Читать книгу Чёрная метка - Никита Филатов - Страница 4

Подполковник Иванов посмотрел за окно – туда, где два неторопливых портовых буксира бережно и аккуратно выводили с акватории судостроительного завода индийский фрегат, увешанный флагами расцвечивания, как новогодняя елка.

С берега, с импровизированной трибуны, вслед уходящему кораблю махала небольшая группа официальных лиц. Рабочих и служащих на прощальную церемонию собралось не так уж много, и держались они поближе к оркестру военно-морского инженерного училища, который, судя по всему, уже заканчивал исполнение последнего марша.

– Так. Значит, построили все-таки? Поздравляю.

– Совершенно верно. Построили…

Кабинет начальника заводской военной приемки располагался на втором этаже административного корпуса и считался полностью защищенным от несанкционированного прослушивания. Хозяин кабинета, – мужчина в штатском, но с плохо скрываемой выправкой кадрового офицера, – еще немного ослабил узел галстука:

– Построили – и, между прочим, несмотря на то, что срыв этого контракта с индусами осуществлялся сразу по нескольким схемам. Сначала разворовали кредит через цепочки подставных фирм-посредников, потом несколько раз отправляли валюту в проблемные банки, закупали заведомо некачественное и устаревшее оборудование, сливали в прессу различную дезинформацию о нарушении технических заданий… и так далее. Вплоть до того, что кто-то попытался под видом уличных хулиганов напасть на индийского военно-морского атташе господина Сингха. Потом подожгли общежитие гостиничного типа, в котором жили семьи членов экипажа… Понятное дело, ни денег, ни оперативных ресурсов для того, чтобы помешать постройке фрегата никто не жалел: на кону были огромные неустойки, дискредитация российского военного кораблестроения, отказ Китая, Малайзии, Таиланда от заключения договоров на эсминцы. А в конечном итоге – полное вытеснение России с перспективного рынка военно-морских вооружений в Юго-Восточной Азии и в Тихоокеанском регионе. Понятно?

– Понятно… Нет, ты мне больше не наливай.

– Ты чего?

– Да я вообще мало пью. Сам знаешь, при такой работе… – Подполковник приподнял двумя пальцами наполовину пустую рюмку и поставил ее на место.

– Ну, дело твое.

– Можешь сказать, откуда информация?

Мужчина в штатском пожал плечами:

– От нашего резидента в Эфиопии.

Подполковник Иванов недоверчиво усмехнулся и покачал головой:

– С каких это пор российская военно-морская разведка занялась Эфиопией? Там же, насколько я помню, вообще никакого моря нет…

– В Чечне тоже, считай, одни горы. А наших морских пехотинцев тем не менее туда много раз посылали.

– Резонно.

Постучавшись, в кабинет зашла миловидная, строгая женщина средних лет:

– Разрешите?

– Да, Наталья Сергеевна, спасибо, убирайте все это… Нет, а это оставьте!

– Может быть, вам чаю заварить? Или кофе?

– Нет, спасибо.

Дождавшись, когда секретарь спецотдела прикроет за собой тяжелую, бронированную дверь, подполковник налил в свой бокал минеральной воды и продолжил прервавшийся разговор:

– Почему они хотят сделать это именно сейчас?

– Ценность любого политического скандала заключается в его своевременности.

Спорить с этой очевидной истиной не имело смысла.

Поэтому Иванов лишь напомнил собеседнику:

– Ты говорил, что военный груз не может принадлежать частному лицу…

– Разумеется! Предположения по поводу законности перевозки оружия, обнаруженного на борту сухогруза «Карина», начались почти сразу же после того, как твои ребята освободили экипаж и это чертово судно от пиратов. Вроде бы, сначала владельцем груза информационные агентства объявили компанию «Украинский военный экспорт», а его покупателем следовало считать Кению. Руководство Кении сначала признавало факт покупки тяжелого вооружения, потом отказалось… – Мужчина в штатском встал с кресла и прошелся по кабинету:

– Тут еще масла в огонь подлил заместитель пресс-секретаря пятого американского флота, заявивший о том, что, по данным их разведки, бронетранспортеры, танки, зенитно-артиллерийские комплексы и боеприпасы предназначалось для повстанческих формирований в Судане. А в Судане, как тебе должно быть известно, идёт гражданская война, и поставки вооружений в эту страну запрещены международными соглашениями.

