Читать книгу Уже не я - Nikki Tozen - Страница 2

– Привет, это я, перезвони мне, как сможешь, номер телефона гостиницы, в которой я остановился, я уже тебе выслал. Это срочно.

Черноволосый юноша высокого роста сказал это в телефонную трубку и поторопился её повесить, так как в вестибюль гостиницы зашла небольшая группа людей в белых кандурах и красных платках на головах: они были окружены вооружённой охраной.

Юноша поспешил накинуть капюшон от ветровки на свою голову и спрятаться за информационной стойкой. Внимательно проследив за проходящими мимо него людьми чёрными как смоль глазами, он направился к выходу из здания гостиницы, как только они скрылись из виду. Выйдя на многолюдную площадь, он затерялся среди толпы.

Пройдя некоторое время вдоль тротуара бок о бок рядом со смуглыми бородатыми мужчинами в бежевых тобах, он свернул на небольшую улицу, посреди которой стоял фонтан. Мимо него прошли женщины в чёрных чадрах. Они засмеялись при виде него и начали что-то громко обсуждать. По голосам было слышно, что это ещё совсем юные девушки.

Парень проигнорировал их знаки внимания к себе и поспешил пройти мимо как можно быстрее. Почему-то в этой стране, не смотря на всю строгость закона, касающегося поведения женщин, те вели себя крайне вызывающе, особенно если видели иностранца. Уже не единожды к нему подходили девушки, облачённые с ног до головы в чёрные одежды, и без слов совали ему в руки записки со своими номерами телефонов.

Эти девушки тоже остановились и посмотрели ему вслед, продолжая хихикать, но подходить к нему не стали.

Дождавшись, пока они сами уйдут, он наклонился к фонтану и начал жадно из него пить.

Затем он вспомнил, что забыл сообщить администратору этой гостиницы своё имя и номер мобильного телефона, в случае, если ему всё же перезвонят, ведь никакого гостиничного номера у него в ней не было, как и во всех предыдущих.

Он был вынужден скитаться по городу без денег и документов от одной гостиницы к другой, надеясь, что хоть из одной из них ему удастся дозвониться до своего друга из Нью-Йорка по имени Сэм.

С досадой он подумал, что придётся искать новую гостиницу с администратором, который понимает английский язык и не станет в случае чего вызывать охрану. Найти такого администратора в этом сильно охраняемом городе было крайне трудно.

В эту гостиницу он больше не вернётся, так как очень уж странно консьерж на него смотрел всё то время, что он там находился. Скорее всего, он что-то заподозрил и в следующий раз, возможно, там будет либо полиция нравов, либо кто ещё похуже.

Вытерев тыльной стороной руки рот, он пространно посмотрел куда-то вдаль перед собой. После чего поспешил подняться и направиться в сторону рынка, который располагался в нескольких кварталах от гостиницы.

Рынок занимал небольшую трапециевидную площадь, представляя собой настоящий восточный базар с многочисленными торговыми киосками, которые ломились от всевозможного товара, начиная от одежды и заканчивая различными специями и пряностями. Временами можно было даже встретить стенды с холодным оружием: на них висели кинжалы с рукоятками, инкрустированными драгоценными камнями. В таком плохо охраняемом месте порой можно было встретить вещи стоимостью в несколько десятков тысяч долларов.

На улице стояла жара, воздух был подёрнут какой-то медово-жёлтой пеленой, сквозь которую с каждым вздохом становилось всё труднее дышать. К этому всему примешивался ещё и терпкий запах от ларьков со специями и зловонного фаст-фуда из острого бараньего мяса.

Углубившись в самую гущу, вскоре он наткнулся на большое скопление мужчин, которые сидели кто на подушках, кто на мешках, прямо на земле возле ларьков, в которых на широких вязаных блюдах продавалась какая-то зелёная трава. Все сгустившиеся в этой части рынка мужчины – среди них было и немало совсем ещё юных мальчиков – курили и жевали эту траву.

Юноша тут же подошёл к одному из торговцев, достал из кармана мятые купюры в несколько реалов и сунул их ему, проговорив:

– Кат2.

Торговец с подозрением посмотрел на худощавого парня, так как тот сильно отличался от арабских мужчин своей экзотической внешностью метиса, но говорить ничего не стал, молча взвесил ему сушёной травы, после чего положил нужное количество в бумажный свёрток.

