Читать книгу Харон. Дом на другом берегу реки. Страшная сказка для взрослых - Николай Ставрогин - Страница 3

Наверняка у каждого человека, будь он беспощадным, но честным прокурором или же кровожадным убийцей-насильником, где-то в потаенном уголке души или, если хотите, сознания имеется заветная мечта. Заветное место, куда он без оглядки на все неотложные дела, недолго раздумывая, уехал бы и остался там, дабы наконец обрести духовный покой, моральное удовлетворение.

Сейчас Евгений находился как раз в таком месте. Затаив дыхание смотрел он на противоположный крутой, но невысокий берег тихой реки, которая, словно гигантская змея, поблескивающая чешуйками кожи, сверкала своей водной гладью, протекая вдоль лесистых берегов. Восхищенного взгляда хватало всего метров на пятьсот вверх по течению и примерно столько же вниз. Извиваясь, река вытекала из-за крутого поворота слева и ниже по течению делала поворот вправо, неся спокойные темные воды в таинственную для Евгения даль. Вдоль береговой линии тянулся величественный темный лес, практически вплотную подходящий к береговому откосу. Высокие темно-зеленые ели с толстыми шершавыми стволами царственно взмывали острыми макушками в самое небо, словно стремясь наделать в его нежноголубом полотне дыр, дабы солнце в этот и без того ясный день смогло светить в дополнительные бреши. Будто бы пытаясь смягчить хвойную суровость колючих красавиц, промеж елей тут и там проглядывали белесые стволы берез, которые, весело играя нежной весенней листвой, словно молоденькие девчонки-хохотушки к раздражению сурового преподавателя не могут умолкнуть даже во время урока, при каждом дуновении бодрящего ветерка добавляли к несмолкаемому щебету птиц свою мелодию.

Именно таким представлял себе Евгений дремучий лес, так часто описываемый в русских народных сказках. Именно в таком уголке природы мечтал он побывать. Даже нельзя сказать, что мечтал буквально, нет, он мечтал, сам не зная об этом. Мечтал в дальней комнатке подсознания, мечтал с детства. Ведь почти все мечты каждого человека берут свой старт именно в детстве, правда, к сожалению, не всегда остаются по-детски невинными.

На одном участке лес немного отступал от берега, и между откосом и полосой деревьев оставалась свободная площадка, лужайка около ста квадратных метров. На этом месте стоял не менее сказочный, по крайней мере так казалось Евгению, одноэтажный дом, срубленный из толстых, потемневших от времени бревен. Дом имел пять окон, обрамленных наличником, украшенным пропильной резьбой, по два окна с правой и левой стороны и одно с торца, к лесу задом, с другого торца была прорублена дверь, которая выходила к реке. От крыльца дома к берегу реки, который как раз в этом месте переходил в узкую песчаную косу, вела узкая тропинка. Крышу, по старинке крытую деревянной дранкой, венчала кирпичная труба. Евгению казалось: вот-вот дверь отворится, и на пороге появятся три медведя, ну или хотя бы Баба-Яга, хотя курьих ножек у дома не было.

Впечатление оказалось ненапрасным. К изумлению молодого человека, дверь дома действительно неспешно отворилась и на пороге, насколько Евгений мог рассмотреть издалека, появилась изящная женская фигурка, одетая в светлую одежду, то ли платье, то ли сарафан. Фигурка постояла на пороге и, такое впечатление сложилось у нашего героя, тоже посмотрела в его сторону, ему даже почудилось, что она подняла руку и приветливо помахала ему. Евгений хотел было ответить ей таким же приветливым взмахом, но передумал и поднятой рукой лишь потер лоб. Во-первых, странное чувство будто одернуло его, и чувство было непустым. Согласно неофициальной информации, которую он получил от знакомого агента по недвижимости, а тот от местных жителей, а потом уже и официальной из райисполкома, Евгений знал, что дом пустует, хозяев давно нет и его можно купить, собственно за этим он и приехал. Молодой человек собирался приобрести его, этот кусочек детства.

Потому, хоть женская фигурка вдали и казалась привлекательной, присутствие внезапного и скорее всего незаконного претендента на его мечту несколько напрягало. А во-вторых, он не был уверен, что девушка подала знак именно ему, возможно, она просто поправила прическу на голове. Девушка еще какое-то время постояла на пороге совершенно без движения, а затем, словно не дождавшись от Евгения ответной реакции, развернулась и, печально склонив голову, снова скрылась в доме, закрыв за собой дверь. Насчет того, что девушка печально склонила голову, можно было сказать с натяжкой, возможно, Евгению просто хотелось, чтобы было именно так. Может быть, это просто была маленькая лесть самому себе. Дескать, вот, красавице (красавице ли?) не ответил приветствием, и она тотчас расстроилась и теперь ни есть, ни спать не будет, потому как такой «прекрасный юноша» обделил ее своим бесценным вниманием. Евгению стало на секунду противно за свою «выходку»: «Да какая разница, красавица или страшненькая, махала рукой ему или нет?! Неужели так трудно было махнуть в ответ?! Ну ошибся, ничего страшного! Ведь не съели бы тебя за это?!» – размышлял он, продолжая вглядываться в дом: не промелькнет ли она еще раз в одном из окошек?

