Читать книгу Лабиринт в никуда - Николай Наседкин - Страница 3

Следующее утро запомнится Александру надолго и станет историей, которую старые служаки будут рассказывать молодым, поучая и давая советы. Памятным оно стало из-за поворота событий в деле убийства Свирского. Вчера, когда Морозов спокойно отдыхал, эксперт Рогов в морге проводил исследование трупа Свирского. Ему удалось достать нож из груди убитого. К удивлению эксперта, на рукоятке, сохранились отпечатки пальцев возможного убийцы, а проведенная дактилоскопическая экспертиза позволила сделать неоднозначные выводы.

Из заключения эксперта:

«Труп мужчины европеоидного расового типа, анатомически правильного среднего телосложения, умеренного питания, длина тела 180 см. Голова анатомически правильной формы. Волосы светлые среднегустые короткие, до 2 см. Лицо продолговатое, симметричное. Брови светлые среднеширокие. Спинка носа выгнутая, глаза закрыты веками. На лице имеется щетина до 0,1 см.

Труп предоставлен на исследование в одежде: сверху куртка на меху черного цвета и серый свитер, который имеет повреждение – разрыв на правой стороне груди вертикально вниз протяженностью 4,5 см, края разрыва ровные, разволочены, концы тупые. Из разреза торчит круглая, бочкообразная рукоять ножа черного цвета диаметром 2,5 см, длиной 10 см. Рукоять опечатана полиэтиленовой пленкой. На ногах надеты джинсы и зимние ботинки желто-оранжевого цвета. Куртка, джинсы и ботинки повреждений не имеют. Верхняя одежда новая, имеет минимальные следы износа. Свитер и меховая подкладка куртки пропитаны кровью, на джинсах имеются пятна крови. Одежда обильно испачкана серовато-бурой грязью. Одежда и нижнее белье упаковано и подписано для передачи следователю.

В результате проведенной операции – увеличения имеющегося разреза на груди до 10 см вертикально вниз и 5 см горизонтально – из трупа извлечен нож: общая длина 25 см, длина клинка 15 см, ширина 4,2 см. На обухе клинка имеются четыре зубца «шоковые зубья» глубиной 0,7 см, которые не позволили вытащить нож из груди трупа без проведенной операции.

Смерть гражданина Свирского Виталия Станиславовича наступила от скорой и обильной кровопотери в результате нанесенной раны в грудную клетку справа.

На рукоятке ножа обнаружены три отпечатка пальцев, два из которых принадлежат потерпевшему. Один след пальца руки принадлежит Фроленко Евгению Сергеевичу, 1975 года рождения (согласно дактокарте – верхняя фаланга среднего пальца левой руки).

Способ, характер, наклон повреждения свидетельствует, что удар нанесен снизу вверх левой рукой с большой силой»

В тысячах схожих дел действия полицейских банальны и предсказуемы: выезд по указанному адресу и задержание преступника. И на этот раз все начиналось как всегда, до одного момента: сыщики выехали по адресу прописки Фроленко, где узнали – данный гражданин умер, а самое примечательное, что не стало Фроленко в далеком 2010 году, то есть шесть лет назад. Но самое удивительное сыщиков ждало дальше. Когда начали разбираться в причинах его смерти, установили: Фроленко умер не своей смертью, его убили. И убил его в 2010 году не кто иной, как Свирский Виталий Станиславович, из чьей груди достали нож с его отпечатками пальцев.

Даже опытным сыщикам, и Гирину в том числе, сначала эта ситуация подняла настроение и настроила на юмористический лад – покойник встал из могилы, чтобы убить своего же душегуба. Но после проведенной повторной экспертизы с участием всех сотрудников экспертно-криминалистического отдела, настроение у всех испортилось. Каких-либо достойных версий никто выдвинуть уже не мог, хотя пару часов назад опера упражнялись в остроумии и подшучивали, что нужно вызывать медиумов, экстрасенсов и выписывать командировку в загробный мир для задержания Фроленко, но обязательно с обратным билетом.

Вчера поздно вечером сотрудники уголовного розыска разошлись по домам в полном недоумении и никаких предположений или версий никто не выдвинул.