– Ай, как нехорошо…

– Напрасно иронизируешь. Ситуация вокруг оружия, найденного в трюмах «Карины», дала новый виток притихшему было скандалу, связанному с нелегальными поставками украинских вооружений Грузии. Премьер-министр Тимошенко заявила, что незаконная торговля ведётся под личным контролем президента Ющенко, и под этим предлогом потребовала немедленно передать торговлю оружием в подчинение правительства. Премьера поддержали депутаты. В парламенте тут же зарегистрировали проект постановления о введении эмбарго на торговлю оружием, об отстранении от должности гендиректора «Украинского военного экспорта» и о направлении в Генеральную прокуратуру запроса на проверку деятельности этой компании. Генеральный директор конечно же попытался публично опровергнуть предъявленные претензии. Он заявил, что украинское вооружение продавали именно Кении, и никому другому, на условиях CIF…

– Что? – не то не понял, не то не расслышал подполковник.

– Ну, то есть когда доставку и сохранность товара обеспечивает покупатель. Иными словами, после отбытия судна из украинского порта продавец не имеет никакого отношения ни к грузу, ни к судну, ни к команде. – Мужчина в штатском опять вернулся на свое место и сел к столу:

– В ответ на такую критику со стороны правительства, Совет национальной безопасности и обороны Украины обнародовал подробный пресс-релиз о том, что оружие было продано полностью легально, а вина с захватом судна лежит именно на правительстве, поскольку именно Министерство транспорта и связи обязано контролировать морские перевозки – особенно при экспорте оружия…

– Серьезно там у них все, – посочувствовал подполковник. – Не по-детски…

– Не то слово! – тяжело вздохнул хозяин кабинета и зачем-то опять поднял пустую рюмку:

– Теперь уже ни для кого не секрет, что фрегат, построенный нами для военно-морских сил Индии, прямо сейчас, прямо отсюда, направляется к сомалийскому побережью. На боевое дежурство.

– Да, я слышал об этом по телевизору…

– Согласись, Миша, ведь неплохо воюют индусы? Топят пиратов без церемоний…

– Мы тоже, между прочим, можем, – напомнил подполковник Иванов.

– Можем, – вполне серьезно ответил собеседник. – Можем, но не всегда имеем право. К тому же, как ты знаешь, есть трудности чисто технического характера. Это раньше через Гибралтар туда и обратно наши подводные лодки бегали, когда захочется: тихо пристраивались под брюхо к какому-нибудь большому советскому танкеру или сухогрузу, так что никакая акустика, никакие гидролокаторы не могла обнаружить. Теперь все по-другому, не спрячешься. Да и вообще… Польша вступила в НАТО, Восточной Германии просто больше не существует… А ведь еще лет двадцать назад у нас даже на атлантическом побережье были мощные военно-морские базы: в Гвинее, в Анголе, в той же самой Эфиопии. В йеменском порту Аден, на островах, на Сокторе, к примеру, действовали очень приличные пункты материально-технического обеспечения. Северный флот опять же постоянно базировался на Кубе – а теперь что?

– Хрен в пальто, – совершенно искренне ответил подполковник Иванов.

Но его реплика осталась без внимания:

– После того как наши просто так, за здорово живешь, ликвидировали базу Камрань во Вьетнаме и кубинскую радиолокационную станцию, остались у героического российского флота только склад в братской Сирии да город-герой Севастополь на Украине! Да и сам флот…

Очевидно, тема была очень болезненной для любого русского моряка – мужчина в штатском в сердцах подхватил со стола рюмку, плеснул в нее из бутылки и одним махом опрокинул в себя содержимое:

