Читать книгу Золотая грязь - Николай Бут - Страница 5

На рельсах двадцатого века гремели трамваи двадцатого века, вдоль тротуаров двадцатого века тянулись высаженные в двадцатом веке деревья, а посреди всего этого в веке двадцать первом шел подавленный Андрей. Обогнув большое транспортное кольцо, соединявшее пути фактически всех известных миру наземных видов транспорта, он прошел сквозь небольшой, но многонациональный рынок с самыми разными продуктами. Базар закончился довольно быстро и перед нашим героем открылся самый неописанный, по причине собственной непривлекательности, район в мире.

По обе стороны широкой улицы возвышались веселые, как романы Камю, девятиэтажки, рожденные в СССР. Возможно, во времена их создания какой-нибудь редактор газеты «Красный градостроитель» и восхищался вершиной архитектурной мысли советского человека, но видеть это сейчас было грустно и больно любому, кто хоть раз в жизни слышал слово «вкус». И несмотря на то, что измученные каждодневной пыткой безвкусицы горожане давно высадили рядом с домами деревья, даже когда те выросли, поднимать голову на фасады этого района среднестатистический киевлянин решался нечасто. В последнее время был изобретен еще один более изощренный вид борьбы с унылой застройкой – муралы. Большинство из них представляли из себя действительно интересные и красивые картины, но в целом это все равно выглядело, как жемчужина в коровьей лепешке – ты ее замечаешь только после того, как уже вступил.

Когда несколько лет назад Андрей переехал в Киев, то первым делом снял полкомнаты в одной из этих панельных коробок. Всю пышность каждого из пятнадцати арендованных квадратов вместе с ним разделил еще один квартирант – Игорь. Игорь был безумно рад новому соседу, так как хозяева, располагавшиеся в комнате через стену, примерно раз в год повышали ему квартплату, и к моменту приезда Андрея стоимость аренды стала для него неподъемной, как путешествие для пенсионера. Зато с прибытием нового жильца расходы сократились вдвое.

Дома никого не было, владельцы укатили на все лето на дачу, а Игорь еще не вернулся с работы. Швырнув рюкзак у входа, Андрей не разуваясь уселся на диван и, разглядывая калейдоскопический узор старого ковра, попытался задуматься. Получалось плохо, а буквально через минуту противно прохрипел входной звонок. Хозяева не меняли его с момента въезда в сию обитель. И если раньше он задорно тарахтел электрическим колокольчиком, то со временем издаваемый им звук стал хуже, чем кряхтение манка для охоты на птиц. Если манок неумело пародировал крик утки, то звонок неумело пародировал манок.

Открыв дверь, Андрей увидел коренастого мужчину лет сорока. Он имел спортивное телосложение, очень короткую стрижку и опасно выдающиеся скулы. Лицо выглядело так, будто изрезано шрамами, хотя на самом деле их не было совсем. Густые брови нависали низкими грозовыми тучами. Руки, шея и все остальные видимые части тела забиты татуировками так плотно, как изрисован заброшенный бетонный забор на окраине большого города, и качество художественного мастерства по большей части было таким же. Кроме того, удивлял гардероб, достойный русского мафиози в представлении голливудского режиссера, который никогда не видел русского мафиози: черная кожаная куртка, слишком свободные серые брюки и лакированные черные туфли с тупым носком. Как выяснилось, после первой же произнесенной им буквы, этот тип был, пожалуй, единственным в мире человеком (и книжным персонажем), который не выговаривал букву П. Ее как могла заменяла К. Это разбавляло его выпяченную грубость неожиданной крупицей комичности.

– Кривет. Это я звонил. – Сказал мужчина. После чего очень резко протянул Андрею приветственный кулак, тот метко уткнулся под правое ребро. Удар был не настолько сильный, чтобы упасть, но достаточный, чтобы согнуться и в короткой пантомимной миниатюре изобразить букву С. Быстро опомнившись от неожиданной атаки, Андрей хотел сделать два коротких джеба под дых, потом мощный апперкот в челюсть и в завершение лоу-кик по колену, но вовремя вспомнил, что делать их он не умеет, поэтому растерянно спросил:

– Вы по какому вопросу?

