Читать книгу Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев - Страница 26

Мы не знаем, где – в Смолковой горе, Имоченицах или Мандерах – жили деды и прадеды преподобного Александра Свирского, но можно не сомневаться, что они находились среди богомольцев, встречавших икону на Русской земле.

Что чувствовали они, глядя на вставший в воздухе, сияющий как солнце образ?

Какая благодать переполняла их души?

Понимали ли они тогда, что свет этого Божьего чуда озаряет рождение их детей Стефана и Вассы, будущих преподобных Сергия и Варвары – родителей преподобного Александра Свирского?

Но мы помним, что когда евангелист Лука написал на доске стола, за которым трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник, образ Божией Матери, который называют сейчас Тихвинским, Пречистая Богородица, посмотрев на икону, сказала:

– С этим образом – благодать Моя и сила.

Среди этой благодати и силы, дарованных Богородицей, и проходило детство родителей преподобного Александра Свирского…

Житие Александра Свирского не расшифровывает, почему родители преподобного, уже имея многих детей и находясь в значительном возрасте, так сильно печалились о даровании им еще одного сына.

Видимо, что-то было открыто им свыше…

Нам это открывает сама история нашей страны…

Мы знаем, что середина XV века, когда рождается Александр Свирский, – это время распространения и укрепления преобразующих Русь воззрений игумена Всея Руси Сергия Радонежского.

Исследователи справедливо отмечают, что постижение идеи Троицы, выразившееся в широком строительстве на Руси Троичных храмов, в развитии Троичной иконографии и в создании цикла Троичных празднеств, которые Сергий Радонежский положил в духовное основание Святой Руси, ни в коем случае не было заимствованием. А все те исторические случайности, которые можно отыскать в предшествовавшей истории, следует рассматривать лишь, как смутные предчувствия того целостного явления, которое раскрылось на Руси в XIV веке.

«Таковым было слово преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, – говорил Павел Флоренский, – и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им…

Чтитель Пресвятой Троицы, преподобный Сергий строит Троичный храм, видя в нём призыв к единству земли Русской, во имя высшей реальности. Строит храм Пресвятой Троицы, “чтобы постоянным взиранием на него» “побеждать страх пред ненавистною раздельностью мира”…

Смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. По творческому замыслу основателя, Троичный храм, гениально им можно сказать открытый, есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви. Он должен быть центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни».

Скорее всего, Стефан и Васса не осознавали всей глубины проводимого учениками Сергия Радонежского духовного переустройства, возможно, они вообще ничего не знали о своём великом предшественнике, но это не помешало им стать его соработниками в духовном преображении Руси.

Ведь их духовное предназначение, как и духовное творчество преподобного Сергия Радонежского, как иконописание его ученика, преподобного Андрея Рублёва, совершалось полностью по Божией воле, которую эти святые прозревали и воплощали в своих свершениях.

«Было же это, – говорит «Житие Александра Свирского», – по смотрению Божию, так как невозможно родить без молитвы и поста такое сокровище, которое еще прежде зачатия его, избрал Господь наставником многих ко спасению».