Читать книгу Комната лжи - Никки Френч, Nicci French - Страница 4

Втиснув последнюю тарелку в посудомойку – они стояли так плотно, что вряд ли нормально выполоскались бы, – Нив замерла и на мгновение перестала понимать, где находится. Утром она поднялась с постели, приняла душ, оделась, перебросилась парой слов с Флетчером, проследила, чтобы домочадцы позавтракали, собрала детям обед в школу, проводила их до дверей – и все на автопилоте, витая мыслями в совершенно другом месте.

Она моргнула и огляделась по сторонам. Флетчер пил кофе за столом, читая журнал. Мейбл пока не спускалась.

Нив все думала о браслете. Закрывала глаза и видела его. И когда открывала – тоже видела. Ощущала его отсутствие на запястье. Каждую минуту – неважно, стояла ли под душем, намазывала ли масло на хлеб, или расспрашивала мальчишек о планах на день – представляла, как он лежит рядом с раковиной. Флетчер что-то рассказывал о статье, которую читал, но Нив не разбирала слов, будто муж говорил на иностранном языке.

Ей надо было куда-то сбежать. Невыносимо.

– Мне пора на работу, – заявила Нив. – Меня ждут пораньше.

– Ты не забыла про вечеринку? – вскинул голову Флетчер.

Про вечеринку? Конечно, забыла. А теперь вспомнила. Рената. Вчера она звонила, а Нив не ответила. День рождения. Черт.

– Да-да, помню, конечно.

– Мы что-нибудь купили в подарок? – уточнил муж.

– Если не занят, можешь сам что-нибудь купить? Книжку или еще что-то в этом роде.

– У тебя выбирать лучше получается.

– Я сегодня очень занята.

– Но она же твоя подруга, а не моя. Ты знаешь, что ей нравится.

В любой другой день она бы стала пререкаться. Но не сегодня.

– Ладно, поищу что-нибудь, – уступила Нив.

– Если не успеешь, звони.

– Не волнуйся.

Флетчер был абсолютно прав. Подарки он выбирать не умел, обладая странным талантом покупать людям либо то, что у них уже было, либо то, что они никогда не хотели и не захотели бы. Без вариантов.

Уже одеваясь в прихожей, Нив нашла рюкзак и порылась в нем, ища кошелек. Рука зацепила привычную груду вещей, а потом нащупала что-то почти на дне, в одном из ненужных крошечных боковых отделеньиц. Неужто? Нив достала предмет. На ладони у нее лежал ключ от квартиры.

Нив глубоко подышала, и на нее нахлынул поток новых мыслей. Сначала она ощутила прилив такой благодарности, какой никогда не чувствовала. Она вознесла хвалу всему: Провидению, мирозданию, Богу – хотя даже в этот момент ей подумалось, что лишь очень странное божество может покровительствовать тем, кто заметает следы на месте преступления.

Но потом ее охватила тревога. Она подумала о тех днях, когда едва не попадала в аварию на велосипеде: не замечала, как машина перед ней поворачивает налево, цепляла колесом выбоину, потому что не смотрела толком на дорогу. В такие дни Нив точно знала: что-то идет не так. Пусть даже по мелочи – поздно легла накануне, или тревожится за одного из детей. Но когда такое происходило, она твердила себе, что сегодня может случиться что-то очень плохое и нужно держать ухо востро, чтобы этого избежать.

Проблема заключалась не только в недосыпе. Нив наткнулась на труп своего любовника, и, хоть ей и казалось, что она нормально соображает, это было заблуждением. У нее наверняка был шок. Она пыталась убрать все следы своего пребывания в квартире, но при этом оставила там свой браслет, словно визитку. Не смогла найти ключ в рюкзаке, хотя ей казалось, что она обыскала все отделения. «Спокойно, – велела себе Нив. – Не спеши».

– Что? – переспросил с кухни Флетчер.

Нив и не заметила, что сказала это вслух. Еще один признак сумасшествия: она уже сама с собой разговаривает.

– Ничего. Я уже ухожу. Еще увидимся.

Она судорожно оседлала велосипед и погнала прочь, а на Долстон-лейн проскочила на красный и чуть не столкнулась с микроавтобусом. Взвизгнули тормоза – и Нив уперлась в передний бампер, глядя, как по ту сторону лобового стекла неслышно, но грязно ругается разгневанный водитель. Сделав извиняющийся жест, она поехала дальше уже медленнее и осторожнее. Щека еще болела после недавнего падения.

Казалось, каждый светофор от Хакни до Холборна при ее приближении загорался красным, и это бесило. Она старалась гнать от себя тревожные мысли: а вдруг тело уже нашли? Вдруг кто-то видел, как она выходила из квартиры? И чем упорнее Нив пыталась не задаваться страшными вопросами, тем упорнее они преследовали ее.

Она опять оставила велосипед за углом. Не стоило открыто заезжать на улицу, пока Нив не убедится, что там точно безопасно. Откуда ей знать? Если бесцельно бродить возле дома, нервно оглядываясь по сторонам, ее обязательно запомнят. Поэтому Нив деловито прошла к двери подъезда, низко наклонив голову, чтобы не попасть в поле зрения невидимых камер, набрала код, поднялась на верхний этаж, никого по дороге не встретив, и юркнула в квартиру.

Ей не нужно снова смотреть на тело. Просто прошмыгнуть на кухню, схватить браслет и ретироваться. На Нив нахлынуло ужасное головокружительное желание снова увидеть труп, удостовериться, что это не кошмарный сон. Но она не поддалась и направилась прямиком на кухню.

Браслета там не оказалось.

Нив не верила своим глазам. В материи реального мира будто просверлили дырку, которая засосала в себя украшение. Ведь не было ни малейшего сомнения. Входя на кухню, она уже почти протягивала руку за ним. Нив закрыла глаза. Она так живо помнила, как снимала браслет, что теперь буквально ощущала его холодок, стекающий по запястью. Может, она оставила безделушку не на кухне, а в ванной? Нив кинулась было туда, но услышала оглушительный стук собственных ботинок по полу. Окажись дома кто из соседей снизу, сейчас они наверняка поняли, что наверху кто-то есть. Она застыла как вкопанная, а потом направилась в ванную уже тихо как мышка. Нет, там тоже нет.

Нив велела себе соображать. Она могла положить его в карман. Она ощупала кожанку, но там браслета, конечно же, не было, и Нив и так это знала. Джинсы, в которых она тогда ходила, остались дома. Позже проверит еще раз. Но она ведь уже проверяла, да и штаны слишком узкие, чтобы туда поместился объемный браслет.

Или же Нив взяла его со столешницы и переложила в какое-то другое место в квартире. Но куда? Она обошла каждую комнату, залезла в каждый шкафчик, в каждый ящик. Проверила сначала столики, потом прошерстила тумбочки в спальне, заглянула под кровать. Начала перерывать комод, но поймала себя на мысли, что это глупо. Нив прошла по коридору, осматривая подоконники, а потом шагнула в гостиную. А там был Сол.

Он лежал в той же позе, но выглядел по-другому. Глаза помутнели, лицо посерело, опухло и покрылось пятнами. Казалось, будто Сола избили. Но Нив знала, что такие перемены естественны, потому что в мертвом теле тоже протекают свои процессы. Уже появился запах, неприятно сладковатый. Она велела себе дышать только ртом и не смотреть на труп, а сама обогнула его по дуге. Вернулась в ванную, только чтобы проверить, не проморгала ли браслет в прошлый раз. Нет. Его правда там не было. Возможно, Нив смахнула его в мусорный пакет. Вполне вероятно. Если так, отлично. Исчезнет вместе с другим хламом.

Еще она могла на автопилоте забрать браслет с собой. Тоже сгодится. Лишь бы украшение не осталось в квартире.

Но вдруг оно все же осталось? Лежит на самом видном месте, а Нив просто его не замечает. Она понимала, что риск попасться с поличным растет с каждой минутой. Надо уходить. Нив достала салфетку и протерла те немногие предметы, до которых дотрагивалась: дверные ручки и ящики.

