Читать книгу Полночное солнце. Любовный детектив - Николай Бредихин - Страница 8

Геннадий был строг, официален.

– Что ж, я очень рад, что ты сохранил свою обязательность. Явился в точно назначенный час, экономишь моё время. Я же говорил, что нам в самом ближайшем времени придётся встретиться – так и получилось.

Он вынул из загодя подготовленной папки бланк договора.

– Знакомая бумажка?

Андрей тотчас всё понял, судорожно сглотнул слюну.

– Ещё бы! Считай, что это сейчас самая большая заноза в моей заднице.

– Хорошо, я бы раньше тебя предупредил, но где тебя было искать? Частного детектива нанимать – слишком дорогое удовольствие, ну а сам ты почему-то думать о своих делах не удосуживаешься. Между тем, согласно этой вот бумаженции, ты должен сдать ещё два романа. Договор я сам составлял, как ты помнишь, в бытность свою твоим литературным агентом, то бишь когда ты был на взлёте и с тебя пылинки сдували, как бы ты в другое издательство не перебежал. Так что условия очень щадящие, но два романа есть два романа, на всё про всё у тебя пять месяцев сроку, включая редакторскую правку, исправления, добавления и прочую дребедень. А у тебя, как я понял, нет ничего за душой, даже самого паршивенького сюжетика.

– Почему у меня? – взорвался Андрей. – А у неё? Здесь же две подписи стоят, почему я один должен за всё отвечать? Мне и так стоило огромных трудов закончить последнего нашего недоноска, спасибо – Неточка помогла.

Геннадий ухмыльнулся.

– Она тебе ещё не сообщила своего настоящего имени?

– Вчера сподобилась, – нехотя признался Андрей.

– Прости, я счёл, что так будет романтичнее, не думал, что эта чёртова кукла задержится надолго, и вы из этого милого, робкого существа сделаете полуидиотку. Она живёт сейчас у тебя?

Андрей кивнул.

– Перед тем, как тебя «осчастливить», она позвонила мне с просьбой хоть немного подкинуть ей денег взаймы, но я отказал, – спокойно добавил Геннадий. – Счёл, что так легче будет держать вас в поле зрения, чтобы вы были всё время вместе, рука об руку.

Андрей долго молчал, затем проговорил с грустью.

– Никогда не мог подумать, что окажусь однажды вдруг от тебя в такой зависимости, что из друга ты превратишься в злейшего врага, а уж тем более что ты будешь настроен так воинственно, даже агрессивно. Ты что, хочешь совсем утопить меня? Такой приказ получил от своих… работодателей?

Однако Гринина было не смутить.

– Дружба тут ни при чём. Я просто действую так, как действовал бы любой другой на моём месте.

– Содрать с меня все шкуры, которые есть, – в тон ему поддакнул Горячев. – Но у меня ничего нет, кроме квартиры, да и то в ней мне принадлежит только половина, другая половина – Галины. Ладно, чёрт с ней, с квартирой. Будем считать, что ты мою долю в ней уже отыграл. Тебе, точнее, издательству, и этого мало, ты хочешь дальше превратить меня в раба? Опять же, на сколько? На всю оставшуюся жизнь? Геныч, тебе не кажется, что ты стал каким-то роботом, фанатом? А потом, не забываешься ли ты, не слишком ли себя переоцениваешь? Считаешь, что очень хорошо меня знаешь, и этим пользуешься? А ты не думаешь о том, что я тоже могу наплевать на нашу дружбу, развернуться и дать сдачи? И так, что мало не покажется, разом полетит в тартарары всё твоё дутое благополучие?

– Я просто требую, как официальное лицо, соблюдения принятых тобой же самим обязательств, ничего сверх того, – невозмутимо ответил Геннадий. – И не надо меня пугать. Ты один, а за мной люди, знаешь, такие тихие старички – гномы, которые всем владеют, всё решают и ни за что не отвечают. Убивают не их – убивают тех, кого они подставляют вместо себя, назначая подобного рода болванчикам огромные зарплаты, даря им «Ролексы» при вступлении в должность, от души их поздравляя. Это очень жестокий мир, Андрюша, в котором, чтобы остаться в живых, нужно тщательно выверять каждый свой шаг. А я ведь теперь не один, как тебе известно.

– Хорошо, – непритворно зевнул Горячев, – ну а если я тебе кое-что покажу, скидочку мне, по старой памяти, сделаешь? На дружбу больше не ссылаюсь, но есть другие вещи, которые всегда в цене. Информация, к примеру.

Он вынул из сумки кассету.

– С собой дать не могу. Закрывай кабинет изнутри, попроси секретаршу, чтобы она сама разбиралась со звонками и визитами, включай видеоплеер.

Геннадий с недоумением покосился на своего без пяти минут раба, неожиданно вырвавшегося из пут, но исполнил в конце концов всё, что от него просили. Андрей взял пульт в свои руки:

– Всё лишнее, личное я буду пропускать, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Геннадий всё больше хмурился, даже мрачнел по ходу просмотра, но не вымолвил ни единого слова. Да и затем долго сидел в задумчивости, будто окаменелый. Судя по тому, что он не сделал ни одного звонка, чувствовалось, что он сам в состоянии решать многие важные вопросы.

– Сколько может быть таких кассет всего? – нарушил он наконец изрядно затянувшееся молчание.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Андрей. Он не ожидал, что Геннадий окажется в данном случае таким хладнокровным. – Может быть, одна. Может быть, тысяча уже. Те сцены, в которых так или иначе фигурируют книги вашего (или пока ещё нашего) издательства, когда люди сначала гоняются за Анютой и мной с просьбами об автографах, пытаются сняться с нами на пляже, на улицах, а затем, наоборот, плюются при виде нас, сжигают, разрывают наши книги в клочья, бросают их в море, я тебе переснял. Но только это. Задницу свою на всеобщий обзор выставлять у меня нет желания, не говоря уже об остальных частях тела. Но баба, вне сомнения, – ас, мне таких ещё в своей жизни встречать не доводилось.