Выхватив трясущимися руками этот свёрток из рук торговца, парень немного отошёл от ларька и уселся на землю рядом с мужчинами, которые в полулежащем состоянии и с равнодушным созерцанием хаотичной жизни рынка лениво пожёвывали эту растительность, словно коровы на лугу.

Зачерпнув немного травяных листов рукой, он тоже положил их себе в рот. От слюны они тут же намокли и приятно разбухли во рту. Их кисло-сладкий вкус, немного похожий на вкус табака, раздражал слизистую оболочку, из-за чего глаза начали слезиться, и он без конца шмыгал носом.

Через пару минут жевания он тоже начал медленно погружаться в полусонное состояние, лениво перебирая челюстями и мусоля содержимое во рту, как жевательную резинку. Сознание притупилось и куда-то поплыло. Он тоже прикрыл глаза и облокотился о стену заброшенного строения, находившегося прямо посреди рынка.

«Только бы мутава не нагрянула с проверками», – подумал он, прежде чем окончательно погрузиться в тяжёлый, полуденный сон посреди шумного рынка города Мекки.

В этой части рынка не были слышны ни крики муэдзинов с минаретных башен, ни распевание Корана в динамики, которые были привешены почти ко всем фонарным столбам на центральных улицах города. Укрыться от всеобщей религиозной истерии этой страны было той ещё задачей. Самое удачное место, по его мнению, было здесь, среди отбросов общества: бездомных и безработных бродяг. Они не страдали суеверием, убивая своё время тем, что медленно одурманивали свой организм наркотиком, который здесь продавали в качестве специй.

Места вроде этого были практически на всех рынках города. Время от времени эти притоны разгонялись местной полицией нравов – мутавой, или же просто приезжал полицейский патруль и всех забирал в участки.

Конечно, за барьером этой страны мало кто знает о подобных местах, и всё же, если бы не эти притоны, где удавалось хоть как-то скоротать время бесконечного ожидания, он давно бы уже выдал себя властям или пошёл бы в посольство, после чего его бы ждала неминуемая смерть от руки его тестя, шейха аль-Мактума. Его единственной надеждой оставался друг из Нью-Йорка по имени Сэмюельс Беннет.

Кто-то пробежал мимо и задел его ноги, из-за чего он нехотя проснулся и хмуро посмотрел на маленьких детей, которые носились по всему рынку, как саранча, то и дело подворовывая у случайно заблудившихся туристов кошельки.

Сидя здесь днями напролёт и наблюдая сквозь пелену дурмана за хаотичной жизнью рынка, он иногда ловил себя на мысли, что это всё один большой организм, внутренности которого медленно переваривают ничего не подозревающих обитателей.

Он и сам ничем не отличался от этих воришек, только его методы были менее изощрёнными: он предпочитал ошиваться рядом с центральной мечетью города, куда стекается основной поток туристов и паломников со всего мира. Несколько раз ему удалось выкрасть пару кошельков у туристов и мобильный телефон старой модели, который ловил только местную связь, подсаживаясь к ним на скамейки возле входа в гостиницы и дожидаясь, пока те не отлучатся фотографироваться рядом с очередной достопримечательностью.

Иногда возле мечетей волонтёры раздавали еду паломникам, которые молятся круглыми сутками, сидя на коврах, чтобы те не умирали голодной смертью. Пару раз и его приняли за паломника, когда он сидел на каменном полу мечети, и дали несколько сухих пайков. В них не было ничего особенного: обезжиренное молоко, макароны быстрого приготовления и финики.

По правде сказать, он никогда не волочил подобный нищенствующий образ жизни, поэтому свыкнуться с этим было крайне трудно, но это всё же лучше, чем находиться в выгребной яме, из которой ему чудом удалось бежать несколько недель назад.

Он и не думал возвращаться к своей привычной жизни, понимая, что такой беззаботной, как когда-то, она уже не будет никогда. Его силой заставили жениться на дочери шейха, теперь он вынужден скрываться, потому что обстоятельства сыграли с ним злую шутку, и он убил брата Мухамеда аль-Мактума, когда тот пытался надругаться над ним вместе со своими дружками.

Точнее, он не знает, умер тот или нет, в одном он уверен точно – живым ему из страны не выбраться, если его снова схватят. И единственным здравым решением будет – дозвониться до Сэма в Нью-Йорк. Он единственный, кто может помочь ему выбраться из этой заварушки. Правда, с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло около полугода. На то были свои причины, о которых ему было болезненно вспоминать.