Она уже собралась уходить и даже занесла ладонь, чтобы открыть дверь, но притормозила. В квартире было что-то не так. Но что? Нив напряженно соображала. Она вернулась в гостиную. И тут Нив осенило. Картина изменилась. Молоток. Тот самый перемазанный кровью молоток, которым убили Сола, исчез. Значит, здесь побывал кто-то еще. Нив пронзил ужас: а вдруг убийца еще в квартире? Нет. Она обошла все комнаты.

Нив совсем растерялась, но желание срочно бежать только усилилось. Она открыла дверь, взявшись за ручку через салфетку, и вышла из квартиры. Внезапно раздались чьи-то шаги. Поначалу Нив не сумела определить откуда. Она покрутила головой. Звук слышался сверху. Нив крадучись шагнула обратно в квартиру и притворила дверь, но не полностью, чтобы замок не щелкнул и не закрылся. Затаив дыхание, она подождала: шаги стали громче, протопали близко-близко и удалились вниз по лестнице. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем открылась и захлопнулась дверь подъезда. Нив подкралась к окну и увидела мужчину в костюме – он перешел через улицу и скрылся за углом.

Она опять выскользнула из квартиры, закрыла дверь и, никого не встретив, выскочила из дома. Дошла до парковки, отцепила велосипед, но на сиденье залезать не стала. Ей нужно было подумать. Кто-то унес молоток. Это мог сделать только убийца. Он (или она), скорее всего, подумал, что оставлять там молоток слишком рискованно. Получается, преступник и браслет забрал? Но зачем? Нив попыталась найти этому объяснение. Возможно, она сама машинально унесла украшение, а потом преступник вернулся за молотком. Мысли путались. Сердце колотилось как бешеное, дыхание участилось.

Тут Нив вспомнила еще кое о чем: тело Сола по-прежнему лежало на полу, а в квартире шпарило отопление. Она понимала, что совершила ужасную вещь: обнаружила труп, но позаботилась лишь о том, чтобы обезопасить себя и свою семью. Но ведь было еще не поздно поступить по совести – хотя бы в чем-то. Можно сообщить в полицию. Только как?

В голову пришла лишь идея позвонить с телефона-автомата, но такой вариант сработал бы лет тридцать назад. Нив и не помнила, когда в последний раз заходила в красную будку, однако знала, что они еще где-то остались. Она достала мобильный и вбила в поисковик нужный запрос. Ближайший телефон-автомат находился на Рассел-сквер.

Добралась меньше чем за пять минут. Пристегнула велосипед, открыла дверь будки и шагнула внутрь, чувствуя себя слишком уж на виду. Будто каждый прохожий таращился на нее, гадая, что она делает, и стараясь на всякий случай ее запомнить. Рядом с телефоном висела табличка, гласящая, что звонки в экстренные службы бесплатные. Нив спрятала ладони в рукава, через ткань взяла трубку и набрала три девятки. Подозревая, что разговоры записываются, она еще достала салфетку и приложила ко рту.

– Служба спасения, – ответили на том конце провода.

– Здесь труп.

– Назовите имя, пожалуйста.

Нив медленно продиктовала адрес и положила трубку. Из будки выходила с ощущением, что вот теперь-то все завертится.

Нив постояла на месте, оглядывая Рассел-сквер. Люди сидели на скамейках, а несколько храбрецов – прямо на сырой траве, попивая утренний кофе. Вот уже сутки, что бы Нив ни делала и что бы ни говорила, из головы у нее не шел труп в квартире. Она была единственным человеком, кто о нем знал. «Нет, – поправилась она, – есть еще кое-кто».

Теперь женщина, которой Нив все рассказала, расскажет другому коллеге, а тот расскажет третьему. Отправят машину. Наверное, она уже едет. В дверь постучат, но никто не ответит. Что обычно делают в таких случаях? Вызывают слесаря? Ломают дверь? А потом Сола найдут.

Что Нив по-настоящему хотелось сделать, так это вернуться домой, залезть в постель, накрыться одеялом с головой и не выползать оттуда, пока все не закончится. Почему бы не притвориться больной? Она всерьез задумалась об этом, но быстро сообразила, что будет дальше. Полицейские найдут труп Сола. Затем всплывет, что в день, когда сообщили об убийстве, Нив Коннолли не пришла на работу, придумав неубедительную отмазку, что прихворнула. Нет, под одеялом не спрячешься.

Сбежать не получится. Нив придется жить, как всегда, и вести себя так, как любой ни в чем не повинный человек. Причем тот факт, что она на самом деле не была ни в чем виновата, по крайней мере в убийстве, ее нисколько не успокаивал.

Нив взобралась на велосипед и отправилась обратно в восточную часть города, вяло лавируя между автобусами и грузовиками. Остановившись на светофоре, она заметила на тротуаре белый велосипед, пристегнутый к перилам, – памятник погибшему на этом самом месте человеку. Повсюду призраки. Перед ее мысленным взором промелькнуло видение, как она сама попадает здесь в аварию: ее сбивает машина, потом приезжает скорая, и Нив приходится объяснять, как она тут оказалась и почему добирается на работу не из дома. А это не намного лучше, чем быть пойманной прямо в квартире. От такой мысли Нив ощутила отрезвляющий прилив адреналина и понеслась по Теобальдс-роуд, потом по Кларкенуэлл-роуд, а затем свернула перед круговым перекрестком на Олд-стрит.

Пристегнула велосипед. Казалось, что Нив сейчас выйдет на сцену, чтобы сыграть саму себя. Что она обычно делает? Нив купила кофе в кафе дальше по улице, куда частенько заходила. Может, взять и на остальных коллег? Нет, запомнится. Главное, чтобы никто не сказал ничего вроде «она в то утро была какая-то не такая, словно что-то задумала».

Вместе с еще несколькими незнакомыми людьми Нив вошла в лифт и поднялась на пятый этаж, который целиком занимала «Редферн». Львиная доля пространства отводилась под открытый офис: ряды столов с компьютерами, а между ними – перегородки высотой по пояс, но у самых стен располагались кабинетики с прозрачными стенами, один из которых достался Нив и ее команде сразу после переезда. Они притащили из «Сан серифа» кое-какие вещи, и Рената настояла на том, чтобы развесить прямо на стеклах потрепанные постеры и продолжить пить из старых кружек. Нив считала, что ребята притворяются, будто ничего не изменилось. Особенно Гэри, который редко вылезал в общую комнату и почти не разговаривал с новыми коллегами.

Дорога к рабочему месту пролегала мимо кабинетов Сола и его помощницы Кэти. Что здесь такого ужасного? Проходя мимо комнаты Кэти, Нив глянула через стеклянную дверь и никого внутри не обнаружила. Но появившееся было облегчение мгновенно рассеялось, когда она увидела, как Кэти стремительно летит ей навстречу из противоположного конца коридора, очень деловая, в темно-сером костюме. Нив попыталась придать лицу будничное выражение.

– Ко мне? – Кэти остановилась прямо перед ней, преграждая путь.

– Что? – переспросила Нив.

– Вы вроде хотели мне что-то сказать?

– Хотела узнать, здесь ли сегодня Сол, – Нив постаралась выдать именно то, что от нее, скорее всего, и ожидали услышать.

– А вам письмо по электронке не пришло? – вскинула брови Кэти. – Он сегодня и завтра на конференции. Вернется не раньше понедельника.

– Да, простите, забыла.

– Но вы можете ему позвонить. У вас есть номер его мобильного?

– Да не нужно, – отмахнулась Нив. – Ерунда.

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, не волнуйтесь. Я поговорю с ним, когда он приедет.

Нив обогнула Кэти и направилась к своему кабинету, но в дверях остановилась и осторожно заглянула внутрь. Рената и Гэри уже сидели за столами. Во время переезда они захватили лучшие места, у окна. Вид, конечно, открывался не самый красивый: вечно запруженный машинами круговой перекресток и пафосные жилые комплексы за ним; зато, по крайней мере, светло.

– Доброе утро, – поздоровалась Нив.

