Читать книгу Бумажные слёзы. Любовный детектив - Николай Бредихин - Страница 6

– Ты, в принципе, можешь отказаться, – развёл руками Геннадий, – тут я тебя прекрасно пойму. Честно говоря, сам бы я ни за что не согласился. Да и вообще – ты, наверное, прав: не слишком ли здесь много сложностей? Во всяком случае, мы имеем сейчас полное юридическое и моральное основание состроить из себя обиженных и послать этих двух хитромудрых бабёшек куда подальше. Я тут, кстати, тоже в детективщики подался: заказ, что поделаешь. Присоединяйся, такое в четыре руки забабахаем – Корецкий с Леоновым от зависти разнесут свои компьютеры вдребезги.

– Твоими бы устами… – лениво огрызнулся Андрей. – Что же получается, я вроде как гувернёр?

– Хуже, – усмехнулся Гринин. – Кстати, а вдруг она даже в туалет самостоятельно ходить не может, что тогда ты будешь делать?

– Ну у тебя и юмор! – не на шутку разозлился Андрей. – Ей-богу, вы с ней два сапога пара!

Но Геннадий был безжалостен.

– А что, представляешь себе картину: ты сидишь, а она вдруг заявляет: «Дядя Андрей, я хочу пи-пи!» Эх, жаль, мне поздно пришла в голову такая идея, надо было Светке позвонить, чтобы она тебя разыграла!

– Да, ты ради красного словца что мать прирежешь, что отца, – покачал головой Андрей, – только теперь я твою натуру раскусил, змей, на груди пригретый!

– Эх-хе, не ценишь ты моей заботы-ласки! Уж лучше от друга плюху получить, чем от чужого кого. Учу я, учу тебя жизни…

Но Андрей никак не мог успокоиться, постоянно возвращаясь мыслями к одному и тому же:

– И всё-таки странно, почему вчера эта Белла-Белиссима позвонила с такой просьбой тебе, не проще ли ей было обратиться сразу к исполнителю?

Геннадий взглянул на него искоса и пожал плечами.

– Да бог её знает, спроси что-нибудь полегче! Может, тоже деньги решила сэкономить на междугородном звонке, как ты всё мне в прошлый раз советовал, а может, просто потеряла твой номер телефона. – Он помялся немного, затем вздохнул: – Да, Андрей, не буду юлить. Вполне может получиться так, как ты подозреваешь, но вслух сказать не отваживаешься. Дело даже не в том, что к твоим прежним обязанностям добавляется множество новых, совершенно тебе неинтересных и даже в чём-то унизительных, а в том, что это увеличивает твои шансы пропахать месяц, а то и два за так. И пойми, от меня тут ничего не зависит. Со своей стороны, как твой агент и друг, я мог бы гарантировать, что все деньги за свою работу ты получишь сполна и в срок, но… если бы я не знал твой характер! Если тебя дотюкать, ты упрёшься, как осёл, и никакие уговоры, обстоятельства, факторы тогда не смогут на тебя повлиять. Тебя просто невозможно заставить что-то делать. Не обижаешься, надеюсь, на такой нелестный для тебя отзыв?

– Почему же нелестный, очень даже лестный, – пожал плечами Андрей. – Да, я не пресмыкающееся.

– Угу! – Геннадий хмыкнул, но не стал расшифровывать, что он хотел сказать этим своим восклицанием. – Ну, так вот, у дочки-то сволочизм пока детский, без должной направленности, а вот мамаша её – та сделает всё, чтобы довести тебя до белого каления, причём я абсолютно уверен, что именно так и никак иначе в конце концов и получится. Так что думай, Андрюшенька, думай. Хорошенько подумай! Тебе решать! Чтобы потом не обижался на меня, что я тебя заранее не предупреждал.

– Эй, Чингачгук Большой Змей! Слышишь меня? – Светлана водила ладонью перед самым носом Андрея, пытаясь вывести его из состояния задумчивости.

Андрей очнулся от воспоминаний об утреннем разговоре с Геннадием.

– Да, я уже здесь! Это ты, Верная Рука – Друг Всех Индейцев? Так на чём мы остановились? Ах да! Ты, конечно, не знаешь, но в своё время была такая популярная песня: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…». То же и здесь: все эти эротопросмотры выльются в итоге в парочку-троечку каких-нибудь маленьких, немного рискованных, но необходимых по ходу действия эпизодов. Без этого не получится. Иначе придётся менять название. Понимаешь, если мы попытаемся нарисовать что-то уж совсем идиллическое, нам не поверят, такое сейчас не проходит. И вообще, самое главное, что мы должны чётко представлять себе, – это для кого мы пишем. Кто вообще читает такую… мягко говоря, продукцию, как ты считаешь?