«Надо будет вернуться в ту гостиницу», – нахмурив брови, подумал он, постепенно приходя в себя.

Наркотической действие травы отпускало его, об этом возвещали надвигающиеся приступы головной боли.

Этот наркотик – единственное, что он мог себе позволить на те жалкие крохи, что ему удавалось выкрасть у туристов. Действие его было недолгим, зато когда эйфория спадала, становилось хуже, чем было до этого.

Он хотел ещё засунуть в рот пару листков, но потом подумал, что если не сможет сконцентрировать свой взгляд на одной точке, то его не пустят в гостиницу даже до стойки администратора.

Еле оторвавшись от земли и опираясь на серое глинобитное строение, напоминающее собой заброшенные трущобы без окон и дверей, он, пошатываясь, направился к выходу, преодолевая узкие проулки между торговыми палатками, переполненными людьми.

Уже стемнело, когда ему удалось разыскать гостиницу, из которой он звонил своему другу ещё утром. Она находилась недалеко от небоскрёба Абражд аль-Баит. Стрелки на огромных часах, которые украшали верхушку здания, чем-то похожие на Биг-Бен, показывали без четверти восемь. Туда он даже не стал заходить, потому что таких оборванцев охрана и близко не подпускала ко входу в этот огромный комплекс.

В последнее время от одного взгляда на небоскрёбы его начинало тошнить.

К вечеру народу на улицах не стало меньше, а только прибавилось. От ярких неоновых огней улиц начало рябить в глазах. В основном ему навстречу шли туристы. Людей в кандурах практически не было. Скорее всего, большая часть местного населения как раз в это время совершала вечерний намаз в центральной мечети города.

На входе в гостиницу он чуть не сбил с ног молодую семейную пару. Они засмеялись, когда он начал извиняться. Хотели было поинтересоваться у него, откуда он, видимо, приняв за новообращённого мусульманина, который приехал совершить Хадж, но он сказал, что сильно торопится и ему некогда разговаривать, пожалев, что вообще заговорил с ними на английском языке.

Неуверенно подойдя к администратору, он надеялся услышать уже привычный для себя ответ, что ему так никто и не перезвонил, но возле стойки информации было много народу с маленькими детьми, они все суетились и очень громко разговаривали на арабском языке, так что администратору явно было сейчас не до него. Постояв немного в стороне, наблюдая за происходящим, он понял, что может прождать так администратора, который бегал из маленькой комнатушки, располагающейся за информационной стойкой и обратно к ней, вынося ключи или ценные бумаги из сейфов через каждые тридцать секунд, до глубокой ночи.

Юноша вышел из гостиницы. Немного пройдя по тротуару вдоль здания, он остановился и сел на лавку. Он уже хотел было достать из кармана куртки немного травы, как к нему неожиданно подсела та странная пара, с которой он имел несчастье так неловко пересечься на входе в гостиницу полчаса назад.

– Вы что, караулили меня? – поинтересовался он.

Они громко рассмеялись, даже не скрывая того, что действительно всё это время ждали его снаружи, затем представились. Как оказалось, один из пары, а именно мужчина по имени Брайан, которому на вид было около сорока лет, был профессором Аккадской мифологии, которого пригласили работать в один из университетов Эр-Рияда, а его жена Мегги, тонкого сложения женщина средних лет с золотисто-русыми волосами, которая была значительно моложе своего мужа, поехала с ним за компанию.

Брайан родился в мусульманской семье, поэтому для него было огромной честью оказаться в самом центре религиозной общины. Сейчас они, как и миллионы других мусульман, приехали в Мекку – в город пророка – совершать вместе Хадж.

Юноша, улыбаясь, поинтересовался:

– А какое всё это имеет отношение ко мне?

– О, моя жена пришла в восторг, когда увидела тебя!

Всё это время женщина, вся раскрасневшаяся, сидела и внимательно рассматривала парня.

– Мы бы хотели, чтобы ты прошёл с нами в номер, – неожиданно заявил он.

– Свингеры, что ли? – грубо отозвался юноша.

Пара тут же громко рассмеялась.

– Глупый! – крикнула ему в полголоса женщина и раскраснелась ещё сильнее.

– Нет, что ты! – удивился мужчина подобному грубому ответу. – Мегги – художница, она бы очень сильно хотела тебя нарисовать.

– Что, мой портрет?

– Да, с натуры, если ты не возражаешь, – тихо добавила она. – Я бы всё равно это сделала по памяти, но с натуры будет намного лучше!

