Читать книгу Жизнь и приключения Руслана Шкурдяева - Николай Семёнов-Мерьский - Страница 3

Рассказ 2. Приезд в Москву. Трудоустройство

Оглавление

Занял я диван в своём купе и тут же уснул. Проводница будить меня не стала, проснулся я сам, время было после обеда, зверски хотелось есть. Сходил в туалет, помылся, пополоскал зубы как следует, чтобы перегаром не несло и пошёл покушать в вагон-ресторан, был он рядом с моим вагоном, далеко шагать не пришлось. Заказал борща пожирней и с чесночными пампушками, плов по-фергански, чайник чая черного и 150 грамм коньячка, какой был, попросил принести сразу, похмелился. Плотно пообедал и сидел за столиком, не торопясь пил чай и глядел в окно на пробегающие мимо станции. По радио объявили, что поезд прибывает на станцию Рязань, главная. До Москвы оставалось пути часа на три. Стал я собираться мыслями, к кому путь держать, что делать.

Ходили мы на «спецрейсах» с Витьком, он заканчивал московский речной техникум, были мы одногодки и стояли вахты в одни часы, сошлись характерами, побратались. Жену он себе пока не заводил, говорил, что этот «хомут» никогда не поздно одеть на шею, может его шея и подождать. Сейчас, он должен быть у родителей, в Щёлково, рядом с Московской кольцевой дорогой. Адрес его у меня был, очень простой, дом «китайская стена», квартира №3003, говорил мне Виктор, второго такого дома в их городе нет. С площади трёх вокзалов, куда прибывает поезд из Самары, лучше добираться в Щёлково на такси, цены невысокие. Так всё и получилось, проводница объявила о прибытии поезда в столицу нашей Родины город Москва, на Казанский вокзал, вышел я подземными переходами, по указателям на привокзальную Комсомольскую площадь, напротив сияли огнями и шпилями Ленинградский и Ярославский вокзалы. В переходах, с обеих сторон стояли нищие, калеки и убогие разного вида, с протянутой рукой, клянчили подаяние. Мелочи у меня в карманах не было, а бумажные деньги я запрятал в надёжное место, так меня учили беречь деньги в Москве от карманников. На выходе из подземного перехода толклись таксисты и выкрикивали, кто куда едут. Были тут и Щёлковские таксисты, я взял первого подвернувшегося и сказал ему, что мне попутчиков не надо, я плачу один. Сказал ему адрес Щёлковский, по которому он меня и доставил, в течении получаса, дороги были ещё пустынны. Рассчитавшись с водителем, я попросил его постоять, минут 30, если я не вернусь за это время, больше меня не ждать и уезжать. За время простоя я ему доплатил. Виктор был дома и принял меня, как родного брата.

Мама его, Нюра, оказалась женщиной доброй и хлебосольной, в обед накрыла нам стол «по-царски», мясо с картошкой отварные, огурцы домашние малосольные, капуста квашеная с антоновкой и каравай домашнего хлеба, яблоки свойские из собственного сада, грузди белые и лисички маринованные, в салатниках, поставила она нам на стол и бутылочку «кристалловской» водки, запотевшей, из холодильника, прибавила к этому, в хрустальной вазочке лимон, нарезанный кружочками, сахаром, пересыпанные. Вид она имела простецкий, лицо крестьянки, всю жизнь отработавшей в поле и в огороде, небольшого роста, в чистом переднике на груди, хлопотунья. Волосы её уже седые, были завёрнутые комлем и убраны в белый платок, завязанный концами у неё на лбу. Отец Витька, Никифор, был в деревне, на их деревенской усадьбе, с ним я познакомился позже. Сели мы за стол, поговорили втроём о жизни, я всё рассказал, как на духу. На «старые дрожжи» меня быстро развезло, поэтому серьёзные разговоры мы с Виктором отложили до завтра. Обсудили главный вопрос, где мне жить на первое время. Мама Нюра предложила, Виктор поддержал, пожить пока у них, первое время, пока я не устроюсь, благо квартира была большая, пятикомнатная. Одна комната, Витиного брата Андрея, пустовала. Андрей проходил службу в морской пехоте, на Дальнем Востоке, дембель у него был через полгода. Папа Никифор против не будет, заверили они меня. Рассказал я всё о себе, что можно было, для мамы Нюры. Она меня поругала, за то, что жену с дочкой я бросил. Я её заверил, что на дочку буду регулярно отсылать алименты, а там как жизнь сложится, но с женой жить я больше не могу. Попили чайку, крепко заваренного, кипяток доливали из самовара, правда электрического. Посидели потом, поговорили с Виктором о трудоустройстве, где поработать, часов в 10 вечера, Анна Ивановна погнала меня в ванну ополоснуться, выдала трусы и носки моего размера и уложила спать в Андреевой комнате на свежие, хрустящие, крахмальные простыни, другого постельного белья она, как я убедился позже, не признавала и стиральная машина у неё в ванной комнате тарахтела практически постоянно, каждый день, за то время, что я у них прожил.

