Читать книгу Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1 - Николай Осин - Страница 10

– Маньча, ты на улицу-то ходила, ай ищё нет? Ты поглиди чо там творица? От Кондрашовых до Майщки Борисовой все до чистонька истоптано! Эт чаво ш такое произошло ночий? Заплуталси штоль кто? Эт как жа надо было усватца, штоб плутать кругами? Видать всю ночь до свету нарязал!

– Да уш как в такую ночь заплутаца? Луна – та в полную харю, хоть иголки считай! Уж какой день без метели все стоит не шелохнеца! А по следу-то кто? Мужичий ай бабскый?

– Да вроди как на бабскый боли сходит.

– Ну, тады значит Майнька Васляева, аль Петрунина к тебе за самогонкой приходили! А то можить и оби сразу. В дверь-то не стучали?

– Да нету к дверям слядов-то! И ведь ниде ни упал! Так стоймя все и исходил. Вот ведь загадка!

– Эт как жа ты спала, что ничево ни чуила?

– А об чем мне перживать? Кот мой в потемках возвернулси, где-то цельную неделю блядовал! Я на печь забралась, вздрямнуть маненько, и так наскрозь в сон и провалилась, хоть за ноги тащи до отрезов, видать, не проснулась ба!

Я сидел – ушки топориком и молчал.

Нарезали-то до четырёх часов утра мы с Ваней Курдиным. Погода ночью была чистая, лунная вот мы и решили всё поле «перепахать». Поделили участок пополам, и ходили, тарахтели, как тракторы – «пахали». Наша мать решила, что я ночую у Курдиных, а тётя Поля решила, что мы у нас. Такое бывало достаточно часто и матери были спокойны. Наутро наша мать пришла с проверкой к т. Поле:

– Мой, акаянный-то у тебя?

– Ну а где же?! Вон на полатях спят.

– А ну-ка живо домой!

– Да ты уж погоди маленько. Не кричи. Сщас блины поедят и за дела.

Тётя Поля была всегда женщиной мягкой и доброй. Приятно добрым словом за добро вспомнить.

С Курдиным Ваней мы почудили. Весной, когда под снегом уже полно воды, из развлечений у нас популярными были «капканы». На дороге, в плотном снегу, выкапывается до воды ямка – ловушка. Сверху эта ямка закладывалась травой. Для этой цели очень удобно подходила полынь. Сверху над полынью настилался тонкий слой снега, на котором для обмана делался ложный след. Люди ничего не подозревая, наступали и попадали в ямку с водой! Для большего эффекта, и большей радости делались две или три ямки подряд, и пройти, не попав, было трудно. В такую ямку влетел дядя Паша Улогий. Шёл пьяненький. Был в гостях у няняки, это значит у бабушки Стенякиной. Ямка оказалась для него выше колена. Когда вынимал мокрый чёсонок, калоша осталась там.

– Ах, мать твою под чугунчик! Это как же я не углядел?

Достал калошу, вылил воду из чёсонка, одел, и, бормоча и ругая себя за невнимательность, задним ходом влетел во вторую ямку другой ногой.

– Ну, всё. Теперь мне от Анюты (жена его) попадёт. Надо обратно к няняке итить.

Повернулся и пошёл к Стенякиным. Это его и спасло от третьей ямки.

