Читать книгу Родина (сборник) - Николай Некрасов, Николай Алексеевич Некрасов - Страница 27

Частию по глупой честности,

Частию по простоте,

Пропадаю в неизвестности,

Пресмыкаюсь в нищете.

Место я имел доходное,

А доходу не имел:

Бескорыстье благородное!

Да и брать-то не умел.

В Провиантскую комиссию

Поступивши, например,

Покупал свою провизию —

Вот какой миллионер!

Не взыщите! честность ярая

Одолела до ногтей;

Даже стыдно вспомнить старое —

Ведь имел уж и детей!

Сожалели по Житомиру:

«Ты-де нищим кончишь век

И семейство пустишь по миру,

Беспокойный человек!»

Я не слушал. Сожаления

В недовольство перешли,

Оказались упущения,

Подвели — и упекли!

Совершилося пророчество

Благомыслящих людей:

Холод, голод, одиночество,

Переменчивость друзей —

Все мы, бедные, изведали,

Чашу выпили до дна:

Плачут дети — не обедали, —

Убивается жена,

Проклинает поведение,

Гордость глупую мою;

Я брожу как привидение,

Но — свидетель Бог — не пью!

Каждый день встаю ранехонько,

Достаю насущный хлеб…

Так мы десять лет ровнехонько

Бились, волею судеб.

Вдруг — известье незабвенное! —

Получаю письмецо,

Что в столице есть отменное,

Благородное лицо;

Муж, которому подобного,

Может быть, не знали вы,

Сердца ангельски незлобного

И умнейшей головы.

Славен не короной графскою,

Не приездом ко двору,

Не звездою Станиславскою,

А любовию к добру, —

О народном просвещении,

Соревнуя, генерал

В популярном изложении

Восемь томов написал.

Продавал в большом количестве

Их дешевле пятака,

Вразумить об электричестве

В них стараясь мужика.

Словно с равными беседуя,

Он и с нищими учтив,

Нам терпенье проповедуя,

Как Сократ красноречив.

Он мое же поведение

Мне как будто объяснил,

И ко взяткам отвращение

Я тогда благословил;

Перестал стыдиться бедности:

Да! лохмотья нищеты

Не свидетельство зловредности,

А скорее правоты!

Снова благородной гордости

(Человек самолюбив),

Упования и твердости

Я почувствовал прилив.

«Нам Господь послал спасителя, —

Говорю тогда жене, —

Нашим крошкам покровителя!»

И бедняжка верит мне.

Горе мы забвенью предали,

Сколотили сто рублей,

Все как следует разведали

И в столицу поскорей.

Прикатили прямо к сроднику,

Не пустил — ступай в трактир,

Помолился я угоднику,

Поначистил свой мундир

И пошел… Путем-дорогою,

Чтоб участие привлечь,

Я всю жизнь мою убогую

Совместил в такую речь:

«Оттого-де ныне с голоду

Умираю словно тварь,

Что был глуп и честен смолоду,

Знал, что значит Бог и царь.

Не скажу: по справедливости

(Невелик я генерал),

По ребяческой стыдливости

Даже с правого не брал —

И погиб… Я горе мыкаю,

Я работаю за двух,

Но не чаркой — вашей книгою

Подкрепляю слабый дух,

Защитите!..»

                    Не заставили

Ждать минуты ни одной.

Вот в приемную поставили,

Доложили чередой.

Вот идет его сиятельство, —

Я сробел; чуть жив стою;

Впал в тупое замешательство

И забыл всю речь свою.

Тер и лоб и переносицу,

В потолок косил глаза,

Бормотал лишь околесицу,

А о деле — ни аза!

Изумились, брови сдвинули:

«Что вам нужно?» — говорят.

— Нужно мне… — Тут слезы хлынули

Совершенно невпопад.

Просто вещь непостижимая

Приключилася со мной:

Грусть, печаль неудержимая

Овладела всей душой.

Все, чем жизнь богата с младости

Даже в нищенском быту, —

Той поры счастливой радости,

Попросту сказать: мечту —

Все, что кануло и сгинуло

В треволненьях жизни сей,

Все я вспомнил, все прихлынуло

К сердцу… Жалкий дуралей!

Под влиянием прошедшего,

В грудь ударив кулаком,

Взвыл я вроде сумасшедшего

Пред сиятельным лицом!

Все такие обстоятельства

И в мундиришке изъян

Привели его сиятельство

К заключенью, что я пьян.

Экзекутора, холопа ли

Попрекнули, что пустил,

И ногами так затопали…

Я лишился чувств и сил!

Жаль, одним не осчастливили —

Сами не дали пинка…

Пьяницу с почетом вывели

Два огромных гайдука.

Словно кипятком ошпаренный,

Я бежал, не слыша ног,

Мимо лавки пивоваренной,

Мимо погребальных дрог,

Мимо магазина швейного,

Мимо бань, церквей и школ,

Вплоть до здания питейного —

И уж дальше не пошел!

Дальше нечего рассказывать!

Минет сорок лет зимой,

Как я щеку стал подвязывать,

Отморозивши хмельной.

Чувства словно как заржавели,

Одолела страсть к вину;

Дети пьяницу оставили,

Схоронил давно жену.

При отшествии к родителям,

Хоть кротка была весь век,

Попрекнула покровителем.

Точно: странный человек!

Верст на тысячу в окружности

Повестят свой добрый нрав,

А осудят по наружности:

Неказист — так и неправ!

Пишут, как бы свет весь заново

К общей пользе изменить,

А голодного от пьяного

Не умеют отличить…