Читать книгу Замысел боя - Николай Сапрыков - Страница 2

Пахнуло удушливым смрадом. Человек так надрывисто закашлял, что казалось, будто внутри что-то разрывается, желая частями вывалиться наружу. Глаза не хотели открываться, всё тело пронизывала чугунная тяжесть, а слух только начинал распознавать посторонние звуки, что обрушивались на барабанные перепонки серией выстрелов неподалёку. По характерному свисту, предшествующему очередному взрыву, можно было с лёгкостью определить, что бомбы падали с внушительной высоты.

Человек, на четвереньках, резко дёрнулся в сторону тени, – чуть приоткрывшиеся глаза уже разбирали контуры ландшафта. Прижавшись к песчаной стене, он начал приходить в себя. Первое, о чём человек подумал, это то, что под этим широким выступом сейчас он находился в относительной безопасности. «По крайней мере, с воздуха заметить не должны».

Кто не должен? Подсказывающий что делать внутренний голос, дополнительных разъяснений происходящему не давал, а сам человек не помнил даже своего имени. От растерянности хотелось забиться под ближайший куст и ждать, когда какая-либо деталь происходящего протянет ниточку к пониманию этого самого происходящего. Сдавливая руки, человек пробовал сконцентрироваться, но в царящем вокруг давящем рокоте это не представлялось возможным.

Подняв голову, он проследил за парой белых бомбардировщиков, что пролетели под палящим солнцем. Чуть удалившись к стороне предполагаемой линии чьего-то фронта, они, с паузой в несколько секунд, сбросили две одиннадцати-тонные в тротиловом эквиваленте бомбы. И откуда только ему были известны эти подробности?

После возникновения огненного сгустка пространство накрыло тёмно-серым маревом, отголоски криков врезались в уши. Ударная волна хоть и не сразу, но пронеслась по поверхности земли, обдавая человека запахом тухлых яиц. Спешно ощупав себя, он не обнаружил никаких серьёзных травм, но как говорится – ещё не вечер.

Глубоко вдохнув, он снова захлебнулся кашлем. Пространство вокруг полыхало, – запах серы, земли и чего-то омерзительно пресного пробирал до костей. «Какого чёрта тут происходит, что я тут делаю, – думал человек, осматривая свою униформу, – нужно оглядеться, оценить обстановку, выбраться… к своим. Своим? На мне солдатское обмундирование».

С каждой новой деталью человек, домысливая всё на ходу, становился всё увереннее в своей прямой причастности к происходящему вокруг. Если он является неотъемлемым звеном разворачивающейся баталии, то значит, точно имеет важную боевую задачу и несёт за неё ответственность. Эта мысль так глубоко пронзила и так ещё блуждающее сознание, что создавалось впечатление, будто приоритет боевой задачи был непоколебим. Чувство самосохранения отошло на второй план, сердце замедлило свой бешеный ритм.

В двадцати метрах от уходящего к северу склона полыхала огромная металлическая конструкция, и человек знал, что это такое. Универсальный мех (механический робот) третьей модели, завалившись в сухой грунт, бездвижно лежал близь пустующей магистрали. Судя по возгоранию, прямо в топливные баки попало что-то вроде кумулятивно-разрывного снаряда.

В противоположной бомбардировке стороне, к которой уходила многополосная асфальтированная дорога, развернулись ряды УМ3 с прикрывающими их самоходными противовоздушными батареями, которые в свою очередь украдкой, на гусеницах, следовали за основной группой. Между единицами боевой техники, также чуть позади, ступали пешие взвода, раз за разом вслух сигнализирующие то о смене построения, то о какой-либо угрозе с фронта. Оставив человека за своими спинами, толстенная боевая шеренга, будучи в цветах хаки, двигалась по направлению к горизонту, где им навстречу продвигались практически зеркально выставленные боевые единицы, в основном серого цвета. С дальних рубежей садила артиллерия, с мехов обоих сторон работали гранатомёты.

Как только будет разорвана дальность действительного огня для крупнокалиберных пулемётов – потери обоих сторон начнут резко возрастать. Разорвав две тысячи метров, шквал огня откроет дорогу прямиком в ад.