Коллеги вскинули головы. Нив знала их настолько долго, аж двадцать пять лет – четверть века, что теперь практически не замечала. Они сливались с привычным пейзажем. Теперь же, когда нервы у нее были на взводе, она взглянула на них словно впервые. Раньше Ренатины каштановые кудри спускались ниже плеч, а теперь она их обрезала, да и седина уже появилась; вокруг огромных темных глаз залегли морщинки. На ней был яркий узорчатый свитер с закатанными до локтей рукавами. Нив подумала, что Рената осталась такой же симпатичной, хрупкой и нежной, с гладкой кожей и выразительным лицом. Гэри склонился над монитором. Совсем седой, с бородой – самой обычной; в отличие от мужчин в Хокстоне и Шордитче, Гэри не ухаживал за ней и не делал ее частью продуманного образа. Одет в мешковатую рубашку песочного цвета. Что Гэри, что Рената своим внешним видом показывали, что отличаются от белых воротничков, да и вообще от всех вокруг, и живут в своем отдельном мире.

– Она этого не сделала, – сказал Гэри Ренате.

– Нет.

– Что? – не поняла Нив.

– Мы поспорили. Что ты войдешь с песней.

– Какой?

– Когда у кого-то из нас день рождения, ты всегда заходишь и начинаешь петь «С днем рожденья тебя», – пояснил Гэри.

«Да, – подумала Нив, ощущая укол вины. – Так я и делала. А еще покупала цветы и коробку печенья и даже торт пекла».

– С днем рождения, – поздравила она, подошла к Ренате и чмокнула ее в макушку, ощущая смешанный запах никотина и лаймового шампуня, которым коллега пользовалась с незапамятных времен. – Прости, что без песни. Утро выдалось… такое…

Они не переспросили, что она имела в виду, потому что и так знали – или же думали, что знают. Она намекала на Мейбл, на Флетчера, на домашние дела, свалившиеся на нее в последний момент, на школьные обеды, сумки с формой для физкультуры, счета, протекающие трубы, потерянный кошелек, некстати проколотую шину, морскую свинку, о которой надо заботиться… «Эх, черт, свинка, – вспомнила Нив. – Забыла покормить».

– Не волнуйся. Это же не круглая дата, – отмахнулась Рената. – Можешь вечером спеть.

Вечером будет междусобойчик, к которому нужно, во-первых, подготовить обещанную речь, а во-вторых, купить подарок.

– Разумеется, – энергично закивала Нив и велела себе перестать это делать.

– Ты же пораньше придешь?

– Постараюсь. Но ты ведь все равно переживаешь из-за вечеринок только до их начала, а потом прекрасно проводишь время.

– То есть я слишком много пью.

– Пьешь ты в меру. А где Тэмзин?

– Принимает душ, – отозвался Гэри. – Эти пробежки не идут ей на пользу. Пришла сегодня с таким видом, будто целый марафон отмотала.

– Это у нее вместо психотерапии, – возразила Рената. – По крайней мере, она так говорит. А у тебя что? – Она посмотрела на Нив. – Езда на велосипеде?

– Не уверена. Нервное занятие.

– У тебя синяк желтеет.

– Да. – Нив уже мечтала, чтобы люди прекратили ей постоянно об этом напоминать.

– Ты точно ни с кем не подралась? – поинтересовался Гэри.

– Точно. – Нив поставила стаканчик с кофе на стол.

– Привет, – раздалось у нее за спиной.

Нив обернулась. В кабинет вошла Тэмзин: мокрые волосы убраны наверх, лицо раскраснелось, хлопковая рубашка наполовину заправлена в джинсовую юбку, на ногах кроссовки. У Нив опять появилось странное чувство, будто она впервые за много лет разглядела подругу: та поправилась (и теперь по утрам бегала от лишних килограммов), на лбу появились морщины, оттого что часто хмурилась; она нервно жевала губу. Казалось, они совсем недавно были молодыми и безрассудными, полными неугасимого оптимизма. Нив вдруг вспомнила так ярко, будто перенеслась туда на машине времени, как они однажды в обед сидели на кладбище неподалеку от офиса, ели вишни, выплевывали косточки и хохотали. Над чем – забылось, но само ощущение осталось – беззаботная радость. На мгновение Нив смешалась.

– Да твою ж за ногу, – выпалила Тэмзин, внезапно переменившись в лице.

Нив случайно опрокинула свой кофе. Он разлился везде: на бумаги, на папку, на книгу, даже выплеснулся на компьютерную клавиатуру. Коллеги кинулись к Нив, так старательно пытаясь помочь, что оттолкнули ее с дороги. Гэри выхватил документы из лужи. Рената оторвала от рулона несколько бумажных полотенец и принялась вытирать столешницу.

– На комп попало? – спросила Тэмзин.

– Не знаю, – ответила Нив. Ей хотелось плакать. Нет, выть и кричать, чтобы поселившееся в животе жуткое чувство наконец вырвалось наружу. Она закусила губу. – Наверное, чуть-чуть забрызгало.

– Знаю, что такие советы бесят, – продолжила подруга, – но жидкости надо держать от компьютеров подальше. А то сломаются так, что вообще не починишь. Теперь, конечно, поздно, но учти на будущее.

Нив едва сдержалась, чтобы не выпалить, мол, да, Тэмзин и вправду бесит своими советами. Все и так шло наперекосяк. Нив тяжело сглотнула, поблагодарила коллег и попросила их возвращаться на свои места и продолжать работу.

Они сейчас готовили брошюру для конференции фармакологов. Непривычное занятие. Гэри с самого начала стал возмущаться:

– Раньше мы бы протестовали у конференц-зала с плакатами, а не готовили промо-материалы.

Рената попыталась разрядить обстановку и сказала, что нужно показать новым коллегам готовность работать в команде, но Тэмзин приняла сторону Гэри.

– А что дальше? – возразила она. – Начнем сотрудничать с торговцами оружием? С табачными магнатами?

Нив старалась не участвовать в спорах. Среди ее начальников был Сол, а она не хотела ни защищать его, ни идти против. Когда Тэмзин спросила ее мнение, Нив сказала, что обсуждать этот вопрос нет никакого смысла. Им дали задание – и точка, придется делать. Даже Гэри ворчливо признал, что у них и вправду нет выбора.

– Вообще-то идея хорошая, – задумчиво произнес он, разглядывая ее компьютер.

– Какая?

– Если мы «случайно», – он показал пальцами кавычки, – прольем кофе на несколько стратегически важных компьютеров в здании, тогда наше уязвленное эго получит сатисфакцию.

– А твое уязвленное эго получит сатисфакцию, если нас всех уволят? – качнула головой Рената. – Или арестуют?

– Да ладно вам, – отмахнулась Нив. – Я облажалась. Идите работайте, а я тут приберусь.

Она нашла коробку салфеток, вытерла ими стол, стряхнув капли кофе с бумаг. Вроде бы среди них не было особенно важных. Закончив, она посидела немного, пялясь в экран компьютера, а потом оглянулась на коллег. Казалось, включился часовой механизм бомбы и скоро жизни всех-всех-всех изменятся – и Нив была единственной, кто об этом знал. Почти единственной.

Тэмзин громко разговаривала по телефону:

– А потом он взял и…

Тут она поняла, что ее все слышат, и понизила голос до невнятного бормотания. Нив предположила, что разговор отнюдь не о работе. Гэри молотил пальцами по клавишам, будто по кнопкам допотопной пишущей машинки. Рената таращилась в монитор. Нив вспомнила старые добрые времена, старый шумный офис. Там с первого взгляда было ясно, чем здесь занимаются: они рисовали эскизы, верстали, вносили корректуру. Теперь же коллеги смотрели в компьютеры и с виду походили на кого угодно: на бухгалтеров, на поэтов.

Нив с трудом заставила себя взглянуть на экран и на разложенные на столе бумаги. Она проверила электронную почту, удалила спам с предложениями оформить страховку на машину и обогатиться на комиссиях за вывод средств из Нигерии и Восточной Европы. Из головы не шли мысли, что сейчас творится в Ковент-Гардене, и Нив гадала, откуда придет страшная новость. Полиция оповестит родных. Но сообщат ли на работу? И если да, то кому? Генеральному директору? Нив даже не могла вспомнить, как его зовут. Он был канадцем, и его назначили каких-то несколько месяцев назад. Жена Сола, наверное, сообщит кому-то в компании – скорее всего, Кэти.

Он старался не упоминать о супруге. Однако Нив все равно выяснила, что ту зовут Бернис, да и вообще была в курсе таких вещей, каких, по ее мнению, не имела права знать. Однажды их представили друг другу на каком-то корпоративном мероприятии, когда «Сан сериф» только-только влился в «Редферн», но не более того.

