Читать книгу Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1 - Николай Осин - Страница 5

Это папина родная сестра – Анна. Взрослые все звали её Онька. А мы, все дети, Крёстная. Своя девочка у неё умерла в детском возрасте от «скарлатины» и она, своей безграничной добротой и заботой о нас, часто была на уровне матери. Как я уже говорил ранее, Кевда без прозвищ жить не может. Прозвище «Правленская» появилось из-за того, что она долгое время работала курьером в правлении колхоза. Там же работала параллельно ещё и уборщицей. Поэтому и прозвище – «Правленская».

Когда появился градообразующий завод «Сельмаш», вокруг него появился рабочий посёлок городского типа, который быстро перерос в крупный город. Много жителей со всей округи перебирались на «производство». Попала туда и наша Крёстная. Завод предоставил комнату в коммунальной квартире, естественно не сразу. Её надо было зарабатывать многими годами труда. До этого приходилось снимать жильё у знакомых. Мы все росли под её крылом. Володя, будущий Лауреат Государственной премии, умница, не «прошёл по конкурсу» в политех! Такое себе представить, просто, невозможно! Но это было. И Володя работал фрезеровщиком какое-то время на заводе в «Сельмаше». Жил у Крёстной. Дядя Коля (брат отца) постоянно восторгался Володей:

– Молодец, племяш! Лучший рационализатор завода! Всё время на заводской «доске почёта». Будешь обязательно инженером!

Слова его оказались пророческими.

Лида, окончив 8 классов в Кевде, заканчивала 10 классов в «Сельмаше». Проживала у Крёстной. Я учился в техникуме в Пензе, а по большим праздникам (Октябрьская, день Конституции), ездил аккуратно в «Сельмаш» к Крёстной и в Каменку к дяде Коле.

Как говорил Райкин, нанимаясь нянькой к каким-то родителям: – К праздничкам большим подарочки уж обязательно! А ко дню Парижской Коммуны и к Покрову как вам совесть позволит! Вот и мне так же. Когда захочется есть, «аж невтерпёж», то я наведывался в «Сельмаш» не только по большим праздникам, но и ко дню Парижской Коммуны, и к Покрову!

Крёстная всегда накормит, как дома! Варила мне всегда лапшу молочную. Вот только в эту минуту я начинаю понимать, а где же она покупала крупу?! Ведь даже в Пензе она продавалась строго по талонам! А в «Сельмаше» тем более! Получается, что она сама недоедала, а сохраняла для нас!

Вот почему и в Кевде часто лапша была самодельной! Мать замесит тесто из муки, раскатает, поджарит на плите и мы с ума сходили от вкусноты! Съедали половину без молока. Утерпеть было очень трудно!

Когда я учился в авиационном институте в Ленинграде, то всегда на каникулы и с каникул заезжал к ней. Она тогда была в хорошем состоянии здоровья. Ко всем землякам из Кевды, переехавшим в «Сельмаш», относилась всегда доброжелательно Она ходила к ним в гости, особенно любила соседей по нашей улице из Кевды. Таковыми были Панины, Палагины, которые жили в Кевде напротив нас на нижней дороге. Выезд в «Сельмаш» у них был очень тяжёлым. Дед Палагин говорил:

– Ну, куда мы поедем с Родины?! Я же там с тоски помру! Как это я среди чужих людей буду жить? Ни поговорить, ни покурить?

Молодёжь, дети его, уговаривали, что будут работать на «производстве» и будут жить лучше.

Дед пожил в «Сельмаше» как-то недолго. Мне кажется, он, действительно, ушёл из жизни от тоски по Кевде!

Крёстной, как и матери, естественно, было очень важно, чтобы мы, дети, все росли без вредных привычек. Не курили, не пили, ни прибивались к каким-то бандитам. И мы их желания и стремления все выполнили. Все учились в институтах. Единственная «вредная» привычка была это учёба, без начала и без конца! Что касается меня, Крёстная знала, что после окончания техникума, я получил хорошую работу конструктором в Научно-исследовательском институте. Отличное жильё новое, чистое, тёплое, светлое, в 2-х местной комнате в общежитии! Родители мои были в гостях, и просто умилялись от восторга:

– Ну, Коля, не зря ты страдал, когда учился! Теперь живи, работай и радуйся!

И вот «вредная» привычка снова учиться дальше опять взяла верх. Всё эти прекрасные условия, завоёванные таким трудом и лишениями, были добровольно оставлены, и снова на 6 лет очередные лишения и голод.

Один раз, когда в каникулы я заехал к ней, Крёстная повела меня к Кевдяшам с нашей улицы. Это была сказка – побывать в гостях, как в родной семье! Не случайно пословица говорит «хороший сосед, это тоже семьянин»! Погостили у Паниных, пошли к Палагиным.

