Читать книгу Падший - Николай Н. Плетнёв - Страница 4

Даллас открыл глаза и впервые за долгое время осознал, что происходящее вокруг ему не снится. Он упал на поверхность земли и выжил. А сейчас видел перед собой лицо человека, хотя знал, что планета отравлена, а люди живут только в городах, парящих над облаками.

На него смотрели широко открытые глаза девушки. Весьма милой, только очень худой, судя по очерченным скулам и впавшим щекам. Из-за этого её глаза казались невероятно большими. Она улыбнулась и произнесла тонким голосом:

– Ну чё, очухался, наконец? Ты эт, ничё, если я те неправильно грю? Я ж не зна – мож ты бох, иль полубох, иль кто? Как звать тя – кажи, я ж не дура.

Кажется, девушка хотела узнать, как обращаться к незваному гостю. Он произнёс неожиданно хриплым и слабым голосом:

– Дал… лас. Воды…

Девушка встрепенулась, схватила посудину, что стояла неподалёку, и приподняла его голову, чтобы напоить.

– Да-лас, знач. А я чё-то про такого боха не слышала, над просить у нашего Старого, он-то точ всех знат, – девушка разговаривала странно – будто съедала части слов, к тому же тараторила без умолку, постоянно повторяя странное слово «чё». – Мя-то звать Гулька, а ма Гулей зовёт.

Несмотря на сильную слабость Даллас улыбнулся. Девчушка оказалась забавной, можно легко простить ей грубую и малопонятную речь. Из-за худобы и вороха тряпья на ней сложно определить возраст. Она выглядела взрослой, но вела себя по-детски – очень непосредственно, чем вызывала симпатию.

– Спасибо… Гулёнка, – прочистив горло, начал Даллас. – Давно я здесь лежу?

Девушка прыснула:

– Ха! Гулёнка! Ну тож норм, мне нра, – она уселась рядом с кроватью. – Старый нашёл тя давно, но ждал, када мужики придут, сам-то бы не допёр, и от нас толку ма. Думал, дохлый ты, почти весь под снегом валялся, а потом он чё-то глядь, а ты живой. Ну как живой – вродь живой, а вродь и нет. Явно – бох, вы ещё и не так могёте, чё. Короч, пролежал ты три дня, а всё рно не сдох. И када мужики припёрли, у огня положили, ты отжил. Мы с ма за тобой ходили. Старый тож тут шарился, палки к те привязал, да всё глядел твою одёжку. Грит – тех-не-го-ли-я. Чё эт – не знам.

Гуля, пока рассказывала, вынула из растрепавшейся причёски палочку. Она с наслаждением почесала ей голову и снова закрутила в пучок похожие на сосульки волосы.

Даллас рисовал себе картину произошедшего: после падения он, вероятно, катился вниз по склону горы, пока не затормозил о деревья и не оказался в куче снега, наметённого ветром. Костюм переключился в режим обогрева, постепенно расходуя энергию, а микроботы, внедрённые в его тело в детстве, устраняли внутренние кровотечения. Это они повлияли на железы, заставили их выработать седативные вещества, введя организм в подобие комы, что помогло восстановиться после крушения. Повезло, что прочности шлема хватило, да и шею не свернул. Иначе ни микроботов, ни природной защиты организма не хватило бы.

Всё же, без сломанных костей не обошлось. Даллас ощупал себя – он лежал абсолютно голый, накрытый тряпьём. Это как, интересно, Гуля и её мать за ним ходили? К правой ноге привязаны две доски, фиксируя перелом. Нога отзывалась болью на прикосновения, значит, заживёт. Микроботы не допустят гангрены и заражения крови.

Когда голова перестала кружиться, Даллас осмотрелся. Он лежал в тёмном тесном помещении, стены и потолок которого сшили из кусков плотной ткани. Свет и тепло давал огонь в примитивном очаге из больших камней, куда Гуля подбрасывала дрова. Дым выходил через дыру в потолке, с ним же исчезала изрядная часть тепла. Кругом в полном беспорядке разбросаны и развешаны разномастные тряпки, предметы утвари и инструменты непонятного назначения.

Гуля хлопотала над горшком с ароматным варевом, что стоял на камне, накрывающем очаг. Кроме неё в помещении никого не было. Даллас заинтересовался, что за люди живут на этой горе, захотелось расспросить Гулю, чем они промышляют. Но прежде всего нужно решить проблемы с собственным организмом. Возможно, прямо сейчас Даллас вдыхает токсины, отравляя себя, а эти люди уже приспособились. Хотя, на яды уже давно бы среагировал смартлет.

Это единственное, что осталось при нём. Остальное сняли, пока он лежал без сознания. Возможно, сложная застёжка помешала, или небольшой браслетик не привлёк внимания. Вот и хорошо. Без этого устройства и в условиях привычного Ориона тяжело, что уж говорить о странном мире людей, которых по науке вообще не существует.