Рената встречалась с Бернис от силы раз или два. Они пообщались на корпоративе. Рената описывала жену Сола как гламурную, довольно энергичную и холодную особу, которая в любой компании старается прибиться к самым важным людям. Гэри и вовсе с той не пересекался, да и с начальником почти не виделся. Злился, что их фирмочку поглотили, и презирал тех, кто теперь обрел над ним власть. Большая часть его гнева выливалась на Сола и других корпоративных функционеров. Несколько недель назад Нив провела вечер с Гэри, и тот выпил почти втрое больше нее. Когда алкоголь взял свое, коллега принялся брызгать ядом на все и всех, включая себя самого. Лучше бы он уволился еще на этапе переговоров о поглощении. Или даже много лет назад, чтобы основать свою собственную компанию. Мог бы и на фриланс уйти, как Флетчер. Вот кто принципиальный. Флетчеру никто не указ. Никто не говорит ему, во сколько приходить на работу. Нив подумала про себя, что именно из-за этого у мужа и проблемы, но вслух не произнесла.

Несколько реплик совсем уже пьяного Гэри ей запомнились.

– Столько нового понимаешь о своей стране, – возмущался он, тыкая указательным пальцем в Нив, так что той пришлось отстраниться, – когда видишь, что люди вроде Сола Стивенсона делают с такими, как я.

Воспоминание отозвалось приступом тошноты, и Нив переключила мысли на инцидент, о котором раньше старалась не думать. Кто мог такое сотворить с Солом? Гэри его не любил. Даже больше. Для Гэри Сол символизировал кризис, который наступил в его жизни и не дал ему стать тем, кем он хотел бы быть. Но разве мог Гэри убить начальника? Нив попыталась вообразить сценарий, как эти двое встретились, поссорились и дошли до того, чтобы Гэри напал на Сола, а тот полетел на пол и ударился головой – практически несчастный случай.

Смешно, ей-богу. Даже Тэмзин или Рената скорее ввязались бы в рукопашную, нежели худенький нервный Гэри. И вообще, встреча, которая вдруг пошла не по плану… зачем бы Солу приглашать подчиненного к себе в квартиру? А если свару затеял Гэри, зачем бы ему туда приезжать, если на работе все знали, что начальник отправился на конференцию? Пусть даже так, но какой резон Гэри поливать Сола помоями прямо в офисе и привлекать к себе ненужное внимание? И тут Нив вспомнила про молоток.

Велела себе отогнать эти мысли. Они отвлекали. Либо завтра, либо уже сегодня все узнают. Ей нужно было подготовиться. Она должна вести себя так, как любой нормальный человек, когда случается нечто неожиданное, шокирующее. Плакать? Ругаться? Истерически хохотать, как некоторые люди на похоронах? Нив никогда не отличалась актерскими способностями, даже в школьных постановках фальшивила. Ей надо сохранять хладнокровие. Зачастую люди встречают страшные новости именно с ледяным спокойствием. Да, так она и поступит. Молчать, сидеть с каменным лицом.

Нив продолжила набирать электронное письмо, как вдруг почувствовала, как к ней кто-то подошел. Она вскинула голову. На ее стол облокотился Гэри, придвинулся слишком уж близко, и на его худом лице плясала странная улыбка. Нив внезапно почувствовала усталость и отвела глаза. Ей было слишком тяжело.

– Прости, я занята.

– Ты знаешь мою старую подругу Джилл Блейн? – заговорил Гэри, будто и не услышал ее. – Мы с ней еще в колледже вместе учились.

– Кажется, мы были знакомы. Ты чего так улыбаешься? – Его губы подрагивали, кривились, словно у него на лице поселилось какое-то постороннее существо.

– Не знаю. Да само как-то. Даже не смешно. – Он сглотнул: кадык судорожно дернулся вверх и опустился. – Так уж совпало, что несколько лет назад она работала с Бернис Стивенсон. В журнале. Но это неважно. Однако они подружились. Ты в курсе, что Бернис Стивенсон – жена Сола?

У Нив зашумело в ушах, все поплыло, и она даже потерла глаза. Накатила ужасная тошнота. Вот оно. Вот оно. Все происходит прямо сейчас. Как будто погружаешь руку в кипящую воду: боли еще нет, но уже знаешь, что сейчас она придет.

– Да, в курсе, – выдавила Нив.

– Я сейчас разговаривал с ней. С Джилл, я имею в виду. А она только что говорила по телефону с Бернис. – Он примолк ненадолго, а потом продолжил уже недоуменно, будто сам не верил в то, что произносил: – Он умер. Сол погиб.

Повисла пауза. Нив оторопела. Она не знала, что делать, что говорить. Ей хотелось посмотреть, как себя ведут Тэмзин и Рената, чтобы выдать примерно такую же реакцию, но Гэри закрывал ей обзор. Она обеими руками схватилась за край стола, словно пыталась удержать себя на месте.

– Боже, – выдохнула Нив. Надо было добавить что-то еще: – Кто это сделал?

– В смысле?

Нив пронзил укол страха и стыда от собственной глупости. Выдала себя первой же фразой.

– Что случилось? – спросила Нив. – Ты уверен?

– Умер? – охнула Тэмзин. – Твою ж мать. Его что, инфаркт хватил? А ведь еще молодой.

– Не знаю, – ответил Гэри. – Сомневаюсь. Джилл сказала, что в доме траур. Но туда приехала полиция. Значит, точно не инфаркт.

– Наверное, несчастный случай, – Тэмзин покосилась на Гэри. – Или это ты? Признавайся, тыкал иголками в куклу?

– Не смешно, – его улыбка померкла, и он ответил коллеге мрачным взглядом.

– Что? – поддела она. – Будешь прикидываться, будто хорошо к нему относился?

– Прекратите, – наконец обрела голос Нив. – Человек умер. Наш знакомый.

И тут они услышали, как кто-то всхлипнул, и обернулись. По лицу Ренаты катились слезы, и она утирала их рукавом.

– Простите, – пробормотала она. – Понимаю, глупо. Не могу сдержаться. Господи боже…

Нив подошла к Ренате и обняла ее, чувствуя мягкость груди и щекотание волос.

– Что ты, нам всем сейчас впору поплакать, не только тебе.

– А ты-то спокойна, – возразила Тэмзин.

– Я просто в шоке, – призналась Нив. – Как и все мы.

Несколько минут новость знали только они. За стенами кабинета в компании текла ежедневная рутина: люди пялились в мониторы, разговаривали по телефону, пили кофе из картонных стаканчиков и таращились в пустоту. А потом все переменилось: внезапно народ стал сбиваться в группки, кто-то повскакивал с мест, чтобы подойти к другим. Казалось, в офис вдохнули жизнь, и Нив видела на лицах присутствующих абсолютно одинаковое выражение – что-то вроде жадного любопытства. Но были и те, кто плакал: например, помощница Сола Кэти всхлипывала, не таясь, и вокруг нее собралось несколько коллег, которые совали ей в руки стаканы с водой и пачки салфеток.

– Пошли, – скомандовала Тэмзин и, не потрудившись заправить рубашку, поднялась с места и распахнула дверь.

– Куда ты? – спросил Гэри.

– Мы же не можем сидеть здесь, будто нас это не касается.

– А нас это и не касается.

– Еще как касается, Гэри.

Они вместе нырнули в общую комнату, шумную, как на вечеринке. Голоса то становились громче, то затихали, люди бурно жестикулировали, склонялись друг к другу, прикрывали рты руками в мультяшном ужасе. Нив переводила взгляд с одного лица на другое. Рты открывались и захлопывались, глаза моргали. «Сол, – подумала она, – вся суматоха из-за тебя, а тебя здесь и нет. И тебя очень не хватает. Как бы ты сейчас поступил?» Ей вдруг ясно представилось, как он, стоя на другом конце помещения, поднимает брови и иронично улыбается.

