Читать книгу Ультиматум Гурова (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 5

Зажигалка не находила себе места. Ей казалось, что время движется слишком медленно, и девушка постоянно поглядывала на часы. Скоро должна была состояться встреча, которую можно было считать чуть ли не судьбоносной. Во всяком случае, от нее зависело решение всех ее проблем и будущая жизнь. Зажигалка сделала свое дело и теперь рассчитывала получить заслуженные дивиденды. А потом… Потом нужно непременно сообщить радостную новость Толику. Обязательно! Он ведь даже не знает, что его ждет избавление от болезни! Избавление и новая жизнь!

Не утерпев, она набрала номер Толика. Голос его звучал прерывисто, и она догадалась, что наступило состояние, в котором ему хуже всего. Сердце сразу заныло от жалости – так было всегда, когда Зажигалка видела, как мучается Толик, и ничем не могла ему помочь. Но сейчас может!

– Толик, дорогой, у меня для тебя отличные новости!

Неопределенное хмыканье наглядно показало ей, что Толик скептически отнесся к ее словам.

– Честное слово, – продолжала Зажигалка. – Давай с тобой встретимся сегодня, и я все расскажу. Тебе станет лучше, потому что у меня есть то, что тебе нужно! Точнее, будет, но это неважно!

– А где встретимся? – после паузы спросил Толик.

– Просто приезжай ко мне. Я одна…

– А когда?

– Пока еще сама не знаю, – замялась Зажигалка. – Я позвоню тебе и скажу. Это будет уже совсем скоро!

– Ну… Ладно, я жду. Давай звони, а то мне совсем край тут!

– Позвоню, позвоню. Держись там!

Едва она разъединила связь, как телефон запиликал, возвещая о входящем вызове. Увидев номер, Зажигалка тут же ответила.

– Привет, ждешь? – Оппонент разговаривал кратко, но голос его звучал весело.

– Разумеется, и очень. И Толик тоже.

– Он что, у тебя?

– Нет, но должен подъехать.

– Ты что, все ему рассказала? – воскликнула трубка.

– Ну, конечно же, нет! Только успокоила, что теперь у нас все будет хорошо.

– Про меня не говорила?

– Я совсем, что ли?

В трубке, казалось, о чем-то размышляли. Зажигалке было невмоготу ждать, и она спросила:

– Так когда ты будешь?

– Скоро! – бросила трубка.

– А у тебя… все с собой?

– Разумеется. Я же честная девушка. Так что жди, сейчас подъеду. Да! И никому больше не звони и вообще ни с кем не разговаривай до моего приезда. Так надо, поняла?

– Ну… Хорошо, – согласилась Зажигалка и пошла на кухню покурить.

Вскоре раздался мелодичный звонок домофона, а затем и в дверь. Зажигалка открыла, и лицо ее приняло недоуменное выражение.

– Не узнала? – улыбнулся гость.

– О Господи! – воскликнула Зажигалка и вздохнула. – Я уж испугалась… Проходи давай!

– Привет, дорогая!

Щелкнул замок, и входная дверь закрылась…

– Сыночек, ну как же так – не заводить дело? – настойчиво продолжала тетка. – Ведь серьезный случай!

– Да нет никакого случая! – твердил Станислав Крячко, стараясь скрыть досаду и раздражение.

Он все утро никак не мог отделаться от назойливой тетки, которую ему услужливо подвинтили дежурные. Причем преподнесли это так, будто совершают великое благо для Крячко. Когда утром в дежурку обратилась бабка с сообщением, что у нее пропала квартирантка, дежурный, которому нужно сдавать смену и, соответственно, было не до принятия заявлений, попытался было перекинуть ее на сменщика, сказав, что официально заканчивает рабочий день и просто не успеет оформить заявление. Сменщику же, понятное дело, тоже не хотелось загружаться лишней работой, и он заявил, что до начала его рабочего дня официально еще пятнадцать минут, а после принятия смены он будет долгое время занят другими делами. Бабка же была настроена решительно и ждать явно не собиралась.