Встретила нас у входа Немая. Она была одной из дочерей у деда Палагина. От какой-то болезни в детстве потеряла слух. В итоге стала Немой. Она прекрасно всё понимала по губам. Была хорошей труженицей по домашним делам. При входе в дом, она первой встретила всех гостей.

Что происходило далее – описано в рассказе «Часовой».

Устраивать такие вот импровизированные, неожиданные для всех и для неё самой, в том числе, простые, но очень глубоко трогательные сцены – было Божьим даром у Крёстной!

Много лет спустя, когда уже в живых не осталось ни Немой, ни её сестры Пелагеи, Крёстная, вспоминала нашу встречу с ними в «Сельмаше», и очень горевала об одном упущенном моменте в этой встрече.

Когда Палагины уезжали из Кевды на производство в «Сельмаш», было много слёз, и не только у деда Палагина, но и у молодых его детей. Я, в это время, был в возрасте 3-х лет. Решил пожалеть плачущую Пелагею (вероятно, ровесницу моей матери):

– Не плачь! Я вырасту большим, куплю тебе платье «горошком»!

Вот об этом эпизоде, Крёстная очень переживала:

– Ну, как это я, такая, сякая, могла упустить это из виду! Надо было тогда, при походе в гости, купить отрез «горошком» на платье Пелагее! Ой! Сколько было бы и слёз, и радости!

Вот такая она у нас была, Крёстная. Простая труженица, но до краёв наполненная любовью, вниманием и уважением к людям! Поэтому все, кто знал этот «местный самородок», любили её, как Валентину Леонтьеву!

С 1910 года, в Кевде начала свирепствовать холера. Она выкосила огромное количество народа. В число этой огромной армии, ушедших под землю людей, из семьи Смирновых попали воспитанник Василий с женой. А в число кандидатов на смерть попадала и наша Крёстная. Команда «спасателей» давала таблетки для «лечения». После чего больные переставали мучиться, но почему-то надёжно умирали! Один человек из этой команды (родом из Кевды), он, не заметно от других, «на ушко» сказал ей:

– Оня, не глотай таблетки.

Она их спрятала под язык. Сымитировала проглатывание, и, как только команда «спасателей» вышла из дома, выплюнула обе таблетки. И, благодаря этому, осталась в живых. Конечно, главное в том, чтобы подняться и встать на ноги надежно, надо для этого ещё чем-то помочь себе! Помогло народное средство. А этот человек, когда уже холера была похоронена с половиной жителей Кевды на отдельном кладбище справа, позже объяснил, что это был секретный способ предотвращения распространения холеры. Даже похороны холерных покойников на основном кладбище были запрещены, только на отдельном, за территорией, и в свежую могилу. Никаких подхоронений, даже на отдельном кладбище! Отец показывал место, где были похоронены наши родственники. В это время были ещё целы отдельные кресты, а основная масса холерных захоронений просто безмолвные холмики, напоминавшие о прежних трагедиях в жизни людей! В «Каменном» лесу было место, откуда брали известь для похорон. Оно называется «Исаевы пещеры».

Основное кладбище во времена его молодости было окружено по периметру огромными деревьями. Как рассказывал отец, вётлы и вязы были в два обхвата! Это значит, обхватить ствол могли только два человека, взявшись за руки!

Советская власть наломала много дров! У «руля» в то время стояли люди далёкие от правильного понимания нужд народа, их вековых правил по уважению и почитанию памяти родителей! Такими «горе-руководителями» была дана команда:

– Спилить все деревья вокруг кладбища! Что это ещё за преклонение перед религией!

На кладбище собрался народ, с топорами и двух ручными пилами. Среди пригнанных по наряду людей был и наш отец. События развивались далее следующим образом:

– Мы сидели на краю кладбищ и курили. Никто не решался начать. Всем было жалко губить родительский труд и память о них! Пришёл дед Каликанихин. Снял головной убор, встал на колени перед кладбищем, помолился, поклонился до земли и, обращаясь к нам, сказал:

– Вы, молодёжь, как хотите, а я против совести на такие дела не пойду! Губить память людскую грех! Пусть, что хотят со мной, то и делают!

Повернулся, одел шапку, и ушёл домой.

Это решило и нашу судьбу. Мы перекрестились и тоже вслед за ним разошлись по домам!

За невыполнение «наряда» нас всех оштрафовали. Через день пригнали «коммунистов», которые в поте лица старательно всё спилили!

Прошло много лет.

Наша семья с соседями Курдиными живёт много лет особенными отношениями. Мать дружила с т. Полей, отец с д. Пашей, сестра Валя с Нюрой, брат Володя с Колей, я с Ваней. У всех нас были всегда хорошие отношения!

