Читать книгу Девять молчащих мужчин - Николай Леонов - Страница 6

– Придурок! – заорала Оля и со злостью грохнула дверью «Лексуса».

– Истеричка! – глухо отозвался ей вслед голос из машины.

«Лексус» сорвался с места и под дикий визг резины резко тормозивших машин влился в автомобильный поток на улице. Вслед неслись сигналы и отборный мат. Оля с ненавистью понаблюдала, как образовавшаяся на дороге пробка из-за выходки Лешки понемногу рассосалась, и, понурившись, пошла в темноту парка. Не хотелось никого видеть, не хотелось разговаривать. В душе была только горькая обида и злость.

Они познакомились месяц назад. И как все нахлынуло, как закрутило их… ее. Втюрилась, дура! Как девчонка сопливая! Но не прошло и месяца, как она застает его с другой. Ладно бы он кого-то в щечку поцеловал или его кто-то. Еще можно было отбрехаться. А тут… Он с этой сучкой прямо в машине лизался! Все мужики сволочи, скоты, животные!

Оля Мерзликина умела злиться. При ее характере попадаться ей под горячую руку было опасно. Даже родители в такие минуты предпочитали взять тайм-аут и оставить все вопросы или выяснение отношений на следующий день. Когда доченька переосмыслит, переварит и успокоится. А чтобы успокоиться, Ольге нужна была атмосфера полного уединения, желательно вакуум!

Она шла, пиная ногами мелкие ветки и отдельный мусор. Эта часть парка находилась на реконструкции. Меняли асфальт на тротуарную плитку, устанавливали новые лавки и низкие фонари, меняли ландшафтный дизайн территории. И тут не было света. Оля не заметила этого сразу потому, что темнота ей сейчас была комфортнее света уличных фонарей, лиц встречных прохожих и звуков музыки. Ей нужна была тишина, и она ее получила. И когда в этой тишине вдруг прозвучали глухие шаги, она вздрогнула, как от удара.

Девушка повернулась на звук шагов и тут же очутилась в цепких мужских объятиях. Она испугалась сразу и до похолодения в конечностях. В памяти всплыло прошлое нападение, нахлынувший уже потом испуг. Потом, когда она побывала на допросе у следователя, когда осознала, что с ней могло случиться, не испугайся насильник чего-то. А если бы не испугался, если бы правда ударил по голове, а потом издевался над ее телом, пока она без сознания, насиловал, лапал своими грязными ручищами?

Ольгу затошнило, ноги стали ватными, а в руках пропала всякая сила. Мужчина держал ее сзади и молча тащил куда-то в сторону. Волна дикого отчаяния захлестнула девушку, мысли метались в голове с истеричной хаотичностью, и никак не удавалось остановить их, заставить остановиться на каком-то решении, выходе. Кусок арматуры попался на глаза только потому, что несколько минут назад Ольга о него споткнулась. И она с дикой, животной радостью зацепилась за эту арматуру ступней, дернувшись в руках незнакомца.

У нее получилось ослабить его хватку. Насильник, или кем он там был на самом деле, от неожиданности выпустил девушку из рук. Ольга рванулась так, что у нее треснул рукав куртки. С диким криком она кинулась в сторону дороги, понимая, что это единственный ее шанс и другого просто не будет. Ведь в полиции ей говорили, что насильник сразу бьет своих жертв по голове. А ей повезло…

И вдруг Ольга споткнулась! Это было до того обидно, что она заплакала. Заплакала, пока летела на землю, беспомощно выставив перед собой руки. Сейчас… Сейчас он ударит ее по голове и начнет сдирать с нее джинсы… Мама! Мамочка!

Страшный хлесткий грохот прорезал тишину парка. Весь ужас, пережитый ею за эти минуты, вдавил Ольгу в грязный влажный строительный песок. Но в воздухе повисла тошнотворная тишина, в которой кто-то страшно хрипел и ворочался. А еще громко и торопливо топали ноги, и голос… она слышала призывный и знакомый мужской голос. Она не вспомнила, откуда он ей знаком, но внутри все сжалось, а потом разбухло от радости. Помощь! Люди! Спасена!

Гуров закончил допрашивать Реутова. Начальник службы безопасности концерна «Подмосковный» смотрел спокойно, не выражая ни волнения, ни показного безразличия. Такое ощущение, что с ним только что беседовал не полковник полиции из МВД, а сосед по номеру в пансионате. Беседовал, к примеру, о рыбной ловле, к которой Реутов равнодушен, или о пересоленном борще в ресторане, которого он даже не пробовал.

