Читать книгу Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы - Николай Галеев - Страница 3

Весь вечер я пребывал под впечатлением от событий долгого дня. Ничего путного на первой репетиции мы не сыграли, но каша заварилась – моё почтение. Репетиционный зал, внезапно созданная группа «Полундра!», молчаливая Снежана, психованная Маруся – и вот, в довершение всего, Мила Краснова, самая красивая девочка в школе, тоже с нами. Трудно поверить! Я как будто оказался героем аниме, а ведь ещё неделю назад и не мечтал о подобном. Завидуйте мне!

Завидуйте сильнее, ведь я буду учить саму Милу Краснову играть на басу!

И хотя сам на нём не играл, но отчего-то была уверенность: получится. Бас – это ведь тоже гитара!

От таких мыслей я не в меру воодушевился и всё грезил о том, как буду ставить нежные пальчики Милы на струны. «Погодите, у неё же, наверное, маникюр?! Да и кожа не успеет огрубеть за неделю – как же она будет играть?» – беспокоился Ярослав Сергеич на пустом месте. Так и провитал бы в облаках, слоняясь по пустой квартире с бутербродом в зубах, если бы в дверь не позвонили.

Я никого не ждал вообще-то и потому был немного удивлён, когда на пороге оказался рассеянно улыбающийся секретарь пионерской ячейки.

– Привет, Яр, прости за вторжение. Можно войти? – и Игнат Изюмов неловко улыбнулся, поджав губы.

– Привет! Это неожиданно немного.

– Понимаю. Но мне бы побеседовать с тобой и с родителями.

– Ничего себе! А их нет, они в разъездах по работе. А чего это тебе родители нужны? Я, вроде, ничего такого не делал.

В самом деле очень странно было, что этот деятель припёрся прямо ко мне домой. Адрес-то у него есть, разумеется, так что с одной стороны не удивительно. НО и телефон у него тоже есть – так почему без звонка? Какое вообще дело могло потребовать внезапного личного визита. Ну, вызвал бы во Дворец завтра – я бы пришёл с удовольствием. То есть, дело не терпит отлагательств что ли? Словом, личный визит на дом – это как минимум необычно.

– Ну, слушай, нет так нет. Тогда с тобой одним. Можно я войду всё же?

Я пригласил Игната жестом. Он ловко вынул ноги из кроссовок, оставил форменную куртку на вешалке и остановился с немым вопросом, куда проходить.

– Давай на кухню, что ли. Чаю будешь?

– С удовольствием, – кивнул Изюмов, и скоро он уже уютно устроился на кухонном мягком уголке за нашим круглым столом под абажуром. Пока грелся чайник, мы перекинулись парой обычных фраз, но любопытство всё же пекло меня изнутри, поэтому я спросил:

– Так в чём, собственно, дело?

– Дело в тебе, Ярослав, и в том, что мы до последнего не были уверены, что ты это ты, а сбор вашей группы уже не оставляет сомнений.

– Кто это мы? В чём уверены? И – вот это твоё “ты это ты” – это очень странно, знаешь ли, – сообщил я, доставая из шкафчика кружку для гостя.

– “Мы” – это Орден, – просто сказал Игнат, и я разом лишился дара речи, да ещё к тому же чуть не выронил кружку. Здесь надо пояснить, что “Орден” – что-то вроде городской легенды. Считается, что это боевое крыло Росконтакта, какое-то особое силовое подразделение, но никто никогда ничего конкретного о данной организации не говорил, и вообще это было несколько странно, чтобы в XXI веке существовал какой-то орден, который называется просто “Орден” и занимается не пойми чем. В общем, в моей среде он считался не более чем сказкой или даже своего рода мемом. Знаете, как всемогущее ФСБ у вас в розетке. Как агенты Госдепа США в каждой подворотне: все знают, что этот самый Госдеп есть, все понимают, что раз он есть, то и агентов своих куда-то отправил. Но то, что такой агент может в буквальном смысле вести подрывную деятельность прямо у вас за спиной – это “Ха-ха, да не смеши меня! Какие здесь могут быть агенты!” Словом, легкомысленное отношение. Само собой, какой-нибудь важный учёный может тоже витать в облаках, пока какой-нибудь казалось бы давно знакомый человек не предложит ему вагон денег за супер-важный государственный секрет. Тогда-то и окажется, что вчерашний мем сегодня сидит прямо перед тобой, ставя перед очень неприятным выбором.

А пока Ярослав Сергеич искал на полу отвалившуюся от удивления челюсть, мой гость устроился поудобнее и развил мысль:

– Как ты знаешь, Росконтакт курирует Пионерскую организацию, но его основное направление – это всё же, как не трудно догадаться, контакты. Кто бы мог подумать, да. Возможные контакты, разумеется, как думает большинство. Что если я тебе скажу, что Росконтакт занимается реальными контактами с внеземным разумом, и это происходит уже много лет?

– Скажу, что это враньё, – отозвался я, будучи всё ещё в лёгком шоке, – Росконтакт работает вполне открыто и если бы какие-то такие вещи были, все бы об этом знали.

– Как о Пионерах? – лукаво спросил Игнат и улыбнулся. Он был прав: с Пионерами дело обстояло ещё страннее, чем с самим Орденом: организация функционировала открыто, в каждом районе работала ячейка, и существование Пионеров никто не скрывал. Тем не менее, телепередач о них (о нас!) не выходило, газеты и книги о них (о нас!) не писали – мы были словно кот Шрёдингера: то ли мы есть, то ли нас нет. Знают все и при этом не знает никто. Упомянешь в школе – все кивают, словно понимают, что к чему, но сами никогда ничего не спросят и даже в дружеском разговоре эту тему никто никогда не поднимет. За все годы в организации разве что родители спрашивали меня о Пионерах и нашей ячейке. Для остальных мы были невидимками: ни тебе “имени Ленина” в названии, ни шествий со знамёнами. Странно, что вообще оставили слово “Пионер” – ради конспирации могли бы тоже заменить.

Точно прочитав мои мысли, Игнат молвил:

– Что если я скажу тебе, что само понятие “Пионер” – это прямой перевод слова “tir’alia”, кторое пришло к нам из языка инопланетян-эльфов?

– Разыгрываешь? – я с облегчением выдохнул.

– К сожалению или счастью – нет, – тон Изюмова не переменился, – Давай так. Я сейчас тебе кратко обрисую самую суть положения, а потом ты задашь вопросы.