Светлана сосредоточенно наморщила лоб, задумалась.

– Ну, домохозяйки какие-нибудь, учительницы, торговки на рынках…

– Одним словом, те, кого ты презираешь – во всяком случае, не уважаешь.

– Да просто они для меня как с другой планеты, – пожала она плечами, – у них свои заботы, у меня свои.

– А как ты сама, о принце не мечтаешь?

Светлана криво усмехнулась, показав на свои ноги:

– О каком? О таком же, как я?

Андрей пожал плечами.

– Ты знаешь, я могу тебе привести пример. У одних моих хороших знакомых есть дочь, у неё лицо с детства изуродовано: нос просто расплющен в лепёшку. Зрелище, конечно, не из приятных, но она меня всегда восхищала тем, что никогда не считала, что чем-то отличается от других людей. У неё всегда была куча подруг, она на полном серьёзе обсуждала с ними все эти бесконечные «Санта-Барбары», новинки моды, поп-музыки. Затем поступила в институт, встретила там парня, они поженились, им комнату отдельную выделили в общежитии. До сих пор живут на удивление дружно: он на неё не нарадуется…

Светлана сплела пальцы ладоней так, что их чуть было не свело судорогой.

– Ну и с какой стати ты мне это говоришь? – зло спросила она.

Андрею стало неловко: может, он что-нибудь опять ляпнул невпопад?

– Просто случай из жизни. К слову о принцах. Я не договорил: у нас в доме, этажом ниже меня, живёт девчонка. Ну, собственно, не девчонка, ей уже под тридцать, и на внешность не мисс Вселенная, как ты сама, наверно, догадываешься, однако золото, а не человек. Но не везет ей…

– Я не инвалидка! – тихо прошептала Светлана. Чувствовалось, что она на грани, вот-вот готова сорваться на крик. – Я не инвалидка! И на твою девочку с проваленным носиком совсем не похожа. Не надо жалеть меня, я этого терпеть не могу. Между прочим, да будет тебе известно, я участвовала в конкурсах красоты, вполне могла бы даже стать мисс Москва, если бы не надо было бы для этого спать с членами жюри. – Она помолчала некоторое время, собираясь с духом, затем продолжила, уже немного спокойнее: – Я просто попала в автокатастрофу. Этот чёртов трёхсотый мерс – я разбила его вдребезги. Хорошо ещё, что он был застрахован. Это в наших таратайках всё ревёт, гудит, а здесь совсем не чувствуешь скорости. Но у нас другие дороги. Ты хоть чуть-чуть понимаешь меня?

Андрей развёл руками.

– Чисто теоретически. Сам я не автомобилист.

Она раздражённо фыркнула:

– А чего тогда я перед тобой сейчас распинаюсь? Ну да, просто чтобы ты знал, что я вовсе не бедненькая и не несчастненькая, какой ты меня так старательно постоянно выставляешь! Что я в любой момент встану и пойду. Встану и пойду! Вот этими ногами-спичками. Понял меня?

– Вполне. – Андрей потупил взгляд, пристыженный. Но Светлана, не останавливаясь, продолжала:

– И принц у меня будет. И деньги. И не останусь я перезрелой дурочкой вроде твоей соседки. У тебя есть на сей счёт какие-нибудь сомнения?

– Нет, – покачал головой Андрей. – Когда ты так говоришь, нет. Но почему же…

Светлана холодно оборвала его:

– Ты не слишком увлёкся? Ты здесь для чего? Чтобы обсуждать мою личную жизнь?

Андрей помолчал некоторое время в замешательстве, затем пробормотал удивлённо:

– Слушай, как это нам с тобой удалось? Я жену так не знаю, как узнал тебя всего только за три дня! Просто интересно, как такое психологически возможно? Может, оттого что мы так безжалостно друг друга лупим? Или есть что-то родственное в душах? Но для литературного тандема подобное вряд ли приемлемо. Обидно будет, если через неделю мы настолько возненавидим друг друга, что дальше не сможем вместе работать.

Светлане ничего не оставалось, кроме как согласиться:

– Да, пока из «полного погружения» в материал мы погрузились только друг в друга…

Андрей задумался, затем вдруг повеселел:

– Слушай, а может действительно от меня больше проку будет как от гувернёра? Зачем он вообще нам нужен, этот роман? Будем смотреть видео, читать книжки, перебрёхиваться постоянно, устраивать друг другу разные подлянки. Мечта, а не жизнь! Я отдохну, потолстею, буду смотреть на людей свысока, как на муравьёв. Потом ты действительно встанешь и пойдёшь. И найдёшь себе принца. Ну а я, чтобы не расставаться с тобой, женюсь на твоей матери. Буду нянчить твоих детишек, со временем сделаюсь дряхлым, сгорбленным старикашкой. И вот тогда вы меня непременно выгоните. Очутившись в итоге в каком-нибудь забытом богом доме для престарелых, я буду с тоской вспоминать свою первую жену и сына, которых я предал, бросил. Осознаю, одним словом, свою ошибку, но слишком поздно. Так и окончу свой век.