Гуров восхитился выдержке и самообладанию этого человека. А ведь несколько часов назад он стрелял в насильника. А до этого несколько часов следил за дочерью своего шефа Мерзликина, выполняя приказ о личной охране Ольги. Вообще-то он следил за ней уже несколько дней, негласно сопровождая ее во всех вечерних и дневных похождениях. Реутов никому не доверил выполнение этого задания, а взялся за исполнение сам.

На вопрос «почему» он ответил уклончиво. Это отговорка, что он никому не доверял из своих подчиненных и что дочь своего шефа ему дорога, как собственная. Чушь. Чтобы этому человеку был кто-то дорог? Чушь, что он набрал себе помощников, которым ни на грош не доверял. Гуров ему тоже не доверял. Реутов что-то скрывал, но молчал.

Формально действия Реутова были оправданны со стороны закона. Он имел разрешение на хранение и ношение огнестрельного оружия. Он в тот момент находился при исполнении своих должностных обязанностей по охране жизни и здоровья дочери своего непосредственного начальника. Мерзликин это подтвердил письменно. И стрелять у Реутова основания были, потому что девушка криком звала на помощь, потому что она упала, потому что неизвестный преследователь замахнулся на нее большим предметом, впоследствии оказавшимся обрезком водопроводной трубы, подобранной в парке.

В кабинет вошли Крячко и помощник дежурного. Гуров кивнул на допрашиваемого:

– Можете отпустить гражданина Реутова.

Крячко прошел к соседнему столу и уселся, положив один локоть на стол. Гуров хорошо знал своего напарника. Такую «нетерпеливую» позу Станислав принимает либо когда у него ничего не клеится и он раздражен, либо когда дела идут хорошо и он с головой в работе, но надо сидеть здесь и терять время. Сейчас он явно сидел и терял время.

– Ну что? – спросил Лев, когда Реутова увели в дежурную часть.

– Мерзликина я допросил сам. Лично. Сволочь он еще та, это я тебе заявляю с полной ответственностью. Я так и не добился от него, почему его дочка шляется в темное время суток, когда она от первого нападения еще не отошла. И ведь он сам же телохранителя к ней приставил. Значит, боялся. Так чего проще?

– Не горячись! А если он уверен в Реутове? Если уверен, что тот не даст его дочь в обиду?

– Ну, знаешь… Лев! – Лицо Крячко сделалось чересчур серьезным. – Я не представляю отца, который вот так откровенно мог использовать свою дочь как приманку. Он уверен был в Реутове, потому и послал его. Знал, что тот будет действовать наверняка!

– Ты перегибаешь палку. Я разговаривал с Ольгой, знаю, какой у нее характер. Она кого хочешь переспорит. От нее родители устают, как от…

– Знаю, – махнул Крячко рукой, явно остывая. – Мерзликин так и сказал, что ее не переспоришь. И что это малое из зол – отпустить ее, но приставить надежную охрану. Вопрос!

– Какой? – усмехнулся Лев. – А почему Мерзликин так уж был уверен, что на дочь нападут? Я тоже об этом подумал. Может, и не уверен, но Реутов явно суперпрофессионал, и он его послал. Ладно, не будем пока ломать голову. Еще что-то есть?

– Ты не поверишь, – вдруг нехорошо усмехнулся Стас, – мы установили личность маньяка.

– В прошлом судимый?

– Точно. Его пальчики в картотеке были. Большаков Владимир Николаевич. Три судимости. Две кражи и один разбой. Вышел чуть меньше года назад. Но это еще не самое интересное. Он, как и Мерзликин, родом из Самары. И четырнадцать лет назад они оба там проживали. Я проверил. Мерзликин перебрался сюда в 2003 году, Большаков сел в 2001-м. Тянул год, четыре и пять. Кстати, ты сам Ольгу Мерзликину допросил?

– Первым делом я допросил именно ее, пока у нее свежи все воспоминания.

– И что?

– Я надеялся, что она по каким-то признакам узнает в Большакове того, кто напал на нее в прошлый раз. Ничего серьезного или весомого. Захват шеи ей показался похожим, но что может сказать о захватах девушка? Она не профессионал, она просто перепуганная девушка. Сейчас в МУРе проверяют одежду и обувь Большакова на предмет возможного подтверждения нахождения ее на месте трех предыдущих преступлений. Сам Большаков пока без сознания, и допросить его можно будет еще не очень скоро. Нужно лететь в Самару.

– Да, – согласился Крячко. – Я думал об этом же. Какие-то интересные хвосты оттуда тянутся.

