Читать книгу Сборник рассказов «Дедушкина истина» - Николай Григорьевич Цед - Страница 6

Наполнил зернами бессмертный Ловчий сети,

И дичь попала в них, польстясь на зерна эти.

Назвал он эту дичь людьми и на нее

Взвалил вину за зло, и за добро, за все на свете.

Омар Хайам

Сегодня в цене психология приспособленчества. Человек способен бросить все: дом, работу, родных, переезжать с места на место, пока не найдет, наконец, приют в какой-нибудь благополучной стране, где ничего не делая, а порой и не желая что-либо делать, будет жить на пособие. Его не угнетает мысль, что он в прошлом был неплохой специалист и, приложив усилия, вполне мог бы найти достойное применение свои знаниям и навыкам. Но нет, он предпочитает вечерами обсуждать, где он купил подешевле йогурт или еще чего, а завтра снова отправится на поиски такого товара.

Майя с Есей уехали в Германию. Живут там уже несколько лет. Сыты, обуты, получают социальную помощь и намерены жить так, сколько отмерит Господь и позволит немецкое законодательство. Еся часто рассуждает о йогуртах, творожках и прочей снеди. Еся не ищет работу, так как боится потерять социальную помощь, если пойдет работать. Есю угнетает, что на работу надо ходить каждый день. Еся когда-то был хорошим «технарем». Сегодня Еся уже не хочет быть ни хорошим, ни плохим «технарем». Сегодня Еся втихую подрабатывает на кладбище. Не каждый день. Иногда. И имеет при этом социальную помощь. Хорошо Есе. И самое главное, есть время поискать, где йогурты подешевле. Он за ними непременно съездит и затем, до самого вечера, будет рассказывать соседу Юзефу, какой удачный у него выдался день.

Павел с Натальей уже давно в Голландии. Ныне он Пауль, а супруга его – Натали. О работе Пауль давно не вспоминает, да и Натали тоже. Зачем? Пауль – ворует, а Натали продает краденное в Россию. Раньше они тоже жили в Германии. Но как-то уж больно «стремно» ему там стало, в этой «неметчине», суетно, поэтому и перебрался к немецким «хохлам» (так Пауль голландцев называет); здесь от полиции укрыться легче. Правда, в последнее время он мечтает махнуть в Англию. Там, говорят, «лохов» больше. Тем более, что документы для Пауля не проблема – у него их уже целая коллекция: российский паспорт с записью в графе национальность «русский», еще один российский паспорт с записью – национальность «еврей». Кроме этого, Пауль имеет паспорт гражданина Германии. Недавно приобрел голландское гражданство, тоже, конечно, липовое, друзья «ксиву нарисовали». Так что все путем.

Владимир – боксер. Из «братков». Как только перестройка набрала ход и появилась возможность выезда, он выехал в Польшу. Но только не на соревнования. Раньше он тоже был выездной, но лишь в составе спортивных делегаций. Но перестройка – другое дело. Появилась возможность легко передвигаться по свету. Не зря же в правах человека, на Западе, прописана свобода передвижения. Владимир за эту свободу уцепился мертвой хваткой.

Живет Владимир сейчас то в Варшаве, то в Берлине. В зависимости от обстановки, так сказать. С братками как? С дружбой с братками он не завязал. Зачем? Он ими руководит, «авторитетствует». Бизнес у него такой. Он сейчас «чистокровный поляк» и фамилия у него Володыевский. Знаменитая такая фамилия. От отца в наследство осталась. По маме так он вообще француз. В документах у Вальдемара написано, что мама его урожденная Галуа. Вольдемар даже вычитал в энциклопедии, что эту фамилию носил известный французский математик. Так что с документами у него все в порядке. Осталось вот только язык немного подучить, а то славянский акцент выдает.

В Берлин Владимир поставляет похищенный российский антиквариат и иконы, а в Варшаве контролирует продажу угнанных у немцев автомобилей. Знай себе, отслеживай процесс и собирай дань. Вернее, дань собирают и приносят ему братки, а он уже распределяет то, что собрали. Ну и, конечно, суд вершит, если там разборки какие между своими или с чужими произошли. Иногда он любит посещать рестораны, сауны с девочками. Не часто, правда. Дел много.

Так что отчий дом для себя Вальдемар уже нашел. Как говорят его кореша, братки из Англии, – ноу проблем, сэр! Ведь родиной для них давно служит вся западная и восточная Европа, а для некоторых его друзей и Америка тоже.

