Читать книгу Падший - Николай Н. Плетнёв - Страница 5

Даллас быстро шёл на поправку. Уже на следующий день с трудом, но сел и воспользовался посудиной рядом с лежаком. Этим он избавил заботливых женщин от самых неприятных процедур.

Ещё два дня, и Даллас встал на ноги, пробуя себя на прочность. Он решился подняться, когда остался в жилище один, как это часто случалось. Женщины занимались сбором растений, пригодных в пищу, пасли коз, носили воду – хозяйствовали, обеспечивая быт. В городах над облаками таким трудом занимались автоматические помощники, а здесь несколько женщин выбивались из сил, добывая пропитание. А после тяжёлого дня, они продолжали работать внутри жилища: варили, шили, сушили траву и грибы, полоскали тряпки.

Об этом рассказывала Гуля, объясняя, куда и зачем постоянно отправляет её мать. Они с ним часто болтали, оставаясь наедине. Даллас пытался выяснить, как живут эти люди, но Гулёнке такие вопросы казались настолько очевидными, что она не считала нужным подробно объяснять вещи, которые «знат всяк дурак». Например, Даллас так и не понял, чем заняты мужчины. Они приходили в жилища раз в несколько дней и сейчас отсутствовали.

Даллас, кряхтя и охая, встал на здоровую ногу. Ухватился за жердь, которая подпирала потолок. Сильно закружилась голова, и он стоял, закрыв глаза, и глубоко дыша. Вроде бы всё не так уж плохо. Трещина в рёбрах не слишком мешала, если не считать боль при вдохе. Голове становилось легче с каждым днём. Нога, конечно, должна ещё срастись, но если найти пару прочных палок, упереть их в подмышки, то можно передвигаться и на одной ноге. Только вот под повязкой над коленом очень болело. Вероятно, последствия открытого перелома.

Обследование прервалось громким «Ой!» от неожиданно вошедшей Гулёнки. Увидев голого Далласа, стоящего рядом с постелью, она вскрикнула, но даже не подумала отвернуться. Он бросился было за покрывалом, но не удержал равновесия и ступил на сломанную ногу. Яркой вспышкой боль прошла через тело, и Даллас повалился набок. Гуля подоспела как раз вовремя, чтобы подхватить его и аккуратно усадить на лежак. Она села рядом и не спешила отпускать Далласа. Смущаясь, он пытался натянуть на себя кусок тряпки, а она прыснула:

– Ай, чё я там не видала? – и помогла Далласу укрыться, укладывая его в постель. – Ты ща пока лежи, сил мал-мало. Исть буш?

От предложения перекусить Даллас не отказался. Ему нравилось, когда Гуля его кормила. От этой заботы он чувствовал тепло, и казалось, что выздоровление происходит куда быстрее. Это подтверждалось и смартлетом. Жаль, что порции всегда оказывались крохотными.

Гуля больше не пугалась светящегося на стене экрана, странных жестов и взглядов управления, когда Даллас безуспешно ловил сеть. Она зачарованно смотрела на проекцию, держась подальше и не задавая вопросов. Попытки объяснить, что бояться нечего, натыкались на стену суеверия со стороны недалёкой девушки – она только говорила «колдунство» и перебирала ожерелья. Мол, не её ума дело.

Возможности смартлета куда больше интересовали Старого. Он приходил каждый день – менял повязку, приносил сушёные корни для отвара, бросал в очаг сладковато пахнущую траву. Это немного унимало шум в голове. Даллас объяснял этому ведуну, как его здесь называли, какая связь между изображением из аппа «Монитор здоровья» и его состоянием. Поняв, что сломаны рёбра, знахарь перемотал его грудь полотном, вложив несколько пучков трав.

Старый интересовался, откуда прилетел Даллас, как он жил и вместе с кем. Причём по большей части его интересовали имена обитателей Ориона, и он недоумевал, почему они не кажутся ему знакомыми по сказкам о богах. Подолгу беседовать им не удавалось – Даллас быстро утомлялся, и Старый оставлял его отдыхать.

Спустя время, постоянно лежать стало невмоготу, и Даллас попросил у Гулёнки одежду. Он не мог надеть свой рабочий комбинезон из-за палок, ещё привязанных к его сломанной ноге, так что девушка предложила ему пончо, сшитое из лоскутков разномастной ткани и с дыркой для головы посередине. Оно оказалось длинным – ниже колен – прикрывало всё, что надо.

Даллас, опираясь на плечи худенькой девушки, совершил небольшую прогулку внутри жилища, но понял, что без более существенной поддержки ему пока не обойтись. Он уговорил Гулю принести пару жердей, наподобие тех, что поддерживали крышу обиталища. Взяв большой и грубый нож, он выточил палки себе до подмышек, примотал полосками ткани к одному из концов кусочек дерева для опоры. Спустя несколько часов и несколько попыток, он всё же вышел из жилища, поддерживаемый самодельными костылями и восхищённой Гулёнкой.

Перед ним открылась площадка с местом для костра в центре. К ней примыкали хижины наподобие той, где он обитал. Собранные и сшитые из разномастных обрезков и обрывков материалов, они образовывали круг с очагом посередине. Таких домиков оказалось меньше десятка. Увидев Далласа, несколько ребятишек бросили игры, спрятались в жилища, и теперь удивлённые, испуганные, но очень любопытные глаза следили за незнакомцем через щели.

Прохладный ветер трепал волосы Далласа, холодил ноги и колыхал полы накидки. Но всё же воздух казался таким чистым и свежим после чадящего очага в хижине, что Даллас закрыл глаза и глубоко задышал, наслаждаясь ощущениями.

