть как-то спасти город от вымирания, правительство начало само пускать в общество проповедников времени, дабы снова привлечь туда людей. Да, это помогало, но не решало проблему целиком. Они, таким образом, просто создали замкнутый круг, выбраться из которого не под силу было никому…

В какой-то момент по улицам стал ходить очень странный и подозрительный молодой человек. Никто не знал, откуда он взялся, будто бы тот случайно появился из небытия. Он сильно отличался от всех жителей города, да и вообще от любых приезжих: поведением, манерами, походкой, взглядами, мышлением. С одной стороны, он выглядел потеряно, будто бы не осознавал, где, как и почему тут очутился. Но с другой… Даже сложно представить или поверить: в любых его действиях чувствовалась лёгкость, непокорность, уверенность, свобода, не было привязанности, какой страдал абсолютно каждый человек в этом обществе. Это было очень заметно на фоне прогнившего изнутри общества.

Он выделялся, чем и привлекал много внимания к себе. Каждая из сект захотела заполучить к себе этого человека, хотя бы для того, чтобы узнать, как он сумел освободиться. Из него сразу же захотели сделать новый идол, стремиться к которому должен был каждый, чтоб стать свободным. Все об этом думали и мечтали, но почему-то никто не признавал. Это было позорно признавать ошибку в том, к чему стремился не один год. Но к сожалению всех людей, их новоизбранный идеал молчал как партизан. Он не издавал ни звука. По его молчанию можно было судить, что он либо что-то знал, поэтому и не говорил, либо наоборот. Эта интрига только усилила интерес публики к нему.

С собой он всё время таскал обычный цельный оранжевый кирпич. Никто не знал, зачем он ему. Он никогда не выпускал его из рук. Многие предположили, что кирпич нужен ему для фундамента своего дома, для создания какого-то центра, который он желает заложить в особом месте. Блуждает он в поисках этого места.

Он всячески старался избегать контактов с любыми живыми существами, опасаясь, что ради своего интереса, они будут готовы разорвать его на части. И это у него очень хорошо получалось. Хоть он и ходил одним и тем маршрутом каждый день, абсолютно никто не знал, куда он вечером пропадал, сколько бы за ним ни следили. Он как будто бы испарялся на месте. И точно также неожиданно он появлялся утром. Где он был ночью, и что с ним в это время происходило – загадка.

Вся тайна с мистической личностью веяла волшебством. С каждым днём к этому незнакомцу скапливалось всё больше и больше людей. Вместе они образовывали движение. Они просто шли молча через весь город, следуя уже известным маршрутом. К концу пути на окраине города люди постепенно замедляли ход и останавливаясь, отпуская своего лидера до рассвета. Тот сворачивал за угол и более не появлялся в этом дне. И уже никто не пытался его после найти. Им нравилось верить в чудо, и незачем было портить его.

В какой-то момент всем известный пешеход не появился, когда должен был. На заре в начале дороги столпилось несколько сотен человек, ожидавших очередное пришествие своего героя. Он всегда появлялся ровно в одно и то же время, секунда в секунду. Его отсутствие вызвало сильнейший резонанс. Такой паники давно уже не было. Его начали искать усерднее, чем когда он исчезал ночью. Даже правительство подключилось к помощи, ибо для них этот мужчина был способом контролировать общество. У них на него были огромные планы по восстановлению социальной структуры. Но любые попытки поиска увенчались провалом. Этот человек не оставлял никаких следов. Отследить его было невозможным.

Спустя несколько дней отсутствия его объявили мёртвым. Многие люди пришли в центр города, где он всегда делал небольшую остановку, чтобы почтить ему память. Каждый принёс с собой по кирпичу. Их сложили в одном месте, тем самым сделав небольшой архитектурный памятник в его честь. А улицу, на которой всё это произошло, переименовали в Кирпичную, отдав дань уважения временному спасителю этого города[5]