С утра Морозов узнал об удивительных результатах экспертизы от начальника угро на экстренной планерке, посвященной новым и непонятным обстоятельствам смерти Свирского.

– Ошибки быть не может, – отчитывался эксперт Рогов перед группой полицейских, среди которых были и Александр, и его шеф. – Мы дважды все проверили, отпечаток точно принадлежит Фроленко.

– Как же он там мог появиться? – спросил начальник уголовного розыска и сам же продолжил: – Может, у него есть неизвестный брат-близнец? И он отомстил убийце брата? Какое вообще может быть логическое объяснение этому?

– Не исключено, что брат у Фроленко, конечно, и есть, но отпечатки индивидуальны у каждого, независимо от степени родства, так что это исключено.

– Да это понятно, – махнул рукой Гирин. – Еще версия, – не унимался он, – возможно, что этот нож при жизни принадлежал Фроленко и на нем остались его отпечатки пальцев? Хотя какая это, к черту, версия, за шесть лет сохранить отпечаток пальца на ноже – это полный бред.

– Согласен, – выдохнул эксперт.

Случившееся привлекло внимание всех в отделе полиции, история была не банальной и в практике никогда не встречалась. По указанию начальника полиции для общего обсуждения были приглашены все руководители и наиболее опытные сотрудники, за плечами которых не менее десятка лет послужного списка. Но даже эти уважаемые сотрудники собрались, кажется, не для того, чтобы поделиться версией, а, наоборот, услышать хоть какое-то логическое объяснение. В зале царила тишина и присутствующие с настороженностью слушали выступающих.

Среди собравшихся сидел и начальник следственного отдела подполковник юстиции Эдуард Семенович Черкашин, который до этого времени не произнес ни слова, хотя пришел с толстой папкой с завязками. Из папки торчали пожелтевшие листы, явно написанные от руки и на печатной машинке. Высокий, худощавый мужчина, костлявой рукой прикрыв папку, взял слово в возникшей паузе:

– Можно высказаться? – за постоянную надменную манеру говорить с окружающими свысока за Эдуардом Семеновичем закрепилось негласное прозвище Граф. Мгновенно все внимание присутствующих переключилось на него.

– Вчера вечером из архива суда истребовано уголовное дело по факту убийства Фроленко в 2010 году, – официальным тоном начал Черкашин, как будто читал заранее подготовленную речь по бумажке. – Изучив данное дело, я выяснил несколько примечательных подробностей, и первая из них – тело Фроленко не было обнаружено…

В зале появилось оживление.

– Ну вот, – не удержался Гирин, – теперь хоть все стало на свои места. Спасибо, уважаемый Эдуард Семенович, за информацию. Ясно, что этот Фроленко жив.

– Извините, что мешаю вашей радости, но в уголовном деле 2010 года находятся неопровержимые доказательства его смерти, – и вновь присутствующие впились в Графа взглядом жертвы, смотрящей на хищника. – Вкратце постараюсь довести фабулу преступления: в июле 2010 года в ресторане «Эдельвейс» на набережной состоялась деловая встреча между Свирским и Фроленко. В ходе встречи Свирский, будучи в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, нанес несколько ударов ножом Фроленко, от которых последний скончался.

– Позвольте, а труп куда делся? – спросил Морозов.

– Ресторан «Эдельвейс» располагается на плавучем понтоне, пришвартованном к набережной реки Дон. Встреча между Свирским и Фроленко происходила на открытой площадке. По словам очевидцев, разбушевавшийся Свирский столкнул труп в воду, перед этим удостоверившись в отсутствии признаков жизни. Тело Фроленко водолазы искали несколько дней безрезультатно.

– Значит, он остался жив, – заключил Гирин.