– Я к Орлову за командировкой, – поднялся из-за стола Лев, – а ты организуй оперативников МУРа на пристальное наблюдение за Мерзликиным. Бред какой-то! Маньяки, упорно нападающие на одних и тех же девушек повторно… Вообще много тут странного и нелогичного. Так не бывает, Станислав!

В отделе полиции Самары, который занимался делом Владимира Большакова в 2001 году, за эти годы сменился практически весь оперативный состав. Гурову показали уголовное дело, решение суда. Познакомиться с личным делом школьника Большакова не представилось возможным, потому что был парень детдомовским, а детдом уже много лет как перестал существовать. Дела не сохранились, сохранились лишь приказы, но не за все годы.

Гуров третьи сутки в Самаре, он по шестнадцать часов каждый день разыскивал бывших участковых, оперативников уголовного розыска, преподавателей. Последние четырнадцать лет были для местных архивов равносильны татаро-монгольскому нашествию. Почти ничего не осталось. К вечеру третьего дня Лев снова приехал к начальнику уголовного розыска территориального отдела полиции майору Воскобойникову.

Майор усмехался и разводил руками:

– Что делать, товарищ полковник, вспомните, какие это были годы. Говорят, в начале 90-х было еще хуже. А тут только кризис миновал. За время кризиса 1998 года столько всего изменилось, позакрывалось. Какие там архивы! Хорошо хоть уголовные дела сохранились да картотеки уголовников.

– Вы где были в 2001 году? – устало спросил Гуров майора.

– Я был студентом политехнического института, – рассмеялся Воскобойников. – В органах я всего девять лет. Начинал в патрульно-постовой службе, потом участковым. Семь лет в уголовном розыске. Сюда перевели на повышение из старших оперов из Волжского района.

– Скажите, Воскобойников, – вздохнул Гуров, понимая, что информация ему в руки не идет. – Какие самые крупные дела были в городе в период с 2001 по 2003 год?

– Ну, так сразу и не вспомню. Я же говорю, что в те годы отношения к полиции еще не имел. Если это важно, то я завтра к вечеру подготовлю такую информацию. Вам в виде справки?

– Можно в виде справки, – чуть помедлив, согласился Гуров.

Очень неприятно было сознавать, что поездка оказалась пустой. Надо было срочно придумывать, где и как раздобыть информацию. Но какую? Какая именно информация вывела бы его на события тех лет? Мерзликин был предпринимателем. Мелким по нынешним временам. Сохранились документы о регистрации его бизнеса. Потом реорганизация, закрытие, и все… Даже листка убытия Мерзликина с места проживания в Самаре не сохранилось. Теперь еще и прошлое Большакова оказалось туманным.

Оставалась еще надежда, что оперативники по месту жительства Мерзликина соберут что-то о его прошлом. Найдут бывших соседей, сотрудников его фирмы. Он тут, как выяснилось, имел цех по производству фарша (вон откуда у него страсть к мясному производству) и еще занимался производством салатов для розничной сети. Это помимо всякой мелочовки, которой тогда занимались все, – перевозки, ремонт машины, барахло из Турции.

– Хорошо, я подготовлю такую справку, товарищ полковник. Часам к пяти будет нормально? А то в шесть планерка и вам придется ждать. А знаете, какое самое громкое в то время было дело? – вдруг расплылся в мальчишеской улыбке майор.

– Ну? – хмуро спросил Гуров.

– Вы не поверите, – с живостью начал рассказывать Воскобойников. – Была, как говорят, у нас тут банда одна. Ну как банда, группа парней «крышевала», как говорят теперь, свой район на окраине со всем бизнесом, что территориально там находился. Последняя отрыжка экономического кризиса 1998 года.

– Я помню, конкретнее.

– Конкретнее, у них была бригада из нескольких человек. Что-то или восемь, или десять, я точно не знаю, по-разному говорят. И какие-то ухари в один присест положили их, всех до одного. Помню, тогда в народе слух активно бродил, что это ФСБ решила так от них избавиться, потому что улик не хватало, чтобы арестовать и посадить.

– На улице? – удивился Гуров.

– Нет, в кафе на окраине города. Вы бы видели их могилы! – снова рассмеялся майор. – Просто могилы у Кремлевской стены! Все в мраморе, однотипные, в ряд. С фотографиями, вырезанными на мраморе.

– Стоп, стоп, стоп! – Гуров нахмурился и сосредоточенно почесал по привычке бровь. – 2001 год… а ведь припоминаю. Что-то такое проходило по сводкам. Но я тогда работал в МУРе… вот информация и прошла мимо меня. И где это было?

