Читать книгу Альтернатива - Никита Каховка - Страница 9

Игрушка

Кинологи, собачники, любители собак.

Ну, с определением «кинолог» – это понятно. Но собачники – что это? А любители собак, это которые? Скорее всего, это те, кто путем селекции производят такие вот игрушки. Маленькие, такие миленькие, пушистые симпатюлички. Особенно когда им три – четыре недели. Причем выбор и цвет становится все разнообразнее. А другие, такие же любители собачек, покупают эти игрушки, и с большой радостью. Но вот парадокс. В глаза бросается обязательная закономерность – чем больше таких игрушек производит «фабрика», тем больше собак появляется на улицах. Причем и некогда породистых кровей.

Казалось бы, возьми собаку с улицы; вымой, вычеши, накорми – и не будешь знать преданней животного. Вон их сколько. Выдрессируй, научи прыгать через ногу, ходить на передних лапах. А после, если стыдно говорить, что это чудо – обыкновенная дворняга, выдумай слово, которое не выговорить, чтоб не сломать язык, и говори всем, что это заморская, древнейшая и редкая порода. Очень дорогая, кстати. Плюс, добавить еще душещипательную историю о вымирании вида, – и очередь за потомством обеспечена. Главное, говори убедительно – и поверят. И не важно, что это ложь. Ложь сама по себе приятна и желанна. Ложь готовы принять абсолютное большинство людей. Поэтому поверят. Да что – поверят! Деньги соберут! На памятник.

Странно все это.

Да, «любовь» – это чувство еще нужно понять.

Августу не раз приходилось слышать от знакомых и не знакомых ему людей – я собак (животных) люблю больше, чем людей. Или – я всей душой ненавижу людей!

Стоп! А у тебя… Душа… есть?

Есть, конечно.

Но здесь парадокс заключается в следующем. Это говорит тот, кто ненавидит, и о тех, кого ненавидит. То есть, он должен (или это уже так?) ненавидеть себя. Ведь чем он лучше людей, к роду которых принадлежит? Если он, конечно, не животное. Но он-таки в теле человека. И размышляет, как типичный человек.

Опять же парадокс – этот ненавистник подразумевает всех людей. А как же те, кто подарили ему жизнь? А как же…

– Нет, Август, что ты! К тебе это не относится! Ты не такой.

– Как это не относится? Ведь я принадлежу к тем, кого ты ненавидишь. Ведь я – человек!

Человек.

Что в этом Мире не так? Или это с определенными лицами что-то не так? Может, они больны? Или все-таки я?

А как правильно сказать: болен или нездоров? Болен психически, а нездоров физически. Ну так можно сказать и «нездоров психически»… Тьфу ты! Смысл остается тот же. Правда, если сказать нездоров – звучит более ободряюще, нежели больной… на всю голову.

Скорее всего, это с теми, кто ненавидит, что-то не так. Так может, это и есть собачники?

Разве так можно? Да, среди людей много тех, кого хочется ненавидеть, но зачем обобщать? Ведь не каждый может мгновенно среагировать на глупость высказывания. И что потом? А потом автоматически срабатывает самозащита, включается отчуждение и через короткое время – расставание. Встречи с этим человеком заканчиваются. Но кто знает, возможно, этому ненавистнику как раз и нужны были эти встречи? Возможно, благодаря именно этим встречам могло поменяться мнение, пока не пришла старость, а вместе с ней зачерствение. После чего мнение уже не изменить никогда. И самое худшее, теперь это мнение будет распространяться и дальше.

В юности у Августа была собака. И конечно же, его тоже называли «собачник», но он был категорически против этого. Вроде как и ничего обидного, просто определение, шуточное, но не нравилось. И объяснения этому не было. Просто не нравилось.

Кольман любил собак. Поэтому и не заводил.

Он не любил другое – глупость собачников и собак, которые (чаще дворняги), желая услужить тому, кто ее «пригрел», или еще по какой причине – ведь это собака – нападали на людей, желая искусать.

А как понять человека, который при виде миролюбивого животного…

– Он не укусит, не бойтесь! – обычно так говорят.

…трясется от страха, и так с этим и живет? Каждодневным испытанием.