Чем дольше человек смотрел на мехов, тем больше подробностей относительно них всплывало у него в голове.

Несмотря на внешние отличия, в основе любого из них: блок каркаса, электроника и устройство М3 модели. Основа основ. Универсальная конструкция креплений, установленных на предплечьях лапищ и плечах титанов, позволяла «навешивать» на меха всё что угодно, в зависимости от задачи, которую этот мех выполнял. И, конечно же, речь шла в первую очередь о воистину больших, устрашающих пушках.

Состав боевой машины М3 включал в себя капитана меха, двух стрелков, координатора (он же заместитель командира), механика-водителя и инженера. Весь состав из шести человек размещался в области туловища робота, которое в свою очередь было покрыто слоями арамидных волокон, кевларовыми или твароновыми пластинами, реже херакроном. Но даже такая композитная броня не всегда справлялась с прямым лобовым попаданием того же двести шестого калибра орудий класса «Мир», стоявшие на плечах каждого третьего меха противоположной стороны.

Функциональность, относительно новой боевой единицы, долгое время поражала воображение даже самых бывалых вояк. Эта тридцатиметровая махина являла собой прорыв, была открытием нового столетия и одним из первых шагов к веку инноваций, которому было суждено родиться на крови.

Представшие перед человеком мехи делились на те, что были в режиме штурма, и те, что шагали в порядке активной обороны. Самое удивительное, что пытаясь установить, по каким признакам он определял все эти нюансы, человек выуживал из глубины подсознания всё новые и новые данные об устройстве гиганта. Казалось, человек и эта машина были одним целым, как если бы мех был выращен им, а не собран на заводе.

Переведя взгляд снова на противоположную сторону, даже с такого расстояния, человек мог разглядеть позиции противовоздушной обороны, на которых в большинстве своём стояли всё те же мехи. Массивные «ноги» с несколькими продолговатыми гусеницами на ступнях впивались в почву, чуть сгибаясь, они крепко-накрепко держали отогнутый чуть назад, поджатый ближе к земле корпус. Мехи задирали орудия к верху, олицетворяя собой полную боевую готовность. Металлические скульптуры, настоящие произведения искусства, логическое завершения идей научно-фантастических фильмов.

Донёсся первый залп пулемётной очереди, и по направлению трассера можно было определить, что стрельбу открыли со стороны полосы серой бронетехники, армии другой, забытой человеком принадлежности, что двигалась ему навстречу. Ясно было одно – грядёт бойня и нужно двигаться, нужно определить свою задачу…

Двигаться, но куда? Повторно, более тщательно оглядев свою амуницию, человек снова попытался сориентироваться. Обшарив немногочисленные карманы на кителе он не нашёл ни документов, ни какого либо другого упоминания о своей личности. Только лишь четыре жёлтых полоски на нагрудном погоне… звание капитана УМ3. Человек снова окинул взглядом искорёженный мех цвета хаки, однотонного с его формой цвета.

Выживший капитан, покинувший свой мех первым… и единственным? Зияющая дыра на корпусе меха оголила, словно хвастаясь, два обгорелых очерка – изуродованные тела погибшей команды. Вероятно, его команды. Дешёвая пародия на плетёного человека кельтов, которые, в свою очередь, приносили чудовищные жертвы в угоду своим богам, а за какие правды погибли эти люди, человек не помнил. Он обтёр почерневшими руками лицо.

«Добраться до солдат в схожей униформе в тылу, достать оружие, добыть информацию…», – пронеслось у человека в голове. Кроме ножа, закреплённого в набедренном чехле, у человека не оказалось ничего. Пробежав глазами по выжженному ландшафту пригорода, он также не обнаружил ничего стоящего. Ходить кругами в поисках брошенной винтовки было глупо, лезть в раскалённый мех тоже. Вынув нож, он сжал рукоять двумя руками, поднеся орудие ко лбу протяжно выдохнул.

