Читать книгу Летят белокрылые чайки - Никита Марзан - Страница 4

А три года назад случилась беда. Отец вел свой «круизник» с планового ремонта, без пассажиров. Он торопился к началу расписания и угодил в ужасный шторм. Такому огромному судну не страшны никакие штормы, но сорвавшаяся с креплений спасательная шлюпка с размаху пробила переборку кают-компании.

А в кают-компании в это время праздновали день рождения капитана. На столе высился бисквитный торт, украшенный шоколадным штурвалом. Кок на папкином судне раньше работал шеф-поваром в городской кондитерской и выпекал чудесные ароматные марципаны. А потом бросил свою «вкусную работу» на суше ради морской романтики. И папка его взял к себе. И торт был замечательный. Но проклятая шлюпка безжалостно раздавила и торт, и стол, и колено именинника – капитана. Славкин отец мужественно терпел ужасную боль, пока корабельный врач принес нужное лекарство, сделал обезболивающий укол и наложил повязку.

В госпитале отец провел полгода. И еще три месяца в санатории.

На корабль капитан не вернулся, из-за покалеченной ноги его списали на берег.

Каждое утро, пока санаторий еще спал, отец ковылял на берег. И заходил в холодную морскую воду.

– Морская вода для меня лучше любого лекарства, – говорил отец Славке.

Утром, до школы, Славка прибегала к отцу. Она смотрела на его шрамы, и ее сердце страдало от режущей жалости, но Славка тоже умела терпеть боль. Ведь отец ненавидел жалость.

– И я с тобой, – говорила Славка и, чуть-чуть зажмурившись, храбро заходила в морскую воду.

Брала отца за руку, и они молча смотрели на всходящее над морем солнце. А потом прибегала официантка санатория Люся и кричала с берега:

– Иван, во-первых, вашей ноге вредно находиться в холодной воде. Во-вторых, на столе стынет ваш завтрак. Я его уже подала, а вас все нет и нет. А он у вас специальный, витаминизированный. А витамины на воздухе гибнут. А в-третьих, вы простудите Славку.

– Люсь, иди к нам, – кричала Славка, – водичка теплая-претеплая.

– Ага, прямо и поверила, – отмахивалась Люся и тут же, прямо в босоножках, шлепала к ним по воде.

Люська любила пофорсить перед курортниками. Таскала подносы с манной кашей на огромных каблучищах. Босоножки дорогущие, а она их без жалости в соленую воду. Люська хорошая, без закидонов. Славка протягивала Люське руку. А мимо, по далекой-предалекой черной воде, шел многопалубный белый пароход.

– Мой, – говорил отец и умолкал.

Славка только крепче сжимала его руку. И чувствовала ответное пожатие отца. Как сигнал, понятный только двоим.

– Пойдемте, граждане моряки, – взывала Люська, – уже поздно. И Славка голодная.

– Я ела, – врала Славка.

– Ага, ела, – кивала Люська, – короче, я вам три порции принесу. Все равно остается. Курортники дрыхнут после дискотеки.

– Я хочу на дискотеку, – сказала Славка.

– Хоти дальше, – говорила Люська, – даже я туда не хожу. Ну их.

– А я бы тоже сходил, – говорил отец и хромал к берегу, – шумно, весело, музыка.

Когда отца выписали из санатория, Славка задержалась в школе. Как умелой художнице ей всегда поручали выпуск стенгазеты. Едва освободившись, она помчалась домой. Похудевший отец сидел во дворе и стрелял вверх из старой корабельной ракетницы. Рядом стояла бутылка коньяка. В небе одна за другой зажигались малиновые звездочки. Славка знала, что малиновые звездочки означают сигнал бедствия. Славка подошла и обняла отца за плечи.