Никто еще не знал причину смерти. Кто-то принес свежий слух – с таким видом, будто из проверенного источника, – что Сола нашли в какой-то квартире, а не дома. У Нив разбежались мысли. Могла ли она знать про квартиру? А другие? Она никогда не понимала тонкое искусство коммуникации – многочисленные намеки в разговорах, второе, третье, а то и пятое дно… Воспринимала все как есть, но сейчас напрочь забыла о неписаных правилах. Не знала, как говорить. Вдруг откроет рот, и оттуда нечаянно вырвется неприглядная правда?

– В квартире? – выдавила Нив.

Вот так и надо делать. Если от нее ждут какой-то реплики, она будет просто повторять то, что говорят другие.

Нив выскользнула из толпы и направилась к дверям. Никто и не заметил, как она ушла.

Она отправилась на кладбище Банхилл, где они вчетвером много лет назад ели вишни. «Наверное, то было в июне, – подумала Нив, – или в июле: она всегда поспевает позже, чем мы ждем». Конечно, с тех пор она еще много раз сюда наведывалась. Катила по дорожкам на велосипеде на работу или заглядывала сюда с бутербродами, чтобы пообедать. Банхилл было маленьким и тесным кладбищем, где вольнодумцев хоронили плотными рядами, и надгробные камни смотрели один на другой, будто мертвые собрались кружочком, чтобы пообщаться. Здесь лежал и Джон Беньян[2], и Уильям Блейк, которому Гэри иногда приносил дикие цветы, сорванные где-нибудь по дороге.

– Что бы подумал Уильям Блейк? – вопрошал он, когда у «Редферна» появлялся какой-нибудь новый проект.

– Уильям Блейк умер в гребаной нищете, – отвечала Тэмзин.

Нив села на траву под одним из раскидистых платанов, чьи листья уже начали обретать медный оттенок. Закрыла глаза. Попыталась дышать ровно, а то она словно и это забыла, как делать. Вдох, выдох. Она ощущала, как колотится сердце, будто вот-вот выскочит из груди. Сола убили, а она уничтожила улики – по крайней мере, те, что выдавали их интрижку, – а потом кто-то после нее проник в квартиру и унес другие. Молоток. Может, что-то еще.

Нив позволила себе вспомнить мертвое тело. Как он окоченел, когда она вернулась во второй раз. Как он выглядит сейчас? Его еще можно назвать Солом или только «труп»? Она представила, как он лежит на полке в холодном морге, где горит электрический свет. Патологоанатомы взваливают его на стол, изучают, ощупывают ему руки, ноги, грудь, поворачивают голову из стороны в сторону, открывают ему рот, взрезают кожу…

– Зайдите ко мне, – сказал он наутро после того поцелуя, остановившись возле ее стола и пригласив ее к себе в кабинет, словно это самая обыденная вещь; он говорил с ней у всех на виду в офисе со стеклянными перегородками, не прикасался к ней, даже до ее руки не дотронулся, не улыбнулся. Просто «зайдите ко мне» – и только. Она кивнула. Чего притворяться? Это должно было произойти.

– Приедешь ко мне на квартиру? – спросил Сол.

– Когда?

– Прямо сейчас. Я уже уезжаю. А ты давай, допустим, через полчасика.

Она соврала Тэмзин, Ренате и Гэри, что дома произошло нечто непредвиденное, и те только молча кивнули. Они давно привыкли, что у всех что-то случается, к тому же Нив обычно трудилась упорнее коллег, приезжала раньше, уходила позже – на редкость ответственная сотрудница. Она отправила Флетчеру сообщение, что задержится: на работе аврал. Добавила еще, что Коннор после школы пойдет на плавание, откуда его нужно забрать. А сама села на велосипед и поехала по тому адресу, что дал Сол. Тогда-то она и ощутила, как дует теплый ветерок, а в лицо светит солнце. Нив снова ощутила себя молодой; годы и тяготы куда-то испарились, а тело стало легким, пульсирующим от желания.

Все остальное не имело значения. Открывается дверь. Задергиваются шторы. Тишина, нарушаемая лишь гулом машин с улицы. Одежда – одна вещь за другой – летит прочь. Едва ощутимые прикосновения, нерешительность, ожидание – а потом томление кончается, и Нив кажется – впервые в той квартире, – что она ползла по пустыне и умирала от жажды, но сама об этом и не подозревала, пока Сол ее не поцеловал.

– Никогда еще этого не делала, – призналась она, когда все кончилось и они лежали вместе на скрученных почти в узел простынях. Повисла тишина, и Нив добавила: – Можешь ничего не говорить.

– Ладно.

– Почему я?

– Не скромничай.

– А я и не скромничаю.

Он посмотрел на нее и слегка нахмурился.

– Не знаю, Нив, – наконец ответил Сол.

– Вот как, – протянула она, почему-то придя в восторг.

– Я красивые слова говорить не умею, – солгал он. Еще как умел и всегда знал, что, как и кому сказать, чтобы извлечь выгоду. – Я сражен наповал.

– Сражен так сражен, пойдет, – уступила Нив. – На первый раз.

Она повернулась к нему, притянула его поближе. Тот первый раз, когда она решила: пусть весь мир подождет.

Нив открыла глаза: могильные плиты, осенние деревья. Мобильный то и дело пиликал, и она полезла за ним в карман. Писала Тэмзин: «Возвращайся!» Затем: «Его убили!!!» Дальше объявился Гэри: «В офис едет полиция. Ты где?»

«Иду», – отбила Нив в ответ. Поднялась с места, смахнула с одежды травинки и сухие листья и собралась с духом. «А вот теперь началось», – подумала она.

Главный инспектор розыска Алистер Хитчинг оказался высоким здоровяком – сразу видно, что ходит в зал. Нив прикинула, что он примерно ее ровесник, но точно судить не взялась, потому что он был совершенно лысым, отчего представлялся человеком без возраста. Когда он вошел в офис, его бледный череп засиял в свете длинных ламп. На полицейском был темно-серый костюм, белая рубашка и черные начищенные туфли.

– На гробовщика похож, – прокомментировала Тэмзин, таращась на него через стеклянную стену.

– Ничуть, – возразил Гэри. – Скорее на агента какого-нибудь боксера.

Нив промолчала. Она считала, что он на детектива и похож.

Он долго проторчал в кабинете Кэти. По этажу кружила парочка полицейских в форме. До Нив и ее компании очередь дошла только после трех дня: Хитчинг заглянул к ним в кабинет вместе с молоденькой женщиной с таким тугим хвостом, что кожа на висках натянулась. За весь разговор незнакомка не проронила ни слова, только царапала ручкой по бумаге, высунув кончик языка. Инспектор Хитчинг по очереди протянул каждому из сотрудников широкую лапищу. Нив увидела, как Рената поморщилась: такое крепкое получилось рукопожатие. Когда дело дошло до самой Нив, она заставила себя посмотреть детективу в глаза и дежурно улыбнулась. Он задержал ее руку в своей дольше, чем ей хотелось, и глянул на Нив так, что та испугалась. Подумала, что он, наверное, уже все знает. Она заметила, что на его висках едва-едва проклюнулась щетина: похоже, бреет ее каждое утро. Он объявил, что лишь хочет задать несколько общих вопросов. Без протокола. Нив было сложно сосредоточиться на его словах.

Все представились, хотя он, пожалуй, и так знал, кто они.

– Вы ирландка? – уточнил он у Нив.

– Вроде того. Мои родители лет в двадцать переехали из Корка. А я всю жизнь прожила в Лондоне.

– Хорошее местечко этот Корк, – глухо и на удивление мягко произнес детектив; в его голосе чувствовался легкий северный акцент.

– Не знаю.

– С берега китов видно, – продолжил Хитчинг. – Если поймаешь момент, когда туман рассеется.

Он грузно устроился на углу стола, стараясь удержать равновесие, и огляделся по сторонам.

– Вы в компании новенькие, – сказал он больше утвердительно, нежели вопросительно. – Де́ржитесь особняком.

– Это вот так о нас говорят? – фыркнул Гэри. Рядом со здоровяком-детективом, чья голова напоминала пушечное ядро, он выглядел таким маленьким и жалким, что Нив прямо умилилась.

– Вы часто общались с мистером Стивенсоном?

– Нет, – ответила Тэмзин.

– Нет, – повторила за ней Рената.

– Да и зачем нам? – добавил Гэри. – Он начальник, а мы так, мелкие сошки.