Даллас поднёс смартлет к глазам и перевёл взгляд на стену. К счастью, гаджет пережил падение не хуже, чем хозяин. Он спроецировал на неровную поверхность экран и, повинуясь микродвижениям зрачков, уловил какой апп открыть. Монитор здоровья отображал красные области в районе ноги и грудной клетки – ещё и два ребра сломано. Предупреждения призывали восстановить баланс воды и электролитов, принять пищу, богатую белком и кальцием и срочно обратиться за профессиональной медицинской помощью.

Обратиться сейчас можно только к Гуле, но она, заметив светящуюся проекцию на стене жилища, вскрикнула, выронила из рук кувшин, полный воды, и запричитала:

– Ой! Чё ет? Мамка! Колдунство? Или чё? Пожалей, бох… Да-лас. Не знала я, чё трогать тя низя… – она забилась в угол, пытаясь закрыться висящими там тряпками. Гулёнка так потешно махала руками и трясла ожерельями, что Даллас чуть не расхохотался:

– Не бойся, Гуля. Это всего лишь такая технология, не собираюсь я с тобой ничего делать. А за то, что ухаживала за мной, говорю – спасибо.

Гуля выглянула из-за тряпок и недоверчиво посмотрела на Далласа, услышав знакомое слово.

В этот момент полог жилища отодвинулся, и внутрь протиснулся тщедушный человек. Лицо его было разукрашено красными полосами, глаза густо обведены чёрным. С причудливой шапки и лохмотьев свисали нити с бусами и амулетами. Он взглянул на Гулю и засмеялся, раскрыв рот с редкими зубами. Даллас понял, что пришёл тот самый старый.

– Щё, дурёха, боишся? Прально, не по твой ум ш бохами балакать, – старик шамкал и шепелявил, так что его «чё» больше походило на «щё». Теперь он с трудом опустился на колени, склонил голову перед Далласом и поднял ладони:

– Великий бох, житель неба, прошти нам нашу темень. Мы рады щё ты явился к нашим глазам в деревне. Гоштевай во вшех домах и будь друг мне и эта девка-дура. Ты уж её жвини, дремуча шовсем, учишь, учишь, а ей поисть, да чветочки наишкать.

Даллас смутился. Если этот старик нашёл его без сознания, накладывал шину, то он точно знает, что перед ним такой же человек, как и они – из мяса и костей, которые, кстати говоря, ломаются. Пока он решал, как лучше заставить пожилого человека встать с колен, в разговор включилась Гулька:

– Чё хоть ты, Старый! Эт бох Да-лас! Он тут делал тех.. тенхо… короч, колдунство ихнее. Вот я и струхнула чутка. Ты знашь сказки про Да-ласа? Не слышала чёт.

Старый, которого Гуля без тени почтения так и называла, казалось, не слушал щебетания девушки. Он с кряхтением поднялся, подошёл к лежбищу Далласа, и стал осматривать его ногу. Размазывая по коже вонючую грязь, от которой щипало ссадины, он бормотал себе под нос что-то, похожее на монотонную молитву.

Даллас не решался прервать этот ритуал и заговорить со Старым. Он ещё чувствовал сильную слабость, да и неразборчивый речитатив клонил в сон. Веки закрылись сами собой.

Проснулся уже вечером, когда за хлопающим на ветру пологом жилища темнела ночь. В доме помимо Гули обитало ещё несколько женщин разного возраста, одна из них следила по-матерински за тем, как Даллас пьёт горячий бульон из чаши. Затем Гуля принесла белую, разрезанную на крошащиеся кусочки, массу. Её вкус оказался солоноватым, но ни на что не похожим. Гуля объяснила, что это сыр козы. Сложно понять смысл – сыр кушанье не напоминало, а козой именовалось животное, вымершее после экологической катастрофы, что поставило на грань существования всё живое. Выжили лишь немногие виды мелких птиц и зверей не крупнее кошки. Неужели здесь остались не только люди?

В какой удивительный мир он попал! Эта мысль снова заставила вспомнить полёт и жуткое падение сквозь облака. Даже голова закружилась. Провал в памяти наводил на размышления о загробном мире. Но он не верил в эти сказки. Людей всегда терзал вопрос – что будет после смерти. Религии часто спекулировали на этой теме, давая на него свои ответы и требования к тому, как жить. Но сейчас с вершины знаний это кажется не более, чем глупыми выдумками, рассчитанными на недалёких людей. После смерти мозга нейроны перестают обмениваться сигналами, а это значит, что прекращается и мыслительная деятельность. То есть, для данного индивида всё закончено, и нет никакого смысла думать, что станет потом.

Реальность ли это? Происходящее вокруг так отличается от того, к чему привык Даллас. Сейчас ему действительность казалась столь же сказочной, сколь и настоящей. Женщины вполголоса разговаривали друг с другом. Гуля возилась с тряпками и котелками. Обычные люди из мира живых. Да и прикосновения её грубоватых, но тёплых рук, когда помогала напиться, осязаемы и реальны. Но в то же время этого не могло быть.

Подумав, Даллас решил, что неважно, насколько этот мир настоящий. В любом случае он безумно интересен. Поэтому, когда пройдут приступы головокружения, а кости срастутся, он узнает больше об этом месте. Разгадает, откуда здесь взялись люди.