Читать книгу Мастерская по наковальне новых душ - Nikol Sax - Страница 17

Раздался стук в дверь.

– Да, войдите, – сказал мужчина в большом кожаном кресле серого цвета.

В темный кабинет, заставленный непонятными статуэтками и антикварными вещами, вошла судья Агния, по совместительству мама Евы. Первое, что бросалось в глаза в этом угрюмом месте, – это длинный стол красного дерева, во главе которого сидел упитанный мужчина с залысинами на голове. Он то и дело приглаживал маленькой расчёской оставшиеся несчастные волосинки и нервно протирал носовым платком капли пота со лба. Его серый костюм-тройка, который явно был ему мал, сливался с кожаным креслом так, что розовощекое лицо директора было единственным ярким пятном в этом помещении.

– Добрый день, Кондрат Касьянович, – вежливо поприветствовала Агния сидящего человека во главе стола, имеющего должность директора школы.

– Добрый, – все так же нервно протирая лоб, отвечал мужчина. – Вы, должно быть, мама Евы Безродных?

– Да, я Агния Безродных, мы с вами утром общались по телефону.

– Да-да, припоминаю. Помнится, вы судья?

– Вы правы.

– Мне нравятся люди, которые, как мы с вами, стоят на страже нашего общества. Вы присаживайтесь, судья, – указал он маленькой пухлой ладонью на кресло, стоявшее в начале огромного стола.

Агния уверенным шагом прошла к одному из кресел и уже хотела сесть, как вдруг директора нервно прокричал:

– Только не так близко, в самый конец стола, если можно, – все так же показывая своей ручонкой на кресло, стоявшее в противоположном направлении от него. – Аллергия, понимаете ли, вы уж извините.

Не подав вида, судья прошла к предложенному месту почти у самого выхода из кабинета. Отодвинув кресло на нужное ей расстояние, она села.

– Судья Агния, вот что я хотел обсудить, – вздохнул необъятный мужчина. – Успеваемость вашей дочери. Я не сомневаюсь в том, что она смышленая девочка. Скажу более, я поначалу даже был снисходителен из-за сложившейся ситуации в вашей семье. Но более я терпеть не могу. Её вечное непослушание, дерзость учителям, своеволие. Я перечислил только часть жалоб, поступающих от учителей. Их намного больше. А самое ужасное, что у нее на все есть свое мнение. Вы только представьте эту дерзость: иметь своё мнение и открыто его высказывать! Это немыслимо, чтобы ребёнок делал замечания учителям! В нашей школе так не принято, учитель – это закон, и его слово неоспоримо…

– Уважаемый директор, я не сомневаюсь в вашей компетенции как педагога. Но как судья скажу, что нет таких законов, которые не подлежали бы оспариванию или рассмотрению с другой точки зрения. Законы составляют люди, а им свойственно ошибаться.

– Допускаю, что в вашей сфере деятельности возможны исключения. Хотя вы как судья должны понимать, что процветание нашей системы напрямую зависит от соблюдения её законов и беспрекословного подчинения им. Иначе придет анархия, ели каждый будет мнить себя правым и считать, что его мнение важно!

– Боюсь, в этом вопросе я не могу с вами согласиться, – сухо ответила Агния. – И как такое явление системы как закона относится к моей дочери и её успеваемости?

– Закон в нашем случае – это «Устав» школы, где прописано, что каждый ученик должен беспрекословно внимать словам учителей, ибо так он достигнет почёта и уважения в обществе. Но Ева своим непослушанием не только противоречит «Уставу», но и портит рейтинг всей школы в глазах министерства образования. Вы посмотрите на все дипломы и грамоты, какими я был награжден! – чуть пристав из-за стола, сказал потный директор, указывая на стену, увешанную от потолка до пола деревянными рамками. – И не просто так, а за вклад в общество, за новых примерных его членов!

– Кондрат Касьянович, я, безусловно, рада вашим заслугам. Но считаю, что Ева имеет право голоса, когда речь заходит о ее образовании.

– Еще раз повторяю! У ребёнка не должно быть своего мнения, так как он ещё совершенно неспособен его иметь.

После слов, которые он считал истиной, директор полез в шкаф, заваленный кучей серых бумажек.

– Да где же оно?! – суетливо копаясь в бумажках, произнес директор своими тоненькими почти не заметными устами. – А вот, нашел. Это сочинение Евы по географии. Вот прочитайте, что она тут понаписала, – бесцеремонно, почти в лицо судье он сунул лист бумаги с откопированным сочинением Евы.

Не подав вида и снова проявив снисходительность к замашкам директора, Агния внимательно прошлась глазами по строкам, написанными ее дочерью.

– Ну что? Вы считаете это приемлемым? Писать вот такие мысли? Это сочинение – полный абсурд! Что ещё раз доказывает правоту моих слов, – поглаживая себя по голове в знак довольства собой, сказал директор с нотками легкой радости в голосе.

Дочитав нестандартные мысли своей дочери, судья ответила:

– Моя дочь умная и творческая личность, судя по ее сочинению. Я считаю, что в ее высказываниях нет ничего противозаконного и вредного для нашего общества. Я говорю это как человек, стоящий на страже закона. Почему я могу сделать выводы, что она имеет полное права их излагать…

– Вы поймите! Школа – это не враг, мы хотим только лучшего для наших учеников. Взрастить из них примерных граждан для нашего общества. Чтобы Еве в будущем было легче жить в системе, ей нужно прекратить высказывать подобные вещи! В противном случае нам с вашей дочерью придется распроститься, чтобы сохранить лицо школы перед вышестоящими инстанциями.

– Я знаю свои права и обязанности, как-никак я судья. Мы обязательно подумаем над вашим предложением. А если у вас на этом всё, вынуждена прекратить наш разговор, поскольку опаздываю по важным делам.

– Да, конечно. Не смею больше вас задерживать, судья Агния. Я вам все сказал и думаю, мы друг друга поняли, – расплываясь в широкой лицемерной улыбке, сказал директор, думая, что вышел победителем в сложившемся диалоге.

– До свидания! – сказала Агния, покидая кабинет.