Читать книгу Бумажные слёзы. Любовный детектив - Николай Бредихин - Страница 3

– У меня только несколько слов к Вам, Андрюша. Можно я Вас так буду называть? – Белла Иннокентьевна мимоходом оглядела себя в зеркале и, взяв Андрея за локоть, подвела его к входной двери. – Знаете, мне пора уже уходить, но я всё-таки захотела повидаться с Вами. Света, ты не оставишь нас на секунду?

Светлана, появившаяся в дверях своей комнаты, с недовольным видом удалилась.

Белла Иннокентьевна понизила голос:

– Это квартира дочери, я не могу здесь постоянно находиться и, так сказать, контролировать процесс. У Светочки, как Вы сами уже вчера убедились, совершенно несносный характер, но, я надеюсь, Вам это обстоятельство не помешает в работе? Вы ведь профи, один из лучших в своём деле, не правда ли?

Андрей кисло поморщился.

– Ну это сказки, конечно. Можно было бы найти кого-нибудь и поопытнее, похватче, да ещё со связями в издательствах, в прессе, на телевидении.

– О! – Белла Иннокентьевна протестующе замахала ладошкой и придвинулась ближе к Андрею, обдав его запахом дорогих духов, названия которых он, естественно, не знал, но не сомневался, что они фирменные, французские. – Думаю, в этом нет необходимости. Во всяком случае, Вас мне вполне достаточно. Я вообще, – тут она взяла ещё на полтона ниже, включив какие-то совсем уж бархатные, кошачьи оттенки в голосе, – считаю, что у Светочки это блажь. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось… Так что Вы особенно на неё не налегайте, хотя и расшифровывать не нужно, что Вы не воспринимаете всерьёз ваши занятия. Однако, – тут она внезапно прогнала улыбку с лица, – я хоть и женщина, но человек деловой и скидок никаких никогда никому не делаю. Пусть наш договор на словах, а не на бумаге, это не имеет значения: если Вы вдруг в одностороннем порядке захотите его расторгнуть, Вам придётся заплатить неустойку. Поэтому мне хотелось бы ещё раз уточнить Ваше решение. С Геннадием Васильевичем я всё обговорила, но мне желательно было бы услышать ответ непосредственно из Ваших уст. Как, это возможно? Или Вам нужно предварительно ему позвонить? Только недолго, у меня пять минут в запасе, не больше.

«Ну, Геныч, ну, обалдуй! – подумал Андрей в запальчивости, – никак не может без этих своих каверз! Гадай теперь, что там за условия! Баба, по всему чувствуется, зверь и в самом деле при случае наизнанку может вывернуть».

– Да нет, всё обговорено. Я всем доволен, – промямлил он, отчаянно ругая себя за мягкотелость. Надо было всё-таки позвонить Геннадию, договор есть договор, нужно быть предельно внимательным при его заключении, каждая деталь должна быть продумана: сколько раз Горячев убеждался в этом!

Белла Иннокентьевна повела плечами, снисходительно улыбнулась и протянула Андрею руку.

– Что ж, я рада, что мы так легко решили все вопросы!

Андрей замешкался. Он пытался сообразить, как в этой среде принято: целовать или пожимать руку женщине? Затем сориентировался: если ладонь протянута тыльной стороной, значит…

Он осторожно коснулся губами тёплой нежной кожи.

– Ну как, «Андрюша»? Как Вам моя мама? – ехидно спросила Светлана, передразнивая Беллу Иннокентьевну (особенно удачно у неё получалось поводить, как та, плечами).

– Вы что же, подслушивали за дверью? – уточнил Андрей. Он пристально вглядывался в сидевшую перед ним девушку лет двадцати-двадцати двух. Никаких перемен в ней за истекшие сутки не произошло: всё та же старая вязаная кофта, в которую она беспрестанно куталась, как от холода, на коленях – шотландский шерстяной плед в зелёную клетку, полное отсутствие какой-либо косметики на лице, хотя уж по меньшей мере носик не мешало бы припудрить. Ну а о причёске и вообще не стоило говорить.

