Читать книгу Viva Америка - Николай Ободников - Страница 7

Я отодвинул канализационный люк и с кряхтением вывалился на мокрый асфальт переулка. Затем я перекатился в теплую лужу и с наслаждением раскинулся в ней. Стало хорошо – а потом зябко. Разглядывая подсвеченное мегаполисом ночное небо, пучившееся грозовыми тучами, я прислушался: какофония рокотавшего Нью-Йорка словно вдувалась в переулок вместе с рыбной вонью. Где-то поблизости орали уличные коты, иногда вопя будто злые деточки.

– Больше не льет, – глубокомысленно заключил я и поднялся.

Я кое-как вернул люк на место и подошел к мусорным бакам, за чьи кручи из объедков озверело сражались пятеро котов. Коты злобно прыгали, визжали и иногда принимали странные и загадочные позы, которые могли как породить дождь, так и призвать карликового демона. Я нетерпеливо отмахнулся от них, взял первый попавшийся бак и поставил его на люк.

– Другие места – другие вещи²¹, – философски заметил кто-то неподалеку.

В открытой двери переулка стоял дородный японец в измазанном рыбой фартуке. В каждой его руке было по огромному пакету с рыбными отходами. Коты тут же прекратили свои распри и обступили его с людоедским блеском в глазах, явно отведя ему роль жертвы спонтанного кошачьего насилия.

– Я даже объяснять ничего не буду, – сразу предупредил я японца. – Но мне очень нужно позвонить – просто до жжения в одном месте.

Японец важно кивнул мне и так же важно показал за угол переулка.

– Бесполезный – как фонарь днем²², – добавил он.

– Я, что ли? – не понял я.

– Таксофона, – снисходительно пояснил японец.

– О. Ладно. Ну, я пошел. Спасибо.

– Завтра подует завтрашний ветер²³, – назидательно произнес японец на прощание.

– Спасибо, но я к вони сегодняшнего еще не привык, – мрачно пробурчал я.

За моей спиной послышались истошные кошачьи вопли и характерные для ударов карате рычащие выдохи.

Я вышел на пустеющую улицу, на которой скучающие проститутки на русском языке спорили о роли миелина²⁴ в нейронах, и нашел кабинку с таксофоном. Как и предупреждал японец, таксофон действительно был бесполезным – старым и отключенным. На лицевой стороне таксофона было нацарапано: «Вархириус²⁵ – жив!»

– Ну и как мне позвонить с того, что незвонибельно?.. – приуныл я, разглядывая допотопное устройство связи.

Я вздохнул, нашел камешек, зачеркнул с его помощью «Вархириус» и нацарапал повыше «Цой».

– Вандализм в отношении муниципального имущества? Хих! Не слишком ли мелко для разыскиваемого рецидивиста, чуть не угнавшего самолет в Тверь? – хихикнул кто-то.

Возле меня стоял невысокий худой мужичок в дешевом плаще, под которым были такие же дешевые черный костюм с галстуком и пыльные ботинки. У него были просвечивавшие оттопыренные уши, высокий бугристый лоб с залысиной, тонкие губы, карие глаза, сальные волосы с чубом и заметное родимое пятно возле них. Бледное лицо мужичка при этом словно говорило: «Не подходи! У меня истерия, прогрессирующая шизофрения и нерешенный пример с логарифмической производной, которым я не побоюсь воспользоваться!»

– «Цой» – это какой-то русский глагол? – любознательно поинтересовался мужичок, копошась в обвисших карманах плаща.

– Цой – это заклинатель умов, сердец и времени, – серьезно ответил я, с подозрением следя за действиями мужичка. – А вот ты не много ли знаешь для того, кто не знает Цоя?

– Лесли, – галантно представился мужичок, накручивая указательным пальцем свой сальный чуб. – Лесли Прискок. Полагаю, по этому музейному экспонату ты хотел связаться с Козеттой Бастьен? Хих-хи! – И он протянул смартфон, на котором уже набирался какой-то номер. – Ржаной Алекс! У тебя минута на то, чтобы убедить журналистку-язву протянуть тебе фотоаппарат помощи – как она протянула его в самолете с трутнем, спародировавшим ее внешность!

– Да ты… – Я не выдержал и схватил Лесли за грудки. – Ты еще что за поганка?! Откуда ты знаешь меня и Козетту?! Откуда знаешь про самолет?! Что ты знаешь о трутнях?!

Лесли воровато вынул из нагрудного кармана помаду-электрошокер и легонько ткнул меня ею в бок. Разряд был несильным, но ощутимым. Я оторопело отпустил Лесли и потер ужаленное разрядом место.

– У поганки и трюк поганский – девчачий! – процедил я, собираясь наложить Лесли «макияж» его же «помадкой»

– Пятьдесят секунд, Ржаной Алекс! – радостно напомнил Лесли и для вида покрасовался электрошокером побольше.

– Алло? Кто это, м-м? – вдруг раздался голос Козетты из телефона. – Багет вам всем в зад! Хватит уже названивать и молчать! Извращенцы! Я всего один раз снялась для того журнала!

– Кози?! – не поверил я и вырвал смартфон из рук Лесли. – Кози! Кози, это я – Алекс! Ты… ты в опасности! А еще мне срочно нужны твои снимки! Ты слышишь, Кози?!

– О-ля-ля! Алекс! Мой робкий зверь из России! – обрадовалась Козетта. – Во что мы вляпались? Где ты? Тебя уже отпустили, м-м?