Светлана расхохоталась. И смеялась долго, искренне, чуть ли не до истерики.

– Нет, ну ты меня покорил, это точно. Мне бы такое воображение! Знаешь, просто не хватило бы наглости. Я как-то не могу так смотреть на жизнь, совсем абстрактно, чтобы вообще без катушек. Вот где принцы и принцессы-то. Такая маниловщина! Да просто представить себе, чтобы ты и моя мама… Чтобы ты её хоть чуть-чуть чем-то заинтересовал. Ха-ха-ха! Да тебе нужно быть семи пядей во лбу, по крайней мере! Мамуля моя! Куда там шестёркам каким-то, пусть даже литературным. У неё в колоде никогда не было ни одного валета, только короли да тузы – все пятьдесят четыре карты!

Андрей пожал плечами, ничуть не смутившись.

– А ты знаешь, вы с ней очень похожи. Не яблочко от яблони, а просто как две капли воды.

Светлана вскинула брови.

– Ага, я припоминаю. Что-то вроде: «Она по стопам матери идёт, не может удержаться. Противится, пальцы кусает до крови…».

Андрей посерьёзнел, взглянул на неё удивлённо.

– Ты хочешь сказать, что…

Светлана покачала головой.

– Нет, я хочу сказать, что моя мама – это моя мама. Не путана и не содержанка. Бери выше. Что-то вроде мадам де Помпадур, только без её салона. Гейша, но не упускающая при этом и постель. Куртизанка, но… Скорее, кружительница голов. Мужских, естественно. Впрочем, тебе не понять. Если бы я была такой, как она! Нет, тебе не понять!

Андрей нажал на «стоп», остановив видеокассету.

– Тебе не нравятся мелодрамы?

Светлана пожала плечами.

– Когда-то нравились, сейчас излечилась.

Андрей не удержался, тихо уточнил:

– Это когда…

– Ну что же ты? Договаривай! – мрачно усмехнулась Светлана. – Когда я долбанулась в своём мерседесе? Пожалуй. Рекомендую, кстати, восхитительнейшее средство. Излечивает практически от всех болезней.

– Порой даже вообще от жизни.

– К счастью, до того не дошло, – парировала Светлана.

– Давай оставим, – поморщился Андрей, – просто мы…

– Да нет, почему же? – ответила Светлана. – Погружение так погружение. Я всё смотрю, даже очень прилежно. Хотя «Красотку» эту с Джулией Робертс видела уже четыре раза. Да и вообще вдвойне кайф ловлю, между прочим. Не надо и на экран глядеть: на твоём лице великолепнейшим образом отражается вся фабула. У тебя на глазах порой даже появляются вполне натуральные слёзы. Ты действительно настолько сентиментален?

– Не знаю, – сдержанно ответил Андрей. – Просто я всему отдаюсь полностью, манера у меня такая. Потом…

– Да-да, видела уже. Ты можешь сказать, зевая: «Ну и чушь!». А в тот момент впечатление было такое, будто ты впервые увидел телевизионный экран.

Андрей скривился.

– Тебе это мешает?

– Нет. Нисколечко. Кстати, а тебе не мешает, что я постоянно тебя перебиваю?

– Нет, наоборот. Считаю, мы экономим время. Это такой старинный приём, он называется «разговаривать полусловицей». Меня больше удивляет, что ты им владеешь, причём настолько хорошо.

– Я способная! Убедился, что я способная?

– Пожалуй!

Он потёр лицо руками, затем потянулся, упёршись затылком в сомкнутые ладони.

– Но ты права. Мы действительно разбрасываемся. Надо…

Она вновь перебила его.

– Ты действительно умеешь это делать?

Андрей посмотрел на неё недоумевающе: ему показалось, что он потерял нить разговора.

– Я много чего умею. Что именно?

– Массаж. Ты же сам мне советовал. Забыл?

Андрей смутился.

– Ну, для этого нужно пригласить специалиста.

– Опять деньги платить? – усмехнулась она.

Андрей вспыхнул.

– Понятно, снова ария из оперы «Зачем согласился?»

– Нет, скорее танец-вариация нищего из балета «Отдай мои двадцать копеек».

Андрей покряхтел немного, затем сдался.

– Хорошо. Но нужен большой стол.

Она хитро посмотрела на него сбоку.

– Письменный подойдёт?

– А он большой, двухтумбовый?

– В бильярд играть можно.