Чуть согнувшись, человек начал движение в сторону зданий, к въезду в населённый пункт, преодолевая кратеры и останки целых поколений, он растеряно оглядывался на непрекращающиеся шумы.

Под ногами бегущего начинался чей-то город. Фронт предполагаемых «своих», техника которых издалека имела схожий зеленоватый оттенок, простирался вдоль границы города с одной из сторон. Большинство окон в пяти- и семиэтажных домах были либо выбиты, либо повреждены. Человек увидел безжизненную улочку, заполненную, как отсюда могло показаться, изуродованными манекенами. Но то были не манекены.

О бесшумном передвижении не стоило и задумываться – вокруг стоял занавес гвалта. Занавес смрада. Он вбежал на то, что некогда было людным пространством между зданиями, сейчас же это больше походило на все уровни Дантовского ада одновременно. Картина, порождённая больным воображением мыслителя-богослова четырнадцатого века, но никак не реальность…

Улицы наводнила тень мирной жизни – помимо солдат и военной техники, здесь было бесконечно много мёртвых людей в штатском.

Складывалось впечатление, что эвакуации этого региона не было. Судя по количеству тел – она и не планировалась. Лишь остывшее безоблачное небо не позволяло сойти с ума, напоминая, что так было не всегда. Человек хладнокровно продолжал движение, ведь он ещё жив, а остальное пока не важно.

В какой-то момент человек обратил внимание на движение за руинами через два дома по левую сторону улицы. Сноровка не подвела его – юрко нырнув в сторону автомобиля, стоявшего поперёк дороги, он с силой впечатался плечом в автомобильную дверь, скрывшись с поля зрения того, кто двигался поодаль. Человек продолжал следить за плетущейся фигурой. Силуэт постепенно увеличивался, двигаясь ему навстречу.

Занять удобную позицию не составляло труда. Всюду были сплошные укрытия, обездвиженные и однотонные. Очень удобно. Да и автомобиль, за которым укрывался человек, был неплохой позицией и для атаки, и для возможного отступления. Только сейчас он заметил, что в машине находились двое молодых людей: парень и девушка, сцепившись за руки, загримированные в умиротворение. Эти двое без особого интереса смотрели перед собой, создавая вокруг себя нерушимую стену, за которую из этого мира уже не проникнуть и не спросить, какого это.

С приближением силуэта, человек всё твёрже уяснял – к нему движется враг. Вот так просто – враг. В основе данного заключения – серая униформа, надетая на бегущего солдата. Одетый в бронекостюм с разгрузкой, он, вцепившись двумя руками, держал войсковую винтовку. «Врага в тылу надо ликвидировать и двигаться дальше, никаких сомнений. И как он вообще забрался так далеко?» – думал человек.

«Если он не сменит направление, то пройдет перед носом автомобиля. Тут либо я успею, либо мне конец. Пропустить его дальше, топтаться вдоль фронта за спиной нашей ударной группы – этого точно позволить нельзя». – Человек приготовился к рывку. Возможно, к самому решающему в своей жизни. Жизни, о которой он ничего не помнил. Выходит очень уж в духе патриотических историй о войне.

Человек сгруппировался за укрытием и уже не выглядывал. Враг приближался с каждым новым шагом. Напряжение становилось настолько сильным, что удары сердца начали отдавать по всему телу, и глубоко внутри он ощутил, как всё его существо вопит от ужаса. Страх, постоянный и режущий стресс, никуда не девался с самого начала, но ужас? Человека резко охватило отвращение к себе. Он убивал раньше?

До броска оставалось пара секунд, слышалось учащённое дыхание врага. Короткий вдох. Тень от силуэта мелькнула перед глазами человека. Её появление на блекло-багровом асфальте и было сигналом к атаке. Бросок вперед и разжатие, смещение упора на левую ногу и короткий удар с обеих рук в область шеи. Бронекостюм ножом пробить точно бы не удалось.

Когда их взгляды пересеклись, человек почувствовал, как резко вгрызлась в плечи отдача. Удар был заблокирован, противник успел поднять винтовку. Следующим движением человек навалился на недруга, впитывая растерянность, читаемую в его глазах, он оттолкнул врага на капот всё того же автомобиля. Нож в правой руке, нужно только попасть.

