Читать книгу Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего - Николай Лузан - Страница 8

Главная опасность, которая подстерегала Российскую империю, до поры до времени таилась внутри нее. Самодержавная власть продолжала почивать на лаврах и предпочитала не замечать другой России – крестьянской, униженной, оскорбленной, лишенной многих человеческих прав и влачившей жалкое существование. Пропасть отчуждения между той, что блистала на европейском политическом и культурном небосклоне и той, что пребывала в невежестве и нищете, становилась всё глубже, а противоречия всё острее. Россия крепостническая задыхалась в устаревшем, не отвечающем требованиям времени, «самодержавном камзоле». Угроза русского бунта – бессмысленного и беспощадного, нарастала.

Первыми ее почувствовали победители в войне с Наполеоном цвет армии – офицеры. В поверженной Франции они, к своему величайшему изумлению, узрели не лежащую в руинах страну, а «столь сладостные плоды Великой французской революции». Неслыханное в России свободомыслие, качественно новые государственные институты власти, в которых были представлены все сословия, хорошие дороги, ухоженные города и их жители, полные энергии и желания перестраивать свое государство и саму жизнь. Не без грусти победители возвращались домой по дорогам, утопавшим в непролазной грязи, мимо убогих деревень с почерневшими от времени избами. Из крохотных оконцев, затянутых мочевыми пузырями животных, на них уныло, потухшими взглядами смотрели рабы XIX века – крепостные крестьяне. В их глазах застыли безысходная тоска и вопиющая нужда. Всё это не могло оставить равнодушными сердца, зажженные огнем Великой французской революции.

Спустя два года после возвращения из Франции, в начале 1816 года, гвардейские офицеры, в их числе С. Трубецкой, И. Якушин, братья Муравьёвы-Апостолы создали в Санкт-Петербурге первое полулегальное общество «Союз спасения». Своей целью его организаторы видели освобождение крестьян от крепостной зависимости, реформу государственного управления и упразднение самодержавия.

Эти идеи нашли поддержку не только в среде свободно мыслящих гвардейских офицеров северной столицы. В январе 1818 года в Москве было образовано еще одно общество – «Союз благоденствия». Во главе его стояли офицеры: П. Пестель, М. Фонвизин и П. Колошин. К 1821 году численность Союза достигла 200 человек, и он структурно значительно расширился. Менее чем за год его отделения появились и начали действовать в Санкт-Петербурге, Тульчине, Кишиневе, Смоленске и в ряде полков: Московском, Измайловском, Егерском и Конногвардейском.

Активная деятельность участников тайных обществ не осталась без внимания «чинов тайных государевых». Вскоре информация о «вольнодумцах и смутьянах» из «тайных обществ» легла на стол главы Собственной Его Императорского Величества канцелярии графа А. Аракчеева и затем была доложена Александру I. Тот недооценил всей угрозы, что вызревала в опоре трона – армии, отнесся к ней не более «как к забаве умов вольнодумных».

На очередной доклад, представленный 24 мая (5 июня) 1821 года командиром гвардейского корпуса генерал-адъютантом И. Васильчиковым об участии подчиненных в деятельности «тайных обществ» император также отреагировал без должного внимания. В частности, он заметил:

«…Любезный Васильчиков! Вы, который служите мне с самого начала моего царствования, вы знаете, что я разделял и поощрял все эти мечты и эти заблуждения… не мне подобает быть строгим».

Мягкость Александра I привела к тому, что «мечты и заблуждения» овладевали умами все большего числа офицеров. И только после доклада генерал-адъютанта А. Бенкендорфа, в котором содержались подробные данные о «Союзе благоденствия» и «Союз спасения», отражалась роль конкретных офицеров в их деятельности, император, наконец, решил принять меры. Они носили формальный характер и, по сути своей, мало что меняли. 1 августа 1822 года Александра I повелел закрыть все масонские ложи и тайные общества, а от чинов военных и гражданских взять подписки о том, что они не состоят ни в масонских ложах, ни в тайных обществах. Подписки были взяты и ни к чему не обязывали.

Столь пассивная позиция Александра I расхолодила «чинов тайных государевых». Они перестали реагировать на сообщения о «сношениях вольнодумцев». Их лидеры: Трубецкой, Якушин, братьях Муравьёвы-Апостолы, Пестель, Фонвизин и Колошин сделали надлежащие выводы: освободились от «лиц ненадежных» и повысили конспирацию в работе. Формально прекратив свою деятельность, члены Союза не отказались от конечной цели – упразднения самодержавия. В 1821 году они приступили к созданию новой организации с двумя центрами, одним – «Северным обществом» в Санкт-Петербурге и другим – «Южным обществом» в Малороссии, в Киеве. Ведущую роль в них по-прежнему играли братья Муравьёвы-Апостолы, Трубецкой, Пестель, Якушин, Юшневский, позже к ним присоединился поэт К. Рылеев. В сентябре 1825 года с «Южном обществом» объединилось «Общество соединенных «славян», основанное братьями Борисовыми. Укрепившись в организационном и в кадровом плане, члены «Северного» и «Южного» общества развернули активную пропагандистскую деятельность в среде офицеров.