Отец с д. Пашей решили облагородить кладбище. Вид кладбища, в это время, был какой-то сиротский, убогий! Ветхим крестам досрочно падать помогал скот, беспрепятственно ходивший по кладбищу! Да и крепким крестам тоже попадало! Отец с д. Пашей решили огородить кладбище забором и обшить штакетником. Коля Курдин, как председатель Сельского совета в это время, активно поддержал эту идею! Он «пробил» через лесничество необходимый лес для столбиков, жердей и для штакетника. Совхоз тоже сделал шаг навстречу Сельскому совету. Через пилораму из леса напилили штакетник. Отец придумал и сделал специальный бур, для высверливания отверстий в земле под столбики. С помощью этого бура отец и д. Паша удивительно быстро поставили забор. Обшили штакетником.

В итоге в народе осталась добрая память о разумном председателе Сельского совета и о трудолюбивых родителях!

Когда мне было года 4 или 5 лет, Крёстная меня забрала к себе в гости в «Сельмаш». Родители доверяли нас, детей, Крёстной безгранично, как себе!

И вот в таком возрасте я шёл с Крёстной пешком в Титово! И удивительное дело! Я дошёл все 25 километров сам!!!

Правда, по дороге несколько раз «отдыхали». Во время «отдыха» собирали траву «клоповник» для веников, которыми многие тогда заметали мусор в комнате. Растёт «клоповник», как правило, около дорог.

Пришли в Титово, купили билет на «пригородный» и стали ждать. Вдруг земля затряслась, и подкатило какое-то огромное пыхтящее чудовище! Я тоже затрясся от страха и прицепился обеими руками к ноге Крёстной!

– Ты чево напужался-то так?

– А, вдруг он на нас набросится?

– Не бойся ты! Он ездит только по железным рельсам! А на нас он не может наброситься.

– Ну да. А если он разозлится, что ему надо тащить столько народа и набросится на нас?

– Не бойся, это не лошадь! Он всех увезёт! На нас он не может наброситься. Без рельс он не может двигаться, он сразу утонет!

– Мы же на земле стоим! Как он утонет? Тут же нету речки? Он что не умеет плавать?

Крёстная решила избавиться от моих назойливых вопросов и сказала:

– Да. Он захлебнётся. Зашипит и на дно!

Но она глубоко ошиблась. Последовал взрыв новых вопросов! Когда я отгостил две недели, и Крёстная сдавала меня родителям, то доложила:

– Ой, наказание, Господнее. Сдонижил (замучил) вопросами. А это зачем? А это почему? А это на кой?

У меня уж голова стала, как чугун. Прямо из сил выбилась на все его вопросы отвечать!

А их без конца, только больше и больше!

Да, это было очень ярким событием в моей жизни! Я помню это в мельчайших деталях, как будто бы это все произошло вчера! Даже прекрасно помню удивительный, ни с чем не сравнимый, запах ёлок вдоль железной дороги!!! Его никогда и ничем не повторить! Это запах бесконечно милого и родного детства!!! Крёстная, уходя на работу, давала мне наказ:

– Выйдешь на улицу поиграть, будь осторожным! Там может быть Вася Инвыркот, такая фамилия у него. Он большой, лет 18, но «без гармони». Ты его остерегайся, а то он может побить!

– А, почему он злой? Почему ж ему не купят гармонь?

– Он дурачок. В 6 лет полез на крышу голубей ловить и поскользнулся. Чтобы не упасть с крыши двухэтажного дома, он схватился за какие-то провода, а они оказались с током! Его трясло, пока кто-то снизу не увидел. Когда оторвали от проводов, он был весь синий от тока. На крышу не лазай! Вася так и остался с мозгами шестилетнего мальчика!

Комната Крёстной была на втором этаже. Хозяева квартиры были Кулагины. И хотя был замок в двери, Крёстная его не закрывала, чтобы я свободно входил и выходил. От такого предупреждения я побоялся выходить на улицу и дошёл только до нижних ступенек и присел.

Вдруг сверху быстро, через ступеньку, несётся какой-то мужик. Добежав до меня, резко остановился и суёт мне в руки какую-то бумажку:

– Мальчик, смотри какую я птичку «нарусувал»!

Только тут я понял, что это Вася! Я даже испугаться не успел, так это всё получилось быстро и неожиданно!

Меня, как воробья в кошачьих лапах, парализовал жуткий страх. Ну, думаю, сейчас размажет по стенке и Крёстной не отскоблить будет! И мои маленькие мозгишки начали мудрить, как же спастись?:

– Ой! Как же ты здорово нарисовал-то! Я так не умею!

– А, я тебе эту птичку подарю! Хочешь, я ещё тебе «нарусую»?

– Ну, давай!

Он подхватился и так же, через ступеньку, унесся куда-то вверх! И я подумал, как хорошо, что он не нарисовал птичку на стене, используя меня, как карандаш! Я быстренько, пока он рисует «птичку» дома, драпанул в комнату к Крёстной.

