Читать книгу Московский инквизитор (сборник) - Алексей Макеев, Николай Леонов - Страница 2

Бабье лето в этом году отменили. Вместо высокого, пронзительно-голубого, прозрачного неба и ласкового, нежаркого солнца над головой нависали темно-серые, унылые и навевавшие тоску облака, постоянно плачущие то мелким нудным дождичком, то затяжными буйными ливнями. Да и под ногами было не лучше: вместо яркого, весело шуршащего осеннего разноцветья ходить приходилось по грязной липкой каше из опавших листьев и мусора. Одним словом – слякотная осень.

А вот собравшимся в этот вечер в особняке министра правительства Московской области Николая Владимировича Егорова по случаю дня рождения его супруги гостям все немилости погоды были до самой высокой лампады: в столовой ярко горели люстры, раздавался звон бокалов и беззаботный смех новых хозяев жизни и лиц, к ним приближенным. Тот факт, что хозяин дома находился под следствием и подпиской о невыезде из-за возбужденного против него уголовного дела о финансовых махинациях, никого не волновал, и самого Николая Владимировича в первую очередь – не он первый, не он последний. Среди тех, кто сидел сейчас с ним за одним столом, многие побывали на его месте, и ведь обошлось – для того и существуют адвокаты, чтобы вытаскивать клиентов, только скупиться на них не надо. Да и полицейские тоже кушать хотят. Правда вот, аппетиты у всех разные в зависимости от занимаемого положения, но это тоже дело совсем обычное. Как говорится, не подмажешь – не поедешь. Точнее, если не подмажешь, то поехать можно как раз очень далеко и надолго. Но Егоров был уверен, что это не его случай – он уже занес в некоторые высокие кабинеты пухлые конверты и получил твердые заверения в том, что лично ему ничто не грозит и дело спустят на тормозах. Так что в этот праздничный вечер его настроение ничто не омрачало.

Веселье было в самом разгаре, когда к нему подошел один из охранников и прошептал на ухо:

– Николай Владимирович, к вам пришел человек на костылях. А вы предупреждали…

– Все правильно, – тихо сказал Егоров, мгновенно став серьезным. – Проведи его в мой кабинет.

Охранник ушел, а Егоров поднялся из-за стола, мило улыбнулся гостям и сказал, что оставит их на несколько минут, чтобы решить кое-какие домашние проблемы.

Когда он вошел в кабинет, там его уже ждал очень просто одетый худощавый мужчина неопределенного возраста, его костыли были прислонены к столу.

– Что-то случилось? – спросил Егоров, на что мужчина только глянул в его сторону и отвернулся. – Прости, глупость сказал. Должно было случиться нечто из ряда вон, чтобы ты пришел. Ты же сам говорил, что нас никто и никогда не должен видеть вместе. Так, что именно произошло?

– То, что в твоем деле непонятно как и непонятно откуда вдруг появился след, который, если его не оборвать, приведет к некоторым неприятным случайностям с летальным исходом, произошедшим с некоторыми людьми. А ведь я тебя предупреждал, что не стоит так увлекаться, достаточно было просто напугать, – ровным голосом напомнил гость и недоуменно спросил: – Ну, откуда в тебе эта кровожадность?

– Этого не может быть! – растерянно пробормотал Николай Владимирович. – Тут даже под лупой никто ничего не найдет!

– Этот найдет! – уверенно заявил гость. – Мне недавно позвонил человек, которому ты дал для связи мой номер телефона, и сказал, что принято решение подключить к расследованию твоего дела группу полковника Гурова. Причем кандидатура эта предложена сверху, и предложена так, что отказаться было невозможно.

– Черт! Значит, придется опять платить! Когда уже они нажрутся? – помотал головой Егоров.

– Не придется, – усмехнулся гость. – Он не берет.

– Все берут! – уверенно заявил Николай Владимирович.

– Этот – исключение, – не менее уверенно сказал гость. – И надавить на него тоже невозможно. Ты знаешь, что я периодически общаюсь с некоторыми людьми?

Егоров кивнул и удивленно пожал плечами:

– И охота тебе со всякими уголовниками якшаться?

– Во-первых, они бесценный кладезь нужной информации, а во-вторых, нужно же представлять себе, как живут люди по ту сторону закона, вдруг и самим придется там оказаться, – заметил гость.