– Подслушивала? Вот ещё! – фыркнула Светлана, нисколько не смутившись испытующего взгляда Андрея. – Зачем мне это? Я что, не знаю свою мать? Я Вам могу и без того слово в слово пересказать содержание Вашей беседы. А насчёт «Андрюши» – так она всех, кто попадает под действие её чар, буквально с первых же минут знакомства не называет по имени-отчеству. Исключительно «Володя», «Петенька», «Кирюша».

– Вы считаете, что я попал под действие её чар? – недоумённо спросил Андрей.

– Несомненно. Вид, во всяком случае, достаточно красноречивый. Если говорить точнее, просто ошалелый. Однако не пора ли нам, что называется, приступить к существу вопроса? Итак, с чего мы начнём? Кстати, небольшое лирическое отступление. Как-то вы там интересно себя называете – «неграми» или «эфиопами», что ли? Это правда? – спросила она, невинно хлопая глазками, однако едва удерживаясь от того, чтобы не расхохотаться. – Но при чём тут Африка?

– Ни при чём, – согласился Андрей, – и Гарлем, между прочим, тоже. Просто Россия – родина слонов, как Вам известно. А где слоны, там и негры. Логично?

– Да, пожалуй, – ошарашенно подтвердила Светлана и хотела что-то ещё добавить, но Андрей опередил её:

– Можно мне позвонить?

– О, ради бога!

– Слушай, Снусмумрик! – с места в карьер разгорячённо начал Андрей, – что ещё за неустойка, которую я «в случае чего» должен заплатить? Почему ты вчера ни слова не сказал мне об этом? Пойми, крокодил мультяшный, шутки шутками, а так можно до чего хочешь доиграться. Подо что ты меня подвёл? Меня уже тут эфиопом назвали. Можно считать, что я совсем обуглился.

Геннадий ничуть не смутился.

– А, это ты! Я уже за дверью был, чёрт меня дернул из-за твоего звонка вернуться. Эфиопом его назвали, видишь ли! А он обиделся! Ну и что? Если бы тебе хоть чуточку их, эфиопской, крови Бог послал, ты давно бы уже если не Пушкиным, то Пушкинзоном точно стал, а так нам с тобой до Александра Сергеевича ещё расти и расти.

– Это ты о прадеде его Ганнибале, что ли?

– Нет, это я просто так, к слову. Об эфиопах. А вообще… Ладно, не дрейфь, негус абиссинский. Я смотрю, ты уже со своими детективными залётами совсем сдвинулся: в каждой иномарке за стеклом чудится гранатомёт. Уверяю, ты ошибаешься: и среди «новых русских» тоже есть воспитанные, интеллигентные люди – с другими бы я тебя не познакомил. В случае чего и вопрос с тобой решат предельно деликатно: ты даже ничего не почувствуешь.

– Ну, ты… – рассвирепев, не выдержал Андрей. – К слову! Об эфиопах! Вы вот два сапога пара, почему бы вам хоть на время не объединиться? Раз вы такие остроумцы! Ты профессионал ничуть не хуже меня, зачем я вам? Вы тут без меня как мороженым объедались бы!

Геннадий присвистнул.

– Ну, старик, ты загнул. Куда ж мне с тобой тягаться? Ты у нас снайпер, ас. Вот только я никак не пойму, чего ты взъярился? «В случае чего» ты просто возвращаешь те деньги, которые получал по ходу работы. Всё, что ты накропал, естественно, переходит за здорово живёшь в собственность твоих очаровательных… Тьфу, как там её звали в этом долбаном Древнем Риме – Мессалина, что ли? Можешь подождать, я в энциклопедический словарь загляну?

– Не надо, – взревел Андрей, – не надо словарей! Там она одна была, а тут сразу две. Улавливаешь разницу?

– Андрей! – почему-то шёпотом проговорил в трубку Гринин. – Андрей, ты слышишь меня?

– Слышу, – ошарашенно ответил ему тот инстинктивно на полтона ниже, – а почему ты шёпотом-то? Нас что, подслушивают? Кто конкретно? ЦРУ? Моссад?

– Пора работать, Андрюша! Пора работать! – совсем уж прошелестел Геннадий. Затем вдруг рявкнул что было силы: – Помнишь, как тот хрыч густобровый на каком-то то ли съезде, то ли пленуме сказал? «За работу, товарищи!»

Андрей отдёрнул трубку от уха и с кислым видом доложил Светлане:

– Он сказал, что пора работать! Как Вы насчёт этого?

