Читать книгу Альтернатива - Никита Каховка - Страница 11

Ладно юноши и девушки, которые ради знакомства или интимной близости напиваются для храбрости. Которые, на примере взрослых людей, родных и близких, думают, что вступление во взрослую жизнь подразумевает собой обязательное упоение алкоголем до умопомрачения. До блевотины, до того как несколько школьников, по очереди, трахают пьяную одноклассницу, полагая, что становятся «мужчинами». До нежелательной беременности, ребенка, до аборта. До тюрьмы.

И так передается от поколения к поколению и называется это теперь – традиция! Точнее, термин остался прежний, последствия иные.

Вот собираются в клубе одноклассники отпраздновать выпускной. Красивые, нарядные, в вечерних платьях, костюмах, в новомодных прическах. И уже через пару часов можно узнать, кто с кем и куда пошел «учиться» трахаться, кто-то уже валяется в кустах, в собственной блевотине, с задранным платьем, выставив напоказ белые трусы, но с большим желтоватым пятном. Кто тащит на плече невменяемого «кореша». Кто прикупил отдельно шампанского, виски и прочие напитки, и теперь небольшой группой, так сказать, элита класса, догуливают в стороне. И, будучи под воздействием зеленого змия, искренне верят и возносят тосты за дружбу вечную, за любовь, за удачу и прочее… за все то, что совсем скоро канет в небытие. Ох! За здоровье, обязательно. Алкоголь, за здоровье.

Интересно, что эта традиция прижилась. И подобное поведение школьного возраста теперь норма. Черт возьми, а ведь кто-то же это спонсирует?

Система.

Поколения за поколениями, шаг за шагом, ступень за ступенью, правдой и ложью, кровью и потом, люди выстраивают – систему. А через время найдется красноречивый умник, соберет группу единомышленников и начнет рассказывать, как «жить дальше».

– Нужно ломать систему! – кричат люди.

Одни люди установили, другим она пришлась не по нраву. Ну что же, ломать не строить. Ломать, значит ломать.

Ломать – разрушительное действие.

– Нужно менять систему! – кричат люди.

Менять. Это слово употребляется чаще и звучит мягче. Менять не ломать. И, собственно, система останется. Просто будет установлена другими людьми. Не факт, что она будет по нраву снова-таки другим людям, но главное – она будет. Тем более есть те люди, которым она просто необходима.

Менять – преобразовывать. Это одно из значений. Но главное, ни одно из значений не несет за собой разрушения.

Система, какая бы она ни была, никогда не сможет удовлетворить потребности человека, но именно человек будет всегда ее придерживаться.

Это было весной. В один из самых цветущих и пахучих месяцев года.

Август находился в кафе, что на перекрестке улиц академиков Королева и Вильямса, заняв стол на площадке для курящих. Здесь у него намечалась встреча. Парень заказал кофе и, дабы скрасить ожидание, читал со смартфона книгу.

За соседним столом сидели четыре женщины. Три из них курили тонкие сигареты и пили красное вино, и лишь одна предпочла белое и перед ней не лежала пачка сигарет.

– Нет, мне не жалко, конечно, – говорила крашенная брюнетка, выпуская изо рта дым. – Для любимого сынули ничего не жалко. Но интересно; с каждого выпускника такая сумма, если сложить, так это довольно прилично выходит. За такие деньги они могут отметить выпускной на Эйфелевой башне.

– Да-а, запросы нынче чаще не соответствуют уровню, – произнесла блондинка, волосы которой казались мертвыми.

– А о каком уровне может идти речь? – спросила шатенка, обратив на себя не понимающие взгляды. – Вот скажи, что знает твоя дочь о спиртном? А твой сын? – обратилась она к подруге слева, не получив ответа. – А твой?