Луч внимания Хитчинга сфокусировался на нем. Нив увидела, что Гэри начал краснеть.

– Нет, – вклинилась она тихо, но достаточно отчетливо, чтобы детектив переключился с Гэри на нее. – Мы с ним мало пересекались. Но нам очень жаль, – ее голос звучал невозмутимо. – Вы… – она осторожно подбирала слова. – Вы уже знаете, как он умер?

Хитчинг вдруг улыбнулся, и вокруг его глаз собрались морщинки – лицо мгновенно переменилось. Однако Нив не поняла, расслабляться ей или, наоборот, держать ухо востро.

– Мне нельзя разглашать такую информацию.

– Но его ведь убили? – полюбопытствовала Рената. – Все так говорят.

– Поэтому я и приехал. – Он обвел их темными глазами.

Позже Нив уже почти не помнила, о чем он спрашивал и что они отвечали. Короткие формальные реплики: детектив лишь пытался войти в курс дела – по крайней мере, так он сказал, по очереди глядя то на одного, то на другого. Всем сотрудникам сыщик задавал стандартные вопросы: в каких отношениях с погибшим состояли, когда в последний раз его видели, чем обычно занимались на работе и не заметили ли недавно ничего странного в поведении мистера Стивенсона.

– Да, и где вы были в момент его смерти? – будничным тоном добавил Хитчинг, словно только что об этом вспомнил.

– Но мы же не знаем, когда он умер, – пожала плечами Тэмзин.

– Хотя бы приблизительно. Где вы были с вечера вторника до вечера среды?

Они по очереди ответили. Рената сказала, что во вторник вечером была дома с мужем.

– Мы сейчас вдвоем живем. Сын взял год перерыва после школы.

– А вчера?

Она сказала, что пришла на работу в самом начале десятого.

Гэри накануне вечером ходил с друзьями в кино, а затем – в паб. Домой вернулся примерно в половине двенадцатого.

– Вы один живете? – поинтересовался Хитчинг.

– С женщиной, ее зовут Джейн. – Гэри отвел глаза. – Когда я пришел, она уже легла, но, когда я залез в постель, проснулась. А на работу я уходил, когда она еще спала.

Только вот он ни словом не обмолвился, что Джейн, с которой он прожил уже четырнадцать лет, страдала рассеянным склерозом – последние лет пять тот стремительно прогрессировал. Гэри самоотверженно за ней ухаживал. Невротик, иногда циник, с Джейн он становился милым, терпеливым, словно любящая мать. Детей у них так и не получилось. Нив не знала, хотели ли они вообще их заводить, а Гэри об этом не говорил, хотя, когда ее собственные отпрыски были помладше, она порой видела, как он смотрит на них, и в его взгляде ей чудилась тоска.

– Я была одна, – с вызовом отчеканила Тэмзин. – Меня никто не ждал вечером и не провожал утром.

Хитчинг выжидательно посмотрел на нее.

– Муж бросил меня полгода назад, – пояснила она. – Поэтому теперь я живу одна.

– Простите.

– Без него мне даже лучше. Желаю удачи его нынешней.

– Ладно, – опять чуть улыбнулся детектив. – Я понял.

– Как бы то ни было, – продолжила Тэмзин, – это здесь ни при чем. Во вторник я с работы пошла в бассейн, а потом – домой. На ужин ела цветную капусту на пару́, йогурт и кунжутную пасту. Поговорила по телефону с мамой. Рано легла спать, а наутро побежала на работу. Восемь миль преодолеваю меньше чем за час. – Она глянула в лицо Хитчинга. – Я привожу себя в форму, – добавила она. – Послеразводную форму. Создаю себя новую. Не слишком много информации?

– А ее много не бывает, – отозвался он и повернулся к Нив. – А вы что скажете?

Та вспомнила, что Флетчеру и Мейбл наврала, будто была с Тэмзин. Еще одна ошибка.

– Самый обычный вечер дома. Я была с мужем Флетчером. И с нашими тремя детьми.

– А на следующий день?

Перед глазами мелькнули воспоминания о том утре. Нив заколебалась, будто не могла с ходу сообразить, и выдала:

– Я поехала на огород. Я недавно перешла на полставки, и вчера у меня был выходной. Я уехала примерно в девять, а вернулась домой в обед. Так там и пробыла до конца дня, разве что отлучалась в магазины за едой; они на нашей улице. И еще к флористу. Флетчер был дома, он в основном там и работает.

– Спасибо, – кивнул Хитчинг. – Как я уже сказал, это просто стандартные вопросы. На сегодня достаточно, но мы еще можем к вам вернуться. Расходитесь и работайте спокойно, – улыбнулся он, глядя через стеклянную стену. – Правда, работа, похоже, встала. – Он поднялся со стола и направился к двери, но вдруг о чем-то вспомнил. – Вам, наверное, еще придется давать показания поодиночке.

– Зачем? – не понял Гэри. – Что-то не так?

– А разве мало того, что вашего коллегу убили?

– Я имею в виду, что-то не так в том, что мы сказали?

– Все ради протокола, – покачал головой Хитчинг. – Проклятье моей жизни. Хотя, погодите, еще один вопрос. Кто-нибудь из вас бывал в квартире мистера Стивенсона?

– За последние несколько дней? – уточнила Рената.

– Вообще, – пояснил сыщик.

– Нет, – ответил Гэри.

– Нет, – вторила ему Тэмзин.

– Нет, – добавила Рената.

В эти несколько секунд картинка предстала перед Нив кристально четко. Та понимала, что, пока они здесь разговаривают, по квартире ходят эксперты в поисках любых следов: волос, волокон, отпечатков пальцев. Она часами драила там все, но могла подставиться из-за одной-единственной ошибочки, одной ниточки.

– Да, – призналась Нив.

– Когда? – в глазах Хитчинга появился интерес.

– Не помню, – с деланой небрежностью пожала плечами она. – Наверное, неделю или две назад.

– Что вы там делали?

– Он просил меня занести посылку.

– Там был кто-то еще?

– Нет. Все было очень быстро. – Нив осенило. – Он пил кофе и налил и мне тоже; мы поговорили, и я ушла, – так она решила отмазаться, если вдруг кто-то найдет ее отпечатки на чашке или еще где-то на кухне.

– В каком он был настроении? – поинтересовался Хитчинг, достав из кармана блокнот и черкнув там что-то.

– Не припомню ничего особенного, – качнула головой она. – К тому же и я, и мы все потом видели его в офисе.

– Разумеется, – отозвался детектив, закрыл блокнот и убрал его в карман. – Похоже, на этом все. Скоро зайдет мой коллега, снимет у вас отпечатки пальцев и возьмет другие ДНК-пробы.

– Зачем? – спросил Гэри.

– Таков порядок. Вы против?

– Конечно, против, – проворчал Гэри. – Я знаю свои права. Могу отказаться.

– Верно, – улыбнулся Хитчинг. – Если хотите отказаться – пожалуйста.

– Гэри, – Нив дотронулась до его плеча. – Все нормально. Они просто выполняют свою работу.

– Сколько раз я уже это слышал? – брюзгливо фыркнул тот и передразнил: – Они просто выполняют свою работу.

Он так и напрашивался на ссору, но Хитчинг на провокацию не повелся. Он повернулся к Нив.

– Жуткий у вас синяк.

– С велосипеда упала, – пояснила она, ожидая реплики, что синяк желтеет.

Коллеги разошлись по рабочим местам, но детектив остался стоять рядом с Нив. Она же колебалась, не притвориться ли, что у нее какое-то срочное дело.

– И еще вопрос, – подал голос сыщик.

Ей стало не по себе. Она где-то ошиблась? Наверное, у нее на лице было написано, что она что-то скрывает. А это ведь его работа. Видеть людей насквозь.

– Какой?

– Что вы выращиваете на огороде?

– Ах вот оно что, – облегченно выдохнула она. – Да всякое. В основном овощи: картошку, лук, зеленый горошек, фасоль, мангольд, чеснок. А еще у меня есть по кусту черной и красной смородины. И поздняя малина.

– А сейчас как раз время собирать урожай?

– Да. – Нив вспомнила свой маленький заброшенный огородик. Ей нужно было поскорее туда наведаться, пока ничего не сгнило.

