Читать книгу Шлем Громовержца. Почти антигероическое фентези - Николай Сайнаков - Страница 61

Оборотень прикрыл глаза от слишком яркого света, потом долго оценивал обстановку. Свежий воздух нёс самые разные запахи, но во всех них ему чувствовалась угроза. Вида развалин снова вызвал в нём болезненные, бередящие душу воспоминания. Ненависть опять показала свой змеиный язык. Чувствуя, как в ярости сжимаются кулаки, он приготовился мстить.

Показав венедам, где они могут взобраться на полуразрушенную стену, Оборотень рванулся к большой груде камней на пол пути к башне, вскарабкался на неё и хрипло завыл, бросая вызов шилмасам.

Едва затихли последние звуки его воя, как из самых тёмных щелей развалин стали появляться шилмасы. Их красные, безкожие тела тускло отсвечивали на солнце, они прикрывали безвекие глаза и торопливо ковыляли к Оборотню, опираясь на свои корявые дубины.

Оборотень дождался, пока они подберутся поближе, а потом выхватил меч и ринулся вниз. Клинок описал плавный полукруг и оказавшийся на дороге шилмас неловко рухнул, заливая кровью камни. Волк обогнул его, резким взмахом рубанул другого, поднырнул под дубину третьего, а четвёртый так и не успел ударить, пронзённый стрелой – это начали стрельбу венеды. Пробившись через окружение, Волк бросился вправо, и шилмасы, развернувшись, неуклюже погнались за ним. Ещё двое из них упали, поражённые стрелами.

Бродяга прекрасно понимал, что его преимущество в скорости и поддержка лучников спасут не надолго. Поэтому он надеялся выманить большую часть тварей из башни, а потом проникнуть туда и уничтожить князька. Ещё часть шилмасов, как он и ожидал, оттянулась на венедов, но остатки стены были хорошей позицией, залезть на неё было не просто, а единственный путь наверх шилмасам преграждал Святомор.

Мерзкие уроды снова приближались. Оборотень бросился навстречу им и в обход, стремясь оказаться поближе к лучникам. Двое успели ему наперерез. Отбив направленную ему в голову дубину, и увернувшись от удара второго, он изо всех сил пнул его в живот. Хрюкнув, противник согнулся пополам. Первый же так и не нанёс нового удара – стрела вышла у него из груди. Но ещё двое оказались рядом. Волк перекатился через спину и кинулся вверх по груде обломков, цепляясь за камни свободной рукой. Он почти забрался, когда с другой стороны груды возникла оскаленная безкожая морда, а в следующий момент дубина шилмаса начала опускаться ему на голову. Оборотня спасло только то, что тварь поскользнулась. Дубина лишь скользнула по его предплечью, отбив руку. И слава Поревиту, что он учён был обоеруким! Перехватив меч другой рукой, он рванулся, скатился вбок по склону, сшиб оторопевшего от неожиданности шилмаса и, не удержавшись, повалился сам. Попытался вскочить, почти поднялся, но цепкие пальцы поверженной твари вцепились в его одежду. Пришлось изворачиваться, бить ножом, принимать на меч следующего нападающего. Так бы и погребли его под грудой тел, но на помощь пришёл Святомор, напавший на шилмасов с тыла.

Высвободившись, Оборотень посмотрел вокруг и понял, что время пришло. Святомор отступал, окруженный целым роем шилмасов, Велена и вилла пускали стрелу за стрелой, стоя за спиной отбивающегося топором Карислава. Если ещё не все шилмасы собрались здесь, то большинство – точно.

Волк развернулся и побежал к башне. Навстречу выпрыгнули трое. Справа – огромный, обрюзглый, с жёлтыми наслоениями жира на мясе. По серёдке – коренастый, поменьше, с кривыми клыками, торчащими из безобразного рта и шлемом на голове. Левый – худой и щуплый, даже не красный, а розоватый, зато имел на груди железную доску, на манер доспеха, а размахивал и вовсе – кистенем.