Как-то парень прогуливался поздно вечером с девушкой по улице, по которой хаживал тысячи раз. На их пути появились две крупные собаки. При виде людей они завиляли хвостами, надеясь на получение какой-то еды. Август даже не обратил на них внимания, а вот спутница отреагировала за них обоих. Сначала она вцепилась, обеими руками, в его руку. Оценив степень сжатия от тонких пальцев, молодой человек не стал задавать ненужный уже вопрос – ты боишься собак? Но принялся обдумывать дальнейшие действия.

Одно дело знать, что дети, напуганные собаками, до конца жизни будут их бояться, а другое дело столкнуться с таким «ребенком» лично. Который мгновенно теряет самоконтроль.

Чем ближе пара подходила, тем меньше виляли хвостами собаки. Послышалось рычание, сначала одной, той, что была старше. Вторая же, поглядывая на старшую, принялась лаять, но, в некотором смысле, игриво или трусливо.

Кольман быстро оглянулся, не видно ли других «друзей», особенно со спины. Хотя его спину теперь полностью закрывала девушка. Она хваталась за его бока, плечи, руки, шею. Причем именно со своей шеи ему пришлось дважды отрывать ее руки, иначе она задушила бы его. И уже на следующий день приятели смеялись над ним, предполагая бурную ночь, указывая на синяки и кровавые царапины как на шее, так и на лице. Правда, парень пытался рассказать, как было на самом деле, и в первую очередь поделиться пережитым опытом, как реагирует человек, испытавший однажды подобное. Тем более, что это может каждому пригодиться, чтобы контролировать ситуацию. Но в это никто не хотел ни верить, ни слушать. Фантазии о жгучей подружке гораздо приятнее. Не существующей, но так интереснее. И чем серьезнее становился рассказчик, желая донести важную, как ему казалось, информацию, тем чаще его перебивали и смеялись над ним…

Неужели они глухие? Ну и пусть так и будет.

Если бы это было возможным, девушка залезла бы ему на голову, невзирая на тонкие каблуки. Поэтому Август поймал одну ее руку и периодически сильно сжимал. Только так, через боль, он мог притормаживать развивающуюся неконтролируемую истерику.

Рычание старшей дворняги заметно изменилось. Она вся ощетинилась и готова была накинуться. Ее глаза… черт возьми, почему собаки иногда смотрят поверх головы человека? Почему они реагируют на человеческий страх? Что они видят, угрозу?

Парень был готов. Одного меткого удара ногой оказалось достаточно. Поджав хвост и скуля, собака побежала прочь. Следом и меньшая.

Когда-то молодой человек не понимал – как можно бояться собак? Когда-то он тоже водил своего «немца» без намордника, так как знал, что его пес послушен, добр и никого не укусит без надобности. Но в то же время он соблюдал обязательное правило – в черте города он водил своего любимца только на коротком поводке. Поэтому ему казалось странным, что какая-нибудь суховатая старушка выгуливает крупного, к примеру, алабая и без намордника, и на длинном поводке. Причем эта старушка смотрит на тебя такими глазами, словно ты уже виновен.

Что она сможет сделать в случае чего?

Или когда видишь, как пес «выгуливает» подростка в лосинах – пес бежит, а подросток несется за ним, почти взлетает. Подросток что-то кричит писклявым голосом пытаясь принять командный тон, но остановиться никак не может. И, конечно же, становится ясно – кто-то из них хозяин.

Но, опять-таки, времена меняются. В моду вошло много новых пород. Среди которых и бойцовские…

…интересно, а как собачники относятся к собачникам (некоторым так точно), которые заводят такие породы? Тоже ненавидят?

Сегодня Кольман понимал, почему у людей пожизненная борьба со страхом перед собакой. Тем более, что не раз замечал страх в глазах самих хозяев перед своими питомцами. И тогда он посмеивался над горе-хозяевами, но не сегодня.

– Почему ты не надеваешь ему намордника? – спросил Август соседа, когда тот входил со своим необузданным питбулем в лифт.

– Думаешь, он дает надеть его на себя? Ага, как бы не так.

– Он твой хозяин? – подначивал парень.

– Очень смешно, – ответил сосед.

Нет. На самом деле совершенно не смешно. Ведь это бойцовская порода. И если хозяин не может совладать с собакой, если она не слушается его, не исполняет команды, то это чревато как минимум для других собак. И, что еще хуже, – для людей.