Я пожал плечами, молча поставил перед Игнатом кружку чаю, пододвинул к нему поближе вазочку с печеньем и уселся напротив на стул, всем видом давая понять, что готов слушать.

– Начну с того, что и так понятно: Марина Светина попала в наше поле зрения не случайно, и Росконтакт наблюдает за ней. На сегодня её личное дело передано из Севастопольского отделения к нам с поручением организовать максимально близкое наблюдение. Что не очевидно – так это причина повышенного внимания. Так вот, наш интерес связан с близостью к ней некоторых очень непростых структур – пришельцев, если быть точным, о которых чуть позднее.

Он отхлебнул чай и продолжил.

– Принято решение задействовать ресурсы Пионерской организации, поэтому до тебя будут доведены сведения, составляющие пусть и не государственную тайну, но по крайней мере – это очень ДЕЛИКАТНАЯ информация.

На слове “деликатная” мне показалось, что в радужках Игната зажглось какое-то оранжевое или даже красное сияние, отчего сделалось немного не по себе. В принципе я знал, что у Пионеров могут светиться радужки, но сам лично пока не видел такого. Про Орден, к слову, тоже разное странное говорили. Хорошо, это продолжалось всего пару секунд, после чего Игнат, видя моё замешательство, перешёл, наконец, к сути.

– Ты задумывался о том, что в нашем мире практически нет магии?

– Вот это заход с козырей, – прокомментировал я, сейчас только подумав об абсурде происходящего: парень пришёл ко мне домой, пьёт чай и разглагольствует о магии и пришельцах. А он точно не под действием каких-то веществ?

– Я серьёзно: у нас нет волшебников, понимаешь? У нас есть Росконтакт, Пионеры, у нас есть аномальные зоны вроде лагеря Буревестник, есть, наконец, наш Орден, о котором ты, вероятно, слышал кое-что, включая не очень правдоподобные вещи. Но нет волшебников как таковых. Почему?

– Как наличие Ордена, государственной службы и аномальных зон связано с волшебством? А твоё “волшебников как таковых” – это молнии, огненные шары, экспелиармус, вингардием левиоса? – спросив это, я поднял бровь насколько мог и изобразил чайной ложечкой характерное для киношных магов движение палочкой.

– Именно. Ничего такого нет, как и собственно волшебников, – просто невероятно, как Игнат мог нести серьёзным тоном подобный абсурд, – а про то, как всё связано скоро поймёшь сам.

Его дурацкая полуулыбка неслабо раззадорила меня, и я взялся ёрничать:

– Колдунов – полно!

– Шарлатанов – да. А настоящих? – Игнат как-то вдруг напустил на себя важный вид, словно собирался поведать мне какие-то важные секреты. – В общем, так: наша планета – площадка для большого эксперимента, суть которого держат в секрете. Мы знаем только то, что на Земле искусственно ограничено использование магии. Люди Земли вынужденно заменили магию технологией, но остальная Вселенная устроена иначе. В других мирах волшебство в порядке вещей, потому магия пробивается и сюда. Прямое следствие воздействия магии – это существование Пионеров. Ты также знаешь, что количество Пионеров в последние годы очень сократилось, и над причинами учёные бьются безрезультатно до сих пор.

Картина начинала вырисовываться.

– И вот мы узнаём, что существа, из-за которых как раз магия и ограничена, очень близко буквально курируют одного конкретного Пионера. С чего бы вдруг? И мы думаем, что Марина Светина – одна из величайших магических аномалий нашей планеты. Согласно нашим наблюдениям, Светина потенциально самый первый настоящий маг, родившийся на Земле.

Здесь я просто потерялся, о чём спрашивать, поэтому прикусил язык и продолжил слушать.

– Обнаруженная в ней способность влиять на пространственно временные характеристики материи в настоящее время пребывает в спящей стадии, при этом мы считаем, что и это – лишь частный случай её прочих возможностей, которые в настоящее время искусственно подавляются.

– При чём тут магия? Это вполне доказанная вещь, все учебники Майоровой на этом построены, – пожал я плечами, напоминая секретарю ячейки об основах всех основ.

– Если со Светиной в наш мир придёт магия, то в сочетании с технологиями она может дать человечеству невероятный толчок в развитии, и именно это пытаются ограничить другие силы, – Изюмов как будто меня не услышал. Зато, договорив, уставился на меня в ожидании.

– Это звучит как завязка для шикарного кинокомикса, – я снова пожал плечами, как если бы у меня не осталось других жестов, – И если что, это не комплимент. Но давай дальше! Какие такие страшные силы заварили нам всю эту кашу?

– Условно – ОЧЕНЬ условно – их называют “ангелами”.

– О, боже мой! – я вложил в этот выдох весь возможный сарказм.

– Ну да, издевайся, – Игнат поиграл бровями, – Была у них привычка такая: появляться внезапно, сообщать конкретному человеку конкретную информацию о том, что делать, а чего не делать, а потом бесследно пропадать. Такие вот “вестники”. Другое мнение – что своим запредельным могуществом они вселяли священный трепет в наших тёмных предков на заре цивилизаций. Одно не исключает другого. Кстати, одна из них учится у тебя в параллельном классе – Снежана Варяг.

Я аж чаем облился. Тихоня? Маленькая пианистка Снежана? Да ну!

– А другая твоя знакомая, Милена Краснова, – добил меня Изюмов, – представитель уже других сил: упомянутых сегодня эльфов, которые по сути являются для нас инопланетянами, потому что населяют другие планеты. На Земле действует представительство их государства с небольшим штатом сотрудников разведки. Насколько знаю, даже существует вполне официальный пакт о ненападении с нашей страной.

– Вот никогда не поверю! – вступил я в первую стадию взаимодействия с новой информацией.

– При встрече попроси её показать уши, – невозмутимо парировал Игнат.

– Да может, у неё пластика ушей! У её папы денег куры не клюют.

– Зачем бы ей это? Ладно, можешь не верить.

– Знаешь, что! – я просто задохнулся раздражением и даже гневом от слишком быстро нагрянувшей второй стадии усвоения новой информации. – Ты вообще так спокойно об этом всём рассуждаешь тут! Пришёл и втираешь мне какую-то дичь! Ангелы! Эльфы! Маги! Придумал тоже!