– Меня не отпустили! Меня обвинили в государственной измене! Я – сбежал! Я…

– Сорок секунд! – проинформировал Лесли, после чего достал какой-то пикающий приборчик и беззаботно начал водить им по мне. – А теперь – замри, пока правительственные жучки не вгрызлись в твои русские корни!

– Кози! Послушай! – быстро сказал я. – Я сейчас где-то на улице, меня обвиняют бог знает в чём! Мы можем встретиться? Мне нужны копии снимков, что ты сделала в самолете, чтобы доказать мою невиновность и разоблачить всё это!

– Что я за них получу, м-м? – вредно поинтересовалась Козетта. – Хочу, чтобы придурок, что час назад меня уволил, был раздавлен! Хочу такую огласку для этой истории, чтобы я сама газетой стала!

– Да тебя даже в туалет с собой брать будут! – убежденно заверил я ее.

– Удача! Хих! – восхитился Лесли, проводя приборчиком по моим джинсам. – Встреча – на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Есть там одно местечко с говорящим названием.

– А тебя я вообще не знаю! – зло бросил я Лесли. – Так с чего мне тебе верить, а?!

– Потому что ты – Ржаной Алекс, русский, который находится под прицелом у правительства США с самых Филиппин! – многозначительно хихикнул Лесли, убирая приборчик в карман. – Потому что я под этим прицелом – с момента появления своих первых прыщей! Хих-хи! Потому что я хочу покончить с этими тварями: теми, кого ты называешь трутнями, и теми, кто их покрывает из Белого дома!

Я покосился на Лесли и сказал Козетте:

– Встреча – на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Там должно быть какое-то место с «говорящим названием». А еще со мной кто-то непонятный – он знает про трутней. Я ему не доверяю, так что будь наготове, Кози.

– Через двадцать минут, уроженец снегов и коррупции! – с готовностью сообщила Козетта. – И еще кое-что, Алекс…

– Что?

– Мне так нравится, когда ты называешь меня Кози. Просто – м-м-м!

– Поверь, Козетта, ты самая настоящая «кози», – честно признался я.

– Что ты имеешь в виду?!

– Время! – вдруг объявил Лесли, суетливо забрал смартфон, раздавил его ногой и ударил его остатки электрошокером. – Сначала – общий сбор, затем – сбор твоей информации, Ржаной Алекс, затем – сбор у меня, затем – сбор «Хлопушки», а после – мы все войдем в мировую историю! Хи-хи!

Я в нерешительности замер.

– Твой дядя ведь не спроста отправился с тобой на Филиппины, верно? – проницательно напомнил Лесли. – Как думаешь, у его спонтанного озарения был исток?

– Возможно… – неохотно ответил я, не желая говорить про дневники Бена.

– Был-был! Следовательно, его поиски нужно начать у вас дома, – авторитетно подытожил Лесли. – Я бы мог сделать это и сам, но изгои государства нынче на вес золота: вы так быстро заканчиваетесь… Хих! – Он посмотрел на часы и тоном знатока произнес: – Через полминуты сюда прибудут обученные мясники правительства. А еще через полчаса они уже будут у твоей входной двери – с сетями и маленькой жаровенкой.

– Божья роса мне в глаза!.. – Я рассеянно взъерошил волосы. – Значит, я должен довериться чудику с улицы, который шарахнул меня током через помаду? Так, что ли?

– О! О-о! О-о-о! – Лесли снова с видимым удовольствием накрутил чуб на палец. – Не желаешь ли прокатиться? Жертвам государственных заговоров сегодня бесплатно! Хих! – И он достал автомобильные ключи с брелоком.

В ответ на его показушное помахивание ключами в темноте подворотни мигнуло фарами классическое нью-йоркское такси.

– А я уж подумал, у тебя будет какой-нибудь каблучок²⁶, набитый косметикой и поганками, – сыронизировал я, залезая следом за Лесли в машину, после чего с удовольствием потерся мокрой спиной об сиденье.

Через несколько минут угрюмо-жизнерадостного молчания мы подъехали к убогой забегаловке, расположенной на искомом стыке улиц. Забегаловка называлась «Клуб анонимных заговорщиков». Выйдя из такси, Лесли по-собачьи втянул носом воздух, потрогал пальцем грязь на асфальте и жестом показал мне, что всё «чисто».

– Так и есть: эта блаженная поганка – конспиролог… – безрадостно заключил я и без особого желания покинул машину.

– Когда зайдем, не улыбайся, ничего не подбирай с пола и не ходи в туалет! – предупредил Лесли и распахнул двери забегаловки.

– Как скажешь, маленький Джеймс Бонд с чубом, – равнодушно согласился я и вошел.

Внутри было душно и сумрачно. Над скрытыми в полумраке столиками витали запахи кимчхи²⁷, печеных крабовых остатков и кислых дынь, словно посетителей интересовало только расстройство желудка и его опорожнение. Сами же посетители были запуганными, встревоженными и будто задушенными – тайнами, о которых они едва слышно сплетничали.

Я скептически огляделся:

– А нормальных тут нет, да?

– Да, здесь собираются только всякие дурачки и психи, находящиеся под колпаком у Дяди Сэма²⁸, – хихикнул Лесли. – Но все они настолько безобидны и никчемны, что даже прикрепленный к этому месту агент, маскирующийся под официанта, подсел от скуки на кроссворды! А в перерыве между ними он еще и постоянно строчит анонимки на свое же начальство! Хих!

Официант, на которого радостно вытаращился Лесли, провел нас за свободный столик. Вид у официанта был потерянный и жалкий, словно он искал дрель, чтобы публично засверлиться. Почуяв шедший от меня душок канализации, он безразлично скривился.