– Да на Южном шоссе. Там где-то на выезде из города кафешка была на трассе.

– Ну хорошо. – Гуров поднялся. – Завтра в пять вечера я у вас.

Посмотрев на часы, Лев подумал, что ужинать все равно где, а пока светло и есть время, почему бы и не взглянуть на это место. Зачем? Ответить на этот вопрос было сложно. Просто интуиция сыщика отправила Гурова в то кафе на выезде, где четырнадцать лет назад было совершено групповое убийство. Скорее всего – результат разборки между уголовными группировками. Никакая ФСБ такими акциями, конечно, не занималась.

Таксист оказался разговорчивым, и когда машина уже подъезжала к кафе на трассе, Гуров как бы невзначай спросил, а не про это ли заведение ходят слухи, что здесь когда-то бандитов перестреляли. Водитель охотно рассказал ту же байку, что и майор Воскобойников. Хорошо, значит, Гуров приехал по адресу. Тут ведь наверняка много такого рода кафе. Повезло с первого раза.

Отпустив такси, он осмотрелся. Кафе как кафе – одноэтажное кирпичное здание с синей крышей из теголы. Аляповатая вывеска «У Рубена», сбоку большой мангал. Искусственная ограда из врытых в землю березовых стволов до уровня колена. Навес с дровами для мангала. Несколько легковушек на парковке, и две фуры чуть подальше. Обычная картина. Придорожное кафе, вид которого не менялся десятилетиями. Ну, может, окна появились пластиковые да кондиционеры внутри. И то если есть электричество от линии электропередачи, а не от генератора в сарае. Здесь, например, электроснабжение нормальное. Да и поселок окраинный совсем рядом, пешком минут за десять можно дойти. Почти черта города.

Гуров вошел в небольшой зал. Всего несколько столиков вдоль глухой стены и окно кухни. Барная стойка с бутылками напитков, в углу умывальник. Интересно, если планировку не меняли, то вошедшему человеку виден весь зал. Внимание Гурова привлекли двое мужчин. Один поднимался из-за стола и громогласно прощался со вторым. Идея разговорить кого-то из водителей, которые тут ездят не один год, пришла в голову неожиданно. Вон тот подойдет; судя по репликам, которыми он обменялся со вторым, ушедшим, они дальнобойщики. Надо купить какого-нибудь сока и пару бутербродов для правдоподобности

– Здорово… Можно? – кивнул Лев на соседний стул.

– Сидай, – кивнул уминавший пельмени водитель. – Место не куплено.

Гуров сел, налил в стакан сока и принялся за несвежий бутерброд. Черт, куда контролирующие органы смотрят, так же и отравиться недолго!

– Слушай, ты водитель? – жуя, спросил он.

– Ну, – кивнул мужчина. – Че, помочь надо?

– Давно по этой трассе ездишь? – неторопливо продолжал задавать вопросы Гуров.

– Да лет двадцать. А че?

– Я груз сопровождаю, только машина сломалась, – неопределенно кивнул головой в сторону шоссе Лев. – Если сами не справимся, придется вызывать из конторы подмену. Или тут можно поймать пустую фуру?

– Можно. Особенно если под вечер, когда они порожняками возвращаются. Только не тормози иномарки, наши, «КамАЗы» тормози. Эти на близкое расстояние ходят, часто с грузом в один конец. А мужиков на перегрузку вон в поселке запросто найдешь. Возле строительного рынка. За час фуру перекидают. У тебя что за груз?

– Строительные материалы, – ответил Гуров, радуясь словоохотливости водителя. Теперь надо сворачивать с правдоподобной истории на прошлое. Разговор завязан, ничего необычного не будет в вопросе. – А тут, говорят, несколько лет назад целую банду перестреляли.

– Тут-то? – допивая сметану и вытирая губы салфеткой, спросил водитель и смачно отрыгнул. – Было дело. Только давно уже. Братков пострелял кто-то мастерски. Несколько человек один уложил. Все говорили, что ФСБ. Только я тебе так скажу, когда вместо одних братков появились другие, то тут не ФСБ руку приложила, а другие бандюганы. Просто наняли профессионала. Они ж не ожидали. Это я тебе точно говорю, я в свое время в Афгане повоевал. А ты не местный, что ли?

– Я из Курумоча, – соврал Гуров.

