Читать книгу Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев - Страница 37

Развернутые Романовыми боевые действия против Годунова совершались тайно и долгое время оставались неприметными для посторонних наблюдателей, но пробудившаяся в Борисе Годунове подозрительность не обошла и Никитичей.

События разворачивались так…

К Семену Никитичу Годунову, возглавлявшему сыск, явился Второй Никитин Бартенев, служивший вначале у Федора Никитича Юрьева (Романова), а сейчас – казначеем у Александра Никитича, и сказал, что в казне у того приготовлено «всякого корения» для отравления царя Бориса.

Был произведен обыск, «корение» нашли, и оно послужило началом «сыска», длившегося около полугода.

«Подобного проявления мрачной подозрительности и варварства в характере нельзя объяснить иначе, как тем, что Борис, вообще опасавшийся за свою корону и жизнь, в это время был встревожен чем-то важным, искал какой-то тайно грозившей ему опасности и потому прибегал к таким суровым средствам, – пишет Н.И. Костомаров. – На это, конечно, могут возразить, что наши летописцы, описывая тиранства Бориса, не говорят, однако, чтоб поводом к его свирепствам было спасение Дмитрия, и Борис, отыскивая тайные замыслы врагов, не говорил, что они хотят выдумать против него страшилище в образе углицкого царевича… А что Борисовы преследования и гонения не совершались гласно ради Дмитрия, то это в порядке вещей: Борису имя Дмитрия было до такой степени страшно, что он не решался и не должен был решиться произносить его громко на всю Русь. Это был для него только слух. Объявить гласно, что он боится Дмитрия, значило бы рисковать вызвать на свет этот призрак; тем более что сам Борис не мог быть вполне уверен, что Дмитрий убит: он сам не был в Угличе; тех, кто убил его, не мог спросить, ибо их на свете не было; а на преданность Шуйского, производившего следствие, он никак положиться не мог. Да если б он и был вполне уверен, что в Угличе действительно совершилось убийство дитяти, которое считалось царевичем, то кто мог поручиться, что, проникая его козни, заранее не подменили Дмитрия, что не случилось именно то, чем морочили народ во время самозванца. Как тиран подозрительный, но вместе осторожный, Борис старательно укрывал – какого рода измены и замыслов он ищет; он только преследовал тех, кого, по своим соображениям, считал себе врагами, чтоб случайно напасть на след искомого. Для этого-то он и употреблял холопов, надеясь таким путем знать всю подноготную того, что происходит в подозрительных для него домах».

И что-то Борису Годунову, по-видимому, удалось узнать.

Разумеется, не про «коренья», а про слухи, распускаемые о царевиче Дмитрии. И это и послужило причиной преследования коварных родственников…

26 октября 1601 года началась расправа Бориса Годунова со своими недавними союзниками.

Ночью стрельцы подожгли дом бояр Романовых…

Федора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета) заключили в Антониево-Сийский монастырь, что в девяноста верстах от Холмогор, и насильно постригли в монахи.

Его жену «замчали» в Заонежский Толвуйский погост и тоже постригли.

Дочку Татьяну и сына Михаила (будущего царя) сослали с тетками в Белоозеро…

Кара была жестокой…

Однако, как свидетельствует предание, еще более жестоко поступили с ближними слугами Романовых. Почти все они были казнены.

Историки этому обстоятельству особого значения не придают, но, может быть, именно в нем и скрыты сведения, какие именно коренья были отысканы в доме Романовых.

«Кореньями» этими мог быть подготовленный Федором Никитичем кандидат в самозванцы…

Как известно, самому кандидату удалось уйти.

Он (по-видимому, еще в начале розыска) покинул Романовых и укрылся, приняв постриг, среди чернецов Чудова монастыря.

Звали его теперь Григорием.