И тут же перепрыгнул на третью, начав торг:

– Давай ты уж сразу расскажешь мне, где скрытая камера и в чём заключается розыгрыш, а? Серьёзно, Игнат, может, хватит прикалываться, а? Мне не смешно! Я понимаю, что вам потом будет смешно, когда будете это смотреть, но – серьёзно! – я не знаю, зачем вы это делаете. Давай закончим на этом, хорошо? Просто покажи, где камера, а я сделаю вид, будто супер-удивлён, а потом монтируешь.

Изюмов глядел на меня поверх кружки и молчал.

– Да, блин! Какого чёрта ты с этим припёрся ко мне домой! – вернулся я на этап гнева, – Как ты вообще рассчитывал, что я поверю в такие сказки, а?!

Мои визгливые крики, вероятно, не впечатляли секретаря ячейки. Он поставил кружку на стол, накрыл её ладонью и молвил:

– Просто напомню тебе, что ты сам Пионер, и о том, что у некоторых людей бывают особые свойства, ты прекрасно знаешь.

Я сел, безвольно свесив руки по бокам.

– То есть, ты не шутил? – сказал я потухшим тоном, что говорило о начале депрессии.

– Не шутил.

Помолчали. Выключился холодильник.

– И какова моя роль?

– Мы не в курсе, что намереваются делать ангелы и эльфы. Они нам не докладывают. С завтрашнего дня я тоже присоединюсь к вашей группе. И дальше будем действовать по обстановке. Я тебе расклад сил довёл, дальше будет видно. Если попробуешь разговорить Краснову или Варяг – это будет большое дело.

– А почему я? И почему только теперь?

– Была оперативная информация, что здесь, в Петербурге у Светиной должна состояться какая-то очень важная встреча, которую ангелы тщательно готовили. Сначала мы думали про Цурюпу – всё же там какое-то приятельство сложилось, и её активно обхаживали эльфы. Сейчас наша главная версия – это ты.

– Я – ваша версия, – задумчиво повторил Ярослав Сергеевич, – Знаешь что, Игнат батькович? Иди-ка ты в одно место.

Вместо обиды Изюмов расхохотался.

– Знаешь, что, Ярослав Сергеич? – сказал он, повторив мою интонацию, после чего быстро осушил свою кружку. – Давай поступим немного иначе. Я действительно пойду, хоть и в совсем другое место, не в то, куда ты б хотел чтоб я пошёл. А ты сейчас по всему этому поводу загоняться особо не будешь. Успокоишься, выспишься, там, домашку сделаешь спокойно. А в это время в голове всё уляжется, и ты уже завтра сможешь оперировать этими данным спокойно и без нервов – как чем-то само собой разумеющимся.

– Вот нормально. Пришёл, взбаламутил меня, а потом ещё предлагаешь не переживать, – Проговорил я сквозь зубы и не глядя на деятеля.

– Отставить панику, – шутливо отозвался Изюмов и встал из-за стола, – спасибо большое за чай. Закроешь за мной дверь – и сразу станет попроще.

Последнюю фразу он произнёс каким-то особенным тоном, но я пребывал в таком смятении от полученных вводных, что даже не обратил внимания. Зато действительно как только Игнат ушёл, дышать стало спокойней. Как если бы он забрал с собой все тягостные думы.

Я налил себе ещё чайку, сел под абажур на то место, где секретарь ячейки только что вёл свои речи, и подумал о том, что это всё, конечно, очень странно, но тем не менее мало повлияет на меня. И уж всяко я не собирался посвящать всю жизнь возне со Светиной, хотя она вообще-то милашка, умница и вообще лучше бы это она пришла со мной чаю хлебнуть. Я б для неё с верхней полки коробку конфет достал.

Ну, а наутро мне вчерашний разговор с Изюмовым и вовсе показался каким-то полубредом, что, впрочем не помешало мне рассуждать в духе “Эльфы – тоже мне новость? Магия – хорошо бы освоить.” Я даже привычно собрался, взял чехол с Бластером и побежал в школу, предвкушая, как Маруся-вихрь закружит меня с самого порога.

Однако я ошибся: нашему безбашенному величеству угодно было полоскать мозги вовсе не мне. У дверей в соседний класс она хохотала в голос вместе с Катей Цурюпой, а дивная Мила, пунцовая, как помидор, стояла рядом и хлопала глазами.

– Пошлостями какими-то в краску человека вгоняете? – приблизившись, спросил я вместо приветствия, украдкой поглядывая на милины уши, которые не были видны из-за пышной причёски.

– Да вот, думаем, как по Фрейду истолковать такой огромный бас Милочки, – отозвалась Маруся.

– И такой сравнительно небольшой инструмент у тебя, – прибавила Цурюпа, быстренько спрятав улыбку и кивком указав на висевший у меня на плече чехол. Я не обиделся, но, согласитесь, шутка была более чем вульгарной. Я считаю, что в приличном обществе подобные вольности неуместны. Наверное, Катя приняла меня за ещё одного желающего добиться благосклонности Милены Прекрасной, либо просто съязвила по инерции. Ни то, ни другое вообще-то не оправдывало её нисколько. Я уже собрался было ответить в крайне грубой форме, но Мила сама пришла на помощь:

– Не надо… – прошептала она, кладя ручку на плечо подруги, словно останавливая. Катя переменилась в лице – словно бы расслабилась, перестала хмуриться, и я поймал на себе игривый взгляд её зелёных глаз.

– Ах, ну да: раз с чехлом, то ты, должно быть, в группе. Слава, да? – сказала она и поправила причёску. Я отметил, что её стриженые блондинистые волосы были красиво уложены, словно она только что из салона. Хоть времени было восемь утра с небольшим.

– Как будто впервые встретились, – огрызнулся я, всё ещё недовольный остротой. – Зови меня Яр. И шути, пожалуйста, осторожнее.

– Ну, извини уж! Это я по привычке, – пожала плечами девушка. – Моя Милочка привлекает всех, в том числе полных уродов. Приходится отбиваться, как можем.

Я хотел возразить, напомнив об элементарных приличиях, но зазвенел звонок, и мы все разбежались по классам.

Учёба промелькнула почти незаметно. Ни к чему скрывать: я с нетерпением ждал, когда же смогу отправиться в нашу репетиционную комнату и попробовать что-то сыграть уже всем вместе.

Уже во дворце, топая вниз по лестнице, я снова услышал музицирование Снежаны Варяг (вот всё же фамилию Бог послал!). Сегодня она исполняла «Fly Me to the Moon», любимую песню моей мамы. Я и сам всегда слушаю эту композицию с удовольствием, потому не стал дожидаться, а тихонечко зашёл, стараясь не мешать маленькой пианистке.