– Типун тебе на язык! – буркнул Егоров и поплевал через левое плечо.

– От тюрьмы и сумы… Ну, и далее по тексту, – усмехнулся гость. – Но я это к тому, что они очень хорошо знают Гурова и много мне о нем рассказали. Так вот, полковник этот из-за своей честности в большом авторитете по обе стороны закона. Характер у него тяжелый, а хватка мертвая. Если уж он во что-то вцепится, то не отступит, пока до конца все не выяснит.

– И уголовники его за это уважают? – рассмеялся Николай Владимирович.

– Его уважают за то, что слово он свое всегда держит и еще никогда в жизни ни на кого, даже самого отъявленного негодяя, лишнего не навесил, – объяснил гость.

– Тогда, может быть, его проще убрать? – предложил Егоров.

– Опять ты за свое! – вздохнул гость. – Ну, просчитывай ты ситуацию хоть на несколько ходов вперед! – И стал втолковывать Николаю Владимировичу, как учитель двоечнику-второгоднику: – Во-первых, сделать это некому, причем по твоей же вине! Я что предлагал? Оставить человека на достойном пособии, объяснив ему, что работы больше нет, а ты решил вопрос кардинально! Зачем? – Егоров отвернулся и ничего не ответил. – Да, он стал строить из себя невесть что, напускал туману и загадочности, но никогда не сказал бы ничего лишнего, потому что получить пожизненный срок никому не хочется. Ладно! Что сделано, то сделано и обратно не вернуть. А ни времени, ни возможности найти надежного исполнителя для этого дела у тебя нет. К тому же убить Гурова очень сложно – некоторые неразумные люди не раз пытались это сделать, только часть из них уже на том свете, а остальные кушают не то, что хотят, а то, что им дают, и делать это будут еще очень долго. Для нас сейчас важно то, что Гуров пока ни о чем не знает, ему обо всем сообщат только в понедельник, так что у нас в распоряжении есть два дня. Если же Гурова убьют после того, как он уже подключится к твоему делу, – это прямая дорога к тебе. Тебе это надо?

Николай Владимирович продолжал сидеть за столом, отвернувшись, чтобы гость не видел, как зло скривились его губы – эта нотация выводила его из себя, но он ничего не мог возразить, и это бесило его еще больше. А гость тем временем продолжал:

– Скажу тебе больше, коллеги очень не любят Гурова за его независимость, ум, выдающиеся аналитические способности, потому что никто не любит тех, кто умнее, а Гуров из-за своего характера даже не скрывает своего отношения к тем, кого считает глупее себя. У него есть всего несколько друзей и только! Но! Если его, живую легенду МУРа, убьют, то на поиски его убийцы бросятся все! И не успокоятся до тех пор, пока не найдут! Так что твое предложение считаю нерациональным!

– Ну, тогда предложи что-то рациональное! – огрызнулся Егоров.

– А я уже все продумал, – небрежно заявил гость, и Егоров, вздрогнув, быстро повернулся к нему.

– Ну так что ж ты мне душу мотаешь? – с сердцем сказал он. – Сколько?

– Ты сначала выслушай, а потом будем решать, – задумчиво сказал гость и, помолчав, начал рассуждать: – Для нас главное, чтобы Гурова НЕ подключили к твоему делу. Если его кандидатура отпадет, то с остальным все будет просто – каналы у тебя налажены. Поэтому самый надежный вариант – скомпрометировать Гурова, причем так, чтобы им занялась служба собственной безопасности. Тут уж он надолго завязнет.

– Ты говори, что делать надо! – нетерпеливо потребовал Егоров.

– Я тут навел о нем справки и выяснил, что служба собственной безопасности уже вплотную интересовалась Гуровым, но тогда он выскользнул. И им это очень сильно не понравилось.

– Ты же говорил, что он не берет, – воскликнул Николай Владимирович.

– Гуров не берет, но! Как достоверно известно, по окончании следствия некоторые люди его благодарили, но преподносили подарки не ему лично, а его жене, актрисе Марии Строевой. Джип «Лексус» последней модели, шубки, бриллианты… Может быть, что-то еще, но я об этом просто не знаю.

– То есть по факту, – уточнил Егоров.