– Ну, если время есть, то посети вон местную достопримечательность. Сходи на Агафоновское кладбище. Тут недалеко. Полюбуйся на народных героев, запечатленных в мраморе навечно. Лицо и история отечественного бандитизма. Я хорошо помню, каково тут было ездить в те годы…

Агафоновское кладбище оказалось дальше, чем говорил словоохотливый водитель. Но из поселка до него Гуров доехал на маршрутном такси еще засветло. В одну сторону от распахнутых настежь и покосившихся ворот уходила старинная чугунная ограда. В другую сторону уходили свежие могилы с деревянными полированными крестами. Кладбище явно начинало выходить за свои границы, и забор стали переносить. Да, неизбежная вещь – расширение кладбища, подумал Гуров. Смотришь каждый раз, и опять возникает мысль, а где предел. Ведь если не начнем активно кремировать покойников, скоро площадь кладбищ превысит площадь городов.

Ровный ряд больших однотипных мраморных плит, установленных вертикально, он увидел почти сразу. Справа от въезда, на элитном месте. Мраморные надгробья сверкали чистотой, как будто их недавно тщательно вымыли. В вазоне каждой могилы стояли свежие цветы. На фоне старых, обветшалых могил эти… восемь, как насчитал Гуров, выглядели как новенькие. Хотя на каждой стояла одна и та же дата – 2001 год.

Гуров стоял перед могилами, заложив руки за спину, и размышлял о совпадениях. Да, Мерзликин из Самары, Большаков из Самары. Большаков уехал отсюда в 2001-м, не по своей воле. Мерзликин уехал в 2003-м развивать бизнес в Москве. Через 14 лет Большаков находит дочь Мерзликина и пытается ее изнасиловать. После первой неудачной попытки он выслеживает ее второй раз и пытается убить. Что здесь не так?

Не так было многое, это сыщик хорошо понимал. Не факт, что первое нападение совершил Большаков. Не доказано. Не факт, что во второй раз он хотел убить Ольгу. Не доказано. Не факт, что Мерзликин и Большаков ранее в Самаре были знакомы. Не доказано. Многое не доказано, но если совпадение не случайно, то тогда вся история приобретает совершенно иную окраску!

– Любуешься? – раздался за спиной хриплый, грубоватый, но вполне радушных интонаций голос. – Лежат, голуби, угомонились!

Гуров обернулся и увидел маленького сморщенного мужика в рабочих штанах и грязнющей майке. Мужик держал на плече лопату и жевал спичку, смачно сплевывая через каждые тридцать секунд. Явно кладбищенский рабочий, определил для себя Гуров. Сейчас спросит закурить.

– Закурить нет? – деловито спросил мужик.

Лев с готовностью достал из кармана пачку сигарет, протянул мужику и кивнул на памятники:

– А кто такие? Богато похоронены, и дата смерти у всех одинаковая. В автокатастрофе, что ли, погибли одновременно?

– А ты не местный, что ли? – спросил мужик, с удовольствием вынимая сигарету из пачки и поднося к носу с видом завзятого курильщика, не курившего весь день.

– Ты возьми, – протянул ему всю пачку Лев. – Это не мои, и я не курю.

Контакт был налажен. Мужик спрятал в карман штанов свалившееся с неба богатство и неторопливо, смакуя, стал закуривать.

– Это еще те ребятишки, – вдохнув дым и выпустив его через рот и нос одновременно, начал рабочий, – еще те ребятишки. Видишь, какое качество работы? А чисто как, видишь? Специально женщину наняли, чтобы каждый день убиралась тут. Как на работу ходит. Каждый день.

– Знаменитости местные?

– Ага! Бандиты… Вот в 2001-м их и постреляли всех в один раз тут недалеко в кафе. Разное говорят, кто и за что. Нам теперь никто правды не расскажет. Парни были все здоровые, а их чуть ли не один человек перестрелял. Видать, мастер на такие вещи. И что интересно, один, говорят, куда-то вышел в тот самый момент, потому и жив остался. Говорят, их девятерых должны были застрелить, да вот одному повезло.

– В рубашке родился.

– Это уж не знаю, в чем. Может, и его потом нашли, и лежит где-то отдельно от своих дружков. Может, и в речке Самарке, а может, и в лесу. И такое у нас проделывали. Вывезут в лес, яму выкопают, и хлобысь его… Вот тебе и могилка.

Гуров слушал излияния изголодавшегося по куреву и общению кладбищенского рабочего, а сам вглядывался в лица, вырезанные на мраморе. Да, ребята, по всему видно, молодые и крепкие были. Самому старшему едва больше тридцати. Многого хотели добиться в этой жизни, да только нашлись люди решительнее их. Интересная история! Интересно, владельцем этого кафе в то время был тот же самый Рубен? Как там написано… «ИП Саакян»?