– Не могу с вами согласиться, – монотонно продолжал Эдуард Семенович, – в материалах уголовного дела имеются несколько независимых экспертиз о том, что Фроленко не мог выжить после полученных ранений. Если позволите, небольшой ликбез6. У взрослого человека примерно пять литров крови или чуть больше. При кровопотере двух-трех литров за очень короткий промежуток времени смерть неизбежна. Так вот, на месте происшествия обнаружена кровь Фроленко в указанном количестве, экспертиза ДНК это подтвердила. Свидетелем убийства выступила некая Покатило Елена Федоровна, которая под присягой подтвердила, что Свирский нанес жертве более 20 ударов ножом в область шеи, груди и живота. Когда Фроленко перестал подавать признаки жизни, убийца столкнул окровавленное тело с понтона в реку. Выжить в таких условиях нет никаких шансов, – заключил Граф, продолжая барабанить костлявыми пальцами постарому и толстому уголовному делу.

– Только все начало проясняться, как снова мистика, – сказал Гирин и потянулся к толстой папке. – Дайте, пожалуйста, полистать дело.

Начальник следственного отдела молча подвинул папку в сторону Егора Васильевича.

Запах тления и старой бумаги на мгновение повис в воздухе. В середине дела находились фотографии с места убийства. Из-за плотности фотобумаги Гирин непроизвольно развернул папку именно на их месте. Невольно глянув, Морозов успел заметить фотоизображение внутреннего убранства ресторана на понтоне: деревянный настил, столы, накрытые скатертью, разбросанные стулья и большое количество кровавых луж и пятен – жуткое зрелище даже для видевших виды сотрудников.

Гирин перелистнул фотографии и забегал глазами по листам, переворачивая один за одним.

– Свидетель убийства всего один… – вслух размышлял начальник угро. – Ага, вот и протокол допроса самого Свирского… – на несколько секунд он замолчал. – Интересно, интересно, Свирский на всех допросах говорил одно и то же: «никого не убивал, а что случилось – не помню». Пытался «закосить». Стоп! А это что еще за… Адвокат Свирского – Марк Платов!

– Да ладно?! – непроизвольно вырвалось у Морозова.

– Вот тебе и ладно. Платов защищал его в суде, но Свирский все равно отправился в тюрьму. Раз такое дело, надо с Марком переговорить, может, он что-нибудь помнит и поможет разобраться с происходящим, – взгляд шефа был однозначным указанием к действию для Александра. – Возьми все материалы и езжай к нему.

– Кто этот Платов? – своим вопросом Черкашин остановил опера практически в дверях.

– Помогает нам в определенной работе, – ответил Гирин, – к тому же, как сейчас выяснилось, имеет непосредственное отношение к делу. С учетом полного отсутствия внятных версий происходящего, его воспоминания могут нам пригодиться, – и взглядом показал Морозову, что он может продолжать выполнять поручение.

– Уголовное дело прошу вернуть до вечера: я его получил в суде под личную ответственность, – холодно произнес Граф вслед Морозову.

Собственно, после этих слов совещание закончилось. Окончание фразы Морозов уже не слышал, потому что бежал на парковку к служебному автомобилю.

С последнего общего дела – поимки кофейного маньяка – прошло не больше двух месяцев, а за это время Платов и Морозов больше не виделись: Александр был занят на службе и личной жизнью, а Марк получил пару частных дел, которые могли принести только финансовую выгоду для частного детектива, но никак не профессиональное удовлетворение. Одно было связано с бракоразводным процессом: Платова нанял крупный предприниматель, чтобы собрать доказательства измены жены и не платить ей причитающуюся часть своего состояния при разводе. Второе дело не сильно отличалось от первого: клиент, а вернее, клиентка, просила найти загулявшего мужа, который не появлялся дома уже неделю и, скорее всего, жил с любовницей. Пикантность ситуации заключалась не в том, что ревнивая супруга хотела вернуть своего избранника в семейный очаг, а в том, что часть земельного участка в Аксайском районе принадлежала супругу, и в тот момент, когда должна произойти сделка, мужчина исчез после очередной ссоры с женой. Разрешение обоих дел сулило Платову неплохие деньги, на которые можно спокойно оплачивать свои счета полгода, ни о чем не задумываясь.

Роза Самуиловна, экономка Марка, встретила Александра на лестнице второго этажа. Соскучившись по Морозову, она сразу засыпала его вопросами:

– Добрый день, Саша. Ты совсем к нам не заходишь, Марк без тебя совершенно заскучал, – уныло произнесла женщина. – Как твои дела? С Олей о свадьбе не задумываетесь? – с явным интересом спросила Роза Самуиловна.