Никто не ответил, поэтому женщина продолжила:

– Если они совершенно ничего не знают о напитках, так о каком уровне идет речь? Твой сын, и твой тоже, и твоя дочь максимум могут знать, что такое виски! А конкретно – что это заграничное пойло, а значит, дорогое в цене, а значит, лучше, чем отечественное. Что оно в тренде и что это круто. Но, по большому счету, они знают только слова, и точка. Поэтому ты права – запросы не соответствуют уровню. Мой муж, например, категорически против выпускного. А именно против приобщения своего сына к «бухалову», как он выразился.

– Ну, не забывай, – сказала брюнетка. – Он у тебя всегда отличался умом и сообразительностью. И тебе как никому это известно.

– Да, именно благодаря ему я уже много лет пью исключительно сухое вино и очень редко.

– Я тебя прошу, не начинай снова свою песню. Выпить, немножко, можно и даже нужно.

– А немножко – это сколько?

– Вот-вот! – поддержала блондинка. – Я так и не узнала и приблизительно такого количества.

– Так это значит, ты не пустишь своего сына на выпускной?

– Что значит не пущу? Я ему не запрещала. Ему и отец не запрещал. Он поставил ультиматум. Он предложил ему выбрать.

Да. Довольно редко можно разглядеть в школьнике ответственность. Еще реже можно увидеть школьника, который зарабатывает деньги. Поэтому вряд ли основная масса учеников знает цену деньгам. Особенно когда родители растят его в достатке. И юноше, о котором шла речь, было предложено выбрать – или деньги для выпускного, или поездка в Барселону, которую он давно мечтает посетить. Потому как болеет за «Барсу».

Выбрать, как оказалось, было нелегко. Будущий выпускник протестовал, но, честно говоря, недолго. Неделю походил надутый, и все. Его отец был по-настоящему жесткий. Убеждать его, что это неправильно, не имело смысла. Одним словом – мужчина.

– Но так нельзя! – воскликнула брюнетка. – Это называется шантаж!

– Я думаю, это называется настоящая отцовская забота.

– Но почему? – спросила блондинка. – Выпускной бал! Память о юности!

– Да потому что, мы уже лет десять наблюдаем за невменяемыми и блюющими выпускниками, которые оставляют память о юности недалеко от нашего дома, и поверь, глядя на них, не хочется видеть в подобном состоянии своего любимого сына. И мне, лично, жалко для этого выделять ему деньги! И этому нет отговорки, мол, нужно попробовать, или – это же молодежь, с кем не бывает. Не бывает, если до этого не довести! Поэтому я полностью поддерживаю мужа. Не так сейчас празднуют выпускные. Совершенно не так. И я не считаю это правильным.

– И все же это шантаж.

– Может, и шантаж. Главное, чтоб он научился делать правильный и полезный для себя выбор. Так как только это поможет ему в жизни. И не придется потом причитать – и в кого ты, такой непутевый, удался?

Две женщины продолжали убеждать шатенку в абсурдности ее побуждений. Ведь все так празднуют. Что значит поставить любимому сыну ультиматум?

Но все это время молчала четвертый участник стола. Она также являлась мамой будущего выпускника и единственная, у кого на лице находились солнцезащитные очки. А на пальцах рук не было обручального кольца.

Кольман взглянул на время и набрал номер.

– Ты про меня забыл?… ну конечно, мы же договорились, сорок минут как жду… что значит – нужно было позвонить? Руслан, мы же договорились?… ты за городом?… загораешь?… это абзац, друг! Причем полный!… что значит позвонить? Зачем перезванивать, если мы договорились?… значит, это ты должен был предупредить, и заранее!… да причем здесь «извини»?!…

Парень бросил трубку и закурил.

«Что происходит в этом мире? – который раз вопрошал мужчина. – Почему, когда прогрессирует вверх и только вверх развитие технологий, создается впечатление, что развитие человека затормаживается. А порой кажется – деградирует. И если перекреститься, то осознаешь – не кажется! Зачем звонить и уточнять, если заключен договор? Зачем лишний раз беспокоить? Что это – деловитость? Или нужно звонить, потому что сегодня у каждого есть телефон в кармане и теперь только от него зависит сама жизнь? Еще раз, для чего?! Не исключено, что может случиться действительно непредвиденное, но тогда тот, с кем случилось, позвонит и предупредит».