Петр уже не молод. Вот-вот восемьдесят стукнет. Восемь лет в сибирских лагерях с кайлом в руках отмахал. Сослали, когда ему было ему всего семнадцать годков. Посадили за то, что по национальности немец, хоть и российский, и побывал за границей. Но Сталина он любит. За него горой, считает – вождь не в ответе за то, что его признали шпионом за то, что был за границей. А за границу он ведь попал не по доброй воле. Пятнадцатилетним подростком вывезли к няне в Германию, когда фашисты город в Белоруссии оккупировали. «Меня одного из всей нашей семьи в Германию увезли уточняет Петр,– потому что возраст подходил. Затем были: Франция, Бельгия, Голландия – поскитался я по Европам. А однажды пришел в советское дип- представительство в Голландии, упал в ноги консулу со словам: «Прошу, верните домой в Россию!»– Вернули. До Одессы плыл теплоходом. Потом, под дулами автоматчиков, бегом в состав, в вагоны для скота, и в Сибирь. Всю дорогу, а это несколько месяцев, не кормили. Много по дороге люду померло. От голода и холода. Трупы сбрасывали прямо на насыпь вдоль «железки», как каких-то предателей Родины, а для отчета кисти рук отрубали, они являлись чем-то вроде свидетельства о смерти.

Как выжил я в этом кошмаре – не знаю. В Сибири, под конвоем, повели к следователю. В казематах держали долго. Били регулярно и сильно. Очень больно сапогами по животу. Почти все зубы выбили. Ребра поломали. Требовали подписать протокол, что я завербованный шпион. Все, кто были со мной – подписали. С тех пор я их никогда больше не видел. Говорят, расстреляли. Не подписал протокол только один я. Вот и жив остался. Посадили на восемь лет. В лагере, где отбывал срок, тогда много людей померзло, умерло от болезней и истощения, от непосильного труда, а я выжил. После освобождения остался жить в Сибири: домик построил, техникум закончил. Жаль, правда, детей «не нарожал». Видно, от ударов тех, сапогами, по животу и промежности, не способен стал.

А на старости лет уехал сюда, в центральную часть России. Свой век доживать. Здесь могилы моих родителей и я с ними рядом лягу. На жизнь не жалуюсь, а чего жаловаться на нее, она ведь моя, не чья-нибудь. А Сталин не виноват. Он был Хозяин! Такой страной управлял, войну выиграл, расстреливал и сажал не он, другие. Он не знал. Это все окружение творило. Их работа.

Еще долго после освобождения жил во мне страх. И хотя я не робкого десятка, все же скрывал свои национальные корни и страшился своих сограждан, наших, советских. Сейчас, спустя годы, не скрою, что в душе моей зов предков звучит все отчетливее и громче, и я бы хотел быть там, откуда пошел род мой».

Анатолий с Клавдией всю жизнь прожили в Америке. Почти всю жизнь. Анатолий на «островах новой жизни» с четырнадцати лет. С начала второй мировой войны. Говорит, тяжело было сначала, но со временем приобрел новую специальность, женился. Механик он действительно высококлассный, правда, сейчас уже не работает, на пенсии. Американизировался, но считает себя русским. Жена – немка.

Он ее называет «бразильской немкой», потому что родом она из немецкой колонии в Бразилии. Свою историческую родину Анатолий горячо любит, по-своему, по-русски.

– Однажды приехал погостить в Россию, первый раз за пятьдесят лет, – рассказывает Анатолий, – обругал всех родственников по-русски, но с акцентом, сказал, что они не патриоты своего отечества. Денег всем дал, даже на улице нескольким прохожим по случаю отвалил с барского плеча несколько купюр. В конце поездки опечалился. Все тут, думаю, плохо здесь; и дома плохие, и грязь на улицах, и культуры нет, а все же это моя родина.

Опечаленный улетал в свою Америку Анатолий. За родину переживал сильно. Из-за выброшенных на ветер денег (розданных на улице случайным прохожим) конечно тоже. Все повторял, жить не умеете, разве так можно, дескать, уехал юношей из нищей страны и вернулся, пенсионером, опять в нищую страну. И, тем не менее, искренне сожалел, что уезжать приходится. Обещал на следующий год обязательно Родину посетить.

С тех пор год прошел, другой, третий…Уж третье тысячелетие наступило, но Анатолий не спешит с визитом в Россию. Видно, ждет, когда на Родине жить научатся по-американски. Вот тогда и нагрянет. Родственники гадают – с подарками или без? И те, кого Анатолий когда-то одарил на улице баксами, тоже ждут – вдруг повезет и заморское шальное счастье снова на них свалится.