– Можно сказать, ничего от него не осталось. Больше половины кораблей уже списано, остальные потихонечку догнивают у пирсов… Ты, к примеру, знаешь, сколько у нас еще недавно в строю было атомных подводных лодок? Шестьдесят две боевые единицы! А сейчас? Два десятка едва наберется, да и те в море выйти не могут из-за постоянных отказов техники. Пять сторожевиков осталось – и это из тридцати двух, из семнадцати эсминцев – восемь уже списали, а остальные готовят к списанию… За последние десять лет наше отставание от военно-морских сил НАТО увеличилось в десятки – в десятки! – раз. Считай, что Балтийский и Черноморский флот мы уже потеряли, на Северном флоте из-за отсутствия денег почти ничего уже не ремонтируется – так что, судостроительные объединения держатся только на иностранных заказах. А для собственного флота за все эти годы спустили на воду один корвет, оказавшийся почти небоеспособным, да еще дизель-электрическую подводную лодку морально устаревшего проекта. Вот, пожалуй, и все…

– А как же «Юрий Долгорукий»?

– Да никак! Его еще в советские времена заложили, так что не считается…

– Не считается, – согласился Иванов.

– Так что, еще лет восемь – десять, и о реальном выполнении флотом каких-то боевых задач, даже по элементарной охране побережья, можно будет забыть окончательно. А тут еще всякие умницы с умниками прямо в самое время затеяли перевод Главного штаба ВМФ из Москвы в Питер… Говорят, кое-кто посчитал – и за сердце схватился: только на проектирование и развертывание защищенной системы управления военно-морскими силами уйдет порядка триллиона рублей! Не считая, естественно, расходов по строительству запасного командного пункта на случай войны, где-нибудь в области. И еще прибавь сюда миллиардов семьдесят на всякое разное обустройство, на ремонт помещений, на передислокацию инженерного училища из Адмиралтейства, на покупку жилья, в конце концов…

Хозяин кабинета затянулся сигаретой.

– Представляешь? Представляешь, сколько они из этих денег еще и разворуют?

– Представляю. Только ты тише говори, я и так слышу.

– Прошу прощения…

Подполковник морской пехоты Михаил Иванов молча кивнул, демонстрируя полное понимание и поддержку: с сухопутными войсками у России тоже дела обстоят не лучшим образом. Нас уже попросили отовсюду, откуда только можно. Скоро, видимо, придется сворачивать последние базы в районе Кавказа, потом придет очередь Приднестровья, Киргизии, Казахстана…

Возможно, конечно, что там, наверху, виднее. Возможно, также, что российский Генеральный штаб выстраивает таким образом стратегическую оборонительную дугу, исходя из геополитической ситуации и новой военной доктрины… однако с точки зрения подполковника все это больше походило на простое предательство национальных интересов и сдачу позиций.

– Слышал, наверное? Господин президент объявил тут недавно, что мы теперь вроде как в срочном порядке собираемся авианосцы строить. Говорят, целых пять штук, не хуже, чем у американцев… – Мужчина в штатском ударил ладонями по подлокотнику кресла:

– Да на какой хрен они нам сдались-то, спрашивается? На каждый авианосец в боевом походе положено несколько десятков кораблей охраны, снабжения, сопровождения – а где их взять? Где их взять, если даже корвет не меньше, чем в шесть миллиардов обходится? Нет, конечно, можно было бы сэкономить на дачах для адмиралов и на переезде Главного штаба – только вот, кто же такое позволит…

За окном кабинета стемнело, поэтому пришлось зажечь свет.

– Так нормально?

– Нормально.

– Ну, тогда давай опять по делу. Что тебя настораживает во всей этой истории?

– Не понимаю, – пожал плечами подполковник Иванов. – Все-таки не понимаю я, какого рожна украинские спецслужбы связались с этими самыми исламистами? Мусульмане же – они вроде горылку нэ пьють, сало нэ употребляють… согласись, странная компания!

– Ничего странного. Как известно, украинские военно-морские силы создавались из обломков Черноморского флота СССР, причем не из самых лучших. Украина тогда получила примерно восемнадцать процентов кораблей, и до сих пор возмущается. Во-первых, тем, что ей так мало оставили. А, во-вторых, тем, что ей ничего не досталось, например, от Тихоокеанского флота…

– Не понял? – нахмурил брови Иванов.