Уже выходя с кладбища, Гуров остановился, вытащил мобильный телефон и набрал номер майора Воскобойникова.

– Слушаю, товарищ полковник!

– Знаешь что, майор, – Гуров чуть помедлил, все еще сомневаясь, – а подними ты мне завтра к вечеру еще и дело о групповом убийстве в 2001 году восьмерых парней в кафе на Южном шоссе. Это то дело, о котором ты мне сегодня рассказывал. Хорошо? Ну, все…

Гуров провел, по его же собственной классификации, весьма разнообразную ночь. Спал мало, зато очень много размышлял. Пройдя пешком и проехав на такси половину города, особенно несколько линий, примыкавших к берегу Волги, он перезнакомился и душевно поговорил с десятком охранников самых разных заведений. Скучающие охранники, в основном бывшие работники силовых ведомств, тяготились своей работой и своим положением. Кого уволили за пьянство, кого за превышение должностных полномочий, кто сам ушел, полагая, что найдет более спокойную и более высокооплачиваемую работу. В итоге оказалось, что все они в органах не удержались исключительно из-за собственной лености.

Выводов Гуров в эту ночь сделал для себя много. С учетом того, что за время службы в главке МВД Лев имел доступ к самой разной информации, в том числе и к статистике и динамике преступных проявлений по многим городам, он узнал для себя и нечто новое о Самаре. Да, он знал, что Самара более криминализирована, чем другие горда Поволжья, да, самарский бизнес активно конкурирует с московским на ниве скупки недвижимости по стране и строительству высокодоходных торговых и торгово-развлекательных комплексов. Но, судя по рассказам охранников, криминал в городе нисколько не опустил голову. Во главе многих коммерческих структур до сих пор стоят люди, сколотившие капитал в 90-е годы, до сих пор дела решаются на всех уровнях по коррупционным схемам.

Может, и перегибают палку охранники, они же не располагают всей полнотой информации. Но они живут в этой среде, видят и слышат то, что посторонним недоступно, и, как бывшие силовики, понимают больше простого обывателя. И все же стоило относиться к полученной информации с осторожностью. Но и рассчитывать, что он с легкостью получит любые архивные данные, не следовало. Достаточно вспомнить нашумевший пожар в Самарском ГУВД, который произошел в феврале 1999 года. Тогда в результате пожара погибли документы по разработке тольяттинской преступной группировки. А еще погибли 57 сотрудников управления. Собственно, и само здание превратилось в руины, и его потом пришлось сносить.

Да, обстановка в Самаре оставалась сложной. Большой город; с точки зрения развития бизнеса он находится в группе лидирующих. Как это ни неприятно осознавать, но именно последний факт и вызывает много сомнений: ведь крупный бизнес часто срастается с криминальными кругами. А деньги могут многое. Почти все. И Гуров все серьезнее задумывался над фактом, что уголовник Большаков и бизнесмен Мерзликин совсем не случайно встретились в Москве, будучи земляками. И не случайно оба оказались в центре криминальных событий. Это должно было что-то означать. И разбираться с этим надо именно здесь, в Самаре.

– Вот, прошу, Лев Иванович. – Майор Воскобойников обошел стол и протянул Гурову папку. – Это не уголовное дело, это оперативное дело, но здесь все данные, полученные во время следствия. Действительно, – хмыкнул он, – Дикий Запад какой-то, все восемь жертв были убиты из двух стволов, экспертиза подтвердила совершенно точно. И стреляли из одной точки зала кафе. Это говорит о том, что стрелок был один. За исключением, конечно, контрольных выстрелов в голову каждому. Кстати, там была убита и свидетельница. Женщина-продавец, которая в тот вечер работала в кафе.

Гуров слушал майора, листая материалы. Личности погибших… Данные на продавщицу… Нет, майор не совсем прав. Стреляли не из одной точки, но это могло означать, что кто-то из жертв был ранен и пытался уползти… Да, точно, один переползал, это видно по следу крови на полу… И второй тоже был ранен, прежде чем получил вторую, смертельную пулю. И потом третью в голову. Мог быть и один стрелок, а могло быть и двое.

Это что? Схема расположения тел. Да, стреляли от входа. Что же вы, мальчики, такие крутые, а о безопасности не позаботились? Или, может, как раз потому, что крутые? Или вы знали в лицо стрелявшего, доверяли ему, а он возьми и вытащи два ствола из-за ремня брюк. И такое бывало. А это что за конверт вшит в дело? А-а! Фотографии парней. Любительские снимки, а эти явно из коллекции оперативной съемки. Нехорошие лица, наглые. Не успели они научиться выглядеть солидно, по-деловому. Вот групповой снимок – шестеро из них и три девчонки. Соплячки! Явно несовершеннолетние. А это большой снимок, наверное, все восемь. На природе… Восемь? Нет, девять… Да ведь… Черт! Неужели!