– Да бросьте, вам как будто больше делать нечего, – недоумевал он. – Вон там находится один из самых красивых «небоскрёбных» комплексов мира! Хотите, я вас свожу?

– Мы уже там были, сделали кучу фотографий! – воскликнула Мегги. – Я тебе заплачу, – неожиданно добавила она.

Этот факт явно дал юноше пищу для размышлений. Деньги лишними ему не будут, особенно если учитывать тот факт, что до этого ему приходилось воровать, чтобы хоть как-то не умереть с голоду, а когда ему, наконец, удастся дозвониться до своего друга, он не знал.

Недолго думая, он согласился попозировать женщине, и они дружно направились в номер гостиницы.

Оказавшись в номере, женщина тут же предложила ему пойти вымыться, так как от него сильно пахло, а его чёрные волосы были похожи на слипшуюся солому.

«Да она издевается?! – думал он, стоя в ванной комнате. – А потом она предложит мне что-нибудь выпить, и я отключусь, а они будут творить со мной всё, что им вздумается. Чёртовы маньяки под профессорской личиной!»

Швырнув полотенце, которое Мегги ему дала, на пол, он подошёл к окну и открыл его. На этот раз летать ему не пришлось, как во все прошлые разы, когда ему приходилось убегать от недоброжелателей, так как номер был на первом этаже. Выпрыгивание из окон стало неотъемлемой частью его жизни. Он просто перелез через подоконник и спрыгнул на газон.

Сделав пару шагов, он с замиранием сердца вспомнил, что оставил свой рюкзак в комнате перед тем, как зайти в ванную. Проклиная всё на свете, он вернулся к открытому окну и забрался в него обратно.

Кое-как смочив немного волосы и лицо, сделав вид, что он хотя бы пытался поухаживать за собой, он резко открыл дверь и вернулся к супругам. К его удивлению, посреди комнаты уже стоял приготовленный мольберт, а за ним на стуле сидела Мегги.

Она мило улыбнулась ему и предложила сесть на приготовленный для него стул, который стоял недалеко от неё.

Оглядевшись по сторонам, он заметил, что её мужа нигде не было, и поспешил спросить:

– А где Брайан?

– Я попросила его уйти, – пробубнила она себе под нос, пока затачивала карандаш. – Не люблю работать, когда кто-то наблюдает за мной со стороны.

– Я буду наблюдать за вами.

– Нет, ты будешь позировать, – она отложила рисовальные принадлежности в сторону и подошла к нему, чтобы усадить его под нужным ей углом.

– Вы обращаетесь со мной, как со статуей, – морщась от боли, пожаловался он, когда она приподняла его лицо за подбородок так высоко, что у него что-то щёлкнуло в шее.

Она ничего не ответила и задержалась прямо возле его лица, внимательно рассматривая его.

– Как странно, – загадочно прошептала она.

– Что именно? – глядя ей прямо в глаза, поинтересовался он.

– Ты не думал стать моделью? – наконец, спросила она, возвращаясь на своё рабочее место. – У тебя всё есть для этого.

– Всё?

– Странная отрешённость в глазах, как будто ты не здесь…

Оборвав себя на полуслове, она начала делать быстрые наброски карандашом, изредка поглядывая на него.

– Вид у тебя усталый.

– Это правда.

– Уверена, если бы мы встретились с тобой в другое время и при других обстоятельствах, я бы точно потеряла голову.

– Вы слишком откровенны.

– На твою красоту хочется смотреть, как на картину, вглядываться в каждую морщинку на лице и пытаться найти ту, о которой никто не знает.

– А ваш муж ревновать не будет?

– Глупый мальчишка, – она грозно посмотрела на него, выглядывая из-за холста. – Ты хоть понимаешь, что такое истинная страсть художника к красоте и что такое животная похоть? Чувствуешь разницу между двумя этими понятиями?

Он ничего не ответил, заёрзав на стуле.

– Не двигайся! – скомандовала она.

– Извините.

– Совершенно невероятные глаза, – она снова подошла к нему, чтобы рассмотреть вблизи. – Как у такого тупицы могут быть такие проникновенные глаза. Если смотреть на тебя, кажется, что ты странствующий музыкант или поэт, или сошедший со страниц герой старинной безымянной поэмы, о которой никто уже не помнит. Ради тебя хочется слагать стихи, писать музыку, ты вдохновляешь…

– Великое множество… – прошептал он ей почти в самое лицо.

– Пустота, – закончила она.