– Здорово, – похвалил Хитчинг. – Я все думаю, не взять ли себе тоже участок.

– Возможно, вам придется подождать, причем долго. Мы ждали несколько лет.

– Я терпеливый, – пояснил детектив и, еще раз кивнув всем четверым, удалился.

Нив подождала несколько минут, а потом отправилась в туалет. Зашла в кабинку, заперла дверь. Склонилась над унитазом и в пару приемов извергла из себя все съеденное за утро. Затем побрызгала на лицо водой и прополоскала рот. Вернувшись в кабинет, Нив обнаружила в ящике стола пачку мятных леденцов и сунула один за щеку. Подошла Тэмзин.

– А я и не знала, что ты была у Сола в квартире, – заметила она.

– Да что об этом рассказывать? Ерунда, – отмахнулась Нив.

– Но задание-то серьезное: он ведь попросил привезти ему посылку из офиса аж через весь центр.

– Не совсем через центр, – пояснила Нив, мечтая, чтобы Тэмзин от нее отстала, и не находя в себе сил самой закрыть тему. – Отсюда всего несколько минут на велосипеде.

– Но почему он не попросил Кэти?

– Не знаю, – пожала плечами Нив. – Слушай, я и тогда не придала особого значения, а теперь и вовсе не помню, что там было.

– Понимаешь, в чем суть, – продолжила Тэмзин, – меня всегда удивляло, что они взяли на работу нас всех. Я все ждала, что кого-то уволят: одного или двоих или всех четверых. Поэтому, когда я слышу, что кто-то ездил к Солу Стивенсону на квартиру и ничего нам не сказал, у меня начинается легкая паранойя.

– Тебе не о чем волноваться, – заверила ее Нив.

– Ну просто мы же все равно что семья, так? Никто же не переметнется на сторону компании, против нас?

– Конечно, нет.

В итоге Гэри все-таки позволил снять у него отпечатки пальцев и, как и остальные коллеги, послушно открыл рот, чтобы эксперты взяли образец слюны, правда, ворчал при этом, мол, государство упорно лезет в частную жизнь людей. Когда Нив уже собралась уходить, к ней подошла Рената.

– Устраивать вечеринку в такой день – просто безумие, – сказала она. – Наверное, лучше отменить.

– Но у тебя же день рождения, – возразила Нив.

– Еще один повод все отменить. Какой смысл отмечать приближающуюся старость?

– Ничего, все будет хорошо, – ободряюще отозвалась Нив, сама себе не веря.

Приехав домой и спешившись, она увидела возле входной двери какую-то возню и не сразу поняла, что происходит. Какой-то худой юноша в джинсах и белой футболке сражался с чем-то, что оказалось здоровым креслом, повернутым под немыслимым углом и застрявшим в дверном проеме. Он оглянулся и заметил Нив.

– Вы тут не пройдете, – предупредил он.

– Ты кто? – полюбопытствовала Нив.

– Я Робби, – представился юноша. – Мы встречались на вечеринке Мейбл.

На вечеринке Мейбл. Нив вспомнила ту летнюю ночь: что-то среднее между ведьминским шабашем и апокалипсисом, или даже и то и другое вместе. Ночь с глубокими басами, рвущимися из колонок, экзотическими запахами и морем молодежи, хлынувшим в дом, а на самом рассвете – из дома, оставляя после себя осколки стекла, липкие полы и влажные ковры. Только вот Робби Нив не помнила.

– А это что? – она ткнула пальцем в кресло.

– Оно мне больше не нужно, – пояснил Робби.

– Но она же поступает в университет, – резонно заметила Нив.

– Постоит у меня в комнате, – раздался голос из-за кресла.

– Займет всю комнату, – поправила Нив. – А ты там и жить не будешь.

Вообще-то она сама планировала перетащить кое-какой хлам к Мейбл. Там все равно царил бардак – точь-в-точь как в голове у хозяйки.

– Наверно, дверь придется снимать, – предположил Робби.

– Это входная дверь, – напомнила Нив. – Ее так просто не снимешь.

– Так я потом обратно поставлю.

– Я не об этом. Мне кажется, у этой двери специальные петли, для безопасности. Но вообще делайте что хотите. Только пустите меня в дом.

– Кресло застряло, – развел руками Робби.

– Ну так вытащите его, – Нив старалась, чтобы ее голос звучал невозмутимо. Ее так и подмывало накричать на парня, схватить его за жиденькую бороденку и смести с дороги, но она знала, что раздражается отнюдь не из-за кресла – хотя и из-за него тоже.

Робби потянул кресло на себя и наклонил – достаточно, чтобы Нив протиснулась в проем. Мейбл кисло смотрела на нее.

– Было бы проще затолкать его внутрь, чем вытаскивать обратно, – проворчала дочь.

– Флетчер дома? – спросила Нив.

– Будь он здесь, давно бы спустился нам помочь, – огрызнулась Мейбл.

– А, ну да, – согласилась Нив. – Он не говорил, когда вернется?

– Вообще-то я пошутила. Он сидит у себя в кабинете, как и всегда, когда от него кому-то что-то нужно.

– Не груби, Мейбл.

– Как день прошел? – с вызовом и издевкой поинтересовалась она.

– Странно, – ответила Нив. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ну так скажи.

– Лучше потом. Когда ты разберешься с креслом. – Она глянула на него. От одной только мысли, что теперь оно будет стоять в доме, у нее начиналась головная боль. – Вы не думали открутить ножки?

Оставив детей изучать конструкцию кресла, Нив поднялась на верхний этаж и постучалась к Флетчеру. Из комнаты что-то пробубнили, и Нив открыла дверь и вошла внутрь. Вид мужниного кабинета частенько вызывал у нее уколы зависти. Красивейшая комната в доме, выходящая окнами на восток: панорама их сада и зеленых уголков вдоль соседней улицы. Казалось, смотришь на парк. Большую часть помещения занимал рабочий стол Флетчера, по стенам висели постеры старых фильмов, повсюду теснились шкафы и полки с каталогами и книгами об искусстве. Сам муж сидел в старом кожаном кресле, уткнувшись в ноутбук.

– Как день прошел? – спросила Нив, подражая Мейбл.

– Виделся кое с кем.

– Зачем?

– Ради проектов.

В любой другой день Нив попыталась бы выведать побольше. «Кое-кто» и «проекты» в лексиконе Флетчера обозначали «никто» и «ничего». Но сегодня не до этого.

– У нас тут такое случилось, – поделилась она.

И поведала Флетчеру, что произошло за день. Это потребовало предельной сосредоточенности: она ведь рассказывала мужу о смерти любовника, но в то же время подавала историю так, будто та ее не слишком задела. Напустить на себя расстроенный – но не скорбный – вид, а информацию выдавать только ту, которая гуляла по офису. Нив старалась говорить невозмутимо, не обращая внимания на подступающий ужас, и глядя прямо в глаза Флетчеру.

Когда она закончила, в кабинете воцарилась тишина. Муж смотрел на Нив ничего не выражающим взглядом.

– Скажи что-нибудь, – попросила она. – Пожалуйста.

Это прозвучало как всхлип. Она прикрыла рот рукой, боясь, что ляпнет еще что-то лишнее.

– Что, например?

– Ну, что это ужасно. Печально. Шокирующе.

– Ладно, – задумчиво протянул Флетчер. – Это ужасно. И весьма шокирующе.

– Это человек с моей работы, – добавила Нив. – Ты его знаешь.

– Виделись разок. На корпоративе, когда вы только-только переехали в новый офис. Мы общались всего минуту, и то он больше говорил с тобой, а не со мной.

Нив не хотелось развивать эту тему. Было что-то неприличное в том, чтобы обсуждать с Флетчером Сола. Нив казалось, что она врет, пусть и не прямым текстом.

– Расскажешь детям?

– Зачем?

– У меня больше нет сил об этом говорить, – пояснила Нив.

– Если хочешь, скажу, – пожал плечами муж.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Нам скоро уходить.

– Куда?

– На день рождения к Ренате.

– Ой, черт, точно. Нам обязательно туда идти?

– Да, обязательно. Но не обязательно там надолго задерживаться.

– А это вообще прилично? Сола-то убили.

– Да мы его почти не знали.