– Ко вокросу бабла, которое ты должен. – Заявил гость и, приняв хозяина, как антипатичную, негостеприимную личность, вошел в квартиру без приглашения.

– Это вы звонили?

– Ты чё, тукой? Я ж сказал, я звонил. – Уже прохаживаясь по гостиной и разглядывая обстановку, ответил он.

– Но кто вы? Что я вам должен, за что?

– Ой, закел. А сам не знаешь? Когда кредиты собирал вряд ли задумывался. Я выкукил все твои долги банкам, которые ты собирал коследние кять лет, но забывал отдавать…

Коллектор, понял Андрей, эти сволочи ради денег ни перед чем не остановятся, и тот действительно продолжал.

– …это 106 650 гривен. С моими кроцентами, а их всего десять, заметь, я реалист, много не накручиваю, с тебя 118 500.

Но деньги сейчас меньше всего интересовали Андрея.

– Что с моей мамой? – замерев, спросил должник.

Коллектор ответил спустя эпоху:

– Та жива она, я ж не маньяк какой. Жива, но не для тебя. Мы заблокировали всю связь. Ты не сможешь с ней связаться, и она с тобой тоже, кока не отдашь долг. Имей ввиду, она ничего не знает, коэтому скоро начнет нервничать и волноваться, а это, как ты, наверняка, и сам знаешь, кожилым женщинам очень кротивококазано.

– А соц. сети тоже ты взломал?

– Ты койми, мне нужны рычаги давления. Иначе как деньги возвращать? Друзья у тебя, кстати, так себе. Четыре человека откликнулись тебе комочь. Собралась общая сумма в 13 гривен. «Армянин», к слову, тоже наш, и кродавец в метро… очень качественный сотрудник, дикломированный режиссер театра, «Каркенка-Карого» закончил, – зачем-то добавил подробное описание мужика из подземки незваный гость.

– Меня уволили.

– Тут я уже ни кри чем. Кросто удачное совкадение. Ну ты не расстраивайся, найдешь что-нибудь колучше и бабло быстрее отдашь. – Закончил он с мерзотной ухмылкой.

– 118 487! – вдруг выпалил Андрей.

– Шо?

– Я говорю – 118 487. Минус тринадцать гривен, которые ты уже содрал с моих друзей.

– Ну ты давай не мельчи. Скишем на транскортные расходы, связь… а актрисе я, знаешь, сколько заклатил? Зато как сделала то, а? Один в один твоя мать!

Андрею стало жутко и противно, последняя фраза разозлила его окончательно и дальше он решил говорить прямо то, что думает:

– Мужик, как ты так можешь? Тебя самого не воротит от того, что ты делаешь? Она же моя мама…

Где-то на мели своей души коллектор дрогнул. Призадумавшись и дважды моргнув в пустоту, он ответил с искренностью пятилетней девочки в магазине плюшевых единорогов:

– Братан, ты думаешь, мне это криятно? Нет, в целом то мне, конечно, кохер уже, но и не криятно. Мне сорок кять, и я кросто хочу бабла, баб и «Гелик» коследней модели… Особенно «Гелик».

Тут уже последовала пауза со стороны Андрея, и он не придумал ничего умнее, чем:

– Так, может, работу нормальную найди.

– Работой бабла не заработаешь, я кробовал.

– Ну надо стараться, стремиться…

Андрея посетило то отвратное ощущение, когда, еще не договорив, понимаешь, как глупо будет звучать эта фраза, когда закончится, но договорить-таки пришлось:

– …или так и будешь всю жизнь, людям прозванивать, смертью близких пугать?

