Читать книгу Мэтр и Мария - Николай Дорошенко - Страница 5

Хордос снова шел по тайному подземелью на встречу с вернувшимся с задания начальником тайной стражи.

– Назовись! – он спросил в отверзнутую пасть барельефа на двери.

– Я, Шимон, – услышал в ответ.

Воин в кольчуге встретил стоя царя. Ему показалось, что Хордос за эти три дня постарел и осунулся. Царь сел за стол, а Шимон упал на колени:

– Простите, казните меня. Я убил не всех детей в Бейт-Лехеме. Одна семья накануне все же сбежала и я не смог догнать ее до границы с Египтом. Теперь они в Александрии, наверно.

Жестом поднимая Шимона с колен, Хордос спросил:

– Ты его видел?

– Да, я видел младенца.

– И как он? Есть ли в чем необычность?

– Я не мог разглядеть. Встреча ночью произошла.

– Может, был ореол над его головой, или голос особенный он подавал? – все допытывался Хордос.

– Нет, ничего такого. Хотя, я сейчас вспоминаю, ночь была темною, а за городом, куда я их сопроводил, вся дорога была освещена светилами неба.

– И ты не видел его лица?

– Видел перед расставанием. Оно казалось слишком белым, видимо, он света бледной Луны.

– Белым? – почему-то слишком громко воскликнул царь. – Белым от луны… Значит, он не смуглый?

Со вздохом сев на скамью, Хордос только сейчас заметил, что на столе лежит оружие. Мечи изогнутые и ножи.

– Это трофеи. Ты нас вовремя отправил в этот поход, повелитель. Едва мы расположились в доме Иосифа, как туда же прокрались лазутчики. Мне пришлось их убить. На оружии – знаки храмовой стражи.

Хордос взял в руки остро отточенный меч, посмотрел на клеймо.

– Ты будешь вознагражден, Шимон. И не только мною. Но Богом.

Вернувшись подземным проходом в покои свои, Хордос велел принести ему завтрак с крепким вином и прилег. Ему теперь виделась эта картина убийств в Бейт-Лехеме, рассказанная Шимоном. Слухи об этом сейчас разлетаются по стране и уйдут за рубеж, обрастая немыслимыми добавлениями от каждого фантазера-рассказчика. Конечно же, в них возникнет целая гора детских трупов и крови фонтаны, расскажут, что сам узурпатор, царь-полукровка лично расправился с детками из еврейских семей, и что прокляли его матери всей земли. Ну а слушатели будут верить и дальше нести фантастические эти рассказы. И никто не поверит потом, что Хордос жестокосердный мог любить самозабвенно, что был готов умереть за родных и близких, что представить не мог их мучений. Это он обустроил страну и, как мог, сдерживал римлян от поборов, всячески помогая Антонию. Но и у завоевателя за спиной стояла незримо всегда, а в реальности только под ним – Клеопатра, царица Египта. Хищница похотливая, она год за годом отбирала у страны Израиля новые земли. Забрала Киликию, Кипр, Киринаику, и нагло просила себе Иудею. Антоний отверг неразумное ее желание. Потом овладела она побережьями палестинским и финикийским, затем выпросила себе Иерихонскую область вместе с пальмовой рощей, где добывался бальзам, и финики были. Исконную иудейскую землю! Ирод вынужден был, корчась от злости, арендовать эту область свою же, и платил ежегодно по двести талантов зарвавшейся египтянке.

Одуревшая женщина возомнила себя царицей царей, созидательницей новой восточной империи. Говорит на семи языках, основных в той области мира. Что досадно, – выучила арамейский, подразумевая, что станет когда-нибудь править она Палестиной, землей иудейской и Сирией. Снова просила она себе Иудею, нашептав Антонию, что Хордос убил ее ставленника, Кохен гадоля Аристобула, что вовсе он не утонул, а его утопили. Но Хордос Антония одарил (сокровища Петры!), переубедил, сказав, что несправедливо наказывать царя за то, что творит он в своем государстве, если это не приносит вреда благословенному Риму. Антоний отдал Клеопатре Келенисарию и приказал позабыть про существование области Иудеи.