Та кивнула и развернула коляску.

– Действительно пора. Поехали?

– Куда?

– «Он сказал: „Поехали!“» Помните, откуда это? Из песни о Юрии Гагарине! Ну и нам не мешало бы немного размяться.

Коляска была какой-то новейшей конструкции, передвигалась по квартире почти бесшумно, но на редкость стремительно, так что Андрею приходилось чуть ли не вприпрыжку бежать за ней, чтобы поспевать. Дальнейший разговор у них так и происходил – в движении.

– Вас предупредили о том психологическом состоянии, в котором я сейчас нахожусь? – спросила Светлана, даже не удосуживаясь хотя бы время от времени оглядываться на Андрея.

– Говорили… Что Вы вроде как после депрессии… – ответил тот, старательно изображая из себя разрядника по спортивной ходьбе. – Но, может, Вы поподробнее расскажете?

– Пока в этом нет необходимости. Я о другом беспокоюсь.

Андрей усмехнулся.

– Выдержу ли я темп?

– Не совсем. Главное – в мышлении. Ваше поколение безнадёжно устарело, как я Вам уже пыталась объяснить в прошлый раз в более мягкой форме. Вы не в состоянии реально оценивать существующую действительность. Вас можно понять, пожалеть, но сути дела это не меняет. Вы воспитаны в другом духе, в другом времени, а на сто восемьдесят градусов мозги сразу не повернёшь. Ну, пару-троечку программ в компьютере Вы ещё сможете освоить, но Интернет – уже терра инкогнита, виртуальность – совсем неодолимый барьер. Боюсь, что нам трудно будет с Вами общаться, мы мыслим совершенно разными понятиями, символами, категориями. Да что я Вам объясняю, не станете же Вы отрицать, что безнадёжно отстали?

Андрей, к стыду своему, вынужден был признать, что ему трудно разговаривать вот так, на ходу: он уже начал задыхаться.

– И всё-таки не кого-нибудь, а меня Вы наняли в ассистенты, – проговорил он, стараясь казаться как можно спокойнее. – Значит, рано Вам зазнаваться. Вы хотите писать для людей, а большинству из них пока что Интернет ваш совершенно до лампочки.

– Пока, а что будет, скажем, лет через пять?

– Ну, коли так, может, через пять лет тогда и встретимся?

Светлана зло фыркнула, не сбавив, а наоборот, ещё увеличив темп.

– Полагаю, что мы и три месяца общения друг с другом вряд ли вынесем. Я, во всяком случае, с ужасом думаю о том, что сегодня только второй день нашего знакомства!

– Взаимно! – кивнул Андрей.

– Что, насчёт трёх месяцев для Вас тоже новость?

– Нет, – покачал головой Андрей. Он не выдержал, остановился, обессиленный. – Как раз обычный для меня срок. Итог – «кирпич» в триста-четыреста страниц. Устроит Вас?

Светлана пожала плечами.

– Ну, наконец-то я слышу здравый голос. Устроит вполне. Будем считать, что утро прошло в разминке. Садитесь, отдыхайте! Кстати, кто такой Снусмумрик?

– Персонаж из книжек Туве Янссон о Муми-тролле, – мученически улыбнулся Андрей. – Самые лучшие из них, на мой взгляд, – «Шляпа волшебника» и «Муми-тролль и комета». Очень рекомендую. Можно читать и перечитывать в любом возрасте. Есть ещё вопросы?

– Нет, – покачала головой Светлана. – Но я просто в восторге – тащусь, торчу, угораю, всё одновременно, – от того, как вы друг с другом разговариваете. Кстати, что он там говорил про «одну», а Вы ему ответили, что тут сразу «две»? Или это секрет?

– Секрет.

Андрей не замедлил плюхнуться в кресло. Он не понимал: не так уж он был слаб физически, просто сказался психологический эффект. Вроде бы и ничего особенного, но было как-то унизительно носиться вприпрыжку за обезумевшей коляской, летавшей по квартире не хуже пресловутого шестисотого «мерседеса».

– И всё-таки интересно, для чего вы так друг друга мутузите, – не унималась Светлана. – В вашем возрасте это выглядит по меньшей мере несолидно.

Андрей смутился, откашлялся.