Перемигнувшись, оба дежурных хором сообщили ей, что делами по исчезновению людей занимается полковник Крячко – оба видели, как тот минуты две назад прошествовал по лестнице в свой кабинет. Ударив по рукам, они с чистой совестью отправили бабку к Крячко, доверительно шепнув ему, что придумали, как избавить полковника от рутинной работы, которую взвалил на него генерал-лейтенант Орлов.

И вот теперь бабка сидела и ныла о том, какая ее квартирантка была молодая да хорошая и как ей странно и даже страшно, что та пропала.

– Бабуль, да сменила она адрес просто, сме-ни-ла! – устало увещевал бабку Крячко. – Новую квартиру нашла!

– Да как такое может быть? – не верила та. – Сменила без предупреждения? Да и зачем? Ей и у меня хорошо было!

– Ну, может, дешевле нашла! – раздраженно отозвался Крячко.

В другой раз он, может быть, и выслушал бы бабку до конца и даже принял у нее заявление, но сейчас ему не терпелось поговорить с Гуровым насчет того, как прошла его беседа с клавишником из рок-клуба и полученными сведениями по конторе Конышева. Гурова вчера он так и не дождался, а сегодня утром Льва почему-то тоже не было на месте, хотя Крячко, вытягивая шею и выглядывая в окно, видел, что автомобиль его уже припаркован у дверей управления. Рассиживать в буфете с утра Гуров не имел привычки, следовательно, скорее всего, находился в кабинете Орлова. И Крячко хотелось самому туда попасть, чтобы, во-первых, отчитаться перед Гуровым, а во-вторых, дать понять Орлову, что он занимается серьезным делом, и пора снять с него всю печатную чепуху.

В конце концов, ему удалось выпроводить бабку в коридор, сказав ей, что, если квартирантка не появится в течение следующих трех дней, пускай приходит снова. Но не к нему, а лучше сразу к генерал-лейтенанту Орлову. Вот тот обязательно выслушает и даже примет заявление. А пока нет достаточных оснований для заведения дела. Бабка осталась не слишком довольной таким поворотом, однако все-таки вышла из кабинета, подгоняемая потоком мощного торса Крячко, который куда-то срочно заспешил. Оставив ее в коридоре, он направился к дверям кабинета Петра Николаевича Орлова…

– С чего думаешь начинать? – задал Орлов Гурову вопрос, который задавал практически всегда в начале расследования дела, обещавшего быть крупным.

– Продолжать искать выход на эту мифическую Надю, – неопределенно повел плечами Лев. – Проверять окружение Красницкого – может быть, они давно знакомы.

– Можно разместить ее фото, – добавил Орлов.

– А смысл? – возразил Гуров. – Она наверняка гримировалась!

– Тоже верно, – вздохнул Орлов. – Тогда, может, поднять то дело о краже сумочки у настоящей Кругловой? Вдруг там что-то обнаружилось?

– С делом я ознакомлюсь, хотя не возлагаю на это надежд. Нет надежды найти Надежду, – скаламбурил Лев и невесело усмехнулся.

Они беседовали уже минут двадцать, прихлебывая чай, приготовленный бессменной секретаршей Орлова Верочкой. И Гуров, и Орлов приехали сегодня в управление пораньше, чтобы спокойно обсудить дело Конышева, принявшее такой крутой и неожиданный оборот. Со Станиславом Крячко Гуров еще не виделся, да и в свете новых событий беседы со всякими молодыми семьями и рок-музыкантами, отказавшимися от сделок, казались ему мышиной возней. Но все же, будучи профессионалом, он знал, что в делах о крупных кражах, а тем более убийствах, нельзя не принимать в расчет мелочи, и намеревался побеседовать с Крячко сразу после окончания разговора с Орловым.

Однако Станислав опередил его. Из приемной послышался знакомый бодрый баритон, затем тоненький голосок Верочки и ее смех, к кабинету протопали тяжелые шаги, щелкнула ручка, и в дверях показался сам полковник Крячко. Он сразу же прошел к свободному креслу, по пути пожав руку Гурову и протягивая ее Орлову.

– Лева, а я тебя везде ищу! Доложить хочу о результатах расследования!

При этом Крячко следил за реакцией Орлова, которого, без сомнения, должно было заинтересовать, каким это расследованием для Гурова занялся его лучший друг. Орлов ни единым мускулом не выдал своих чувств, решив выслушать обоих полковников.