– Ну, определенные, скажем так, силы в Киеве убеждены, что две трети военных кораблей, находящихся сейчас на Дальнем Востоке, сошли когда-то со стапелей украинских верфей…

– И что с того?

– Да ничего… – покачал головой собеседник. – Так вот под военно-морским флагом Украины сейчас в два раза меньше боевых единиц, чем у турок, и на пятьдесят кораблей меньше, чем у Румынии. А Турция, между прочим, собирается к две тысячи восьмому году поставить в строй еще двенадцать новых корветов! Понятно? На Черном море только у болгар и у грузин флоты меньше. К тому же львиная доля украинских кораблей безнадежно устарела и годится только на металлолом. Объективно, единственной возможностью пополнения состава военно-морских сил Украины является постройка или достройка боевых кораблей. Но современный фрегат стоит сто семьдесят миллионов долларов, корвет – приблизительно сто миллионов. Таких денег, само собой, у Киева нет. Зато есть Николаевский судостроительный завод, знаменитая Киевская судоверфь, свободные мощности в Феодосии…

Мужчина в штатском затушил в пепельнице очередную сигарету и, убедившись, что собеседник слушает его с интересом, продолжил:

– Значит, надо заключать контракты с теми, у кого есть валюта! Украина считает, что вполне могла бы строить эсминцы, фрегаты, корветы и ракетные катера для тех стран Азиатско-Тихоокеанского региона, которые сейчас размещают заказы в России. Они вообще-то уже продали Греции два десантных корабля на воздушной подушке. Понравилось. Однако полученных средств оказалось слишком мало, к тому же их как-то незаметно разворовали. И теперь кое-кто в украинском правительстве готов любым способом устранять конкурентов, чтобы самим занять место на мировом рынке военно-морского строительства. Даже очень грязными методами…

– Ерунда! – отмахнулся подполковник Иванов. – Никто не спорит, что Украина делает хорошую гидроакустику, хорошую морскую радиолокацию, связь и корабельную энергетику. Но боевой корабль – это прежде всего оружие, верно я понимаю?

– Совершенно верно. Украинские профессионалы-судостроители прекрасно понимают, что в этом деле им без России не справиться. На Украине нет, например, ударного комплекса «Базальт», нет современных морских систем противовоздушной обороны… Много чего нет! Послушай, Миша… ты когда-нибудь в Праге бывал?

Прежде чем ответить, Иванов сделал паузу:

– Это что, ресторан такой?

– Нет, Миша. Прага – это город. Чешская столица…

– Зачем тогда спросил? Сам знаешь – не был я ни в какой чешской столице.

– А неужели не хочется? Башни там всякие, пиво, лечебные воды… и вообще?

– Ты чего, издеваешься, что ли? – обиделся подполковник. – У меня же форма допуска, мне же за границу ездить еще пять лет после увольнения нельзя будет. Разве что, как в анекдоте, – на танке…

– Ну, танка я, наверное, не обещаю, – мужчина в штатском вытянул на себя ящик письменного стола и достал плотный, продолговатый конверт с фирменным логотипом, – а вот туристическая путевка на твое имя уже оформлена…

* * *

Со скучного серого неба, из-под темно-свинцовых растрепанных туч, бесконечным потоком стекало вниз что-то мелкое и холодное.

– Того и гляди, снег пойдет.

– Да, погодка…

Кажется, в прошлом году первый снег выпал уже к середине ноября. Выпал неожиданно, вопреки всем народным приметам и прогнозам ученых-метеорологов – просто, выглянув поздним субботним вечером из окна, люди вдруг обнаружили, что пространство вокруг них покрыто не толстым, но вполне ощутимым слоем рассыпчатой белизны.