– Спасибо, все в норме, идет своим чередом, – Александр хотел отделаться стандартными фразами и попытался проскочить мимо худосочной фигуры, но экономка не намерена была так просто его отпускать и ждать еще неопределенное время, чтобы немного посплетничать.

– Ты знаешь, Саша, после того случая с водоносом Марк сам не свой. Впал в депрессию, весь день сидит дома от безделья.

– У него нет никаких дел?

– Да какие там дела! Есть у него клиенты со своими проблемками, но ему же нужен масштаб, нужны загадки глобального порядка. Он счастлив, когда его голова занята по прямому назначению – разгадыванием тайн. Признаюсь, я уже и соскучилась за его неподвижным сидением в позе мумии с утра до ночи. Сейчас же он мается весь день, не может найти себе применение. Вот совсем недавно от нечего делать нашел себе хобби – растениеводство.

– Растениеводство? – переспросил с улыбкой Саша.

– Да, представь себе, заставил всю комнату горшками, да еще и посадил какие-то цветы, я таких никогда не видела. Пытался их скрещивать между собой, сушил их листья, поджигал там что-то. Но не долго длилась эта вакханалия, через неделю от скуки он начал стрелять по горшкам из своего пистолета…

– Пистолета? – уже с удивлением спросил Морозов.

– Да, да, знаешь, такие, которые стреляют шариками, туда еще газовый баллончик надо вставлять.

– Пневматические, – подсказал опер.

– Наверное. Так вот, устроил такой бардак в комнате, – запричитала женщина, – горшки потрескались, земля рассыпалась. Я, значит, убираю, а он мечется по комнате, как лев в клетке, только грязь разносит. Вот было время, застынет в кресле – думает, и для полиции польза, и для меня грязи поменьше. Саша, – повелительным голосом произнесла Роза Самуиловна, – Марка срочно нужно занять делом, ты должен в этом помочь.

– Не поверите, Роза Самуиловна, как раз с этим я иду к нему. Я убежден, что это дело его точно заинтересует.

– Тогда, что же ты тут стоишь со мной, иди скорее, а я вам пока чаю приготовлю.

Дверь в квартиру Марка, как всегда, была открыта. От разрушений, про которые рассказала экономка, не было и следа. Порядок и тишина царили в комнате Платова. Саша тихо зашел в маленький тамбур, но незамеченным оставался недолго. Посередине комнаты стояла знакомая большая фигура Платова, его взор устремился на вход, из которого появился Александр.

– Чертовски по тебе соскучился, – кинулся обнимать старого друга Марк. – Рад, что ты зашел, и рад новому делу, которое нас ожидает. Скука совсем меня съедает.

– Привет, – крепко пожимал руку Морозов, а второй рукой вместе с папками похлопал Марка по спине. – Все понятно, ты слышал наш разговор с Розой Самуиловной в коридоре.

– Никого я не подслушивал. Твой ранний визит в рабочее время, да еще со старой папкой под мышкой – тут двух вариантов быть не может, – улыбка растянулась на бородатом лице Марка, – мы снова в настоящем деле, а то любовники и скупердяи мне изрядно надоели. Не тяни кота за одно место, давай переходи к делу.

– Наверное, ты сам можешь вспомнить об этом деле.

Когда оба друга уселись в кресла друг напротив друга, Саша протянул старое уголовное дело 2010 года по обвинению Свирского в убийстве Фроленко. Марк задумчиво перелистывал материалы, которые держал последний раз в руках несколько лет назад, медленно освежая в памяти старые события.

– Он жив? – спокойным тоном спросил Марк.

– Кто? – не ожидал такого вопроса Александр.

– Виталий Свирский? Живой?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что ищу причину, по которой ты ко мне пришел. Свирский приходил ко мне несколько дней назад…

– Что? – удивлению Морозова не было предела.

– Он хотел еще раз нанять меня, но уже не в качестве адвоката, а как частного детектива. После того как он отправился в тюрьму, его бизнес вместе с патентами и разработками программного обеспечения, мягко говоря, «отжали». Виталик хотел, чтобы я нашел этих людей.