– А что это ты такой взмыленный? Никак убегал от кого-то? – спросил Гуров, оглядывая Крячко ироничным взглядом. – Или ко мне так торопился, что даже шнурки развязались?

Крячко посмотрел на свои ботинки. Шнурки и правда болтались, грозя вот-вот повиснуть совсем. У Станислава вообще были проблемы по части внешнего вида, и никто, включая его самого, не мог понять, в чем тут причина. Если Гуров даже в самом простом и обычном одеянии всегда выглядел с иголочки, не говоря уже о костюмах с белоснежными рубашками или форме, то Крячко, что на него ни надень, не выглядел ухоженным. Он органично смотрелся только в каких-то потрепанных куртках и растянутых свитерах. А уж если намечался какой-нибудь официальный праздник или другое торжественное мероприятие, на котором было необходимо присутствие сотрудников управления в форме, то Орлов загодя начинал переживать и мучительно соображал, как ему поступить с Крячко, который, с одной стороны, портил ему всю картину, с другой – был одним из лучших и заслуженных людей в отделе…

Стас быстро зашнуровал ботинки и смущенно ответил Гурову:

– Да это бабка меня чуть с ума не свела! Достала совсем! У нее квартирантка съехала, так она теперь хочет, чтобы я ее по всей Москве искал! Искал непонятно где какую-то Надю Круглову! Вы представляете, сколько в Москве Надь Кругловых?

Крячко вдруг осекся, увидев, с каким выражением на него смотрят Гуров и Орлов. Причем Гуров даже поднялся со стула и быстро спросил с озабоченным видом:

– Где она?

– Да откуда я знаю-то? – стушевался Станислав. – Я ее и не искал! Я даже заявление пока не принял – еще и трое суток не прошло.

– Бабка где? – чуть ли не закричал Гуров. – Ушла уже?

– Не знаю, – растерянно отозвался Крячко. – По лестнице спускалась…

Лев стремительно вышел из кабинета и чуть ли не бегом побежал вниз. Ничего не понимающий Крячко, чувствуя себя виноватым неизвестно в чем, на всякий случай потопал за ним.

Возле окошка дежурного стояла пожилая женщина, которая явно собиралась уходить, но напоследок изливала свои обиды.

– …Совсем без понимания, – долетел до ушей Гурова ее голос. – А ведь пожилой уже!

У Гурова не было ни времени, ни желания пройтись по адресу Крячко с язвительными замечаниями – несомненно, последняя фраза женщины относилась к нему. Он торопливо подошел к женщине, взял ее за руку и сказал:

– Простите, это вы по поводу исчезновения Нади Кругловой? Пройдемте, пожалуйста, со мной!

Женщина удивилась, потом увидела стоявшего за Гуровым Крячко, который быстро сменил виноватый вид на деловой и небрежно бросил:

– Да, генерал-лейтенант вас прямо сейчас примет. Я договорился.

На лице женщины появилось уважение, она охотно пошла вслед за Гуровым, объясняя по дороге, что ошиблась в отношении Крячко, сочтя его несерьезным человеком.

В кабинете Орлова она, наконец, по порядку рассказала о том, что около двух месяцев назад пустила в свою квартиру девушку, представившуюся Надей Кругловой, что паспорт той был в порядке, а сама девушка произвела на нее благоприятное впечатление. Вежливая, обходительная, единственное – голос грубоватый, потому что курила много, а так – хорошая, работящая и, главное, – по части мужчин строгая. Никаких личностей мужского пола к ней не таскалось, и это радовало Зинаиду Васильевну больше всего.

– А вы откуда это знаете? – уточнил Гуров. – Вы что же, вместе жили?

– Да что вы! Кому охота с чужой теткой жить? У меня отдельная квартирка есть, вот ее и сдаю.

Далее Гуров зафиксировал, что Надежда Круглова исправно вносила деньги за квартиру, точно в назначенный день, что для этой цели Зинаида Васильевна раз в месяц приезжала к ней, и Надя каждый раз передавала оговоренную сумму без задержек. А на этот раз Зинаида Васильевна, приехав, обнаружила, что ее нет. На звонки Надя тоже не отвечала. Странным казалось еще и то, что она платила всегда за месяц вперед. Так что могла совершенно спокойно жить и дальше – до нового платежа было еще далеко. На вопрос, зачем же тогда Зинаида Васильевна приехала, Гуров получил ответ, что съехать Надя никуда не могла, потому что практически все свои вещи оставила нетронутыми. А в Москве у нее никого нет.