Клеопатра досаждала своими визитами к соленому морю в землях Хордоса. По прихоти ее он всякий раз был вынужден встречать эту женщину, которой покровительствовал когда-то сам Цезарь. На берегу Ям ха Мелех, которое серпия эта считала своим, и приезжала понежиться в водах соленых, будто бы укрепляющих и даже мумифицирующих возраст ее. Клеопатру кто-то уверил, будто просоленность моря навсегда сохранит ее красоту. Заметив малейший изъян в своей внешности, царица велела тотчас привезти во дворец к ней Ям га Мелех. Ей объясняли, что даже великие боги не смогут такое содеять. Смеясь, Клеопатра отчитывала нерадивых придворных, ленивых военных, а после повелевала готовиться в путь, туда, где на севере, в царстве Хордоса, покоится необыкновенный бассейн соленой воды.

Целое войско, и, кажется, жители нескольких городов сопровождали царицу Египта в путешествии к Ям га Мелех.

Когда самые первые всадники уже видели вдалеке незыблемую поверхность соленой воды в государстве евреев, хвост каравана только еще покидал Александрию. Какое блаженство быть с морем наедине, с морем, которое дарит вечную молодость! Клеопатра могла подолгу рассматривать гигантские кристаллы соли, окружавшие береговую полосу. Могла часами возлежать на плоской лодке в виде лотосового листа, периодически перемещаясь на воду, чтоб охладиться. Причем лежала на воде так же, как этот лист из дерева, не утопая. Она глядела на желто-серые отроги, обступившие море. По всему периметру виделись силуэты – то стража покой ее оберегала. Служанки же были укрыты в шатрах.

Клеопатра вышла на сушу и вся извалялась в грязи. Эта черная жирная грязь так похожа на жидкость из Вавилонии, которая сильно горит, но эта грязь приятна и защищает от солнца. А когда затвердеет на теле она, можно снова возлечь на тишайшую воду морскую. И тогда появляется ощущение, будто маленькими частичками скверна от тела ее отшелушивается и тает в воде. Вверху – только небо, вокруг – гладь спокойствия, внутри – лишь блаженство. Любила царица Египта Ям га Мелех царя норовистого Хордоса.

Но Хордос, конечно же, не одобрял эту тягу царственной египтянки к его территории. Он стоял малым лагерем неподалеку от места развлечения дамочки и ожидал, когда она соизволит с ним встретиться. А Клеопатра не торопилась, подозревая, что царь иудейский издалека наблюдает за нею. И купалась, купалась.

Но совсем не плотские мысли овладевали Хордосом, – можно было бы одной его стражей перебить изнеженное войско египтян, а эту похотливую девицу засолить, как рыбу, на веки вечные на месте же купания. Но – рискованно. За это разгневанный император с его легионами расправится со всем его царством. Терпение! Терпение, царь! Возможно, александрийские евреи исполнят задуманное.

Хордос, сидя под темным навесом, с высокой скалы смотрел, как бесстыдная девка, впрочем, отсюда казавшаяся рыбьим мальком, извалялась в глине священной, в воду вошла, легла на нее, и, избавившись от грязевого покрова, переползла на деревянное ложе. Одна в целом море.

– Если б не Рим! – шепнул Хордос в сильно сжатый кулак свой.

Вынырнув из воспоминаний, царь выпил вина и бросил с размаху чашу, она, звеня, покатилась по полу.

– Я тащил на себе всю страну. Спас евреев от римского рабства. Четверть века уже процветает ха-Эрец – немало. Подросли малыши по стране, не погибли от недорода и жажды. К миру привыкли. А меня всю жизнь попрекают, что я не еврей… И даже жена моя полагала, что я ей не ровня, пока не убил! Все на свете терзали меня!.. И придумали изверга славу худую. А теперь еще Бейт-Лехемские дети…Раздался серебряный звон, предупреждающий, что кто-то решился нарушить царский покой. Это был придворный распорядитель, сообщивший, что явился Кохен гадоль, и срочно просит принять. Хордос кивнул в знак согласия и прикоснулся к еде, наконец. По виду вошедшего верховного священнослужителя было заметно сильнейшее его раздражение и негодование:

– Что устроил ты в Бейт Лехеме? По всей земле распространятся зловредные для государства слухи, будто вырезаны там все дети!

Захмелевший Хордос с хитринкой во взгляде спросил:

– А откуда ты знаешь, что там произошло?