Август был зол. Это далеко не первый случай, но теперь было принято четкое решение – это последний.

В душе остался неприятный осадок. Ведь это был его друг. Лучший друг еще со школьных времен. А это немалый срок дружбы. И за эту дружбу тоже было немало выпито.

Молодой человек не прислушивался к разговору женщин, но некоторые фразы были все же приняты сознанием, поэтому, в общих чертах, он понимал, о чем речь. И теперь, когда память коснулась его беззаботной юности, он невольно задумался.

Не так давно, всего лет десять назад, видя, как упиваются выпускники школ, и причем неважно – пацан это или девчонка, парень удивлялся, как меняется течение в обыкновенной «реке жизни!»

– Разве в твой или мой выпускной было не так? – спрашивали приятели, возраст которых разнился в несколько лет.

И тогда Август обращался за помощью в кладовую памяти, где и находил ответ… и ведь действительно, так тоже было.

…но больше всего поражало то, что это воспринимается совершенно спокойно.

– Ты будешь пить? – негромко спросил Руслан Кировцев и обернулся, словно боялся, что кто-то услышит.

– Не знаю, – неуверенно и так же негромко ответил друг.

С одной стороны, это был шаг к «взрослению и уважению» среди сверстников. Но, с другой – память выдавала знание, полученное наравне с общеобразовательными знаниями школьной программы. Знание, в котором говорилось – принимая добровольно «зеленого змия», вы добровольно принимаете яд. Происходит постепенное отравление всего организма. Не только физического тела, но и сознания. Говорилось о страшных последствиях, которые, собственно, уже можно видеть среди людей, невооруженным взглядом.

– Нет! Не буду! – твердо ответил выпускник Кольман.

– Почему? – спросил друг.

– Не хочу.

– Да ладно, никто не узнает. У меня жвачка припасена, на всякий случай. Не бойся.

Не бойся. Словно это пароль. Который зачастую срабатывает.

Школьники. Они учат друг друга курить, употреблять спиртное, прячась от родителей. Они хотят скорее стать взрослыми, чтобы им все разрешалось. Точнее, они сами могли бы себе разрешать.

Августин поднял руку и, удостоверившись, что на него обратили внимание, вынул из кармана брюк тонкий кошелек.

– Что-нибудь еще? – спросила подошедшая миловидная девушка.

– Нет, спасибо, я уже ухожу, – поблагодарил молодой человек и рассчитался за кофе.

– Приходите. Буду рада видеть Вас снова, – улыбнулась на прощание официантка.

– Спасибо, обязательно приду.

Август поднялся и, прежде чем уйти, осмотрел женщин и задержал взгляд на шатенке. Ему очень хотелось вклиниться в беседу и поддержать ее, но осажденная с двух сторон женщина была невозмутима и тверда в своих убеждениях. И вряд ли ей требовалась помощь.

– Вы что-то хотели? – обернулась она, почувствовав взгляд серо-зеленных глаз.

– Вы все правильно делаете, – сказал мужчина, понимая, что отворачиваться уже не стоит. – Нет смысла жалеть алкаша и выделять ему деньги на водку. Всех благ Вам!

Ну а те, кто считают себя взрослыми, хотя бы потому, что им уже по три-четыре и более десятка лет, – зачем им алкоголь? Как ни крути, а силы уже не те, что были в шестнадцать или двадцать лет. И в тридцать. Но на самом деле даже не это главное. Удовольствие от секса становится менее приятно.

– Нет, Инга, – сказал гость. – Лучше я потрачу время и силы на тебя, чем на бесполезный алкоголь.

– Хорошо, – ответила хозяйка дома, хитро улыбаясь. – Я буду только рада. И, на всякий случай – рада уже!