Позже я увидел его на балконе второго этажа. Он стоял и надувал пузыри мыльные. Ватага ребятишек стали его дразнить:

– Вася – дурачок! Вася – дурачок!

Вася, неожиданно для всех перекидывает ногу через ограждение на балконе и летит вниз! Никто не ожидал такого! Какой нормальный человек решится прыгнуть со второго этажа на твёрдую, почти как камень, утрамбованную землю с песком? Это на 99 % будешь калекой! А, Васе хоть бы хны! Как чесанул за обидчиками! Они, судя по всему, делали это уже не раз! Добежали до общественного туалета все дружной ватагой и разделились на две группы. Одна в левую сторону, а другая в правую! Он добежал до этого места и остановился. Хотел всех догнать и отлупить, а за кем бежать дальше принять решение не смог, трудно!

Я стоял, как вкопанный. Он подбежал ко мне, весь возбуждённый и злой, и начал грозиться, как он их поймает всех и отлупит! Высказав мне весь свой гнев, он пошёл домой.

Я, немного погодя, тоже пошёл. Надо было сменить мокрые штанишки!

Интересно, как сложилась его дальнейшая судьба?

Когда училась в «Сельмаше» Лида, моя сестра, Крёстная уже жила по другому адресу. Завод дал ей свою комнату в коммунальной квартире. Вероятно, с Васей пути их не пересекались! Боже мой! Сколько же неоплаченных долгов осталось перед этой женщиной!

Выросли мы и разлетелись все далеко, далеко! Навещали её только изредка, когда приезжали домой! Она всегда была так рада нам! Мы никогда не проезжали мимо, не заехав к ней в гости!

Последняя встреча с Крёстной была очень грустной.

Мы с Володей пришли к ней, а нам никто не открывает. Звонили, звонили и тишина! Наверно уехала к кому-нибудь в гости, решили мы! Надеялись, что она такая же лёгкая на подъём, как всегда! Собрались уходить. Володя, как почувствовал, что эта встреча для всех последняя. Вернулся и ещё раз позвонил. Опять тихо. Взял и постучал в дверь. Опять тихо. Мы повернулись и пошли на выход. Потом вдруг что-то показалось на признаки живого человека. Потом голос через дверь:

– Кто там?

– Это мы, Крёстная, Володя и Коля!

Она не верит такому сочетанию. Два племянника и вместе! Снова тот же вопрос и когда оба представились, открыла. Слёз полные глаза у всех троих. От нашей прежней жизнерадостной шустрой Крёстной не осталось ничего! Стоит пожилая женщина со свечкой в руках:

– А, у меня нету света. Аржаной Коля (это сосед по квартире), в отпуске, уехал в Кевду и светом некому заняться! Зажигаю иногда свечку.

– Ну, давай её сюда. Сейчас, Крёстная, сделаем свет! Сделали всё что нужно, появился свет. Понятно стало, почему не работал звонок.

– Мы уж уходить собрались. Думали, что ты у кого-то в гостях. Спасибо, что Володя вернулся ещё раз перед уходом!

– Нет, я уже никуда не хожу. Зрение у меня стало очень слабым и ноги, как чужие, двигаю ими с трудом.

Первый раз за всё время произошло обратное событие! Покормили Крёстную мы, а не она нас. Чем нагрузили нас на дорогу из Кевды, тем и потрапезничали. Крёстная очень растрогалась и вручила нам с Володей по бутылке «Московской»:

– Это я приготовила запас, чтобы меня на земле не оставили, еслиф (если) уж что-то случится неожиданно! – жизнь её научила, что водка решает любые проблемы: – У меня эта бутылка до сих пор хранится, как память о Крёстной!

Когда хоронили отца, тогда она была ещё в хорошем здравии и придумала на похоронах следующее. Попросила меня и Володю взять гроб с отцом на головы и пронести его от входа на кладбище до самой могилы. Оказалось, что Галя и Таня (наши жены), не договариваясь, купили нам светло-голубые совершенно одинаковые рубашки! Просто какая-то мистика! И мы были с Володей, как близнецы. Природа, как специально, тоже постаралась и устроила тёплый ласковый осенний день, какие в эту пору бывают очень редко. И, задуманный Крёстной последний путь отца, запомнился нам и всем людям. Это было очень трогательно и поучительно для всего народа и для нас с Володей в первую очередь! Спасибо ей за школу уважения к отцу!

Здесь, на кладбище, она попросила похоронить её на Родине в Кевде, рядом с братом. Просьба её была выполнена. Когда её здоровье ухудшилось, Валя забрала её в Кевду, и под Валиным контролем Крёстная прожила до последних дней. Похоронена она, как и просила, рядом с нашим отцом.