– Да! – кивнул гость. – Совсем недавно Гуров закончил дело некоего Александрова, которого обвиняли во всех смертных грехах, и ему могло светить даже пожизненное. Но Гуров доказал его непричастность к тяжким преступлениям, и Александров получил только за свое. Таким образом, если тайком подсунуть его жене якобы от Александрова какой-то ценный подарок и сообщить об этом в службу собственной безопасности, то в отношении Гурова начнется служебное расследование. На это время он будет отстранен от службы и, таким образом, твоим делом заниматься не сможет. Вот тебе очень элегантный, а главное, бескровный метод решения вопроса. Самое главное, чтобы эта вещь никак не была связана с тобой, чтобы при самом тщательном расследовании к тебе даже тонюсенькая ниточка не привела.

– Так что же ей подсунуть и как? – Поняв, что его проблему гость, как всегда, решил, Егоров вздохнул с облегчением.

– Как – я уже решил, – отмахнулся гость и объяснил: – У нее завтра премьера, цветов ей подарят море. Нужно будет просто положить эту вещь в корзину с какими-нибудь дорогими цветами, где ее потом и найдут, причем с запиской от Александрова. Вот пусть потом Гуров и объясняется со службой собственной безопасности. Давай думать, что это будет конкретно. Вещь должна быть небольшая, но очень дорогая и необычная.

– Можно что-то из драгоценностей жены, – предложил Егоров, и гость, возведя глаза к потолку, застонал. – Понял, не подумал, – пошел на попятную Егоров и, помолчав, воскликнул: – А если просто деньги?

– Кого сейчас этим удивишь? – хмыкнул гость. – Нет, это должно быть нечто особенное! Чтобы народ ахнул и сказал: «А Гуров-то, оказывается, еще как берет! Только по мелочам не работает! Уж хапает так хапает!» Оптимальный вариант, чтобы вещь была… – он задумался. – Ну, с душком! Только вот искать ее времени нет.

Егоров поднялся и начал расхаживать по кабинету, а гость сидел, откинувшись на спинку стула, и равнодушно рассматривал картину на стене – он свое дело сделал, пусть теперь Егоров себе голову ломает. Наконец Николай Владимирович, остановившись перед гостем, сказал:

– Есть у меня такая вещь. И дорогая, и с душком. – Гость внимательно смотрел на него, ожидая подробностей, и тот, помолчав, продолжил: – Ты же знаешь, чем занимался мой отец?

– С законом не дружил, – заметил тот.

– Короче, перед переездом в Москву я продал дом с участком, и покупатели потребовали, чтобы я все оттуда сам вывез. Они собирались делать капитальный ремонт, так что им одни только голые стены и требовались. Ну, и заодно сарай освободил – они там на время ремонта жить собирались. Вот там-то я в ящике с инструментами одну вещь и нашел. Отец гвозди, шурупы, гайки и все прочее по жестяным коробкам из-под халвы, леденцов и чая держал. Сам не пойму, зачем я их открывать стал, – пожал плечами Егоров. – Ну, в общем, в одной из коробок она и лежала, в газету завернутая. В нашей семье этой вещи никогда не было и быть не могло, так что папаша ее у кого-то увел, но вот у кого, теперь уже у него не спросишь – мне четырнадцать было, когда он погиб. Я ее никогда в жизни никому не показывал – понимал же, что ворованная.

– То, что ворованная, это прекрасно, но действительно ли она дорогая? – уточнил гость.

– Камешки в ней точно настоящие, потому что я проверял – стекло режут, как нож масло.

– То, что надо, – удовлетворенно заметил гость. – Дорогая, ворованная и к тебе никакого отношения не имеет. – И, наконец, поинтересовался: – А что это?

– Сейчас покажу, – пообещал Николай Владимирович.

Он достал из сейфа жестяную коробочку из-под карамели, открыл, и там, по-прежнему завернутый в старую газету, лежал некий предмет. Он вытряхнул его на стол, развернул пожелтевшую газету, и в кабинете вдруг словно стало светлее – это вспыхнули камни в небрежной кучкой лежавшем украшении. Гость расправил его, и оказалось, что это колье из крупных изумрудов в обрамлении бриллиантов.

– Пойдет, – просто сказал гость и поинтересовался: – Не жалко?