Будто в такт пляске смерти прозвучал разрыв бомбы, двух затерянных в котле войны людей обдало ударной волной и накрыло мелкими осколками. И, показалось, враг замешкался, отвлёкшись на этот взрыв. Этих мгновений хватило, чтобы вторая попытка увенчалась успехом. Человек вонзил лезвие в шею врагу. С чавканьем вырвался вскрик. Нож торчал из-под челюсти, а глаза врага тем временем с изумлением глядели на человека. Над сражением повис продолжительный глухой стон.

Как околдованный, нависая над телом, человек не мог отвести взгляд, полностью оцепенев. Тело врага сползло с капота на колени, и, завалившись на бампер, запрокинуло голову. Человек сделал несколько шагов назад, наблюдая за растекающейся по телу и земле кровью.

В этой сцене он был тем, кто завладел вниманием всех участников данного спектакля. Помимо солдата, из салона автомобиля на него глядела ещё и та самая пара молодых, безмятежно всматривавшаяся минуту назад вдаль. Ни одна из трёх пар стеклянных глаз не упрекала человека, они лишь подавляли своей безразличностью.

Человек был готов провалиться. Упасть ниц и слезно объяснять, почему иначе было нельзя. Оправдываться до тех пор, пока он не поверит в собственные слова.

Подняв выскользнувшее из рук его врага оружие, он пошатнулся. Если остаться здесь ещё хоть на минуту, то можно свихнуться к чёртовой матери. Судя по звукам, доносящимся со стороны ударных групп, они сошлись в полноконтактном бою, и ведут ожесточенное сражение… но за что – неизвестно.

Человек неторопливо побрёл дальше, вдоль улицы. Апатия завладела разумом, он уже не торопился найти «своих». Даже новый разрыв, метрах в двадцати, не привёл его в чувство. Он искал ответы в себе, мог бы и удавиться за них… Это убийство точно было его первым. «Укрыться», – отзывались эхом в голове подсказки, но человек не слушал.

– Замер на месте! – Громкоговоритель не заставил человека даже шелохнуться.

– На месте!

Он остановился, завидев, как с поворота на улицу к нему приблизилась бронемашина, и только повернув голову, у него получилось разглядеть зеленоватую расцветку. Ему было плевать.

– Представься солдат! – прогудел усилитель.

– Какой-то капитан чего-то там, – вполголоса пролепетал человек. Дуло орудия на бронемашине повернулось в его сторону.

– Фамилия, должность, звание. – На горизонте показался еще один броневик. Из-за укрытий выбегали вояки с винтовками, что рассредоточивались по периметру.

А человеку нечего было ответить. И только мысль не давала покоя: тут его и прикончат. Обыкновенный убийца. Он ведь не знал, за что он воюет, за какие принципы и идеалы. «Я убийца, ребят, не такой, как вы. Давайте-ка вы мне пайка и сигарет, потом объясните, почему мы правы, а они нет, и завтра уже пойдём защищать своих… права и свободы… власть. Что там, в итоге, окажется. Договорились?»

– Медленно положи оружие на землю и развернись. – На фоне нескончаемого грохота, граммофон был не более чем дополнением ко всему этому психоделическому фону, под который человек выполнял приказы.

«Сил нет отвечать, оправдываться, рассказывать что, чёрт вас дери, я ничего не понимаю, я очнулся, а тут… По ощущениям, моё тело к этому готово, но дух… Можете стрельнуть в спину, если хотите. Только бы сигаретку. Боже, как курить-то охота!» Солдаты за спиной были уже достаточно близко.

– Дайте сигарету капитану, – чуть ли не скомандовал человек.

В области шеи кольнуло, тепло разлилось по телу, ноги подкосились, и человек свалился на колени. Взглянув налево, он ещё раз упёрся взглядом в своего поверженного врага. Лицо бедняги теперь было наклонено в его сторону.

«И нож ещё в шее торчать оставил, идиот…»