В подобные капканы и сами попадали не раз. Это была долгожданная радостная Весна с проказами. Время весенних хлопот: чистка скворечников, прокладывание дорог для весенних ручейков. Когда начинались летние каникулы, начинались регулярные поездки в «Земнишний» лес за сушняком. Народу была целая армия: Володя и Петя Шумилкины, Коля Настин, Коля Попов, Горневых трое (Толя, Шурка, Коля), Витька Батякин, Кульгины, нас двое, Курдиных двое, Блохины, Блинковы. В «Земнишнем» вырубали крючки и ими ломали сухие сучья. Вместе с сухими сучьями собирали и сухие гнилые пни, которые ночью светились. По дороге домой надо было преодолевать подъём на «Косишную» гору. Тачки и тачанки с грузом на эту гору вывозили сообща дружно и поочерёдно. Это была очень приятная солидарность. В одиночку сделать это было невозможно. Сушняк в лесу «Земнишнем» лесники почему-то не запрещали собирать. Это, пожалуй, единственное действие, за что не было репрессий. Но, Боже упаси, ехать хотя – бы с одной единственной зелёной веткой! Замотают штрафами и тюрьмой. Чистку леса для дров тогда никакой не давали. Тётя Таня Асаева, наша соседка, например, топилась по – чёрному, полынью и репейниками. Что на этой «топке» приготовишь? Её мать от холода не слезала всю зиму с печки. Одну картошку сварить – сколько надо полыни? Когда надо печь хлеб, т. Таня ходила по огородам собирала над снегом стебли от подсолнухов. Вот такая была жизнь! Начальству не было дела до того, как живут люди? Потом стали давать «чистку» для дров за кору с корней клещатника. Она использовалась для производства резиновых колёс. Потом давали «чистку» просто так, за небольшие деньги. Потом стало никому ничего не надо, после появления в Кевде Валентины Михайловны (моей сестры). Она организовала подключение Кевды к магистральному газу. Но эта сказка появится ещё не скоро. А тогда нам с Володей за лето надо было заготовить столько дров, чтобы хватало на растапливание печки на всю зиму. Пеньки складывали на назём (сухой навоз вперемежку с соломой). Параллельно ещё делали «кизяки», сушили их, складывая в круглые конуса. Отец делал для изготовления этих «кизяков» специальные приспособления, которые брали для пользования все соседи. Заготовленное для домашнего скота сено, вывозили на тачках. Лошади, во время уборочной, были в дефиците.

Когда начинали поспевать яблоки, это была золотая пора.

У Курдиных хозпостройки стояли против дома, повёрнутые торцем. Мазанка и погреб. В мазанке, как у всех хранилась сезонная одежда, зерно, мука и место для летнего ночлега детей. В одной части «ларя» у них ещё было зерно, а во второй половине, уже пустой, были яблоки! Ох, какие же они были ароматные и вкусные! У них по Кевде было много доброжелательных родственников Болоцкие с ул. Бочкарёвка, Курдины с ул. Бражников порядок и др. Родственники привозили им эти яблоки и мы кайфовали от них.

Потом д. Паша Курдин, одновременно с нашим отцом займутся разведением собственных садов с такими яблоками. Посадят много новых молодых яблонь. Но кайф станет уже совсем другим.

Однажды там нас застала гроза. То ли мы были маленькими, а гроза страшной, то ли всё-таки грозы были раньше страшнее, чем сейчас. Мы тряслись от страху не напрасно. В эту грозу молнией ударило в д. Ваню Матюнина. Я сидел на каких-то мешках, крестился и причитал:

– Слава тебе, Христе Боже наш! Яко же ты насытил нас, и не лиши меня и небесного твоего царствия!

Митиров Коля закопался в какой-то одежде, и его не было видно и не было слышно!

Ваня Курдин крестился молча!

Яшкин Шурка, был весь в своего отца. Настоящий Чапаевец! Готов всегда умереть стоя!

Он стоял в полный рост, крестился и наяривал: «Рождество твоё, Христе Божий наш…» Курдин Ваня спросил:

– Чего несёшь то! Сейчас, как влепит по крестилке (по руке правой, значит) и нам всем конец!

– А, я всё равно ничего больше не знаю!

Когда услышали крики «Горят!», мы побежали на ул. «Симановка». Молния ударила в хозпостройку около Бульбиных и она загорелась! Ваняга Матюнин лежал уже закопанный в землю – одно лицо выглядывало из земли. Он с матом рассказывал, как молния ударила в «погребицу», под крышей которой он спрятался от дождя:

– Сначала гвоздануло около Бульбиных! Мазанка – загорелась! Я начал орать – «Горят, горят!» Молния как звезданёт в нашу «погребицу» – не кричи «горят!»

Какая-то женщина поливала его закопанное землю тело водой из лейки и сделала замечание:

– Ты, д. Вань, хоть сейчас-то не матерись! Ведь одной ногой стоишь на пороге у Бога!

Он осерчает, и не отпустит тебя обратно!

Против Курдиных жили Блохины. Осенью у них мы часто собирались играть в карты. Это было и интересно, и страшно. Дом Блохиных было боязно обходить кругом даже днём. А вечером в темноте – тем более. Как там можно было жить? Сразу, сзади дома, был крутой и высокий обрыв к реке, куда, если свалишься, обязательно что-нибудь повредишь себе. Чтобы гости часто не утомляли своим присутствием, хозяева (молодые) делали из гнилушек светящиеся рожи и пугали ими в темноте. Когда выяснилось, что это не живые черти, то сами стали дурачиться и пугать взрослых. Это удавалось хорошо.