Читать книгу Записки алкоголика и другие рассказы - Николай Николаевич Лисин - Страница 4

Оглавление

«Охота на волков» в опалённых горах

Эту историю нам рассказал Гришка на импровизированном вечере памяти Высоцкого. Собственно говоря, и вечера-то такого не было, в строгом смысле слова, просто сидели своей компашкой, созвонившись, собравшись по случаю, Дембель притащил свою знаменитую шестиструнную, и вот мы часа три развлекали соседей как могли своим вокалом на уровне сортирного вопля "Занято, вашу мать!!!" И пели-то поначалу что придётся: Юру Клинских, дворовые какие-то песни, армейские, потом блатняк в ход пошёл, старый такой блатнячок, не та хрень, что сейчас шансоном зовётся…


Не помню, кто первый запел Высоцкого. Кажется, Колька Перегар, он в тему блатняка выводил этак задушевно: "Я был душой дурного обчества, И я могу сказать тебе: Мою фамилью-имя-отчество Прекрасно знали в КГБ…" Вроде он, но точно не уверен. Да и неважно, кто начал, суть в том, чем всё закончилось.


Был у нас там один такой мужичок, чуть за сорок, его все попросту Гришкой звали, так он в тот вечер, как Высоцкого запели, будто с цепи сорвался: забрал у Дембеля гитару и шпарит Семёныча вовсю, без перекура. По ходу, все песни его перепел, я половину и не слышал никогда. Фанат его, короче. Классно пел, кстати, всем понравилось, девки вообще визжали. Вика Санькина ему говорит: давай, мол, "Охоту на волков", я её обожаю, когда слышу – аж реву, то да сё… И тут Гришку вроде как застопорило. Только что шпарил вовсю, а тут, смотрим – с лица опал, головой крутит, не буду, мол, даже побледнел вроде…


Ну мы поняли – что-то не то творится с человеком, отстали, эту запели, знаешь, про йога индийского: "Говорят, что раньше йог – Мог Ни черта не бравши в рот – Год…" Прикольная песенка, Светка моя аж в ладоши хлопала. А Гришка на своей волне завис: взглядом в стол упёрся, дымит как паровоз, одну за одной, и молчит.


Мы его не трогаем, хотя всем интересно, понятное дело, чего это он так скис? А потом, когда ещё по паре рюмок накатили, Гришка отмяк. Сказал:


– Я эту "Охоту на волков" последний раз в жизни спел ещё в девяносто пятом, в Чечне.


И, закурив, стал рассказывать:


– В общем, я тогда только срочную отслужил, дембель на носу – чего дальше делать? Домой возвращаться? А чего там хорошего? Работы нет, вкалывай за копейки, ни жилья, ни хрена… Короче, остался я в армии "контрабасом", контрактником, значит. А тут к нам в часть капитан прибыл, для дальнейшего прохождения службы. То да сё – оказалось, он к нам из Чечни попал, и по его рассказам выходило так, что эта самая Чечня – ну просто золотая жила, Клондайк, мать его: деньгу лопатой гребут и куда девать не знают. Дальше понятно, да? Оказался я в Чечне. Ну не сразу, ясный хрен: пока рапорт подал, пока рассмотрели его, то да сё, меня особисты помурыжили сколько надо – короче, неважно, оказался я в Чечне, в зоне боевых действий. Сбылась мечта идиота. И, блин, как в анекдоте – в первом же бою снаряд рядом со мной лёг, контузило меня, не сильно, но сознание я потерял, а пришёл в себя уже среди чеченцев. Врагу не пожелаю такого! Представьте, картина маслом: прихожу в себя среди руин, от пятиэтажки, считай, пол-первого этажа осталось; башка разламывается, наизнанку того гляди вывернет, в глазах всё двоится, а вокруг – "чехи"… Нас тогда троих захватили, но двое-то срочники были, я один "контрабас" среди них, а контрактникам хуже всех: им сразу глотки перерезают, это уж известно. Срочникам – почти никогда, их в горы уводят в основном, в рабство там, или на обмен; офицерам тоже жить можно: их берегут, за них выкуп можно запросить нехилый либо на обмен выставить; а "контрабасам" на месте глотки режут: срочников, мол, сюда насильно пригнали, они вроде как за себя не отвечают, а ты, мол, сам сюда пришёл, знал, на что идёшь, вот и получай, чтоб другим неповадно было. Ну "чехи" и рады стараться: на колени меня поставили, прямо там, в руинах, на битые кирпичи, руки за спиной скрутили, двоих других напротив поставили, тоже на коленях: смотрите, мол, и делайте выводы. Шоу устроили, короче, это они любят. И один за спину мне встал, вот такой свинорез к горлу приставил – ну всё, кирдык, сейчас полоснёт, и амбец. А все вокруг толпятся, скалятся, рожи глумливые, и один там у них, вроде как главный или самый умный, мне говорит: молись, Ваня, прощайся с жизнью. Это они всех русских Иванами зовут, как мы немцев Фрицами кличем, так и они нас. А я и впрямь в детстве молитвы знал, бабка учила, "Отче наш", Богородица там, не помню уже… А тут какие, нахрен, молитвы – с ножом у горла! Меня сейчас как барана резать будут, я имя своё не помню, не то что молитвы… А все стоят, смотрят, скалятся – ждут, как я себя поведу, а я уже с жизнью простился, я в ступоре… И вот, уж не знаю почему, наверно, от зажима, заорал я "Конец охоты на волков" Владим-Семёныча. Не ту, где "Идёт охота на волков, идёт охота", а где на них с вертолётов охотились. "Только били нас в рост из железных стрекоз…" Сам от себя не ожидал, правда. Всплыла она в сознании почему-то, а я не в том состоянии был, чтобы что-то там анализировать… И всю её проорал, от начала до конца. Потом уже, на "гражданке", в депо работал, взял у одного книгу почитать, "Волкодав", там была такая "Песнь смерти", её всю жизнь складывали и перед смертью пели, так вот прям обо мне это было сказано. Я ж действительно с жизнью прощался в тот момент, понимаешь?! Поэтому я так её пел, как уже никогда не смогу. Может, не слишком музыкально, может, голос дрожал или в ноты не попадал где-то, не знаю, но всего себя я в песню вложил. Вот сколько во мне всего было – всё в песне выплеснул, ничего в себе не оставил. Потому и не могу я больше петь "Охоту на волков", ни первую часть, ни вторую: она мне как предсмертная песня вышла, я так второй раз уже не спою…

Записки алкоголика и другие рассказы

Подняться наверх