Как и раньше, играла Снежана виртуозно, обрабатывая мелодию на лету. Только что был джаз, а со следующего такта – ритм-н-блюз, а потом в проигрыше между куплетами – почему-то реггей. Или это был не реггей, а тоже какой-то джаз?

Впрочем, моё появление все же нарушило настроение, потому что скоро Снежана остановилась и уставилась на меня.

Неловкая пауза, да уж. Особенно с учётом того, что о ней вчера сказал Игнат.

– Привет! – сказал я неуклюже и занялся гитарой: надо было срочно начать что-то делать. Ну, хотя бы чтобы не думать, будто бы она какое-то там нездешнее могущественное существо. К сожалению, обстановку это не разрядило нисколько, и оттого, покопавшись немного, я всё же поднял взгляд на Снежану. Она, точно манекен, стояла за синтезатором, глядя перед собой, и это даже было жутенько. Странная девочка. Вопросов к ней у меня был вагон, и надо было как-то собраться с духом , чтобы начать беседу. Знаете ли, это не просто, спросить у человека, не инопланетянин ли он. Например, если она всё же обычная странная школьница, такой вопрос мог быть истолкован как угодно. А ещё в этом случае кое-кто бы в ухо получил, несмотря на должность.

– Ты действительно круто играешь! – я предпринял вторую попытку снять напряжение. – Училась или учишься?

– От природы.

– Ничего себе! И ты все эти аранжировки…

– Придумала, – прошептала пианистка.

«С ума сойти! Вот это талантище!» – поразился я, но вслух спросил:

– А синтезатор тут о-го-го! Неужели местный?

– Мой, личный, – еле слышно отозвалась девушка.

– Звук шикарный. Дорогой, поди?

Не ответив словами, Снежана покачала головой, округлив губки. «Очень дорогой», – понял я. И тут я уже собрался с духом, приготовился выпалить тираду об услышанном накануне от Изюмова и потребовать объяснений, когда, излучая неуёмный энтузиазм и непрерывно треща с красоткой Милой, в зал ввалилась Маруся Светина.

– А вот и мы! – возвестила она, как будто мы и сами не видели. – Яр и Мила, принимайтесь за освоение баса, а мы со Снежаной займёмся аранжировками.

– Попробуй меньше командовать и больше договариваться, хорошо? – попытался я остудить горячую голову, впрочем, жаловаться не приходилось. Мне ведь предстояло провести время в обществе Милены Прекрасной, так что любое недовольство вышло бы лицемерным.

Пока я настраивал Бластер, рыженькая голубоглазая прелесть хлопала ресницами, сидя на стуле напротив. И, скажу я вам по секрету, было ужасненько трудно не отвлекаться на её коленки. Что ни говорите, а я очень удачно устроился!

– Ну, давай посмотрим на твой бас, – сказал я, закончив со своей гитарой, и Мила вручила мне тяжёлый футляр. «Минуту, она что, таскала его на себе весь день? На этих-то хрупких плечиках? А девочка-то не так проста, как можно было бы подумать», – посетило меня подозрение, но спрятав его, я расстегнул молнию. Вообще-то я ожидал очередной странности и не ошибся! На загрифнике роскошного красного баса красовался логотип «Blaster», точно такой же, как и на моей гитаре. Совпадение? Нигде в городе я больше не видел инструментов этой марки.

Да что там! Я и в Интернете ничего подобного не смог разыскать. И вдруг именно такой принесла в нашу группу Мила Краснова, прекраснейшая из ныне живущих школьниц! У кого-то остались сомнения?

На сей раз спрятать чувства не удалось, и вид у меня был столь озадаченный, что Мила всё поняла без слов. Её расчёт наверняка состоял в том, чтобы послать мне некий сигнал: ясно же, что я бы обратил внимание на эмблему изготовителя. Невинно-рассеянное выражение пропало с её личика, она украдкой оглянулась на занятых девчонок и быстро приложила пальчик к губам.

Подыграть ей?

Я лишь кивнул: мол, позже обсудим. Она повторила моё движение в знак согласия, а мгновение спустя уже снова бессмысленно улыбалась, глядя на то, как я занялся с её инструментом. Поскольку струны даже не пришлось подтягивать, я довольно скоро передал Миле её таинственный бас и тихонько объяснил настройку. Потом подключил к одному из комбо и показал пару начальных упражнений, а Мила послушно выполняла всё, что я говорил, время от времени восхищённо вздыхая. Со стороны могло показаться, что она и вправду в восторге от нового и неосвоенного занятия, но я-то уже знал: и с нею, на ней и её инструменте завязан какой-то секрет. Оставалось лишь дождаться удобного момента и порасспросить.

Прежде, чем такой момент настал, негромкий стук заставил нас всех поглядеть на дверь, и в неё тут же вплыл тот, кого лично я уже устал дожидаться.

– Привет! Я Игнат, вы же ищете барабанщика?

Ну и жук! Ты ведь знал об этом раньше меня! Да что там – это ты через меня практически подал Марусе идею, интриган доморощенный! Ну, или по крайней мере меня во всё это впутал, что и запустило процесс. А если придумывать правдоподобную легенду, то ты ещё больше опозорился: да, наш ходячий ядерный реактор ещё утром прикрепил объявление на двери в гардероб, так ведь это в школе было! Откуда бы тебе знать, деятель! положение надо было срочно спасать, и делать это пришлось кому -бы-вы-думали?

Наскоро пожав Игнату руку, я представил его как секретаря нашей Пионерской ячейки, и, разумеется, Маруся сразу поняла, о ком речь. Соответственно, пока я вернулся к обучению Милы, наша неуёмная лидерша мгновенно и полностью завладела вниманием вновь прибывшего, напав с расспросами и воплями восторга. Наблюдать за Марусиными выкрутасами лично мне не хотелось. Милины ВОЗМОЖНЫЕ тайны (и колени!) – вот и всё, что имело значение для меня в тот момент. Маруся же не терялась и, вызнав у Игната, где и как тот учился играть, принялась показывать ему установку, попутно невнятно объясняя что-то про концепцию группы.

У нас есть концепция? Мы б хоть одну песню освоили!

Наигравшись в идеолога, Маруся взялась представлять участников.

– С нашей клавишницей ты, конечно, знаком! – указала Маруся на девушку за синтезатором. Услышав это, я напрягся и поспешил перевести взгляд м Милиных пальцев на Игната. Ожидания оправдались: этот деятель, по ходу, в первое мгновение даже не понял, о ком и о чём речь. Потом проследил направление, указанное Марусей, и, наконец, увидел Снежану.