– Ты купила подарок? – уточнил Флетчер.

– Я же тебя просила. Еще утром. Помнишь?

– Правда?

– Да. А разве нет?

– Нет. По-моему, ты сказала, что сама купишь, – вспомнил муж. – Может, возьмешь что-нибудь из своих запасов?

У Нив была специальная коробка с подарками на экстренный случай. Однако дни рождения и внезапные праздники шли сплошной чередой и здорово истощали запасы, и когда Нив заглянула в спальню и достала из шкафчика заветный ящик, то внутри обнаружился только мужской брючный ремень и футболка минимум на три размера больше, чем надо. Нив нервно повертела головой по сторонам, и тут ее осенило. Она сняла с полки книжку в твердой обложке. Подарок сестры Флетчера на прошлый день рождения. Автор получил какую-то премию, и роман считался достойным. Нив собиралась его прочитать, но пока даже не приступила. Она осмотрела книжку со всех сторон. Совершенно новая. Нив открыла ее, чтобы убедиться, не испортила ли золовка такой блестящий план, написав на форзаце поздравление, но, к счастью, там было чисто.

Вдруг раздался грохот и звон, будто что-то разбилось. Нив выскочила на лестницу. Робби и Мейбл все-таки втащили кресло в дом и теперь поднимали его по ступенькам. Оно неуклюже балансировало на краю перил. За спинами детей Нив увидела, что фотография в рамочке, висевшая на стене, свалилась и сейчас лежала на полу в гостиной среди осколков стекла.

– Потом приберу, – бросила Мейбл. На Нив она посмотрела с нескрываемым гневом.

– Стоять, – велела та.

– Не могу, – простонал из-под кресла Робби, все еще пытаясь затолкать его наверх.

Нив позвала мужа, и тот неохотно вышел из кабинета. Она с грехом пополам протиснулась под креслом и стала вместе с Робби пихать его снизу, а Флетчер тянул на себя сверху. Вместе они доволокли кресло до двери Мейбл. Однако оно повернулось под таким углом, что буквально на какой-то сантиметр не вписывалось в проем.

– А вот теперь дверь и вправду придется снимать с петель, – заключила Нив.

– Поможешь? – прошипела ей Мейбл.

– Я помогу, – вызвался Флетчер.

– Нет, не поможешь, – возразила Нив и повернулась к дочери. – Он идет со мной на вечеринку.

Дверь им открыла Рената, одетая в обтягивающее фиолетовое платье и боа из перьев, с бокалом вина в руке. Нив сунула коллеге подарок, завернутый в коричневую бумагу, которую именинница жадно содрала. На книгу посмотрела без особого внимания: хмель брал свое.

– Это та, за которую премию дали?

– Я пока не читала, – призналась Нив. – Но говорят, очень хорошая.

– Я прочитаю, – пообещала Рената. – Надо развивать мозги. Ну проходите, проходите. Присоединяйтесь.

Флетчер задержался на пороге, чтобы поговорить с виновницей торжества, а Нив прошла мимо стайки незнакомцев на кухню и налила себе бокал белого вина. Недолго поболтала с мужчиной, который назвался соседом Ренаты и Чарли и поведал, что за последние десять лет больше выручил за счет роста стоимости собственного дома, нежели благодаря зарплате.

– Что вы на это скажете? – поинтересовался он, и тут Нив заметила за дверью черного хода Гэри, стоящего в саду. Она извинилась и подошла к коллеге. Тот курил сигарету.

– Ты как? – спросила Нив.

Гэри медленно растянул губы в улыбке и чмокнул Нив в щеку.

– У меня к тебе деловое предложение, – заявил он.

– Какое еще предложение?

– С тех пор, как я сюда пришел, у меня уже трое спросили, работаю ли я в той конторе, где на днях человека убили. Такое ощущение, что я стал маленькой, малюсенькой, но знаменитостью и они хотят погреться в лучах этой славы.

– Так что за предложение-то?

– Может, примем как данность, что мы потрясены и разбиты и не хотим вводить в курс дела посторонних?

– Все это, конечно, хорошо, – Нив глотнула вина. – Но его убили. Из этого раздуют большой скандал.

Гэри отмахнулся сигаретой.

– Наверное, его убил какой-нибудь грабитель, – предположил он. – Или ревнивая любовница. Скоро все выяснится. – Он глянул Нив через плечо и скроил кислую мину. – Кто-то сегодня не в духе.

Нив обернулась. Муж Ренаты Чарли расхаживал по кухне, собирая пустые бокалы и переставляя их в раковину. Вел он себя так, будто вечеринка не начиналась, а уже заканчивалась. Гэри энергично поманил его к себе. Чарли нахмурился.

– Не видели Ренату?

– Она открыла мне дверь, – ответила Нив. – По-моему, ей весело. Наверное, курит где-то в саду.

– Можешь сделать одолжение? – попросил Чарли.

– Какое?

– Присмотри за ней, пожалуйста, чтобы не напивалась в хлам.

– Вообще? – радостно выпалил Гэри.

– Конкретно сегодня. На этой вечеринке.

– Но у нее ведь день рождения, – напомнила Нив.

– И я не хочу, чтобы она сама его испортила.

Весь следующий час Нив слонялась по дому, а к ней подходили люди и воодушевленно вещали об образовании детей, о брекзите, о том, куда катится мир. Кое-кто уже слышал об убийстве. Нив только кивала и бормотала что-то в ответ – собеседникам и этого было достаточно. Ей в бокал то и дело подливали вина, и она уже начинала пьянеть, когда на нее натолкнулась Рената и обхватила рукой, едва не свалив с ног.

– Что он имел в виду? – спросила именинница.

– Кто – он?

– Ну насчет квартиры. Кто там был? И ты тоже была. Зачем ты туда ездила?

– Давай-ка мы об этом лучше завтра поговорим, – предложила Нив, оглядываясь по сторонам в надежде на чью-нибудь помощь. В противоположном конце комнаты стоял Чарли. Нив осенило. Она отстранилась от Ренаты, подошла к нему и, найдя какой-то столовый прибор, постучала им по бокалу, призывая всех к тишине. Гул смолк. Нив откашлялась.

– Всем привет. Меня зовут Нив. Я Ренатина старая подруга. Мы все от души поздравляем ее с днем рождения, но, по-моему, ее муж Чарли хотел бы сказать тост первым.

Она глянула на Чарли – круглое бледное лицо, без тени улыбки – и только тогда осознала, что и сама перебрала. Но было уже поздно. Все повернулись к нему, сверля его выжидательными взглядами, а он уставился на Нив – по лицу ничего не поймешь, но читается на нем уж точно не благодарность.

– Что ж, – выдавил он. – Ну… – и прочистил горло.

– Налейте ему кто-нибудь.

– Давай налью.

Это предложила Рената, стоявшая где-то позади Нив. Та не решилась ни пошевелиться, ни обернуться, ни что-то сказать. Так и смотрела на Чарли, ощущая подступающий ужас. А потом раздался звук. Жуткий звук: крик, переходящий в скрежет, звон и грохот. Вот теперь Нив оглянулась. Рената лежала на полу – падая, она схватилась за скатерть. А на столе стояли бокалы и бутылки. И все посыпались вместе с ней. Сначала именинница взвизгнула, а теперь хохотала. Нив покосилась на Чарли. Он не смеялся. Отвернулся и вышел прочь.

Домой добирались на «Убере» и всю дорогу молчали. Нив знала, что ее развезло больше, чем Флетчера. Может, тот вообще не опьянел. Он явно был в отвратительном настроении. Войдя в дом – темно хоть глаз выколи, – Нив прижала палец к губам.

– Они, наверное, все спят, – сказала она.

– Как будто ты умеешь не шуметь, – пробубнил Флетчер. – Когда поздно ночью приходишь на цыпочках, я всегда просыпаюсь.

Нив очень надеялась, что это не так. Муж зашагал наверх, она – следом, стараясь ступать как можно тише. Тело слушалось плохо, особенно в темноте. Казалось, дом очень медленно вращается вокруг Нив. Наконец она добралась до следующего этажа. Серая тень Флетчера маячила впереди. Вдруг в ночном мраке раздался удар, звук падающего тела и вскрик. Откуда-то снизу, с пола.