Вообще-то первый осенний снег неплохо смотрится только поначалу. А через пару часов…

Катер ходко резал волну, такую же серую и холодную, как во времена древних викингов и гренадеров Суворова. Только пестрые геометрические силуэты навигационных знаков напоминали о том, что вокруг, худо-бедно, начинается век двадцать первый…

Но даже сейчас, под самый конец охотничьего сезона[13], несмотря на хроническую непогоду, Карельский перешеек оставался по-своему притягателен и красив. Северная природа не отличается пышностью, однако она никого не подавляет и никому ничего не навязывает – при этом любое дерево, куст, любой камень на побережье занимают назначенное им место с чувством собственного достоинства. К тому же всем этим скалам и соснам глубоко плевать на человеческую суету.

– Тут надо правее брать! – обернулся назад, на корму, молодой офицер-пограничник, стараясь перекричать завывание двигателя.

Насквозь вымокший егерь, в длинном брезентовом плаще и в фуражке с кокардой, собрался было что-то ответить. Но потом передумал и не торопясь сдвинул ручку подвесного мотора на несколько градусов влево. Острый нос катера так же медленно повернулся в указанном направлении, догнал волну – и уже в следующую секунду холодными, крупными брызгами с ног до головы окатило не только самого пограничника, но сидящего рядом Владимира Александровича Виноградова.

– Эй, ты чего творишь-то?

Впрочем, егерь, так и не произнеся ни слова, уже вернул катер на прежний курс, и потоки воды больше не перехлестывали через борт.

– Да ладно вам… – Виноградов, плотно и надежно упакованный в экспериментальный американский комбинезон из непромокаемого материала, пару раз провел ладонями по мокрым щекам. При этом ствол ружья, лежавшего у него на коленях, сполз вниз и уперся в бедро еще одного охотника, расположившегося на рюкзаках ближе к носу, под прикрытием ветрового стекла.

– Осторожнее!

– Пардон… – Владимир Александрович сразу понял в чем дело и передвинул оружие так, чтобы оно больше не представляло опасности для окружающих. Следует отметить, что ружье у него было под стать импортному комбинезону – итальянская полуавтоматическая «беретта» двенадцатого калибра, обошедшаяся владельцу, без учета мудреной оптики и разных дополнительных приспособлений, примерно в две тысячи долларов.

– Ничего, бывает. – Человек, укрывшийся от непогоды за ветровым стеклом, выглядел ненамного моложе своего спутника. И одет он был значительно проще, но тоже не без претензии на охотничий шик: резиновые болотные сапоги, водолазный свитер из тонкой верблюжьей шерсти, кожаная куртка с меховым воротником – вроде тех что когда-то выдавали советским морякам на ракетных катерах и подводных лодках.

Некоторое время катер шел наперерез волнам, то проваливаясь между ними, то получая удар под форштевень и высоко задирая нос.

Офицер-пограничник взглянул на часы, после чего перевел взгляд на воду:

– Скоро начнется отлив!

Судя по тону, суточное колебание поверхности мирового океана организовал именно он и теперь достойно несет ответственность за бесперебойный ход планетарных процессов.

Справа по борту открылась очередная бухта: рваное ожерелье из не повторяющих один другого валунов, местами сбившихся в причудливые гроздья, местами – плоско стекающих под дрожащую кромку прибоя. Смешанный – елка, сосна и береза – лес вплотную подступал к воде, темной и непроглядной уже в полуметре от берега. У основания одного из двух мысов чернела на фоне холодного неба ажурная металлическая конструкция.

– Это что за вышка? – поинтересовался Виноградов.

– Наша, пограничная! – закричал офицер, перекрывая ветер и двигатель. Потом перегнулся поближе:

– Раньше тут пост выставлялся. Теперь, конечно, убрали.

– Шпионы, что ли, кончились?

– Деньги кончились! С нарушителями границы как раз все нормально – хватает. А вот финансы нам, сами знаете, все время режут.

Виноградов кивнул:

– Понимаю…

Перед мысом, на мелководье, пришлось сбавить ход.

Натужный рев подвесного мотора сменил тональность и силу, превратившись в негромкое стариковское бормотание. Качка сразу же стала ощущаться немного по-другому, стали даже слышны остальные звуки раннего осеннего утра: плеск волны за бортом, крики чаек, скрип мокрой резины…

Издалека докатилось эхо одиночного выстрела, потом – еще одного.

– Смотри, справа!