Пепельноволосая девочка слегка кивнула и осталась неподвижной.

– Ах, да! – нашёлся Игнат. – Снежана, привет!

“Кем он там её считает, напомните, пожалуйста!”

– Вот, мы готовим себе басистку! – молвила Маруся, после чего подскочила к Миле и в порыве умиления кинулась обнимать голубоглазую красавицу, вереща от восторга:

– Правда, она у нас красоточка! Красопеточка! Ми-ми-милашечка!

Мила покраснела и вцепилась в бас, но распалившуюся сумасбродку это не заботило.

– Перестань, не смущай человека! – вмешался я с неподдельным возмущением. – Ты нас отвлекаешь!

– Ой, да прямо… Милочке очень нравится обниматься, правда! – провизжала Маруся, тиская свою жертву, которая лишь мямлила что-то невнятное про «вдругойраз» и «ястесняюсь».

– Какие у вас тут дела интересные, – прокомментировал Игнат. Как будто твоё мнение кто-то спрашивал! Лучше бы помог, птица-секретарь!

Куда там! Пришлось самому отложить гитару, подняться со своего места, подойти и собственноручно оторвать Марусю от Милы. Только это вернуло мою взрывную одноклассницу в относительно адекватное состояние.

– До чего ж она милая! Хоть я и не парень, но даже я от неё просто балдею, – бубнила, оправдываясь, Маруся. Ничего себе, оправдания. Лучше б молчала уже!

Из неловкого положения нас выручила Снежана. Улучив момент, она возникла рядом с новоприбывшим барабанщиком (да что там «рядом» – прямо-таки вплотную к нему) и без затей предложила:

– Покажи, как играешь.

Игнат для вида стушевался, и даже вроде как вдохнул, чтобы начать отговорку, но маленькая пианистка его и тут опередила:

– Вот, – протянула она ему палочки. Фактически сунула в лицо.

– А что играть-то? – деваться Игнату было некуда.

Снежана не ответила, а перевела глаза на меня. Нет, никакого вопросительного взгляда, просто дала понять, что выбрать должен я. Означало ли это, что она преспокойно могла сыграть любую песню? Не сомневаюсь. Ну, ладно, нужно определяться.

– «Smoke on the water» хотя бы, – ляпнул я наугад то, что гарантированно все знали. Вообще-то, насколько мне известно, если сыграть эту песню при покупке гитары, вас могут выгнать из магазина. Но в тот момент ничего другого мне в голову не пришло. Клавишница чуть-чуть кивнула и удалилась за синтезатор. Игнат устроился за барабанами и пару раз попробовал педаль, а Мила и Маруся уселись и приготовились слушать. Удивительно, но эта девочка-мотор даже не кинулась обниматься к нашей скромнице. Напротив, сейчас как никогда она стала похожа на нормальную девушку. Наверное, сказались ожидание и нетерпение вкупе с опасением за результат.

На мгновение установилась тишина, а потом Изюмов отсчитал ритм, и мы начали.

Эх, до чего же славно звучит мой Бластер! Я сыграл первые два такта, когда немного несвоевременно включилась Снежана, и музыка подхватила меня. Впервые я чувствовал такой подъём: пальцы сами летали по грифу, позволив мне насладиться звучанием в полной мере – и я почувствовал удивительную свободу. Вступление тем временем несколько затянулось, а мы словно ждали чего-то. Чего? Именно того, что случилось, стоило Игнату брейком обозначить начало куплета. Ёрзавшая и раскачивавшаяся в такт Маруся вихрем подорвалась с места, в руке у неё оказался микрофон, и тютелька в тютельку в нужное мгновение она запела.

Голос заполнил зал, повёл мелодию без малейшего плавания по тону. Чистейшее произношение. Восхитительной красоты тембр. Весь отечественный рок-бомонд должен совершить харакири! Вдобавок ко всему Маруся пританцовывала, и была столь прекрасна, что… что… Да кто ж его разберёт, что! Я и слов-то таких не знаю, чтобы все восторги выразить. В общем, слившись с музыкой, я окончательно расслабился и тоже стал немного приплясывать.

А на втором куплете я услышал бас.

Маруся – та плясала лицом ко мне, да к тому же пела, так что не замечала и не слышала ничего вообще, но и я, и Изюмов, и даже Снежана – все мы видели, как Мила взяла свой громадный бас на колени и аккуратненько щиплет струны. Никаких ухищрений – самая простая партия, только чтобы поддержать барабаны, но тем не менее. Мила играла. Девочка, которая утверждала, что сегодня впервые взяла в руки… Стоп, о чём это я? – у неё был инструмент «Blaster», то есть дело нечисто изначально.

Ладно, разберёмся позже, а сейчас время джема. Маруся скомандовала: «Соло!!!» и я сыграл пару заученных пассажей. Ну, не умел я тогда импровизировать как Снежана! Позже – тоже не умел. Кстати, именно она вновь взялась отдуваться за всех: признаюсь, игры такого уровня и партии такой сложности я не видел и не слышал нигде. Пожалуй, даже на концерте самих «Deep Purple».

В итоге и без лишней скромности фраза «худо-бедно отыграли» к нам никак не относилась. Отыграли мы на сто пять баллов из ста. Игнат не сбился, Снежана показала экстра-класс, а я просто без ошибок сыграл то, что давно заучил. На коде Мила быстренько отставила бас и (не показалось ли?) подмигнула мне. Ну что ж, дождёмся объяснений после. А пока – финальные аккорды.

В воцарившейся по окончании коды тишине я слышал, как тяжело дышала Маруся. Впрочем, отмалчивалась она недолго:

– Ура! – закричала она. – Вот это класс! Да с такой игрой мы можем сразу выступать на любых площадках! О нашей группе услышат во всём мире! С нами заключат многомиллионные контракты, место в Зале славы рок-н-ролла нам уже обеспечено!

Потом она опомнилась:

– Мила, а ты что, подыгрывала нам на басу?

Глаза Милы расширились, но ответила почему-то Снежана:

– Это была я.

Товарищи, это что же делается! Ничего себе она врать горазда! А главное – зачем? Нет, что-то в этой команде не так, и я намерен выяснить.