– Знаешь, – подумав, сказал Егоров, – папаша у меня дураком не был и городских барыг не понаслышке знал, но раз он не решился эту штучку сбагрить, значит, опасался чего-то. Может быть, за ней и убийство стоит. Она у меня уже давно без толку лежит, и если ты гарантируешь, что твоя идея сработает и этот Гуров до меня не доберется, то пусть хорошему делу послужит.

– А ты не забыл, как сам мне говорил, что мы в одной связке? – криво усмехнулся гость. – А что собой представляет Гуров, можешь поинтересоваться у кое-каких своих знакомых, но только после понедельника, – предупредил он. – Меня здесь никто никогда раньше не видел, а как объяснить мой сегодняшний визит, придумай сам.

Гость начал осторожно складывать колье, чтобы оно снова поместилось в коробку, и тут вдруг резко распахнулась дверь, и в кабинет влетела жена Егорова. Судя по виду, она уже крепко выпила и была взбешена настолько, что с ходу начала скандалить:

– Коля! У тебя совесть есть? Бросить гостей и меня в такой день! Какого черта ты здесь отсиживаешься? Тебя там уже все заждались! Если хотел испортить мне день рождения, то мог бы его просто не устраивать!

Егоров не успел и слова сказать, как женщина, увидев гостя, переключилась на него:

– Опять этот попрошайка! Опять пришел деньги с моего мужа тянуть! Сколько можно? Хромай отсюда, пока цел, а то я сейчас прикажу охранникам тебя, как мусор, выкинуть! Калека чертов!

Пока она орала, гость успел убрать колье в коробку и сунуть ее в карман, а потом взял костыли и стал подниматься со стула. Разъяренный Егоров подскочил к жене и влепил ей такую пощечину, что она мигом заткнулась, а потом почти проорал ей в лицо:

– Заткнись, шалава! Таких тварей, как ты, в Москве больше, чем грязи! Ты у меня третья и явно не последняя, потому что дура набитая! А он – один-единственный и других не будет! Поняла, сука!

Мигом протрезвевшая женщина только хлопала глазами и, как рыба, беззвучно открывала рот, а Николай Владимирович резко развернул ее к двери и вытолкнул из кабинета.

– Запоздалый урок, – покачав головой, заметил гость. – Раньше надо было учить, чтобы без стука в кабинет не вламывалась. И сказал ты сейчас много лишнего. Ты отправь-ка ее завтра прямо утром куда-нибудь отдыхать, да подальше, да на подольше.

– Обойдется! – отмахнулся Егоров.

– Ты не понял, – укоризненно сказал гость. – То, что она меня видела – полбеды, но она видела вот это, – он похлопал себя по карману, где лежала коробочка, и объяснил: – Я его в тот момент еще не успел убрать. Сейчас она еще не поняла, что именно увидела, но вот потом может и вспомнить, и понять. Так вот, чтобы у нее мысли были другим заняты, а новые впечатления вытеснили старые, ты ее и спровадь. Только, пожалуйста, не злобствуй, а то с тебя станется.

– Да ну тебя! – поморщился Николай Владимирович. – Как обратно доберешься?

– Моя проблема, – ответил гость. – И провожать меня не надо, сам выход найду. А ты иди праздновать дальше, а то и так подозрительно долго беседовал с, – он усмехнулся, – попрошайкой.

Гость вышел, а Егоров, сев к столу, уставился на закрывшуюся за ним дверь. Он никогда не интересовался, где живет этот человек, чем еще занимается, почему одевается, как нищий, тратит ли свои деньги или копит их на что-то. Главным было то, что он всегда, как это случилось и сегодня, решал его проблемы, а большего Егорову не надо было. И если бы не этот человек, то так и сидел бы он в служебном кабинете, вымогал взятки, конверты с деньгами складывал в ящик, пока не накрыли бы. Никогда в жизни он сам не додумался бы до такой простой, но очень эффективной схемы, приносившей при минимальном нарушении закона баснословную прибыль, которую, однако, приходилось делить с гостем ровно пополам. А вот о том, что Егоров распространил эту схему еще кое на какие сферы деятельности, но уже без участия гостя, и совсем с другими людьми, которым с его барского стола доставались объедки, но они и этому были рады, тот не знал! Это было маленькой тайной местью Егорова ему, потому что, как правильно заметил гость, никто не любит тех, кто умнее тебя. И довольный тем, что ему больше ничто не угрожает, Николай Владимирович пошел праздновать дальше.