– Геннадий, друг мой, говорит, что нужно тренировать кожу. Чтобы как следует задубела. Вроде как по нынешней жизни нельзя иначе, не выживешь.

– Ну и как, помогает? – с интересом спросила Светлана.

– Вообще-то да, – нехотя согласился Андрей. – Немного.

– Послушайте, а, может, и я оттого такая… зловредная, что слишком чувствительная?

Андрей ещё раз внимательно посмотрел на худенькое личико с припухшими веками и тонкими поджатыми губами, короткие прямые волосы, но не поддался жалости.

– Не думаю, – произнёс он скептически, – скорее в данном случае дело в характере.

Светлана сверкнула глазами и, помолчав, съязвила:

– Точнее, в его безграничной гадючности?

Андрей тяжело вздохнул.

– Не совсем так, но будем считать, что роль невинной овечки Вам плохо удаётся.

Светлана, несколько огорошенная подобной прямолинейностью, тем не менее вынуждена была согласиться:

– Что ж, тут есть доля истины: без розыгрышей, шуточек, подначек общаться я просто не могу. Ну а ещё я прикинула, пусть Вам это покажется циничным, что вот так, постоянно подстёгивая человека, иногда даже обижая, из него можно выжать гораздо больше. Во всяком случае, в литературе, насколько я поняла уже, самолюбие – стимул чуть ли не основной. Конечно, это не по Карнеги, но ведь и у нас не Америка. Итак, как я догадываюсь, перемирие закончилось?

Андрей развёл руками.

– Взаимность, Светик, взаимность. Как в песне поётся: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…». Вы почему-то привыкли ни от кого не получать сдачи, а мы вот такие: чаевых не берём-с!

Светлана откинулась в кресле и, в свою очередь, с минуту рассматривала Андрея с неподдельным интересом. Затем констатировала:

– А Вы гордый. Это хорошо. Я таких людей уважаю.

Андрей кивнул.

– Спасибо. Можно и дальше пойти. Я считаю, нам стоило бы перейти на «ты». Дело, которым мы собираемся заняться, не терпит отстранённости.

Светлана ещё с минуту смотрела на Андрея озадаченно. Видимо, ей и в голову не мог прийти такой поворот событий. Затем улыбнулась самой сладкой, буквально медоточивой, улыбкой, на которую только была способна, тут же, впрочем, спохватившись и покачав головой с неподдельной жалостью:

– А ты подумал? Ты хорошо подумал?.. Я же тебя в порошок сотру!

Андрей усмехнулся, заглянул ей в глаза и с самым невинным видом спросил:

– Слушай, как ты полагаешь, Змей Горыныч «он» был или «оно»?

– А по-твоему… «она»? – Светлана на мгновение задумалась, затем повеселела: – Да, интересная гипотеза, но что-то в ней не сходится. Постой-ка! Девушки… А как же девушки?

– Какие девушки? – спросил Андрей, моментально догадавшись, в чём дело, но старательно разыгрывая непонимание.

– Такие, обыкновенные! Я очень сообразительная, меня не проведёшь! – Светлана с ликующей улыбкой ехидно погрозила Горячеву пальчиком. – Молоденькие, самые красивые, белые и румяные, которых «по всему Киеву собирали», чтобы ими «дань Змею заплатить». У «неё» что, по-твоему, были извращённые наклонности?

– Ну, это просто! Совсем просто! Неужели ты не понимаешь? Это же общеизвестно! – Андрей, прижатый к стенке, лихорадочно искал выход, но не нашёл ничего лучшего, как только, вскинув над головой руки со скрюченными пальцами и состроив зверскую рожу, прорычать страшным голосом: – Просто у молоденьких девушек мясо понежней!

– Да, убедительно. – От неожиданности Светлана чуть не потеряла дар речи. – Какая экспрессия! И звучит почти как комплимент. Что ж, поздравляю тебя с победой, считай, что одну голову ты уже отрубил. Но она ведь вырастет вновь! Ты, насколько я поняла, вроде как Никита Кожемяка? Ну, так не пора ли нам заняться своим основным делом – дубить шкуры? – Она спохватилась: – Да, кстати, как насчёт кофе? Приготовить на твою долю?

– Вообще-то я предпочитаю чай, – пожал плечами Андрей.