Мучился вопросами я недолго. Несмотря на восторги нашей командирши, Игнат засобирался и предложил порепетировать завтра, когда будет больше времени. Без барабанщика Маруся посчитала своё дальнейшее присутствие бессмысленным и умотала в обычной манере, а следом за ней засобирались и Мила со Снежаной.

Пока эти две красавицы не свинтили, я пошёл в атаку:

– Мила, зачем скрывать, что ты умеешь играть?

Божественная Краснова потупилась и отвела глаза. И – промолчала.

– Снежана, а ты зачем сказала, что подыграла?

Тоненькая пианистка поглядела на меня ничего не выражающими глазами БЕЗ ОЧКОВ, после чего спокойно прошествовала к двери и вышла, проронив лишь едва слышное «до завтра».

Стало совсем тихо.

Мила сидела неподвижно, положив руки на колени. Она здесь до скончания времён будет торчать? Или она чего-то ждёт? Ну что ж, мне сегодня торопиться некуда.

– Игнат сказал, что ты – эльфийка, – ляпнул я невпопад без предисловий.

«Идиотина! ЧТО ТЫ НЕСЁШЬ???» – включился внутренний диалог.

«Сам ты идиотина. Что если Изюмов правду сказал?»

– Честно говоря, я даже не знаю, как начать такой разговор с тобой. Понимаешь, Земля как планета – далеко не единственный обитаемый мир. Есть много планет, на них обитает множество народов. Но пространство космоса многомерно, и это позволяет сближаться мирам, отстоящим друг от друга на миллионы световых лет.

Как вы думаете, что я чувствовал, выслушав это? Верно, я был в шоке: в ответ на мой довольно абсурдный вопрос Мила вместо недоумения и негодования, вместо обоснованных сомнений в моём психическом здоровье и даже вместо прямого ответа “да” или “нет” – на серьёзных щах взялась нести какую-то наукообразную белиберду! Взяв себя в руки, я твёрдо решил слушать молча и до конца.

– Искривлять пространства можно так, что между мирами открываются стабильные тоннели. У всех народов есть особые проводники, которые обладают способностью такие тоннели создавать и поддерживать. Они и называются tir’alia, или же Пионеры.

– Пионеры. Ясно. Вопрос был лично о тебе.

– В Конфедерации обитаемых миров есть служба разведки, «shif-taeri». На Земле мы пользуемся словом «Шифтеры» – это просто созвучие. Мы не только изучаем возможные сближения миров, мы анализируем допустимость таких процессов и – в зависимости от результатов – способствуем, либо… препятствуем сообщению между мирами, а также осуществляем разведку.

– Космические корабли перехватываете, – неловко пошутил я, но Мила и не думала смеяться.

– Корабли пытаться перехватывать бесполезно – космос слишком велик. Но путешествовать между планетами на обычных звездолётах – бессмысленное занятие. Слишком большие расстояния. А в параллельные вселенные так и попросту не долететь. Самый простой и доступный способ сообщения – через тоннели. Корабли мы строим тоже с функцией прямых переходов.

Она остановилась, словно давая мне возможность переварить информацию или прочесть в энциклопедии, что такое этот их “прямой переход”.

– Ну, допустим, я тебе поверю. И что тогда тут происходит? Как это связано с гитарами и игрой на басу, которую почему-то нельзя показывать Марусе?

Предчувствуя, что разговор затянется, я уселся на стул. Мила напротив меня смиренно сложила ручки.

– У нас есть свои методы. Мы уже несколько лет ведём наблюдение за Марусей. Мы знали, что она переведётся именно сюда, поэтому меня внедрили.

– Внедрили? Да ты уже который год как учишься у нас! Зачем агентов внедрять так задолго?

– Это может быть не совсем правдой, – странно покачала головой Мила, как будто объясняла всё неразумному младенцу, не способному понять глубину мысли, – Кроме того, у нас несколько иной подход ко времени. Мы живём так долго, что кажемся людям бессмертными. Поэтому внедрить агента за годы до нужного события для нас не странно. Я не говорю, что в нашем случае мы действовали так.

«Я пропущу это мимо ушей. Потом спрошу».

– Ну, и?

– Мы установили, что воля Маруси очень сильно искривляет пространство, меняет течение времени. Изменения колоссальны: ей по силам не только сблизить, а даже совместить несколько миров. Это не просто исказит баланс Вселенной. С высокой вероятностью, это разрушит твой мир, и не только его.

– Смешно. И что вы с этим намерены делать?

– Маруся Светина не знает о своей способности, все искажения она вызывает непроизвольно в периоды душевных волнений. До недавнего времени нам удавалось экранировать её, однако по мере развития её способности наше оборудование перестало справляться. Всё, что осталось – беречь её от грустных мыслей и депрессий.

– Так вот откуда такая прыть во всех областях? – догадался я. – Вы занимали её всю жизнь, не давали скучать, и тем самым натренировали во всех возможных областях?

– Практически да. И, тем не менее, наши расчёты дали сбой: прибыв сюда, она проигнорировала все заготовленные нами варианты активностей. Собранная вами группа – настоящий подарок судьбы, – Мила умолкла и выжидающе воззрилась на меня.

– Или заготовка от конкурентов. Дай угадаю: твоё ведомство – как там его – не может просто взять и радикально решить проблему? Нехорошо так говорить, но если Маруся так опасна для целых миров, то почему она до сих пор жива? Или не изолирована где-нибудь, где безопаснее? И – в конце концов – почему до сих пор не случилось никакого катаклизма? Не верю, чтобы Маруся ни разу не грустила за всю свою жизнь! Не переживала несчастной любви, например. Как-то очень халатно вы действуете, прямо скажем, для такой серьёзной… э… проблемы.

Я закончил свою длинную речь и откинулся на спинку стула.

Цель, как мне казалось, была достигнута: своей железной логикой я должен был заставить Милу прекратить, наконец, фарс и признать, что я раскусил её, а всё сказанное – не более чем розыгрыш.

– Видишь ли, – Мила невозмутимо пустилась в объяснения, – есть много такого, о чём я пока не успела рассказать. Во-первых, мы бы никогда не стали убивать Пионера: его смерть неизбежно вызвала бы непредсказуемые последствия, и такой печальный опыт уже есть. Если же её изолировать – она может погрузиться в депрессию, и как раз это грозит неприятностями. По той же причине мы не можем раскрыть ей всех карт, как обычно это делаем Пионерам. Мы всё ещё не определились окончательно с кругом доступных ей миров. Некоторые подозревают, что это все обитаемые планеты и не только. В таких условиях её целенаправленные опыты опасны. А если она и вправду научится использовать свою силу – станет обладательницей слишком больших возможностей. Ты вот сказал, что катаклизмов не случилось – так это только на Земле! Мы же видим несколько другую картину, поэтому и обеспокоены так сильно. Сегодня лучшее, что мы можем, – поддерживать хрупкое равновесие. К тому же – и это тоже очень существенный фактор – её очень близко курирует… ещё кое-кто, и у нас попросту связаны руки.