Проснулся утром, Анна Ивановна хлопотала на кухне, пахло ароматом свеже-смолотого кофе и чем-то вкусным, жареным, оказались это гренки из чёрного хлеба, на подсолнечном масле. Да, везёт Виктору, думал я освобождаясь ото сна, не зря он в «хомут» не торопится. Мне, утром на мой вопрос, чего сегодня у нас на завтрак, Зина всегда отвечала, ешь, чего найдёшь в холодильнике, а мне размели, пожалуйста, зернового кофе, я сама его сварю. Вставая с постели, я увидал на стуле шаровары-«тренники», моего размера. Анна Ивановна услыхала, что я поднимаюсь и крикнула с кухни, «доброго утра, одевай штаны, будешь носить дома, Андрея нашего штаны». Да, подумал я, Андрей повыше и покрепче будет брата Виктора, Андрей моих габаритов. Виктор, тоже на шум, вышел из своей спальни. Умылись, побрились, сели за стол завтракать. Кроме кофе с гренками, нам положили по тарелке овсяной каши и омлет. После завтрака, посидели с Виктором, поговорили, как быть, что делать. На работу по специальности, мне пока не устроиться, с собой у меня один паспорт. Надо запрашивать документы с места работы, с Мурманска и с Самары. В Самаре у меня диплом «о высшем образовании» остался.

Пошли с Виктором прогуляться по городу, город мне понравился, не маленький, современный, кругом новые здания и строящиеся. По дороге встретилась нотариальная контора и зашли к нотариусу. Оформил я официальный запрос-заявление с просьбой уволить меня с работы, по моему собственному желанию, и выслать мне мои документы по указанному адресу. Для подтверждения моей просьбы и ускорения дела, зашли мы на телефонный переговорный пункт, и я позвонил кадровику нашему в Мурманск и «кадровичке», предприятия тепловых сетей в Самаре, Люде. Ну эта меня сдаст Зинке, откуда я звонил. Сделав все эти необходимые дела, решили ехать к Никифору Филипповичу в деревню, благо было недалеко от города, километров пять, семь. Взяли такси, заначка ещё у меня имелась. По дороге, заскочили к Виктору домой, и Виктор предупредил маму Нюру, что мы собрались в деревню к папе. Она наказала ему, чего ей из деревни, с огорода привезти домой. Мы заехали и в магазин, взяли чего для встречи полагается, заодно хлеба, баранок, сахару, на всякий случай. Дорога была хорошая, асфальтированная до самой деревни, доехали быстро, минут тридцать, не больше.