– Адрес давайте, – потребовал полковник, дослушав женщину до конца.

Квартира, которую она сдавала, располагалась в девятиэтажке на Бакунинской. Туда-то Гуров и отправился немедленно. Станислав Крячко решил составить ему компанию, чтобы, во-первых, по дороге рассказать все-таки о данных на фирму «Зодчество», а во-вторых, поскорее скрыться с глаз Орлова, пока тот не вздумал снять его с дела, к которому Станислав так удачно примазался.

Генерал-лейтенант и не думал отзывать Крячко. Дело Конышева теперь стояло у него костью поперек горла. Крупная кража, убийство – уже этого было достаточно, чтобы как можно скорее разобраться в этом деле. Посему Орлову нужны были лучшие сотрудники, то есть Гуров и Крячко, и держать последнего на составлении отчетности было верхом нецелесообразности.

– Значит, статейка действительно есть в Интернете, – привалившись к спинке сиденья, рассказывал Крячко. – В ней, правда, имя Конышева не упоминается, зато говорится о его конторе и сотрудниках. Да вот, можешь сам почитать. Это я скачал и распечатал. – И Крячко положил перед Гуровым распечатанный на принтере текст, занимавший полторы странички.

Гуров тут же прочитал его. В нем говорилось, что многие риелторские фирмы, которые ныне процветают и преуспевают, начинали свой бизнес в мутные девяностые годы, когда людей просто выбрасывали из своих квартир на улицу, а некоторых даже убивали. И что, к примеру, фирма «Зодчество» и ее сотрудники выросли как раз из такого криминального прошлого. Далее шли советы держать ухо востро, дабы не стать очередной жертвой беспредельщиков…

– Автор статьи – некто Batman, – заметил Гуров. – Хотя понятно, что это нам ничего не дает, поскольку всего лишь ник-нэйм. Меня волнует вот какой вопрос – это целенаправленная акция против Конышева и его фирмы, либо же просто клиенты увидели эту статью в Интернете и решили от греха подальше не связываться с ним?

– Не знаю, – хмыкнул Крячко. – Видно, этот вопрос нужно задать автору статьи.

– Или модераторам сайта, – заметил Гуров. – Беда только в том, что их непонятно, где искать.

– Вот чем плохи эти сайты – сроду концов не найдешь! – пожаловался Крячко. – Кто их создает, где эти люди – одному богу известно.

– Ну, докопаться все-таки можно, хотя занятие это нелегкое и кропотливое. Может быть, лучше зайти с другого конца? Кто такой Андрей Марычев? Ты искал его?

– Съездил я в эту конторку, «Твой дом», вчера вечером, – сообщил Крячко. – Но там закрыто, никого нет.

– Так что ты сидишь? Езжай сейчас. Как раз утро, кто-то должен быть на месте. Поговори.

– О чем?

– Ну, ты же у нас гений по части налаживания контакта с представителем любой социальной группы, – усмехнулся Гуров. – К рок-музыкантам вон сразу нужный подход нашел. Сориентируешься и там, на месте.

– М-да, – почесал голову Крячко, который догадывался, что наркотики в кармане директора риелторской конторы он вряд ли обнаружит и, вообще, поразмахивать там пистолетом не удастся.

А Гуров уже притормаживал на светофоре, выпуская своего друга из машины, так что Крячко ничего не оставалось, как направиться к ближайшей станции метро…

– Вот здесь остановите, – показала рукой Зинаида Васильевна, сидевшая сзади.

Гуров остановил машину возле девятиэтажного жилого дома, совершенно обычного, построенного где-то в восьмидесятых годах прошлого века. Выйдя из машины, он вслед за женщиной направился к подъезду номер три. Они поднялись на лифте в квартиру, и Зинаида Васильевна отперла дверь. На всякий случай держа наготове пистолет, Гуров прошел в помещение первым и сразу же понял, что там никого нет.