«Прям три богатыря!» – подумал Оборотень, уклоняясь от сокрушительного удара жирного. Он ударил второго шилмаса, но тот тоже увернулся. Оборотень едва успел отскочить, чтобы не остаться без головы – гиря кистеня прошла возле самого его лица. Но, пока она шла по кругу для нового удара, Волк прыгнул вперёд, всадил меч снизу, под звякнувшую доску, в живот розоватому и снова отпрянул. Жирный ринулся на него, снова замахиваясь. Но меч Волка встретил дубину и развалил её напополам, а потом достал и до шеи шилмаса.

Коренастый оказался ловчее двух первых, раза два он чуть не достал Оборотня своей дубиной. Некоторое время они кружили, обмениваясь выпадами. Тянуть дальше не имело смысла, вот-вот могли подоспеть другие, и Оборотень рискнул – поднырнул под удар, схватил руку с дубиной, рванул, заламывая за спину противнику, повалил и, подобрав камень, принялся долбить им по шлему. Дюжины ударов хватило – вонючий шилмас закатил глаза и осел.

Подобрав меч, Волк кинулся в башню. Внутри царил холодный полумрак, разрезаемый редкими лучами света из проломов. Каменный пол гулко отозвался на его шаги и зашуршал под ногами тех, кто кинулся к нему из темноты. Он не стал их дожидаться – ринулся к лестнице, ведущей на второй поверх, лихорадочно отбивая удары встречных.

Вот под ногами оказались знакомые выщербленные ступени. И тут его глаза, ещё не совсем привыкшие к темноте, уловили блеск железа. Волк едва успел взметнуть меч. От удара металла о металл посыпались искры. Второй удар чуть не отправил уже различившего человеческий силуэт Оборотня к праотцам. Ему пришлось спуститься на две ступени, чтобы уклониться. Шилмасы сзади не наступали, это ободряло, но не слишком. Удары сыпались один за другим, и отражать их снизу было очень несподручно. Оборотень недоумевал, откуда среди шилмасов человек, да ещё мастерски владеющий мечом. Он отступал всё ниже. И вдруг, явственно вспомнил лицо отца, и тех, погибших здесь так давно, услышал шум той битвы и крики умирающих. Видение на мгновение ослепило и оглушило, а потом на него нахлынуло такое неистовство, что он забыл о смерти и прыгнул вперёд, и больше не закрываясь, принялся рубить, рубить и рубить. Ему удалось заставить противника отступить, потом – подсечь тому ноги. Враг ещё падал, когда Волк, разбрызгивая на стены кровь, развалил его череп. Перешагивая труп, он успел заметить тускло сверкнувший ошейник. Ошейник раба.

Шилмасы снизу по-прежнему его не преследовали. Достав из-за спины взведённый самострел, он стал медленно подниматься дальше. Последние ступени уже близко. Снаружи нарастал сильный шум, слышались человеческие крики, вороний грай. Но в зале, в которую он вступал, была тишина. Взгляд Оборотня заскользил по столь знакомой и не знакомой комнате, и вдруг столкнулся с другим взглядом. С взглядом чёрных, тусклых и безвеких глаз.

Справа от лестницы, на большом резном кресле, вцепившись в подлокотники, сидел массивный, старый шилмас. Его не прикрытые кожей мышцы были уже бледны и дряблы, на его лишь слегка прикрытом мясом черепе красовался широкий железный обруч.

Но Оборотень видел всё это только мельком. Его взор был прикован к глазам твари, и, по мере того, как в них рос и ширился страх, в его душе поднималось торжество. Время словно остановилось вокруг. Медленно, очень медленно, Оборотень наводил самострел, и в этом уверенном движении было всё – месть за перенесённые страдания и за умерших близких, радость достижения одной из целей, и счастье освобождения от данной клятвы.

Самострел замер, пальцы надавили на пусковую скобу, и короткая стрела со стуком пробила лоб твари. Жуткий и жалобный, нечеловеческий крик пронёсся в воздухе. А через несколько мгновений отовсюду за стенами башни ему вторили подобные крики. Поняв, что их князёк мёртв, шилмасы, в панике бросая оружие, удирали к лесу. И вскоре наступила тишина.