Грубый мужской голос окликнул Евгения, оборвав его внутренние терзания.

– Мил человек! Вблизи-то сподручнее, наверно, будет его обсмотреть?

Евгений не заметил, как неслышно гребя веслами, вдоль по течению подплыл в своей лодчонке местный лесник – Палыч, так называли его в райисполкоме. Накануне Евгений совершил короткий визит к местному руководству, для того чтобы уточнить кой-какие вопросы о покупке дома и успел с ним там познакомиться. Как раз там Палыч и предложил ему посильную помощь в осмотре дома и прилегающей к нему местности.

Лесник был невысокого роста, впрочем, как почти все пожилые люди. Попробуйте припомнить, часто ли вы встречали высоких стариков? На загорелом добром лице словно светло-голубые бусины свежо поблескивали два по-мальчишески озорно глядящих хитро прищуренных глаза.

«Прям как у Ленина!» – у Евгения сама собой сложилась внезапная ассоциация. Тут же вспомнилась школа. Ленинский школьный уголок в их классе и портрет вождя пролетариата, с которого добро прищурившись и улыбаясь глядел «любимый» Ильич.

На этом сходство заканчивалось. Судя по всему, в отличие от Владимира Ильича Ульянова-Ленина Палыч не был лысым. Из-под комично нахлобученной выбивалась копна на голову черной фетровой шляпы совершенно седых густых волос. Его коротенькая бороденка, обрамлявшая покрытый щетиной подбородок, и усы тоже были абсолютно седые. Евгений невольно акцентировал на этом свое внимание еще при их первой встрече. С первого взгляда было сложно определить, по причине ли ярко-белой седины лицо Палыча кажется чересчур смуглым, или же, наоборот, из-за смуглости растительность на голове и лице кажется столь пронзительно седой. На самом деле и то и другое было «слишком», седина слишком бела, кожа слишком смугла. Между прочим, на счет того, что лесник был стариком, можно сказать с натяжкой. Да, было видно, что ему, скорее всего, от шестидесяти, но сколько конкретно? В общем-то выглядел он крепким. Лицо гладкое, не считая морщинок у глаз, которые выдавали в нем веселый характер, да несколько глубоких морщин на лбу, что говорило о том, что Палыч скорее всего по ментальному складу мыслитель. И вообще, всей своей внешностью лесник напоминал Евгению старика-лесовика, коего Евгений, конечно, никогда в природе не встречал, но если бы вдруг ему и довелось оного встретить, то он непременно выглядел бы именно так. Теперь о костюме.

К вышеупомянутой шляпе Палыч был одет в старый форменный китель, солдатские цвета хаки военные брюки образца семидесятых или восьмидесятых годов, заправленные в надежные яловые сапоги. Из-под лацканов кителя выглядывал ворот пестрой полинявшей цветастой рубахи.

– Давно здесь стоишь? – Продолжил он грубым, но вполне подходящим к его внешности голосом.

– Минут десять, не больше, – ответил Евгений, поприветствовав старожила. – Как Вы тихо подгребли, – продолжил он, – я даже вздрогнул от неожиданности.

– Привычка, – деловито усмехнувшись, ответил Палыч, – я ведь лесник. Мне по службе положено, где к зверю неслышно подобраться, где к мазурику какому. У нас ведь лихого люду хватает. Кто капканы в лесу незаконно ставит, а кто и ружжом балуется. Так что приходится быть тихим.

– Ясно-ясно, – понимающе ответил Евгений. И что, Вы сами их и отлавливаете?

– Кого?! – Не понял Палыч, – зверье?

– Не, я о браконьерах. Ими же вроде егеря заниматься должны? – Пояснил Евгений.

– Ну что ты, сынок! Какие в нонешнее время егеря, тем более в нашей глуши?! Я тут и за лесника, и за егеря, и за рыбнадзор, и без прибавки к окладу.

Палыч огляделся, продолжая щуриться, бросил взгляд на дом, потом вперед по течению.

– Ну, а на кого все это оставишь, такую благодать? Ведь посмотришь, когда мазурики озорничать начинают, сердце кровью обливается. В прошлом году зимой нашел в лесу убитых медвежонка с медведицей. Шкуры содраны!.. Изверги! Ну ладно там медведица, а кроху-то почто не пощадили? А то вон месяц назад городские приехали, взялись динамитом баловать, рыбу глушить. Пацаненка местного, Федькиного сына, чуть не подорвали, тот рыбачить собрался. Хорошо у него удочка в кустах запуталась, так он к воде подойти не успел. Как говорится: «Бог отвел».

– И что, – живо поинтересовался Евгений, – задержали мерзавцев?

– Какое там задержали?! Я на коню к ним подъехал, спешился, говорю: «Вы что ж, окаянные, творите, креста на вас нет!» А они на меня кто с топором, кто с ножом: «Иди, старый, сюда, – говорят, – мы сейчас тебе урок вежливости дадим!». