Читать книгу Вопреки - Никита Самохин - Страница 2
Былое не умирает
ОглавлениеКогда читаешь пейзажную лирику Никиты Самохина, возникает подозрение, что двух прошедших веков русской поэзии просто не было. Не было – и всё.
Грядёт зима – пора забвенья.
Вся степь готовится ко сну
И ждёт снегов прикосновенья,
Чтоб в их зарыться белизну.
И хутора живут зимою,
Уже давно считая дни,
Когда метель седой каймою
Украсит чахлые плетни.
Когда были сложены эти стихи? В середине девятнадцатого века? Вполне возможно. В конце восемнадцатого? Почему бы и нет? Ни единой нынешней приметы, ни единого словесного выверта, который мог бы нам подсказать, что автор – наш современник.
«Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?»
Сгоряча подумаешь, будто Самохин вырос в срубе в скиту и не знает, что «теперь повсюду дирижабли летят, пропеллером ворча, и ассонансы, точно сабли, рубнули рифму сгоряча»? Да знает конечно же! Никита – образованный, начитанный человек.
Тогда что это? Стилизация? Ни в коем случае! Стилизация – прежде всего подражание, а Никита, смею уверить, самобытен. Просто ценность для него представляет лишь то, что прошло проверку временем. Веками, а то и тысячелетиями. А современность… Что современность? Сегодня была – завтра нету. Ну покажите мне дирижабль! Нет их, где-то, говорят, летают, пропеллером ворча, но сам я не видел ни разу. А степь – вот она. И хутора. И плетни. И русская речь, которая, оказывается, и сейчас вполне способна обойтись без новоизобретённых побрякушек…
Стало быть, одна только любовь к золотому веку русской поэзии – и всё? Нет, не всё. Стоит стихам Самохина зародиться не в степи, не у костра, а так сказать, на стогнах городских, возникает в них чувство невероятной тоски. Даже любимая его зима – и та меняет качества.
Опять несносная метель
Пришла на улицы пустые…
Он не любит город, ему тягостно в городе. Но тут уж ничего не попишешь, такова философия поэта: чем дальше человек от природы и от прошлого, тем хуже человеку.
Таков Никита Самохин. Таким его надо принимать. Или не принимать. Это уж как кому понравится.
Было бы, однако, нечестно умолчать о другой стороне его творчества. Вот тут он вторгается в современность самозабвенно, очертя голову. Занозистый юный бунтарь, опровергающий одну прописную истину за другой.
Зачем Китай скрывает пирамиды?
Их – сотни! Но молчит страна дракона.
Или так:
Кто построил стену и когда,
И какая в том была нужда?
Не сомневаюсь, для Никиты это далеко не праздные вопросы. Но, на мой взгляд, его казалось бы простенькие старомодные пейзажи несут в себе куда более глубокую мысль, нежели оперённая рифмами полемика о том, против кого на самом деле возводилась Великая Китайская стена. Думаю, со временем Никита-лирик. Никита-философ возьмёт верх над Никитой-публицистом. С надеждой жду этого времени.
Евгений ЛУКИН,
член Союза писателей России