Однокомнатная квартирка была небольшой. Откровенной грязи и бардака в ней не наблюдалось, но Гурову она почему-то не показалась уютной. Он сделал Зинаиде Васильевне знак, что можно войти, и та, осмотревшись с порога, сразу же сказала, что Надя здесь так и не появлялась.

– Все как лежало в прошлый раз, как я была, так и лежит.

Гуров кивнул и, пройдя в комнату, приступил к осмотру. Он, конечно, и сам не знал, что полезного может здесь найти, тем не менее, осмотреть вещи исчезнувшей «Нади Кругловой» было необходимо.

Компьютера в комнате не было – соответственно, Надя им не пользовалась, и это несколько усложняло задачу по установлению ее истинной личности и нахождению. Сотового телефона Гуров тоже не обнаружил, но это его не насторожило – видимо, девушка взяла его с собой. Не было также никакой сумочки, значит Надя захватила ее, а из этого уже следовало, что она покидала квартиру по собственной воле. Лев практически не сомневался, что это она, мнимый агент по недвижимости, приложила руку к краже денег из сейфа Конышева, после чего благополучно исчезла. Но вот почему не взяла никаких вещей?

Он открыл шкаф-гардероб. Вещей в нем было совсем немного: парочка джинсов, свободного кроя пиджак и несколько джемперов. Постельное белье, по словам хозяйки, принадлежало ей самой.

В углу у стены стоял туалетный столик, а на нем – косметичка и флакончик духов. На флакончике была надпись «Christian Dior». Гуров взял его в руки и, приоткрыв, поднес к носу. Духов было использовано совсем немного. Он положил флакон в пакетик и убрал в карман, после чего просмотрел косметичку, но в ней ничего особо примечательного не обнаружилось. Не слишком хорошо разбираясь в женской косметике, он решил прихватить и ее с собой.

Мягкий диван был накрыт пушистым покрывалом. Из мебели в комнате находился еще шкафчик для посуды со стеклянными дверцами, осматривать который Гуров счел излишним – по словам Зинаиды Васильевны, и шкаф, и его содержимое принадлежало ей, и Надя им, кажется, даже не пользовалась – не требовались ей вазочки и тарелки из сервизов.

Осмотр кухни тоже не дал особых результатов. Гуров с особой тщательностью приступил к проверке содержимого мусорного ведра – именно на него он возлагал основные надежды и радовался, что Зинаида Васильевна не выбросила мусор. Расстелив газету, он вывалил содержимое на нее и, надев перчатки, стал копаться.

Надежда Круглова питалась преимущественно полуфабрикатами и бутербродами, о чем свидетельствовали упаковки от готовых котлет и обертки колбасы и сыра. Помимо этого, в ведре валялась выброшенная сим-карта от мобильного телефона, которую Лев аккуратно достал пинцетом.

– Скажите, а фотографии вашей квартирантки у вас случайно нет? – спросил он, снимая перчатки.

– Нет, – ответила Зинаида Васильевна. – Да кому же в голову придет квартирантку фотографировать? А праздников мы с ней вместе не справляли – у нее своя жизнь, у меня своя. Да и разница в возрасте у нас большая. Правда, я ее жалела, с пониманием относилась – все-таки одна-одинешенька в большом городе. Помню, как сама приехала сюда сорок лет назад, ничего не знала, такая глупая была! Слава богу, быстро с хорошим парнем познакомилась, замуж вышла, тут и осталась. Муж-то умер два года как, я вот одна теперь. Сын взрослый, своей семьей живет, а я…

– Зинаида Васильевна, – оторвал Гуров женщину от ненужных ему сейчас воспоминаний. – А в паспорте у Надежды не значилась московская регистрация?

– Да, значилась, – кивнула та. – Но она сказала, что это ей за деньги сделали – ну, сами знаете, сейчас это запросто! А вот я, когда молодая была, пока меня в общежитие не прописали, то…

– Что она рассказывала о себе?

Зинаида Васильевна задумалась и рассказала, что девушка, назвавшаяся Надеждой Кругловой, по ее словам, приехала в Москву из Волгограда. По образованию она юрист, но работу по специальности не смогла найти, потому что опыта маловато и ее никуда не брали. Тогда она устроилась в риелторскую контору и сняла квартиру. Говорила, что родители у нее уже пожилые, волгоградского адреса не называла. Вообще о себе рассказывала мало, к тому же, они с Зинаидой Васильевной проводили вместе не так много времени.