Он виновато опустил глаза.

Через некоторое время она снова нахмурила брови и спросила:

– У тебя уже есть кто-то особенный?

– Аха-ха-ха, ещё немного и начну думать, что я на сеансе у экстрасенса!

Она не стала ничего отвечать и продолжила рисовать, ещё раз предупредив, чтобы он не двигался.

– Я никогда не думал об этом… – неуверенно сказал он, чуть погодя.

– О чём? – рассеянно спросила она, что-то усердно штрихуя на полотне.

– О том, что может быть кто-то особенный.

– А ты думал, что будешь отдавать себя всем подряд? – удивилась она, отрывая глаза от холста.

Юкия снова ничего не ответил.

– Тогда, боюсь, тебя ждёт одно сплошное разочарование, каждый раз пустота внутри будет становиться только больше. В конце концов, ты не выдержишь собственной нечистоплотности.

– Откуда вы знаете?

– У меня была чёрная полоса в жизни, – тихо проговорила она. – Тогда я поняла, что сведу счёты с жизнью после очередного разрыва или случайной связи. Знаешь, творческие круги Нью-Йорка такие бесцеремонные. Опустошают тебя, высасывая все соки. Настоящий вампиризм.

– И вы решили выйти замуж? – удивился он.

– Брайан открыл мне глаза. До него я об этом даже не задумывалась. До встречи с ним я не знала, что такое настоящее одиночество.

– Я сразу понял, что он старше вас.

– Да, почти на пятнадцать лет.

– Теперь жалеете, что попались на короткий поводок?

Она внимательно посмотрела на него из-под своих золотистых ресниц.

– Раньше я тоже носила чёрные волосы, у меня были выбриты виски, всё моё лицо было истыкано пирсингом, а от многих татуировок на своём теле я потом годами избавлялась. С первым попавшимся парнем шла в тату салон и набивала его имя, – посмеиваясь, рассказывала она. – Когда увидела тебя сегодня, сразу вспомнила себя лет десять назад, правда, такой сногсшибательной внешности у меня не было и парней таких тоже, – неуверенно добавила она.

– А если бы мы познакомились с вами тогда?

– Я бы влюбилась и рисовала тебя сутками. Ты бы от меня сбежал! – выпалила она на одном дыхании. – Пока я училась в художественной школе, мечтала найти кого-нибудь, кто бы хоть близко был похож на тебя. Я многих рисовала. Иногда просто сидела в метро и рисовала случайных прохожих: стариков, детей, молодых женщин, парней, которые мне нравились. Часто прямо так и знакомилась. Но никто их них надолго не цеплял меня. Пару раз нарисую, и хотелось чего-то нового. Более совершенного. Как античные скульптуры Колосса или Спящего сатира. Никогда не надоедает ими любоваться, воображение всегда что-то дорисовывает. Каждый раз, смотря на одни и те же скульптуры, видишь их по-разному.

– Меня всегда мучил вопрос, что же было важнее для истории: античные монументы или римские акведуки? – потирая шею, пробубнил он.

– А ты начитанный для тупицы, – засмеялась Мегги. – Я уверена, ты бы нашёл общий язык с моим мужем.

– Вы так легко рассказываете мне про свою жизнь.

– С незнакомыми людьми всегда проще делиться своими сокровенными тайнами…

– А как же Брайан? – перебил он её. – Вы рисовали его портреты?

– Его я даже и не пыталась нарисовать, – подняв глаза кверху, словно в укор самой себе, тяжело вздохнула она.

– Значит, вам неприятно смотреть на него? – небрежно спросил он. – Неужели вы с ним из-за денег?

– В Нью-Йорке он помог мне открыть картинную галерею.

То, что у неё была собственная картинная галерея, напомнило ему о матери, у той было своё модельное агентство в том же городе, но об этом он говорить не стал бы ни при каких обстоятельствах. Тема матери – это табу.

Она заметила, что он слегка озадачился этой новостью.

– Знаешь, людям надо иногда открываться, нельзя всё без конца копить в себе. Не все на этом свете желают тебе зла.

Юноша внимательно посмотрел на неё своими бархатно-чёрными глазами и лишь слегка улыбнулся. Больше они не разговаривали. На протяжении двух часов она рисовала его. По окончании, когда он уже хотел подойти и посмотреть на свой портрет, она резко накинула на холст покрывало и сказала, что картину надо привести в божеский вид, прежде чем показывать. Потом протянула ему визитку со словами:

– Если хочешь увидеть своё смазливое личико ещё раз, – загадочно протянула она, – то приходи в мою галерею.