Гуров потянулся рукой почесать бровь и тут же отдернул руку. Дурацкая привычка, надо следить за собой! Но ведь это же Большаков на фотографии! Не может быть… Нет, точно он! Да, четырнадцать лет прошло. Непростых лет. Три судимости, и почти десять лет по колониям – это кого угодно изменит внешне. Но характерные черты не изменить!

– Фамилию Большаков вы в деле видели? – не отрывая взгляда от фото, спросил Гуров Воскобойникова.

– Нет, такая там не встречалась, – отрицательно покачал головой майор, с интересом глядя на сыщика. – А что, похожее лицо?

– Не похожее, – ответил Гуров медленно. – Этого человека я знаю. Характерное овальное лицо, круглый подбородок, широко посаженные глаза, сердцевидная форма крыльев носа, высокий лоб. И прическа все та же… дурацкая… чубчиком. Только волосы были чуть погуще на темени. Установи-ка мне этого паренька, майор.

Воскобойников взял снимок, перевернул его, посмотрел на обратную сторону и улыбнулся. Потом стал перебирать все имевшиеся в конверте фотографии и осматривать обратную сторону. Гуров увидел, что кто-то из оперативников четырнадцать лет назад, собирая эти фотографии, добросовестно написал на обратной стороне карандашом фамилии запечатленных на них личностей. Он подсел поближе к столу майора и взял из стаканчика карандаш. Через пять минут выписывания и сверки фамилий они установили, что девятым на общей фотографии был некто Владимир Сараев. Он же был найден еще на одном фото. И снова отмечен как Сараев.

Воскобойников посмотрел на часы и громко вздохнул. Гуров, не поднимая головы, махнул ему рукой. Майор встал и ушел проводить планерку в другой кабинет, а сыщик стал бегло просматривать бланки опросов свидетелей, подозреваемых, задержанных. Здесь были дружки и знакомые убитых, родственники, владелица кафе Жанна Васильева (значит, тогда этим заведением владел не нынешний Рубен). Опрашивались водители, часто ездившие по этой трассе, водители, которые проезжали или посещали кафе во время, близкое ко времени убийства. Гуров выписывал фамилии, адреса.

Фамилия Сараева встречалась, но, судя по всему, он сам так в руки оперативников и не попал. Гуров понял, что Сараев просто пропал тогда. Вскоре нашлись и прямые доказательства этого. Оперативник опрашивал знакомых и родственников о месте нахождения Владимира Сараева. И этот Сараев в преступной группе играл не маленькую роль, хотя и был в числе других самым молодым. Так, вот и полные данные на этого Сараева.

Гуров пододвинул к себе городской телефон. Через несколько минут справочная выдала интересную информацию: Сараев Владимир Сергеевич, рождения 14.11.1977 года, уроженец Самары, умер 14 августа 2001 года. То есть… спустя почти месяц после расстрела его дружков в кафе «Василек». Сгорел в машине? Даже так? Быстро набросав записку Воскобойникову и приложив к ней текст запроса по похоронным компаниям и городским кладбищам, Гуров принялся искать адрес ЗАГСа в районе, где проживал, судя по данным регистрации, Сараев.

Паспортистка управляющей компании «Чистый город» смотрела на Гурова чуть ли не с мольбой и страхом. Сыщик решил, что эту молоденькую двадцатилетнюю девушку стоит пожалеть, потому что ее вины во всем этом не было. Она работала в паспортном столе всего год. До этого дом, в котором когда-то жил Сараев, обслуживался другой управляющей компанией. Она успешно развалилась, директор скрылся, а остатки документации нынешняя компания получила в таком вот плачевном состоянии.

– Вы не расстраивайтесь, – улыбнулся Гуров девушке. – Давайте лучше еще посмотрим. Что у вас кроме карточек есть? Может, журналы какие-то, иные записи движения зарегистрированных жильцов. Скажем, где данные по приватизации или капремонту помещений?

– Нет этого ничего, – чуть ли не со слезами убеждала его паспортистка. – Вот только карточки мы и нашли у них, когда документы собирали. И то не на всех жильцов.