Несколько уток поднялись со стороны леса, описали под серыми облаками большую дугу и сели на воду.

– Далеко… – пожалел пограничник.

– Понятное дело.

Егерь молча, но без особого осуждения, смотрел, как Владимир Александрович описывает вслед за летящими птицами большую дугу стволом своей пижонской «беретты». Утка в октябре уже пуганая, держится подальше от берега и ближе чем на полторы сотни метров к себе не подпускает. Впрочем, это прекрасно осознавали и остальные охотники, поэтому попусту жечь патроны никто не стал.

А вот кто-то другой, в лесу, решил, видно, боеприпасы не экономить: из-за деревьев вдогонку поднявшейся стае уток выстрелили сразу несколько раз подряд, без перерыва, практически – очередью.

– МЦ? – прислушался пограничник.

– «Рысь» какая-нибудь, или, может, «Сайга»[14], – пожал плечами егерь. – Сейчас чего только народу не продают. Были бы деньги.

– Да уж, точно… Палят, понимаешь, в белый свет, как в копеечку! А меня ведь как отец учил, когда еще на Камчатке служили? Один патрон – буханка хлеба, промазал – сиди голодный целый день… – Молодой офицер собрался высказать еще что-то по поводу нашествия в пограничную зону «новых русских» с охотничьими билетами, но вовремя прикусил язык – в сегодняшней компании его рассуждения могли оказаться не совсем уместными.

– Петрович! Прямо по курсу.

– Вижу… – отозвался егерь.

– Что там такое? – завертел головой Виноградов.

– Сети стоят, – пояснил человек в кожаной военно-морской куртке, первым заметивший на воде поплавки.

Но собеседник и сам уже разглядел среди волн грязно-желтые куски пенопласта и пустые пластиковые бутылки.

– Ну, совсем у людей ни стыда ни совести!

Сети вытянулись километра на полтора, не меньше – так, чтобы полностью, на разной глубине, перегораживать и саму бухту, и ближайшие подходы к ней вдоль побережья, сразу в нескольких направлениях.

– Давно стоят?

– Не знаю. Вчера вечером еще не было, – покачал головой егерь.

– Интересно, что там наловилось, в такую погоду?

– Сейчас проверим…

Егерь переключил двигатель на холостой ход – все равно, пройти дальше, не зацепив винтом хотя бы одну из сетей, катер не мог. На всякий случай он поискал глазами резиновую лодку или какое-нибудь другое плавучее средство из тех, которыми обычно пользуются рыбаки, но ни в заливе, ни на прибрежных камнях ничего подобного не заметил.

– Приготовьте, куда будем складывать!

Никто не удивился и не возразил: поднять чужие, поставленные без разрешения снасти с уловом в такой ситуации – обычное дело.

Катер медленно, по инерции, шел вдоль каменистого берега.

– Ну-ка, подцепи!

Охотник в кожаной военно-морской куртке привстал, вытащил откуда-то снизу, из-под себя, алюминиевое весло и перегнулся через борт, чтобы дотянуться до ближайшего поплавка. Виноградов, отложив «берету» в сторону, начал ему помогать.

…К костру Владимир Александрович вышел последним, уже в темноте.

– А, наконец-то! – обрадовался офицер-пограничник. Он только что закончил нарезать хлеб и теперь, не выпуская изо рта сигарету, раскладывал его на куске брезента, заменявшем скатерть.

– Как обстановка? Давайте, хвастайтесь.

– Осторожно! Подвинься…

– Пардон. – Виноградов шагнул немного в сторону, пропуская пятящегося егеря. Вместе с обладателем кожаной куртки, которого все называли просто – Петрович, они, аккуратно придерживая концы струганой жердины, снимали с огня котелок.

– Готово?

– Готово, – кивнул егерь.

– Много взяли? – задал общий вопрос Виноградов.

– Да, считай, ничего, – доложил за всех пограничник. – Нет утки! Нет ее в принципе… Вон, только Петрович одну кряковую принес, ну и я одну подстрелил – только мы ее не достали. Там камыши стоят сплошные, черт, не проберешься…