Выслушав все это и взяв кое-что из вещей Надежды, показавшихся ему достойными внимания, Гуров вышел вместе с Зинаидой Васильевной, попросив ее пока ничего не трогать в квартире.

– А вам спасибо за бдительность, мы позвоним, когда будут новости, – сказал он на прощание и направился к своей машине.

Сев за руль, Лев набрал номер Крячко, надеясь, что тот уже управился в риелторской конторе «Твой дом». Крячко ответил, что картина там прежняя: дверь закрыта, внутри никого нет. Искать Андрея Марычева через адресный стол – дохлый номер.

– Понятно. Можешь возвращаться в управление, – сказал Гуров и тут же подумал, что по поводу таинственной риелторской конторы, занимающейся перебивкой клиентов, логичнее всего поговорить с человеком, который, что называется, ближе всех к теме – то бишь с Виктором Конышевым. По крайней мере, узнать, говорит ли ему что-нибудь название «Твой дом». Да и вообще, прояснить ситуацию со статьей – сколько процентов в ней соответствует истине? Что, если автор статьи не врет и что-то околокриминальное в прошлой риелторской деятельности Конышева все-таки было? А теперь объявились люди, обиженные им в те времена, и просто мстят успешному директору фирмы?

Так или иначе, а прояснить этот вопрос следовало, и он набрал номер Конышева, попросив о встрече. Вчера, за суетой, связанной с кражей и убийством, Лев не стал говорить на эту тему, к тому же, тогда он не обладал сведениями в полной мере – их ему сообщил Крячко только сегодня утром, да и то не досконально.

Виктор Станиславович от встречи не отказался – наоборот, был обрадован звонку и сказал, что готов видеть полковника хоть сейчас.

– Вы у себя в конторе? – уточнил Гуров, поскольку находился поблизости и за короткое время мог подъехать к Конышеву.

– Нет, я еду домой, – сообщил Виктор Станиславович. – Совершенно не могу работать! Понимаете, все валится из рук, голова не соображает – все мысли вертятся вокруг этих чудовищных событий вчерашнего дня. Поэтому я решил, что толку от меня в конторе все равно нет, и поехал домой. К тому же, Лев Абрамович был настолько любезен, что взял на себя переговоры по двум сделкам. Там, слава богу, мое присутствие необязательно. Так что, если хотите, подъезжайте ко мне.

– Вы будете один?

– Ну, дома, скорее всего, только моя дочь. Она нам не помешает. Пишите адрес…

Через двадцать минут Гуров подъехал к двенадцатиэтажному дому из числа новостроек в Сокольниках. Практически сразу он заметил автомобиль Конышева. Виктор Станиславович только что припарковал свой «Лексус» у одного из подъездов и теперь выходил из машины. Он пожал руку Гурову, и тот увидел в глазах Конышева немой вопрос. Но не стал ничего говорить, так как пока не имел какой-либо определенной информации.

Они поднялись на лифте на шестой этаж, и Конышев уже протянул руку с ключами к замку, чтобы отпереть его, как вдруг удивленно замер со словами:

– Странно, дверь не заперта…

Он толкнул дверь и прошел в квартиру, крикнув:

– Рита! Ты дома?

В квартире послышался какой-то шорох, доносившийся из гостиной. Конышев направился туда, вошел и стал озираться по сторонам. Вдруг из угла комнаты в прихожую метнулась какая-то тень, чуть не сбившая его с ног.

Тень, оказавшаяся высокой, долговязой фигурой, мчалась прямо на Гурова и стремилась выскочить в незапертую дверь. Лев среагировал мгновенно: выставив вперед ногу, преградил путь бежавшему, и фигура рухнула в прихожей, длинными ногами задев тумбочку, с которой с грохотом повалились вещи.

Гуров быстро наклонился и нанес удар по шее лежавшего, чуть ниже затылка. Затем схватил его руку – в ней было что-то зажато, и сильно дернул ее. Лежавший взвыл, а Лев, увидев в его руке пачки денежных купюр, крикнул:

– Виктор Станиславович!