– Мне доложили…

– Кто же мог доложить? Разве не всех лазутчиков ваших поубивали? – Хордос стал говорить начистоту. – Я это сделал по твоему наущению, Кохен гадоль, разве не так? Ты просил об убийстве.

– Мы говорили об одном лишь младенце, о незаконном претенденте на правление нашей землей, ты знаешь, о ком говорю. Ему преподнесли звезду!

Хордос осушил еще один кубок и метнул его в сторону. И голос его зазвенел:

– А если бы мы ошиблись адресом? А если бы подменили младенца в яслях? Ты не подумал? Не убей я всех там детей, оставалась бы надежда, что он выжил. А еще…

Хордос подошел вплотную к священнику.

– Люди мои предотвратили его похищение. Злодеи сознались пред смертью, кто их послал. Зачем ты хотел его выкрасть, зачем этот мальчик был нужен живым?

Кохен гадоль растерялся сначала, но быстро собрался, ответил:

– Это ошибка, не причастен я к похищению.

А Хордос, распаляясь, навис над ним, невысоким:

– Мои люди собрали ножи и мечи похитителей несостоявшихся – улики против храмовой стражи. Хочешь, перенаправлю всю ненависть за убийство детей на твою гвардию, а значит, тебя? То-то же! То, что просил ты и ваш Санхедрин, я сделал. Угрозы египетской нет. Нет больше младенца с подаренной звездой. А кто будет царствовать после меня – совсем уж не ваше дело. Я поставил тебя управлять над святошами, я тебя и сниму. Только попробуй еще играть в свои игры!

Евангелие от Марии

Караван шел на юг. В этот первый день бегства в Египет Аарон и Иосиф часто оглядывались, проверяя, нет ли погони, и сделали первую остановку, когда солнце вошло в зенит. Младенец лежал на руках у Марии, сидевшей на крупной ослице, и за весь путь он всего один раз проявил себя плачем. Но сразу его прекратил, губами достигнув материнской груди. Идти лучше вечером, ночью, спасаясь от зноя пустынного, но семейство, чуть отдохнув, вновь продолжило путь и без остановок до самого вечера двигалось к югу. Когда темнота приступила, Иосиф снова сделал стоянку.

– Может, оторвались, – с надеждой сказал он Марии. – Представить себе не могу, что Хордос сегодня убил в Бейт-Лехеме детей.

– Почему только нас он спасает?

– Не знаю. Тайна, наверное, в нашем ребенке.

Мария стала кормить эту тайну, быстро набиравшую вес. Наевшись, младенец уснул, а мать смотрела на звезды над головой, туда, где по поверьям, был Бог растворен. Элохим, Адонай, Иегова, Элори, Яхве… Младенец притихший – предназначенье ее. Ей так велели. И следят за его благополучием. Он особенный, значит. Иудей, правящий Римом – это Бог, правящий миром.

Мария посмотрела на сына. Ничего нет такого правящего и царственного в этом личике, едва различимом в свете луны. А Иосиф в этот момент суетился средь вьючных животных, давая им воду и корм.

Аарон-египтянин, принявший под Бейт-Лехемом семью беглецов от Шимона, тщательно оберегал ее членов на всем их далеком пути и во здравии полном доставил в Александрию, в район, называемый Дельта. Их поселили при храме еврейском, построенном на чаяниях и слезах, на скорби с надеждами, на умении выжить в чужой неприютной среде. Издревле иудеи здесь проживали. Рабами и свободнорожденными. Но те и другие свято хранили веру свою и обычаи. При фараонах хранили, при римлянах тоже.

И как только позволило вечное время, свой храм возвели, да такой, что соперничать мог со столичным в ха-Эрец.

Гармоничное здание, искусно украшенное изнутри, потрясало великолепием и подтверждало завидную состоятельность, даже роскошь евреев Египта. В нем поместиться могли десятки тысяч молящихся прихожан, а старейшины, главы общины, могли восседать на семидесяти возвышениях. Царил здесь особый порядок, и соблюдались традиции. Сюда мог явиться любой из евреев со своею бедой или радостью, независимо от достатка его – и внимали ему и ему помогали. Даже во время всеобщих богослужений входили во храм на равных и приказчики, и купцы, и надсмотрщики, и пастухи. Даже очень больных, опустившихся, волю над разумом потерявших, впускали во храм помолиться, правда, в особое время, чтобы не заразить окружающих.