– Ангелы?

– Ангелы. Тебя инструктировал Орден?

– Так точно.

– А кто такие Орден ты знаешь?

– В смысле?

– В смысле что они не люди.

“Та-ак!..”

– Не люди? А кто же?

– Вампиры, – Мила улыбнулась наимилейшим образом, типа, вот и живи теперь с этим. Впрочем, то ли от нервов, то ли от обилия информации, то ли от того, что мой привычный реальный мир пытались превратить с непонятное фэнтези, я даже захихикал и саркастически переспросил:

– Хочешь сказать, что они спят в гробах и кусают девок в шею по ночам?

– Ну не совсем, конечно, – Мила подстроила свой голос под мой, повторив интонацию, – Такие вампиры называются “Высшими”, и формально они вполне живые существа, магические мутанты. Игнат Изюмов, который только что здесь был, вон даже днём при солнечном свете ходит по улице. А кровь им вообще, можно сказать, нельзя: они от неё впадают в безумие и становятся монстрами.

– ИГНАТ?

– Игнат, – пожала плечами Мила, и тут же переключилась, – Кстати, раз уж на то пошло, то правильно говорить не “эльфийка”, а “эльфка”.

И она, откинув волосы, отогнула пальчиком своё ухо.

«Японский городовой!» – про себя заорал я и аж подскочил со стула. Ухо было остреньким. Не таким, как рисуют в компьютерных играх, конечно. Там уши эльфов больше напоминают антенны. А здесь – обычное такое маленькое аккуратное ушко. Только остренькое.

– Теперь веришь?

Горжусь – я нашёлся с ответом:

– Пластическая операция ещё ничего не доказывает.

– Ну, ладно, – сказала Мила, поднимаясь с места, – Как знаешь. В конце концов, вера мало что решает, когда факты уже лупят по голове арматурой. Пока.

Забросив, точно пушинку, на плечо футляр с огромным тяжеленным басом, Мила Краснова вышла из зала, оставив меня несколько обескураженным наедине с мыслями. В том числе и про арматуру. Странная метафора для взаимодействия с фактами. Кто так вообще говорит?

Я сел.

Вчера Игнат, а сегодня – Мила, рассказали мне какие-то совсем невероятные вещи. Как поверить в такое? Это ж антинаучная фантастика какая-то. Фэнтези. Эльфы из космоса. «Вархаммер 40 тысяч», тоже мне!

Агент эльфийской разведки.

Или нет – правильно говорить «эльфской», получается, так?

Которую забросили сюда за годы до поступления в нашу школу Маруси. Подождите-ка! А правда – КОГДА она появилась? Допустим, три года назад – это же седьмой класс! И что, никто не заметил, что девочка слишком взрослая для седьмого? Это же бред! А в прошлом году я её помню – обычная девчонка, даже такой сверхъестественной красоты, как сейчас, не было. Когда сказала, мол, возможно, это не совсем так – означало ли это, что они просто манипулируют памятью, и никакой Милы здесь не было ни в прошлом, ни в позапрошлом году?

И как в такое верить?

Нет, точно врёт она. Или ещё хуже – потешается. Она со своей Цурюпой – два сапога кеды. И с Изюмовым наверняка сговорились просто! Тоже мне ПРАНКЕРЫ! Что подруга пересмешница, что эта. Даром что красивая, а лапшу на уши вешает профессионально. Да ещё пластику сделала, чтобы за эльфа сойти. Сумасшедшая!

Впрочем, что говорить – вон некоторые себе клыки наращивают на зубах, чтобы за вампиров сойти. И конечно, она за всей этой околесицей так и не пояснила про бас и про то, почему нужно прятать от Маруси умение играть.

– Это объясню я, – услышал я тихий голос Снежаны. Маленькая пианистка была тут как тут, хотя ранее она точно вышла. А вообще – чего-то подобного следовало ожидать! В конце концов, мне тут пытались выдать за правду, что Мила Краснова – эльфийка (эльфка!) и агент инопланетной разведки, Игнат Изюмов – вампир, Снежана – какой-то там “ангел”, а Маруся – вообще то ли супер-маг, то ли супер-Пионер. Как будто второе отменяет первое. И если уж меня решили коллективно разыграть, то, наверное, задействованы были все. Даже вечно читающая тихоня.

А это, кстати, похоже на отдельное пробитие дна: если в розыгрыше против меня участвует даже нелюдимая маленькая пианистка, то дела Ярславсергеича, должно быть, совсем плохи.

– Ну что же, я слушаю, – ответил я, выдержав совсем небольшую паузу – хотел взглянуть на лицо пианистки. Думал, может, удастся что-то прочесть по выражению её лица. Ох, наивный я дурень. Эта девочка непробиваема, как шкура немейского льва (если здесь уместна такая метафора). Её личико почти совсем неподвижно, точно фарфоровый лик куклы, а глаза пусты, как будто оттуда на тебя смотрит сам космос.

Снежана отступила на пару шагов и неожиданно взмахнула руками, словно собиралась начать дирижировать. А после того, что произошло далее, смирившийся я уже был готов поверить даже в инопланетных эльфов. Знаете, почему?

Потому что стены нашего репетиционного зала раздвинулись, а потолок ушёл так высоко, что потерялся из виду. Честное слово, мне не почудилось!

Над Снежаной возник белёсый полупрозрачный кристалл, похожий на карандаш, заточенный с обоих концов.

– Вселенная очень многогранна, – проговорила Снежана и сделала руками плавное движение. Кристалл повиновался ему: в разные стороны разошлись многочисленные ответвления. Секунда, и вот уже наше «наглядное пособие» превратилось в огромный шар, внутри которого блестели миллионы мельчайших граней.

– Пространство и время не однородны, материя в знакомом тебе понимании – не абсолютна. Бывают другие материи с другими характеристиками и пространства, и времени.

Я должен был что-то сказать, верно?

Я понял, что просто обязан что-то сказать.