Из состояния нирваны его вывел крик Гулёнки:

– Низя! Свои! – она бросилась наперерез огромному мохнатому зверю, который, оскалив пасть, нёсся на Далласа во весь опор, явно собираясь разорвать его на куски.

Даллас оцепенел от чувства неотвратимости ужасного события. Он лишь бессильно смотрел, как сближаются тоненькая девушка и дикое животное. Сейчас оно собьёт её с ног и перекусит горло. Через мгновение, спасая его, погибнет эта милая и заботливая болтушка. Воли хватило лишь на то, чтобы вытянуть руку, пытаясь отвратить беду, но… зверь замедлил бег, приближаясь к девушке, а когда они встретились, лизнул ей руки, встал рядом и позволил почесать косматую шею, высунув огромный розовый язык. Хвост ужасной твари мотался в воздухе.

С громким стуком упала одна из опор Далласа. Пришлось отвлечься от пережитого ужаса, удерживая равновесие. Ещё раз взглянул на животное. Немного похоже на медведя или волка из проекций в тридэшках и голограмм в парке. Сейчас оно недоверчиво смотрело на Далласа, но слушалось девчонку, которая как минимум в два раза легче и едва ли выше этой твари, не опирайся та на четыре ноги.

Гулёнка стояла спиной к Далласу. Она кого-то звала и махала руками. Вскоре стало видно, что приближается небольшая группа людей. Пятеро мужчин брели к поселению по тропе, затерянной среди огромных камней. Они опирались на палки и угрюмо приближались, не отвечая на крики Гулёнки. Их грязная, сшитая из лоскутов ткани и меха одежда мало отличалась от того, что носили женщины. Разве что те чаще ходили с покрытыми головами, а мужчины сверкали лысинами или клочьями редких волос, что развевались на ветру.

Они прошли мимо Гули и в приветствии показывали ладони. А один весьма вульгарно приобнял её ниже талии и повёл с собой. Гулёнка вздрогнула, но скромно опустила глаза и не сопротивлялась. Направлялась процессия как раз в сторону Далласа. Зверь пошёл следом, по пути обнюхивая камни и задирая на них лохматую лапу.

– Ну чё, ожил, бох? – спросил один из подошедших мужчин, произнеся последнее слово с явным скепсисом. Даллас смешался, не зная, как лучше ответить. Мужчина переложил что-то во рту из-за одной щеки в другую и продолжил: – А я мож не верю в бохов? – он сплюнул на землю через промежуток в зубах и исподлобья уставился на чужака. Другие мужчины посмеивались, выказывая одобрение.

– Меня зовут Даллас, я… издалека, – голос предательски дрогнул, раскрыв страх. Мужчины хоть и выглядели измождёнными и ниже него ростом, но всё же их несколько, да и Даллас не в том состоянии, чтобы дать отпор. Их грязные лица, покрытые клочьями щетины, с запавшими глазами и скулами не светились добром.

– Хошь жнать бох он ли нет, Кашпар? – откуда ни возьмись появился Старый. Подойдя к мужчинам, он встал перед ними. – А щё ешлив да? Готов уйти к дедам?

Каспар смутился и отвёл глаза. Видно, Старый пользовался уважением в этом племени. Обращаясь к ведуну, зачинщик произнёс:

– Все мы туда удём. Вот и Боба ушёл. Засыпало маво братца позатем днём. А ведь он для каво камни копал? Вон для его? – острый подбородок Каспара двинулся, указывая на Далласа, после чего он в сердцах махнул рукой и направился к одной из хижин, откуда ему навстречу вышли дети и женщины.

– Боюсь, я не очень понял, – обратился Даллас к Старому. – Он говорил, что кто-то копал камни для нас? Вы обслуживаете роботов, которые добывают минералы и переправляют наверх? – видя непонимание в глазах, Даллас стал объяснять. – Ну, роботы – такие железные машины, сами двигаются, работают…

В разговор включился молодой мужчина, проявлявший к Гуле сальный интерес при встрече. Он громко цыкнул зубом и произнёс:

– Не знам, чё ты толкушь, тока робят вот енти самые руки, – показал он испачканные, все в мозолях и ссадинах ладони. – А руда дёт кверху, бохам, как ты.

Шахтёр потрепал грязными пальцами Гулёнку за шею, отчего та сжалась в комок.

– Исть дай, Гулька. Долгий путь.

Ошарашенный Даллас даже не испугался лохматого зверя, который подошёл обнюхать чужака. После этого животное потеряло к нему интерес и важно отправилось к хижине Каспара. Выходит, не роботы добывают металлы, минералы и другие ископаемые, как Далласу рассказывали ещё в школе, а эти люди, живущие в убогих хижинах без удобств и достижений цивилизации. А что случилось с роботами? И что заставляет это племя работать в шахтах? Слишком много вопросов.

Он дошёл до лежака обессилевший, будто вместе с этими мужчинами, после нескольких дней тяжёлой работы преодолел трудный путь по крутой горной тропе среди камней. Даже от еды отказывался, но Гуля очень настаивала.

Пришли женщины, и до Далласа донеслись рыдания одной из них, оплакивающей погибшего в шахте Бобу. Остальные утешали её, хотя никакие слова не помогут в такой ситуации.

Ночью Даллас обдумывал услышанное и не спал. Он сильно пожалел об этом, когда из угла, где лежала Гуля, донёсся шум возни, сопение и приглушённые стоны. Тусклый свет тлеющих углей позволял разглядеть нагромождение шевелящихся покрывал на лежаке Гулёнки. Под этими тряпками явно возилась не только хрупкая девушка.

Испытывая глубокое чувство досады, Даллас отвернулся к стене и укрылся одеялом с головой. Он впервые пожалел, что сконструировал и испытал свои крылья.