Конышев уже спешил в прихожую, оправившись от первоначальной растерянности.

– Ничего себе! – воскликнул он. – Меня и дома пытались ограбить?! – И подскочил к человеку, руку которого Гуров продолжал держать вывернутой.

Тот голосил во весь голос, не стесняясь в выражениях. Конышев заглянул ему в лицо, вдруг побледнел и, заикаясь, проговорил:

– Т-ты?.. Ты посмел заявиться в мой дом? Я же тебе русским языком сказал, чтобы ты сюда не приближался!

– Вы его знаете? – спросил Гуров.

– Знаю… – тяжело дыша, чуть ли не с ненавистью ответил Конышев. – Только лучше бы не знать. Это знакомый моей… – Он вдруг осекся и побледнел еще больше: – А где Рита?

На этот вопрос ответа не было, и Конышев побежал к двери, располагавшейся справа, – туда, где, видимо, находилась комната его дочери.

Гуров, тем временем достал наручники и пытался надеть их на пойманного парня. Из комнаты, в которой скрылся Конышев, донесся отчаянный крик, и Гуров, поняв, что там его поджидает еще один неприятный сюрприз, быстро приковал парня за руку к ручке входной двери, а сам бросился в комнату.

Конышев стоял на коленях перед широким диваном. На нем плашмя, глядя вытаращенными глазами в потолок, лежала девушка, прямые каштановые волосы которой разметались по подушке. Едва Гуров бросил на нее взгляд, как сразу понял, что девушка мертва, рука его автоматически потянулась к телефону…

– «Скорую», «Скорую» быстро! – вопил Конышев, легонько хлопая девушку по щекам, а Гуров уже щелкал кнопками, хотя понимал, что это бесполезно.

Тем не менее повинуясь выработанному правилу, он шагнул вперед и взял ее за руку. Пульса не было. Глаза у девушки словно грозились вылезти из орбит, язык высунулся наружу и завалился на сторону. Слипшаяся прядь волос попала в рот. На шее виднелись багровые кровоподтеки. Судя по всему, ее задушили…

Он внимательно осмотрелся. Ничего похожего на удавку не заметил и решил предоставить опергруппе заниматься поисками улик. Сейчас же на его попечении был Конышев, который, кажется, чуть не тронулся умом, а также неизвестный парень в прихожей. Судя по звукам, которые оттуда доносились, он отчаянно пытался освободиться, но это было просто нереально.

Гуров выпрямился, положил руку на плечо Конышева и тихо произнес:

– Сейчас приедет группа. Это ваша дочь?

Конышев поднял на него лицо, и Лев был изумлен тем, как оно изменилось. Цвет стал каким-то тускло-серым, нос словно заострился, а глаза стали больше. Виктор Станиславович, что называется, на глазах спал с лица.

– Да, это моя, моя дочь, – скороговоркой выговорил он, продолжая трясти девушку за плечи. – Рита… Рита! Господи, ну где же ваша «Скорая», почему она так долго едет? Они же могут не успеть!

Гуров попробовал взять его за руку и увести от тела дочери, но Конышев был словно невменяем. Он чуть ли не вцепился в спинку дивана, словно это была единственная нить, еще хоть как-то связывавшая его с дочерью, которую он боялся отпустить… Он так и простоял возле дивана, не слушая ничего и лишь повторяя: «Ну скорее же, скорее!»

Только когда послышались шаги из прихожей, когда в комнату вошел врач с чемоданчиком в руке и прошествовал к дивану, когда он оттянул веко девушки и коротко произнес «конец», Виктор Станиславович, кажется, понял, что сопротивляться неизбежному бесполезно.

Он как-то сразу поник, плечи его опустились, и он заковылял к двери, ухватившись по пути за косяк, чтобы не упасть. Гуров подошел к нему и поддержал за плечо. Конышев слабо кивнул.

– Лев Иванович, а это что у вас тут за кадр? – раздался из прихожей голос одного из оперативников.

Эта реплика словно напомнила о чем-то Конышеву, он вдруг переменился в лице, в нем появилась злоба и ненависть, и он бросился в прихожую, вцепившись обеими руками в горло прикованного к двери «кадра».