Гуров разглядывал карточку Сараева. Записи в ней делались разными ручками, кое-какие истерлись, но различить можно, что Владимир Сараев менял паспорт в связи с… непонятно, в связи с чем. Даже не менял, если уж быть точным. Сделана отметка, что он сдал паспорт на замену. Кому сдал? Паспортистке или в паспортно-визовую службу? А вот и отметка о том, что он выбыл… странно, но обязательный талон убытия ему не выписывался. Или просто не отмечено. Или он выбыл по смерти, но это тоже не расшифровано в карточке. Большего из этого потрепанного серо-коричневого куска картона не почерпнешь.

– Так точно, товарищ полковник. – Дородная дама в современном форменном кителе с майорскими погонами сделала вид, что пытается встать из-за своего рабочего стола. Гуров устало махнул рукой и уселся на стул напротив.

– Ну, что вам удалось найти по Владимиру Сараеву? – спросил он, видя, что дама не спешит поделиться информацией и смотрит на него выжидающе. Сюда, в территориальное подразделение УФМС, Лев звонил два часа назад и попросил предоставить некоторую информацию.

– Сараев получал паспорт в связи со сменой фамилии, – огорошила его дама. – Ему в 2001 году выдавался паспорт на фамилию Большаков.

Гуров даже не обрадовался. Он внутренне уже знал ответ на этот вопрос. Сейчас его смущало другое – интонации в голосе этой дамы-майора.

– Что-то не так? – спросил сыщик.

– Видите ли, товарищ полковник, – замялась женщина, – формально виновников искать уже поздно, потому что ни одного сотрудника, работавшего здесь в 2001 году, не осталось. Все новые…

– Перестаньте, – поморщился Гуров. – Я приехал по делу, а не виноватых искать. Так что случилось?

– Видите ли, у нас не осталось следов его старого паспорта, который он должен был сдать. Ни паспорта, ни сведений об уничтожении бланка. Я не исключаю того, что паспорт не был сдан по всем правилам и какое-то время использовался. Возможно, в преступных целях.

– Как это могло произойти? – нахмурился Гуров. – Я имею в виду не нарушение должностных обязанностей. Меня интересует чисто техническая сторона вопроса. Как могло такое произойти, как он провернул это? Взятка?

– Наверное, – охотно ответила женщина. – Тогда такие времена были, что много нарушений имелось, многие покрывались сверху. Теперь уже не разобраться.

– Я попрошу вас, товарищ майор, сегодня к вечеру подготовить и отправить в Москву ваш рапорт по результатам проведенной служебной проверки. – Гуров поднялся, следом поднялась и женщина.

– На чье имя? – с готовностью спросила она.

– В Главное управление уголовного розыска МВД России, на имя генерал-майора полиции Орлова. Подробно остановитесь именно на технической стороне выявленного нарушения. По каким причинам и какими способами некие лица сумели выдать паспорт гражданину Сараеву, не изъяв у него старый.

В районный ЗАГС Гуров приехал буквально в момент его закрытия. Предупрежденный администрацией охранник посмотрел в удостоверение полковника полиции, снова запер входную дверь и повел Гурова по прохладным пустым коридорам. В кабинете пожилая, но еще миловидная женщина, очень волнуясь, стала рассказывать о существующих порядках и действующем законодательстве, позволяющем каждому гражданину, вне зависимости от благозвучности или неблагозвучности, менять по своему усмотрению имя, отчество, фамилию или даже выбирать себе национальность любого из родителей, если они у него разные.

Гуров слушал некоторое время, но потом быстро понял, что лекция может оказаться практически бесконечной, если ее вовремя не прервать. И он перешел к конкретным вопросам, касающимся личности Владимира Сараева, сменившего в 2001 году фамилию на Большаков. И тут его ждал новый сюрприз.

– Видите ли, товарищ полковник, – еще больше начала волноваться женщина. – Тогда же, в 2001 году, в здании произошел пожар…

Гуров вздохнул с обреченным видом и стал слушать. Рассказчица в то время только пришла на работу в ЗАГС, не была еще руководителем. Причиной пожара соответствующие службы признали замыкание электрической проводки. В результате пожара погибло совсем мало документов и архива. В основном свежие документы, то есть акты последнего месяца, может, чуть больше. Администрация ЗАГСа, в соответствии с журналами, разослала запросы всем гражданам, кто заинтересован в восстановлении архивных документов.

– Сараев, он же Большаков, не пришел, – догадался Гуров.

– Ну, человек двадцать не пришли, – улыбнулась женщина. – Мы и так восстановили почти восемьдесят процентов данных и документов. Я как раз занималась восстановлением. А Сараев, теперь уже Большаков, не пришел. Теперь, если ему понадобится справка, мы ее дать не сможем. Хотя в том году это еще можно было сделать…