На какой-то момент он даже почувствовал себя мамой незнакомого барыги, от этого стало совсем мерзко. Но собеседника это не смутило, и он ответил, смакуя каждую букву:

– Гелендваген-н-н… – После визуализации мечты коллектор снова стал серьезным и вернул себе образ русского бандита из американских фильмов. – Короче, я жду бабло. Твое время кошло! Но сроков нет. – Задумавшись над противоречивостью собственного ультиматума, он пояснил, – Кока ты не вернешь бабки, с матерью не свяжешься, коверь, уж я об этом козабочусь!

На этом коллектор развернулся и покинул квартиру, вся мебель в которой не стоила и половины требуемой суммы.

Андрей сел посреди комнаты на потертый паркет и отчетливо представил будущее этого типа: то время, когда у него появится новый «Гелик». Он будет все такой же лысый и грубый, но уже с большим пузом депутатского калибра, оно будет обтянуто черной курткой из натуральной кожи (наверняка, натуральной, потому что искусственная при таком натяжении давно бы треснула). Вот он гордо едет по оживленному проспекту в своем джипе, питая хроническую неприязнь ко всем автомобилям ниже, чем у него, правилам дорожного движения и собственным поворотникам. Нагло перестраивается из полосы в полосу, подрезает скорую помощь и паркуется на трамвайных путях, перекрывая им движение. Вылезает из машины и с гордо поднятыми первым и вторым подбородками удаляется по своим делам протокольного порядка.

Андрею стало гадко от его же воображения и настроение испортилось еще сильнее. С этого момента он решил, что на звонки с незнакомых номеров больше отвечать не будет и заблокирует аккаунт в Фейсбуке. Мама так сразу волноваться не станет, общались они редко, поэтому в запасе у него было еще две-три недели.

Конечно, он чувствовал и небольшую долю своей вины в сложившейся ситуации. Еще несколько лет назад Андрей жил свободно и счастливо. В этом ему аккомпанировали трехзначные суммы займов и микрокредитов, собранных во всех возможных финансовых учреждениях города. Но когда фотографии в его паспорте перестал верить даже самый невнимательный банкир с врожденной слепотой и без записной книжки, Андрей, не вернув ни копейки, переехал жить в Киев. А согласно прописке остался жить в маленьком городке Козятин Винницкой области, следовательно, найти его и попросить вернуть занятое являлось довольно сложной задачей. Первые годы кредиторы еще напоминали о себе по телефону, но, когда он сменил номер, все звонки окончательно прекратились и обязательства постепенно начали забываться. Точнее будет сказать, забылись полностью.

Иногда, очень редко, из глубин совести на поверхность поднимались мелкие пузырьки мучений, но, столкнувшись с взвешенными размышлениями Андрея, тут же погружались обратно. Последуйте его логике и посудите сами, ну какой у него еще был выбор? Работы в поселке не было, соответственно не было и денег, а вот магазины и рестораны были. Поначалу занимать не хотелось вообще, но потом он пришел к выводу, что делать это в банке куда проще, чем идти к соседу. И если на поход за первым займом Андрей решался около месяца, то за вторым пришел уже через день после растрачивания первого. Остальные последовали так быстро, как купюры вылетают из автоматической счетной машины.

Видимо, одалживать у банка легче не только потому, что там круглосуточно есть деньги, а еще и потому, что это неодушевленное существо. Когда берешь у него взаймы, то не остается никакого чувства обязанности ни перед кем, только лживое ощущение легких денег. Кроме того никто не знает о твоем долге, ты ни перед кем не унижаешься все то время, которое не возвращаешь занятое. Следовательно, и твоя социальная планка никак не опускается в глазах окружающих.

Как говорил какой-то коуч в какой-то из лекций по лидерству на Ютубе, что иногда любил смотреть Андрей: «Социальный статус человека всегда лежит на мокром асфальте – это потерянная кем-то денежная купюра, которую он либо поднимет, либо нет. Уровень его достатка определяет номинал этой купюры. За сколько он готов при всех нагнуться и достать ее из грязи? 50, 100, 200 гривен?»

Андрей был тем человеком, что постеснялся бы поднимать даже в долларах, но кредит в банке мог взять и на 25 копеек.