Приезжие из земли иудейской отмечали разницу между установлениями во храмах святых – Иерушалаймском и Александрийском. Отмечали завидный порядок и отсутствие запаха денег, наживы, торгашества. Моление богу – вот предназначение храма, а финансовые интересы были выведены из него. Вся многочисленная община жертвовала средства свои на его возведение местными мастеровыми. Но не только на храм собирали, а еще на гостиницы для прихожан иноземных, на Дома призрения и Учения.

Прибывших из северной стороны Иосифа и Марию встретили ласково, поселили в две комнаты. Наконец, можно было возлечь на постели, а не на спины ослиц. Но в этот же день вызвал их Моисей в храм явиться с ребенком. Хотел убедиться, что не погиб он в резне Бейт-Лехемской.

– Нас предупредили заранее о царском приказе какие-то люди, вывели за город, многим снабдили и отправили к вам с провожатым Аароном, – объяснил Иосиф священнику. – Нам уже здесь подтвердили молву о новом злодействе жестокого Хордоса, убийцы младенцев.

Моисей благословил человечка, лежащего на коленях Марии, наказал и в дальнейшем следовать рекомендациям Аарона. Он поможет им обустроиться и дитя воспитать.

Умелому мастеру и строителю Иосифу дело скоро нашлось – спроектировать и построить новую синагогу. Что может быль лучше и благодарственнее из заказов?

Мария с Иосифом прижились, полюбили друг друга, и стали плодить детей. После рождения Иегошуа Мария родила еще четырех сыновей: Иакова, Иосию, Иегуду, Шимона, дочерей Дину и Марию.

Александрийская синагога стала учительским классом маленькому Иегошуа. Приставленные к нему Моисеем наставники спуску ни в чем не давали. Драли за каждую, даже мелочную ошибку. А в свободные от учебы часы сорванец убегал в храмы египетские, рассматривал там рисунки и фрески, все, что было доступно пытливому взору. Мальчик задумывался, а не просто взирал на картинки, пытался расшифровать все премудрости изображений. Труды многочисленных мастеровых и художников должны были многое тайное показать.

Иегошуа выпытывал и выведывал то, что его будоражило. Почему мы живем? Откуда народы? Почему они разные внешне и верят разным богам? Откуда и какова она, праведность? Бог один? Или, все-таки… Вот же изображения Гора и Тота, Изиды, Осириса…

В храме одном удивился мальчишка картинам, написанным на стенах. В них все читалось о жизни, которая последует после смерти – изображались мучительные сцены того, как боги принимали умершего в свой страшный чертог. Боги взвешивают на весах человеческие сердца, боги предполагают, что сердце праведного человека должно быть легче пушинки. Так изображено на фресках – пушинка и равное ей по весу сердце лежат на весах. Если чье-то сердечко потянет на несколько граммов больше – то владелец его попадет в нескончаемые испытания и страдания в мире теней.

Но на картинках других Иегошуа увидел, что какой-нибудь бог прикасается к изображенным весам и тем самым он уменьшает вес сердца какого-то смертного. До веса пушинки.

– То есть, боги могут после человеческой смерти вмешаться и уменьшить вес сердца умершего? – удивился пытливый мальчишка.

И спросил он жреца:

– Если я согрешу, а потом заплачу я деньгами служителю храма, то простят меня боги за грех этот? Облегчат мое сердце? Я это правильно понял?

И ответил египетский жрец:

– Конечно, мы – связь между вами, людьми, и богами. Заплати – и мы сделаем так, что сердце твое станет легче пушинки.

Удивился Иегошуа такой фамильярности между жрецами Египта и их могущественными богами. И многие годы потом покоя ему не давала эта лазейка любого неправедного человека – откупиться от Бога деньгами.

Иегошуа наказания меньше боялся, чем незнания. Высидев дисциплинированно обязательные занятия в синагоге, бежал он туда, где думали люди иначе, и молились они по другому, и иным, конечно, богам. Его захватывали истории, кем-то вымышленные, но так подаваемые, будто это реальная истина.