– Придётся зайти, чтобы вернуть себе лицо обратно, – смеясь во весь голос, проговорил он.

– Вот, возьми, – она подошла к нему и всунула в руку несколько сотен долларов.

Это была довольно-таки большая сумма денег, он уже хотел было вернуть ей деньги:

– Нет, возьми их, они тебе нужнее, – словно зная обо всех тех невзгодах, которые выпали на его долю, проговорила она.

– Спасибо…

– Вернёшь мне с процентами, когда увидимся в следующий раз, – не дав договорить, прогремела она на всю комнату. – Я буду ждать тебя в своей картинной галерее.

Юноша снова громко рассмеялся.

– Ах да, ты ведь не сказал, как тебя зовут…

Неожиданно в дверь тихо постучались. Не дождавшись, пока ему откроют, в комнату вошёл муж Мегги – Брайан. Он извинился, намекая на то, что ему надоело сидеть одному в ресторане уже третий час подряд, и предложил им пойти поужинать. Но парень решительно настоял на том, что ему уже пора уходить. На прощание Мегги ещё раз напомнила, чтобы он вернул ей долг, который сама же ему и навязала. Он лишь мило улыбнулся и поспешил выйти в вестибюль гостиницы.

Когда он проходил мимо стойки регистрации, его неожиданно окликнул администратор.

– Сэр, пройдите со мной, пожалуйста.

Парень уже хотел было дать дёру, но настойчивый администратор снова окликнул его:

– Нет, сэр, вы всё не так поняли, – дружелюбно засмеялся молодой человек по имени Акбар, которое золотистыми буквами сверкало на его бейджике. – Просто я хотел обсудить вашу проблему в более официальной обстановке, не у всех на виду, это по поводу вашего друга. Сегодня утром вы просили, чтобы я сообщил вам…

– Неужели перезвонил?! – вскрикнул юноша.

Стараясь как можно более вежливо сказать ему, чтобы тот вёл себя сдержаннее, администратор всё же затащил его в офис, располагающийся за регистрационной стойкой.

– Ваш знакомый перезвонил через пару часов, он попросил адрес этой гостиницы и сказал, чтобы я передал вам, что он уже выехал.

– Что? – удивился он.

– Он также оформил вам номер в гостинице, прошу, – он взял юношу под локоть и подвёл его к стеллажу с ключами, бережно снял один из них и всунул ему в руку.

Парень сильно удивился тому, что происходит: он, конечно, знал, что Сэм всегда слишком щепетильно относился к их дружбе, особенно учитывая то обстоятельство, что тот был нетрадиционной ориентации, и при любом удобном случае всегда склонял его к постели, но чтобы так сильно переживать за него?! Такой оперативности он явно не ожидал.

Посмотрев на ключи с каким-то злорадством, он поспешил сказать администратору, что не может принять их, соврав, что ему уже есть, где остановиться.

Совершенно ничего не понимая, Акбар быстро начеркал на бумажке примерное время прибытия его знакомого и передал её юноше.

– Я обязательно подойду завтра к этому времени, – поблагодарил он администратора и, не раздумывая, выскочил из гостиницы.

«Не доверяю я ему, с чего бы ему срываться и ехать сюда по первому моему звонку? – думал он, быстро шагая по тротуару. – Неужели он сообщил моим родным, что я нашёлся? Тогда они все приедут сюда и шейха заодно прихватят, чтобы торжественно совершить ещё один обряд передачи овцы в лапы льва. Встанут дружно в круг и будут смотреть, как тот крутит меня на вертеле. Ну уж нет, во второй раз я не дам себя провести».

Он резко остановился как вкопанный и потянулся к карману, где лежала трава, и хотел было положить её себе в рот, как вдруг в голове у него зазвучали слова новой знакомой Мегги:

«Не все в этом мире желают тебе зла».

Он повернул голову в сторону гостиницы и посмотрел в окна. Какая-то странная надежда загорелась в его глазах. Она многое ему рассказала, но он почему-то зацепился именно за эти слова.

Неожиданно подул ветер и унёс с собой увядшие зелёные листья, которые он держал в руке. Посмотрев на них пустым взглядом, он решил, что переночует рядом с мечетью аль-Харам. Там всегда много народу – и днём, и ночью туда стекаются паломники для омовений и молитв. Это было единственное место, где он чувствовал себя в безопасности.