Она по-прежнему осталась без должного внимания «чинов тайных государевых». И тому была причина, Александр I всё больше отдалялся от дел и решения назревавшие проблемы. Властная бюрократия всё меньше уделяла внимания делам государственным и больше занималась собственными, «пристраивала своих чад на места доходные и делила должности при троне». Всё это вызывало рост недовольства в среде «вольнодумцев». Спусковым крючком к их выступлению против самодержавной власти стали события, произошедшие осенью – зимой 1825 года.

1 сентября 1825 года Александр I выехал на юг, намереваясь посетить военные поселения в Крыму и на Кавказе. 27 октября на пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь он простудился, 5 ноября прибыл в Таганрог тяжелобольным. 19 ноября в 11 часов утра император скончался. На его смерть поэт А. Пушкин откликнулся короткой строкой.

«Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге».

Внезапная смерть бездетного Александра I, до этого ни разу серьезно не болевшего, породила множество слухов и возбудила общество. Следующим по праву престолонаследия предстояло стать его брату Константину. 27 ноября (9 декабря) 1825 года состоялось его восшествие на престол. Ему присягнули Сенат и Синод. В честь этого события были даже отчеканены монеты с изображением Константина. Но сама коронация не состоялась, в последний момент он отказался от престола. В России возникла угроза возвращения к Смутному времени. В сложившейся ситуации младший брат Александра I Николай решился возложить на себя обязанности императора. Окончательное слово оставалось за Сенатом. 14 декабря он собрался на заседание. Оно проходило бурно и затянулось до глубокой ночи. И только утром, в 7 часов сенаторы принесли присягу Николаю и провозгласили его императором.

В те самые часы, когда проходило заседание Сената, руководители восстания: Трубецкой, Оболенский, Рылеев, Каховский, выбрав будущего диктатора – Трубецкого, занялись доработкой последних деталей плана мятежа. В нем на первом этапе рассматривался вариант вооруженного захвата Зимнего дворца, Петропавловской крепости и изоляция императорской семьи. Восставшие не исключали ее устранения. Рылеев предложил Каховскому, чтобы тот до выхода полков на Сенатскую площадь, проник в Зимний дворец и убил императора Николая I. Каховский согласился, но в последний момент отказался от исполнения этого замысла.

В случае успеха восстания Трубецкой и его окружение намеривались потребовать от Сената принятия всенародного Манифеста. В нем провозглашалось бы «уничтожение бывшего правления» и учреждение «Временного революционного правительства». К нему бы перешла и вся полнота власти. От его имени провозглашались бы: отмена крепостного права, равенство всех перед законом, свобода слова, введение суда присяжных, обязательная военная служба для всех сословий, выборность чиновников и отмена подушной подати. В последующем организаторы восстания планировали созвать Всенародный собор. В этом своем решении они обращались к событиям 21 июня 1613 года, когда в Успенском соборе Московского Кремля собрались земские чины, чтобы положить конец «злосчастиям «Великой разрухи». На Всенародном соборе, как полагали Трубецкой, Оболенский, Рылеев, Каховский и их единомышленники, предстояло решить главный вопрос – вопрос о власти, быть ли России Республикой или Конституционной монархией.

Тем временем по Санкт-Петербургу ползли один другого тревожнее слухи, связанные с престолонаследием. В казармах столичного гарнизона началось брожение. Руководителя мятежа воспользовались моментом. 14 (26) декабря 1825 года в 11 часов утра они – «господа голубых кровей», вывели на Сенатскую площадь около 800 солдат Московского лейб-гвардии полка, часть 2-го батальона Гренадерского полка, а также матросов Гвардейского морского экипажа общим число 3 000 человек. Им противостояла небольшая часть гарнизона, остававшаяся верной императору Николаю I.

Казалось бы, успех был на стороне мятежников. Но тот, кто должен был возглавить восстание, князь Трубецкой, на Сенатскую площадь не явился. Время неумолимо таяло и работало не на декабристов, а на власть. Она не бездействовала. Накануне у одного из участников восстания подпоручика Я. Ростовцева сдали нервы. 12 декабря 1825 года в письме к будущему императору он сообщил о зреющем заговоре. В решающий момент Николай I не дрогнул и поднял в ружье верные ему войска гарнизона.

Стояние на Сенатской площади продолжалось. Никто не решался первым пролить кровь. После некоторого замешательства в рядах восставших, они, наконец, избрали нового диктатора. Им стал князь Оболенский.

Два каре, ощетинившись штыками, смотрели друг на друга и оставались на месте. Судьба России и дальнейший ход ее развития застыли на весах истории. В те роковые минуты еще сохранялся шанс разрешить противостояние мирным путем.