Усадьба была обширная, дом добротный, пятистенок, как у нас говорят. Никифор Филиппович был в саду, на небольшой пасеке, ульев в пять, шесть. Чрезвычайно обрадовался нашему появлению и быстро накрыл небольшой стол в летней кухне. Украшением стола был самовар с царскими медалями, паровой фабрики братьев «Баташовых», большой фарфоровый заварной чайник с розами на боках и мед в разных видах, и жидкий в туесе, и сотовый кусками, и обрези от медовых рамок, перед установкой их в сепаратор медогонки. Мы выставили с Виктором свои гостинцы, Никифор Филиппович очень обрадовался, когда увидел селёдку. К ней он принёс отварной картошки, свежего урожая. Селёдку разделал на две чистых части, выбросив кости и хребет, одним движением руки. Выглядел он моложаво, сухой, поджарый, передвигался из кухни в дом и обратно, быстрым шагом. Шевелюра на его голове, только начинала серебриться. Руки были трудовые, мозолистые, когда я с ним обменивался рукопожатием, при встрече, в руке его ещё ощущалась сила, не малая. Сели мы за стол, приняли по «соточке», со знакомством, я рассказал о своём житье-бытье, немного он уже слыхал обо мне и от Виктора, всё было по-дружески. Сходили с ним в дом, он всё мне показал. Крестьянская хата зажиточной семьи, все добротно, полы деревянные светятся, доски половые отдраены до бела, как на палубе. Русская печь с лежанкой, снаружи печь обмазана, чисто побелена, печь была протоплена. Никифор Филиппович объяснил мне, что печь он протопил и загрузил в неё яблоки для просушки, на компоты зимой. Прошлись по участку, огород, грядки всё уже убрано, кое где торчит всякая зелень, цветники приготовлены к зиме, остались только календула и хризантемы, астры. Чувствовалась женская рука и забота. За изгородью усадьбы, на склоне к небольшой речке в овраге, стояла банька, как у нас в Заволжье. Баня небольшая, топилась, заметно было, по-чёрному. Был и плодовый сад, небольшой, яблонь на пятнадцать, довольно запущенный, загущенный, требовал срочной прочистки. Я про себя наметил, помогу с садом, займусь, пока у них квартирую.

Вернулись, сели за стол, самовар как раз поспел и довольный посвистывал паром через клапан. Попили чайку, на дорожку. Виктор хотел идти к соседу в дом, там у них был телефон, чтобы вызвать для нас такси, но отец его осадил, нечего шиковать, через час автобус подойдёт рейсовый, вас обоих за рубль до дома довезут. Так и получилось. Привезли мы из деревни, Анне Ивановне, две «авоськи» со всякими овощами, картошкой, зеленью всякой, лук, чеснок и другого всякого, за что получили от неё спасибо.

Пока я ждал документы, а они пришли через две недели, я наладил свой обычный график жизни, подъём в пять утра и утренний кросс. Бегал до деревни, к Филиппычу, там завтракал, работал в саду и бежал обратно. Сад я вычистил до прозрачности. Обрезал кроны плодовых деревьев, как меня научила моя мама. Она говорила мне, у Мичурина написано, крону яблони надо содержать так, чтобы сквозь неё свободно пролетал воробей. На радостях, Никифор Филиппович обрядил меня из своих запасов в матросскую рабочую робу, даже берцы под размер моей ноги нашлись у него. Нарезал, напилил я сухих ветвей и волчков, ненужных ветвей, большущую кучу, сложил кострище за изгородью, будет зола на весеннюю подкормку для посадки. Толстые сучья сложил отдельно, на дрова для растопки печи, для бани и для жарки шашлыка. Поправил изгородь в нескольких местах, чтобы зайцы зимой не шастали в дыры. Никифор Филиппыч, в награду, нам с Виктором устроил банный день, протопил он баньку с травами, с полынью и шалфеем, похлестал нас вениками дубовыми. Пива мы привезли с собой. Делали медовый массаж и попарились славно, после бани по «соточке» приняли.

Получил я на почте все свои документы, прислали ещё денег под расчёт. Никифор Филиппович уже подыскал мне место, где трудоустроиться, в Щёлкове или «Щелчке», как говорили местные. Предприятие было не малое, филиалы у него были по всей «СССР», включая Самару, Казань, Тулу, Брянск, Владимир, Калинин/Тверь, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону и Щёлково (Москва). Специализировалось оно, предприятие, как раз работами по профилю моей профессии, которую я имел, «Ремонт, монтаж и наладка тепловых энергоустановок». Центральное управление, начальство, сидело в Москве, на «Серпуховке». Меня брали мастером на Щелковский участок, предоставляли квартиру малосемейку в общежитии предприятия. Гостиница-общежитие располагалась на территории производственной базы участка. Всё складывалось пока, очень удачно. Мои отношения и дружба с семьёй Виктора сохранялись и продолжались, я чувствовал себя не одиноким, общаясь с ними, я был как часть их семьи.

Жизнь и приключения Руслана Шкурдяева

Подняться наверх