– Мне тоже, – сухо подтвердил Геннадий.

– Ты думаешь, её специально к нам подослали, – удивился Андрей, – и всё было спланировано заранее?

– Нет, вряд ли. Если так предположить, получается слишком многоходовая комбинация. Полагаю, причина одна – обыкновенная ревность. Твоей замечательной подруги. Перестаралась – заплатила слишком много денег. Профи отработал их на полную катушку, то есть с довеском. Честный профи попался, вроде тебя. Лишнее ведь убрать никогда не поздно, а свою марку нужно высоко держать. Итак, сколько, где? Ты не ответил на мой вопрос. Сам буду вычислять, но хотелось бы знать и твоё мнение. Скидку гарантирую, не беспокойся. Сведения, что ты представил, действительно бесценные.

Андрей наморщил лоб и стал рассуждать, для удобства загибая на руке пальцы:

– Думаю, три, не больше. Оригинал – у заказчицы, и две копии – одна сразу же была изготовлена специально для меня, вторая – у самого исполнителя. Многокамерной съёмкой здесь не пахнет, всё построено на монтаже, но работа настолько филигранная, что человек этот просто не мог не оставить для себя оттиск. И мы бы с тобой не смогли, будь мы на его месте.

– Ладно, – задумчиво пробормотал Геннадий, – профи я беру на себя. Обойдусь даже без денег, просто немного напомню этому хорошему человеку о профессиональной этике, которую при всех обстоятельствах необходимо соблюдать. Зачем зря ссориться – такие люди всегда могут пригодиться.

– Как с кассетой – уничтожишь на месте?

– Разумеется, иначе мне её просто не отдадут, я же не заказчик. Но Светлана! С ней будет сложнее. Возьмёшься выманить у неё оригинал?

– Нет. Это совершенно бесполезно, – покачал головой Андрей. – Мои акции там упали донельзя. Может, попробовать «медвежатника» подослать?

– Гиблое дело, – покачал головой Геннадий. – Такой вариант ничего не даст. Ты просто не знаешь всех обстоятельств. В своё время, когда она звала тебя, она звала тебя не надсмотрщиком. Только дурак мог предположить, что двадцатилетней девчонке под силу будет сражаться на равных с нашими знаменитыми аллигаторами. Но лучше рассказать эту историю с самого начала, по-другому вряд ли получится. Ты, конечно, помнишь Светочкин бзик: «не писать, а издавать книги». Как ты сам понимаешь, денег своих у неё было мало, пособили мать и «папа, который не папа», – Владлен Корозин. Пособили, но не подарили. Просто деньги вложили. Купили задёшево вот-вот готовую пойти ко дну посудину, залатали дыры и вновь пустили в плавание. Но немного не рассчитали свои силы. После перемены декораций, то бишь выборов, к власти пришли другие люди и прежние покровители Вольновой-младшей оказались уже недостаточно влиятельными. Гномы тут же слегка прижали твою ненаглядную, проверяя её на прочность. По всем прикидкам она должна была сдуться, но смогла вывернуться: влила такие ассигнования в дело, нашла таких специалистов, что злополучная проверка обернулась её инициаторам немалыми убытками. С тех пор её никто не трогает, но в последнее время вновь прошёл слушок, что «в Багдаде не всё спокойно». Дополнительную сумму она нашла очень просто: вышла замуж за нелюбимого, но очень богатого человека. Однако с самого начала это был не просто брак по расчёту, а одновременно и сделка. Так вот: что-то сравнительно недавно произошло в их отношениях с мужем, а в таких случаях выбора нет – кто кого сожрёт. Если только не вмешается кто-то третий и не сожрёт обоих сразу, если те промешкают.

– Хорошо, – так до конца и не понял Андрей, – в чём же тогда смысл этой кассеты?

– Выход прост. Прибрать дело в одни руки. А поскольку человек (конкретнее – муж) всё равно в нём не разбирается, ему есть прямой смысл тут же его перепродать, но не по дешёвке, а с максимальной выгодой, замутив для начала воду так, чтобы чертям тошно стало, дискредитировав, в чём только удастся, и другие издательства. Я этого человека знаю, он свою цену всё равно возьмёт, ни перед чем не остановится. Так что, Андрей, прошу тебя, уничтожь поскорее эту копию. И выпроси у Светланы оригинал: она больше всех нас сама от него же и пострадает. Как я сказал, промедление тут смерти подобно, нужно действовать как можно скорее и наверняка. Там к вам в гости один человек приезжал – помнишь, разумеется, – вроде как просто вас проконтролировать, а на самом деле погулять, покутить, в море побарахтаться, на пляже понежиться. Это Шпыгорь, наш директор, засветил он на твоей кассете свои гениталии по полной программе. Самый, кстати, во всей ленте замечательный эпизод: он – с Анютой, ты – с Василиной ночью на пляже, а метрах в пятидесяти приближаются к вам с фонариками и собаками пограничники. Монтаж, конечно, но очень впечатляет. Не можешь ли ты, кстати, все эпизоды, так или иначе связанные с этим проклятым боровом, добавить в ту кассету, где море живописно так выплёвывает ваши «блокбастеры» на берег, а затем вновь их пожирает? Кадр, достойный Альфреда Хичкока, только у него – «Птицы», а у вас – как бы «Волны».