Военный губернатор Санкт-Петербурга М. Милорадович предпринял попытку вступить в переговоры с восставшими. Увещевания генерала, героя Отечественной войны 1812–1814 гг. не увенчались успехом. Его примирительный тон только распалил их. Оболенский вышел из себя и ткнул его штыком в бок. Вслед за ним Каховский произвел выстрел и тяжело ранил генерала. Мужественный человек, настоящий «отец солдатам» Милорадович в последние минуты жизни думал не о себе.

Перед смертью, когда ему доложили, что пуля была выпущена из пистолета, с облегчением произнес:

«…Значит, стреляли не солдаты».

Для боевого генерала, служившего верой и правдой царю и Отечеству, делившего с «солдатушками» радость побед и горечь поражений, это было важнее собственной жизни.

После покушения на Милорадовича руки у Николая I были развязаны. Но он не желал проливать кровь, предпринял еще одну попытку закончить противостояние миром и направил на переговоры с восставшими митрополита Серафима. В ответ, по свидетельству дьякона П. Иванова, слуга Господа на земле услышал:

«Какой ты митрополит, когда на двух неделях двум императорам присягнул… Не верим, пойди прочь».

К тому времени на подступах к Сенатской площади собрались, а на крыши соседних зданий забрались десятки тысяч горожан. Многие из них поддерживали мятежников. Чаша весов вот-вот могла качнуться в их сторону. Николай I не стал медлить и перешел к действиям. Артиллеристы заняли места у орудий. Первый залп по каре мятежников был дан холостыми зарядами. Оболенский, Муравьёв и их единомышленники не отступили. И тогда Николай I приказал стрелять картечью. В последний момент его сердце дрогнуло. Перед ним находились те, кто прославился в войне с Наполеоном, с некоторыми он был лично хорошо знаком. Выполняя команду, артиллеристы произвели боевой залп поверх голов восставших – по «черни», расположившейся на крышах здания Сената и соседних домов. В ответ на верные императору войска обрушился град пуль, и тогда батарея стала бить прямой наводкой по восставшим. Их ряды дрогнули, каре рассыпалось, те, кто уцелел, обратились в бегство. Вдогонку им продолжали звучать артиллерийские и ружейные залпы. Сенатская площадь и лед на Неве покрылись множеством трупов. Сколько всего погибло человек с той и другой стороны, так и осталось неизвестным. Но то, что жертв было много свидетельствует запись, выполненная чиновником будущего Третьего отделения М. Поповым. Он записал:

«…по прекращении артиллерийского огня император Николай Павлович повелел обер-полицмейстеру генералу Шульгину, чтобы трупы были убраны к утру. К сожалению, исполнители распорядились самым бесчеловечным образом. В ночь на Неве от Исаакиевского моста до Академии Художеств и далее к стороне от Васильевского острова сделано было множество прорубей, в которые опустили не только трупы, но, как утверждали, и многих раненых, лишённых возможности спастись от ожидавшей их участи. Те же из раненых, которые успели убежать, скрывали свои увечья, боясь открыться докторам, и умирали без медицинской помощи».

После подавления восстания в течение суток были произведены аресты и отправлены в Петропавловскую крепость 371 солдат Московского полка, 277 Гренадерского и 62 матроса Морского экипажа. Задержанных офицеров-декабристов доставляли в Зимний дворец, там их допрашивал сам Николай I.

На третий день 17 (29) декабря 1825 года император учредил Комиссию «для изысканий о злоумышленных обществах». Ее председателем стал военный министр А. Татищев. 30 мая (11 июня) 1826 года по результатам расследования был представлен доклад Николаю I. На его основе 13 июня 1826 года он издал Манифест, учреждавший состав Верховного уголовного суда. В него вошли представители Государственного совета, Сената и Синода, а также «нескольких особ из высших воинских и гражданских чиновников». К следствию было привлечено 579 человек, имевших отношение к «злоумышленным обществам». По результатам расследования Верховный уголовный суд признал виновными 287 человек. Пятеро: Рылеев, Пестель, Каховский, Бестужев-Рюмин и Муравьёв-Апостол были приговорены к смерти и казнены в Петропавловской крепости, 120 человек сослали на каторгу и поселение в Сибирь.

Выступление декабристов на тех, кто находился рядом с троном, произвело самое тягостное впечатление. В своем письме к императору от 20 декабря 1825 года (1 января 1826 года) его брат Константин Павлович, потрясенный произошедшим, писал:

«…Великий Боже, что за события! Эта сволочь была недовольна, что имеет государем ангела, и составила заговор против него! Чего же им нужно? Это чудовищно, ужасно, покрывает всех, хотя бы и совершенно невинных, даже не помышлявших того, что произошло!»

Ставшее потрясением для императорской семьи и ее окружения, восстание на Сенатской площади, практически не вызвало большого «возмущения» не только среди основной части населения Российской империи – крестьянства, но и горожан Санкт-Петербурга. Крепостные крестьяне в подавляющей своей части невежественные и далекие от идей революционного переустройства государства, которыми декабристы вдохновились во Франции, продолжали сохранять наивную веру в государя богоносца и сакральность самодержавия.