Гор – Бог солнца в образе человека. Враг его, по имени Сэт, олицетворял ночь, приходящую на смену солнцу – вечная борьба. Будто борьба добра со злом. Гор родился, когда на востоке звезда загорелась, по которой нашли три царя это место рождения. В 12 лет мудрый мальчик Гор мог преподавать даже взрослым людям, а в тридцать лет был посвящен в чин проповедника духовного, имел 12 учеников, свидетелей чудес, которые Гор совершал в хождениях по многим землям. Исцелял, воскрешал и даже ходил по волнам морей. Гора предали, он с семьей бежал, но их нашли, и Гора распяли на кресте. Потом похоронили, но на третий день, что удивило больше всего Иегошуа – Гор воскрес из мертвых!

Удивительные боги в Египте. Был даже Бог с головой крокодила – Себек, сын великой матери богов Нейт. Он мог тоже, как Гор, ходить по воде и раздавал людям рыбу и хлеб.

А у персов? Бог по имени Митра имел земное воплощение и будто бы родился из скалы. Первыми младенцу поклонились пастухи. В образе человека Митра спас людей от множества бедствий, даже от Великого Потопа. По окончании своей земной миссии он вознесся на небо.

А у греков? Дионис рожден был девой, путешествовал и учил людей, мог творить чудеса. Особенно Иегошуа изумило такое умение Диониса, как изменять составы веществ. Дионис мог превращать воду в вино! Диониса, в конце концов, сгубили, но он воскрес из мертвых. Воскрес!

Однажды Иегошуа не отправили на уроки, а одели его во вновь пошитые одежды богатые и привели во дворец фараона, где гостил повелитель северного государства. Это был крепкий старик с бородою курчавой, умасленной, сидящий в кресле роскошном.

– Подведите, – сказал.

Подошел к нему Иегошуа, поклонился, как учили, руку поцеловал. Желтую и морщинистую. Потом посмотрел он в глаза старику. А царь просто впился взором своим в молодые глаза. Мальчик не испугался – глаза старика были добрыми.

Они как будто бы онемели оба. Смотрели, смотрели… Старик и мальчик.

Хордос страдал от болезней уже, сейчас его лихорадило, но он держался по-царски. Он протянул свою опухшую руку, возложил на голову мальчика, потом приподнял ее за подбородок, снова вгляделся в лицо.

– Да, кровь есть кровь. Европеец, лишь курчавятся темные волосы.

А сострадательный мальчик спросил:

– Старик, тебе плохо? Может, я помогу? Прикрой глаза, успокойся. Дай твои руки.

Иегошуа держал на своих ладошках ладони мощного Хордоса. И уткнулся в них, утопая лицом. Царь Иудеи, навидавшийся всякого, в том числе чародеев, заулыбался. От ладоней шел к плечам освежающий теплый поток, потом хруст пробежал по хребту, и захотелось набрать воздуха полную грудь. Через время он почувствовал облегченье великое.

– Ты умеешь лечить?

– Иногда получается, особенно, когда сам человек хочет выздороветь и поверит в меня. Вы поверили.

Иегошуа одарили монетами и вкусными кушаньями угостили. Он тогда и не знал, что пред ним был спаситель его во младенчестве. А Хордос, прощаясь с Иосифом и Марией, сказал:

– Очень жаль, что не сможете вы вернуться к себе в Иудею до смерти моей. Так условлено. Ибо считается, что я погубил вас, и вновь погубить вас обязан, если вернетесь. Наш замысел остается таким же: если кесаря почему-то не станет, Иегошуа должен быть претендентом на трон самым первым. Всевозможные силы приложены к этому. А если провалится план, пусть Иегошуа воцарится на троне моем, чтобы потом попытаться взойти на небо, то есть венец получить императора Рима. Иосиф, подойди ко мне.

Отчим Иегошуа приблизился к царю.

– Я знаю, что ты ненавидишь меня, как узурпатора власти, что такие как ты, потомки Давида, править должны, и поверь, так я тоже считаю, поцарствовав долгое время. Моя семья распалась. Я убил своих родственников, даже любимую жену и некоторых сыновей. Почему? Может быть, потому, что очень сильно власть любил и землю эту, а их всегда хотели отнять у меня. Может, человек царской крови убережет и семью свою и землю от разорения? Он умен, Иегошуа, красив, пусть он правит. Может, при следующей смене власти в Риме, он одержит победу? Я стар, Иосиф, возьми это в руки свои, а я помогу. Вот, здесь инструкции.

Хордос протянул Иосифу свиток.