– Я догадываюсь, – усмехнулся парень. – Но нужно отдохнуть, пару часов.

– Договорились, «мой ласковый и нежный зверь».

Вот, казалось бы, прозвучал комплимент. По меркам человека – достойный. И придраться не к чему и незачем. Правда, есть одно маленькое «но», совсем маленькое, можно было и закрыть глаза на это, но – ассоциации не с человеком.

А после отдыха – снова несколько неоднозначные, но восторженные крики:

– Да, зайчик мой! Да, мальчик мой!

И, в конце концов, тихая, безмятежная ночь.

За окном было еще темно.

Кольман лежал на спине. Ему снилось… то ли он летал, то ли падал, но в итоге его хорошо передернуло, словно пронзило молнией. Он застонал прежде, чем понял, что левая нога искривилась от судороги. И только лишь проявилось сознание, не открывая глаз, парень схватился за большой палец и потянул на себя. Судорога начинала отпускать, и мужчина ослабил хватку. Буквально на секунду.

Да. У него давно уже не было секса, и теперь крепатура чувствовалась не только в ослабших руках, но и во всем теле. Сознание еще не осознавало, отчего в теле нет сил. Казалось, парень просто хотел спать. Казалось, много дней он не высыпался и теперь, когда появилась такая возможность, не хочет просыпаться. Но боль, которая выкручивала ногу, этого не позволяла.

Все так же, не открывая глаз, он вновь потянул большой палец ноги на себя. Судорога снова отпустила и снова на секунду. Снова протяжный стон и натянут палец. И теперь Август не отпускал его. Теперь он отчетливо осознавал, что нужно подержать палец в таком положении, пока судорога не уйдет совсем.

Молодой человек разъединил веки.

– Август! Что с тобой? – спросила, приподнявшись, Инга.

– Ногу свело. Но уже все в норме.

– Ох, и напугал ты меня, – сказала женщина и улеглась к нему спиной. – И часто это с тобой?

– Бывает.

– А скажи, пожалуйста, который час? – спросила красотка сонным голосом.

Гость протянул руку и нащупал на тумбочке свой телефон.

– Ровно семь, – сказал он и вернул телефон на место.

– Еще есть время поваляться.

– Слушай, я только сейчас вспомнил, что не видел у тебя телефона. Такое вообще возможно?

– Перед нашей встречей в ремонт отдала.

– Как, оказывается, все просто, – произнес Кольман и подвинулся ближе к Инге.

Он приподнял в верх, по телу, шелковую рубашку и прижался пахом к ее прекрасным окружностям…

…вот казалось бы – что здесь такого особенного? Это всего лишь часть тела, под названием – попа, ягодицы, задница. Так почему же она является самой желанной и магнетической точкой? Почему, прикасаясь к ней, перехватывает дыхание?

Сон пропал, а на смену ему явилось желание. Его рука скользила подушечками пальцев по наружной части бедра, периодически опускаясь на внутренние стороны уже обеих ног. При этом уделяя особое внимание центру промежности.

– Сегодня я буду занята целый день, – сказала брюнетка ослабшим голосом. – Ты можешь остаться у меня или увидимся вечером.

– Что мне делать здесь одному? Увидимся вечером.

– Август, не нужно, – поелозила бедрами хозяйка квартиры, выражая протест. – У меня впереди насыщенный день, а сил уже нет подняться.

– Не поднимайся, – ответил мужчина, в горле которого стоял сладкий ком.

– Тебе… ах!… легко говорить… а-ах! – сказала женщина, будучи не в силах сдерживать вырывающийся стон.

Кольман целовал ее шею и более не проронил ни слова.

Между телами стало жарко и влажно от пота. Мягким местом Инга чувствовала твердую и горячую мужскую плоть, и возбужденное желание одержало победу над разумом. Она повернулась на спину и раздвинула ноги.

Было очень жарко. Видно, в этом доме на отопление не жаловались. А может, от того, что за окном, в декабре, стояла плюсовая температура.