– Годится. Поехали.

Оставшись на минуту один, Андрей отвернулся к окну. Если она пытается смутить его, эта пигалица, то у неё вряд ли что получится. Он чувствовал себя просто великолепно. Очаровательное безделье! Почти как раньше, когда он каждый год ездил куда-нибудь в отпуск, ухитрился даже побывать за границей, да и работа в техническом НИИ не очень его обременяла. Если бы не эта чёртова литература, которая всю кровь из него высосала… Хотя теперь, наоборот, даже и спасала… Чем бы, интересно, он сейчас мог заниматься?

Светлана выехала из своей комнаты в бледно-голубом с белыми разводами купальнике. Остановила кресло возле стола, стараясь не встречаться с Андреем взглядом и неодобрительно посматривая на убранные им и сложенные в углу принтер, процессор, монитор. Андрей осторожно вытащил девушку из коляски и уложил на стол. Вообще-то в массаже он мало что помнил, тем более что надо знать хотя бы характер заболевания: так ведь недолго и навредить.

Светлана лежала на столе притихшая, закрыв глаза и стиснув зубы.

– Что это произошло с нашей маленькой мышкой? Куда делась её отвага, не прикусила ли она свой острый язычок? – спросил с лёгкой насмешкой Андрей.

– Я очень не люблю, когда меня трогают руками, – тихо проговорила Светлана, – не знаю даже почему. Так, не брезгливость, но сразу возникает резкое чувство отторжения.

– Понятно, – кивнул Андрей. – Вообще-то чаще всего такое наблюдается у колдунов. Ты, случайно, не из их роду-племени?

– Представляю, как бы у тебя тогда сейчас тряслись поджилки, – сухо парировала Светлана, сжавшись и периодически вздрагивая. – Это что, обязательно?! – вскрикнула она, когда Андрей откинул в стороны тесёмки бюстгальтера.

– Желательно! – ответил Андрей, ничуть не смутившись.

Не навреди! Зря, пожалуй, он взялся за это дело. Что там может быть с её позвоночником? Спросить? Но бес, в него вселившийся, не унимался.

– Слушай, а как же у тебя с мальчиками-то? С ними-то ведь контакт должен быть полный. Что, тоже отвращение? Или ты всё делаешь, как экстрасенс, на расстоянии?

– С мальчиками другое, с мальчиками у меня как раз всё в порядке. А ты что – мне ещё эротический массаж собираешься преподать?

Руки, в отличие от головы, что-то помнили, в своё время он на курсах целый месяц провёл, даже диплом с отличием выдали. Постепенно Андрей увлёкся, углубился в работу, совершенно не обращая внимания на Светланину зажатость. Наконец она не выдержала.

– Всё, я больше не могу!

Андрей пожал плечами, затем накрыл Светлану пледом, предварительно завязав злополучные тесемки.

– Полежи так немного. Расслабься.

Но когда он приподнял её, то специально оттолкнул ногой кресло.

– Попробуй сама пройти немного.

Тело Светланы вдруг покрылось мурашками, она истошно закричала:

– Ах ты, гад, сволочь! Издеваешься надо мной, мстишь за то, как я с тобой обращаюсь? Верни коляску на место! Немедленно!

Андрей пожал плечами и опустил её в кресло. Светлана, разгневанная, тут же устремилась к себе в комнату и до ночи больше из неё не показывалась.

– Мужик, ты как в воду глядел. Есть заказ на тебя, и очень крупный. Если я скажу сейчас, кто хочет, чтобы ты написал его «житие», ты просто упадёшь.

Андрей вздохнул.

– Лучше не говори, не трави душу. Сам меня в эту больничку заточил, ирод!

– Ну и чем ты занят сейчас? Если судить по обычным твоим темпам, то страниц тридцать ты уже накатал?

– Ни единой!

– Ничего себе! На что же ты там расходуешь своё время, обалдуй несчастный?

– Где это ты, интересно, видел несчастных обалдуев? По-моему, тут два слова, совершенно взаимоисключающие.

– И всё-таки?

– Отъедаюсь, отсыпаюсь. Стыд, совесть – всё потерял. Ничегошеньки не делаю! Признаться, начинает надоедать.

Геннадий присвистнул тихонько.

– Понятно. Знаешь, у Роберта Шекли есть такой рассказ, «Кое-что задаром» называется. Не припоминаешь?

– Ну отчего же – на редкость остроумная вещица. Мужику одному там всё ни с того ни с сего подарки сыпались, а потом его отправили на какую-то очень далёкую планету за них отрабатывать.

– Ага. Фирма там ещё интересно называлась. Кажется, «Поуха минайл». Может, и тебя так скоро – по уху, номинально?

– Скорей бы уж!