– А ты?

– Не согласился. Участвовать в экономических спорах и лопатить бухгалтерские проводки я не хочу. Я ему посоветовал обратиться к аудиторам, они быстрее меня разберутся, как у него отобрали бизнес. В общем, мы с ним тепло побеседовали, и Виталик ушел. И вот теперь ты здесь со старым уголовным делом, значит, с ним что-то произошло. Тем более что он собирался возвращать свою фирму. А деньги там крутятся очень и очень немалые. Из всего этого вряд ли его банально побили?

– Да, ты прав, его убили. Но вот обстоятельства указывают больше на уличное ограбление, чем на разборки или заказное убийство.

– И ради этого дела ты здесь или есть пикантные подробности?

– На ноже, который достали из груди покойного, обнаружили отпечатки пальца Фроленко.

– Вот как! – Марк вскочил со своего места и заходил по комнате. Это снова был тот Марк Платов, похожий на охотничью ищейку, которой перед носом крутили перьями дичи, чтобы она взяла след. – Вот это поворот, – уже сам с собой разговаривал частный детектив.

– Собственно, я пришел к тебе узнать об обстоятельствах того давнишнего дела ну и, конечно, за помощью, об этом сам Гирин попросил, – в конце немного замялся Александр.

– Всегда к вашим услугам, – с нетерпением сел обратно в кресло Марк. – Расскажи мне все подробности убийства, а уж после я отвечу, что тебя интересует.

Морозов пересказал во всех подробностях обстоятельства гибели Свирского, как выезжал на место происшествия и о двух быстро скрывшихся фигурах, которые видела старая соседка, но опознать не может. В подробностях передал разговор с бывшей женой Свирского и хозяином автомобиля, на котором последнее время передвигался убитый. Морозов не преминул спросить у Марка, не знает ли он, откуда у бывшего зека деньги на автомобиль и из каких средств тот собирался оплачивать услуги частного детектива. Точного ответа он не получил: зашла Роза Самуиловна и принесла чай с печеньем. По ее взгляду Саша понял, что теперешнее состояние Платова ей нравится значительно больше. Сказав несколько фраз про вкусное печенье собственного приготовления, домохозяйка оставила сыщиков разбираться в запутанном происшествии.

– Очень интересно, – по завершении рассказа сказал частный сыщик. – Кстати, экспертиза показала, что Свирского убил левша: на рукоятке ножа отпечаток пальца левой руки Фроленко, правильно?

Александр в ответ кивнул.

– Я очень хорошо помню, что Фроленко был правшой. Это я помню как сейчас: до убийства 2010 года между Виталиком Свирским и Фроленко шли переговоры об инвестировании, Фроленко должен был вложить крупную сумму в новый проект Свирского по разработке компьютерных программ. Между ними якобы был заключен предварительный договор, который Фроленко не признал из-за завышенной суммы финансирования и объявил, что Свирский подделал его подпись. К сожалению, графологи подтвердили эту версию, хотя Виталик утверждал, что подписание договора происходило в его присутствии и буквально на его глазах. Из-за этого начались судебные тяжбы, Фроленко угрожал подачей заявления в полицию и пытался получить долю в фирме. Потом и произошла та роковая встреча в «Эдельвейсе», после которой Свирский надолго отправился в колонию.

– Как раз подробности этой встречи и могут пролить свет на происходящее. Как ты думаешь, мог Фроленко остаться жив, несмотря на все показания экспертов и свидетеля?

– Тогда в этом факте никто не сомневался, ни судья, ни прокурор, даже сам Свирский.

– Он реально ничего не помнил о той встрече из-за алкоголя или пытался таким образом уйти от ответственности?

– Скорее всего, и правда ничего не помнил. – Марк принял удобную позу и начал рассказ. – Ладно, ты же знаешь мой метод – мне нужны все подробности и детали, поэтому начнем вспоминать с самого начала, а ты помечай на листике основные моменты. Давненько я не копошился в своей юности. Дело Свирского стало для меня, и первым, и последним в качестве адвоката…

– Вот как? Раньше ты об этом не рассказывал, – перебил его на полуслове Морозов.