Сосед был старше Кольмана на несколько лет, выше на полголовы и объемнее килограмм на тридцать. Он казался добродушным, хотя и был не особо разговорчивым человеком, и, собственно, негатив от него никогда не исходил. Поэтому казалось странным, что он завел именно такого «друга», даже если учесть то, что у каждого свои «тараканы». А с другой стороны, вся странность заключается в том, что далеко не каждый «любитель» собак, кошек, птиц, рыб и прочих зверьков, прежде чем приобрести живую игрушку, удосужился поинтересоваться, каков характер и как содержать ее. Какие условия нужно создать, что предпочитает в еде и многое прочее. Вплоть до того, подходит ли климат для будущего питомца и даже квадратура твоего жилья, помещения, в котором он будет находиться. Ведь это живое, такое же Дитя Природы.

Чаще все происходит гораздо проще – увидел, захотел, победил. То есть – приобрел.

А среди детей так вообще пустяковое дело – увидел, закатил истерику, получил. И хорошо, если эта игрушка до конца своей жизни останется любимой и нужной, а не окажется на улице. Или в клетке приюта. Или еще где.

Сегодня слишком много людей заводят собак и много людей, готовых пред ними пресмыкаться. Порой эта «любовь» доходит до абсурда, но с этим ничего не поделать. Да, так есть.

– Нет, это не смешно, – сказал Август. – А еще будет очень плачевно, если он кого покусает.

– Он никого не покусает. Он добрый, – ответил, как-то неуверенно, мужчина.

– Собака не от доброты кусает.

– Так и люди не от доброты друг друга убивают.

– Так и не все жаждут убивать.

Сосед, если и хотел что еще сказать, не сказал. Дверь лифта открылась, и пес первым выскочил, вытягивая за собой крупного хозяина.

Больше эти два человека не возвращались к этому разговору. Но примерно неделю спустя случилось следующее. Хозяин питбуля появился с перевязанной рукой. Никто не знал, почему, и тем не менее многим было любопытно. Человек с виду не буйный, чаще предпочитавший костюм джинсам – и ходит с перевязанной, вроде как опухшей кистью.

А по прошествии следующей недели…

Это был обычный июньский, тихий, по одесским меркам, день. Время было где-то между девятью и десятью утра, субботнего. В приоткрытое окно доносился легкий шум со двора вперемежку со свежим воздухом. Август лежал в кровати. Он нигде не спешил и никуда не опаздывал. Поэтому просто, как любил выражаться, валялся в кровати. И пора бы уже было давно встать, но не находилась причина – для чего? Как вдруг послышался этот душераздирающий крик.

Сначала визг собаки, который вскоре затих, а следом вопль женщины, который еще долго не утихал.

Молодой человек вскочил и подбежал к окну. Во дворе он увидел соседку. Одной рукой она держалась за перила, стоя на ступеньках, ведущих в парадную, а второй то закрывала себе рот, то протягивала ее вперед, словно указывая на что-то.

А там, возле кустов, знакомый питбуль подкинул несколько раз вверх болонку и, когда она уже не могла передвигаться, лишь дергалась в конвульсиях, улегшись на зеленую траву, принялся ее разрывать, словно плюшевого медведя. Игрушку. Причем без какой-либо ярости.

Вот так, в один день умерло два любимца, которых, собственно, не так и давно завели…

…для чего люди заводят собак?

От любви к животному миру страдают не только братья наши меньшие, но и собратья, и в первую очередь – дети. И как бы ни было парадоксально, но увидеть видео в социальных сетях с возгласами и слезами счастья на глазах от подарка в виде живой собачки можно гораздо чаще, чем когда собаку пытаются оторвать от ребенка или взрослого человека.

Может, стоит напомнить собачникам о законе? Водить своего питомца обязательно в наморднике и на коротком поводке. Или ужесточить закон? Тем более сегодня, когда полиция работает по-новому. Четко и слажено. Не церемонясь. А есть вина или нет, не это главное. Сегодня.

Закон.

Но снова парадокс. Чем больше закона, тем меньше свободы.

Что говорить? Времена меняются. Человек нынче не в моде. Люди упорно создают, себе на замену, роботов. Как альтернативу.