Не молчать! Это наваждение – гипноз ли, или Снежана взаправду раздвинула стены – всё в равной степени удивительно и в представления об обыденности не вписывалось. Это фантастика какая-то! Так что надо реагировать.

Примерно так я лихорадочно думал.

И не нашёл ничего лучшего, чем выпалить:

– А КАКОЕ ЭТО ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ К НЕОБХОДИМОСТИ СКРЫВАТЬ ОТ МАРУСИ УМЕНИЕ МИЛЫ ИГРАТЬ НА БАСУ?

– Никакого, – ответила Снежана, и комната мгновенно стала прежней.

– Чего? – не понял я.

– Агент эльфской разведки, известный тебе как Мила Краснова, действует по заданию своего руководства, у которого есть специфическое видение развития отношений в группе. Соответственно, агент лишь выполняет данные ему указания.

– Не проще ли тогда совсем не притрагиваться к басу? Зачем она играла? – упорствовал я.

– Она не умела до сего дня. У эльфов природный талант к музыке. Ты показал ей достаточно, чтобы она разобралась и смогла играть, – пояснила Снежана.

– А зачем помогла ей? Зачем было врать, что это ты? – не мог я угомониться.

– Она дала понять, что это необходимо. Нельзя было позволить ей отклониться от поставленной задачи.

– Задачи развлекать Марусю, чтобы она не разрушила какие-то обитаемые миры?

– Задачи по удержанию Маруси Светиной от чрезмерных изменений характеристик вселенной, – кивнула девушка.

– Чего? – не понял я.

– Никакие данные не появляются из ничего, – механически затараторила Снежана, точно заранее заученный текст, – Усилия воли разумных существ могут влиять на материю, способны менять её свойства и в итоге образовывать физические воплощения идей. Марина Светина обладает уникальным разумом, который способен манипулировать гигантскими объёмами данных, поэтому его потенциал по изменению пространственно-временной структуры Вселенной практически безграничен. В этой связи Шифтеры не до конца осознают последствия своих действий.

Как-то это не очень всё клеилось у меня в голове. Фрагментов информации много, а картинка всё не складывалась. Потому я продолжил спрашивать:

– Мила говорила, что Шифтеры занимаются чем-то вроде наведения порядка в межпространственных перемещениях, это разве не так?

– Далеко не единственная функция. Главная – предотвращение угроз мирам, где эльфы являются доминирующим разумным видом. Они не заинтересованы ни в раскрытии потенциала Марины Светиной, ни в интеграции народа твоей планеты в сообщество других обитаемых миров.

«Послушать Снежану, – думал я, – так Мила на самом деле работает отнюдь не во благо нам. Может, она что-то и спасает – планеты там какие-то – но, выходит, это всё за счёт сдерживания развития человечества?»

– Милена Краснова – всего лишь агент, её руководство даже не рассматривает сохранение её жизни как приоритетную задачу. В случае опасности Милена Краснова выступит как союзник. Однако безоговорочно верить в её слова не следует.

«Она что, мои мысли слышит?» – задался я вопросом.

– Да, – кивнула Снежана.

«Блин!» – подумал я совсем другое слово.

– Не ругайся, – девушка покачала головой.

– Снежана, хорошо, допустим, я во всё это верю и принимаю игру, так? Что дальше?

– Веры не требуется, – пояснила девушка, – обстоятельства таковы, каковы они есть. Если положение разовьётся скверно, тебе придётся действовать, а не рассуждать о вере.

Я не шучу, он сказал слово “скверно”!

– А кто же ты тогда и какова твоя роль? – спросил я, наконец, хотя вопрос этот грыз меня изначально.

– Я – Снежана Варяг, ангел-хранитель Марины Светиной.

«Вот так вот. Ангел-хранитель. Однако!»

– А ты… это… у тебя крылья есть? – уточнил я.

– Демонстрация бессмысленна.

– А до этого? Ты ведь устроила целое шоу! – упорствовал я.

– Так было нужно, – Снежана оставалась невозмутимой.

– Чтобы я отнёсся серьёзно?

Вместо ответа «ангел» кивнул. Или кивнула? Непонятно, как правильно! Да и не хотел я особо размышлять. Голова шла кругом: внезапно выяснилось, что я вписался в группу, в которой помимо меня уникум вселенского масштаба, её личный ангел, непонятный живой вампир, которому нельзя кровь, и ещё разведчица-эльфка! И, как будто этого недостаточно, какие-то «стороны» ведут подковёрную борьбу вокруг нас.

– Так всё же Маруся – она кто? – спросил я.

– Мы не знаем, – ответила Снежана. – Возможно, она – Создатель вселенной. Или Пересоздатель.

Я был готов закричать. Мне только что сообщили, будто Маруся – возможно – БОГ? Это ж ересь и богохульство какие-то! Или меня, что называется, «троллят»? Или всё вместе?

«Нет уж, погодите-ка!» – совладал я с эмоциями и задал следующий вопрос:

– Что значит, «возможно»? Ты что, не знаешь своё начальство? Ты же ангел!

– У нас всё немного не так, как ты привык думать, – пояснила Снежана. – В любом случае, мы не уверены.

«Разбудите меня кто-нибудь! С другой стороны, я уже впрягся…»

– Ладно, что от меня сейчас требуется? Если требуется вообще?

– Сейчас – ничего. Главное, чтобы ты был в курсе. Иди домой, и держи при себе эту гитару. Сообщить полученные сведения Марине – на твоё усмотрение, – сказав это, Снежана ушла, а я только и смог, что проводить её глазами.

Ничего толком не объяснила, приплела инструмент – и вот понимай, как хочешь.

Оставаться в репетиционном зале смысла не было – меня и так ошарашили не в меру.

Первой мыслью было, конечно, позвонить Марусе, но (опаньки!) номера её сотового у меня не оказалось! «Надо будет взять», – отметил я про себя, но это на будущее. А в тот момент как поступить, мне было совершенно неясно. При всех основаниях не верить Миле, Снежана сработала куда более убедительно. Разговоры утомили меня, а ведь впереди оставалась ещё и домашка. «Ну, да ладно: сделаю как-нибудь, ещё не вечер»! – решил я. Солнышко хоть и низко, но ещё не спряталось, день стоял погожий: в ожидании зимы сонная природа отправила нам последний воздушный поцелуй. Я иногда поэт, да.

«До чего ж погода славная! Только вот я почему-то вожусь с Марусей и мутными личностями вокруг неё место велосипеда и футбола», – рассуждал я, подходя к дому.