– Тогда был интересный момент в моей жизни – первые мысли о правильности сделанного выбора, своем предназначении, полезности, в конце концов. Я много сомневался после юрфака, туда ли пошел работать, а устроился я в адвокатское бюро «Самсонов и партнеры». Естественно, приняли меня на должность помощника, и через два года работы на подхвате я получил первое самостоятельное дело – то, которое сейчас перед нами. Мне его и дали по одной простой причине: доказательств его вины было достаточно, мой наставник хотел, чтобы я обкатался на этом деле самостоятельно. Никаких адвокатских подвигов от меня никто не ждал.

Я очень боялся совершить ошибку, что-нибудь не заметить, ведь на кону была свобода человека. Мы долго общались со Свирским, даже немного подружились, он не походил на матерого преступника, пытавшегося ввести в заблуждение следствие. Он говорил, что помнит, как пришел в ресторан на встречу, а потом сознание вернулось только в камере предварительного задержания, где он узнал о случившемся. Странно, но я ему верил, хотя это никак его не оправдывало. На место убийства я тоже съездил, там было все залито кровью. Водолазы искали труп неделю, но не нашли, должно быть, течением унесло вниз по Дону. В суде мотивом убийства назвали тот злополучный договор, который якобы подделал Свирский и которым шантажировал его Фроленко. У прокурора все очень складно сложилось, плюс свидетельница, любовница Свирского…

– Это та, которая увела его из семьи?

– Совершенно верно. Красивая! Даже слишком, – продолжал Марк, – любила глубокие декольте, а показывать там было что. Она присутствовала в ресторане в день убийства, как ни смешно это звучит – была единственной, кто хоть что-то помнит и может рассказать. Детали преступления восстановлены исключительно с ее показаний, она и полицию вызывала на место. Мне поручили это дело из-за его простоты, несмотря на тяжесть преступления. Вина подозреваемого была доказана и ни у кого никаких сомнений не вызывала, а моя основная задача состояла лишь в том, чтобы присутствовать на всех следственных действиях и в суде – набираться самостоятельного опыта, так сказать. Никому еще не признавался, – вздохнул Марк, – но тебе расскажу: в тот период внешне я выглядел как всегда, а вот внутри меня зародилось сомнение, которое не давало мне покоя ни днем, ни ночью. Не мог я понять, зачем Свирский подделал этот договор, ведь подделка быстро вскрылась и он был загнан в угол шантажом.

– Получается, он сам сделал на себя компромат в виде этого договора?

– Получалось, что так. Фроленко на этом решил сыграть и получить долю в его бизнесе. Уже потом, когда шел суд, я несколько раз спрашивал Свирского, зачем он так сделал, и каждый раз он говорил, что не подделывал подпись, сам Фроленко в его присутствии расписывался в документе, а потом отказался и обвинил его в подделке.

– А не мог Фроленко подделать сам свою подпись?

– Визуально его подпись была похожа на оригинальную, графолог делал заключение исходя из наклона, степени нажатия на ручку, выработанности почерка, эти нюансы не заметны даже самому расписывающемуся. Если я точно помню, то тот договор составлен на двадцати двух листах, и на каждом листе стояла подпись Фроленко, и все это в двух экземплярах. Получалось больше сорока росписей, и каждую досконально исследовали. Понимаешь, почерк – это своего рода привычка, за которую отвечает определенная часть мозга, и эту привычку мы не в состоянии контролировать, она неосознанная. Графолог мне рассказал, если бы даже Фроленко попытался изменить такие неуловимые особенности своего почерка, у него могло это получиться один, два, пять раз, но не сорок четыре раза подряд, где-нибудь его же мозг его бы и выдал, воспроизведя привычный нажим, наклон, округлость и т. д. Наверное, я был слишком молод и впечатлителен, но мне казалось, что Свирский говорит правду. Меня разрывали мысли о его невиновности и что я все принимаю близко к сердцу. Когда судья читал обвинительный приговор, ноги меня не слушались, все вокруг было как во сне, мне казалось, что на скамье подсудимых сидел я, а не Виталик. Чувство вины еще долго меня не оставляло.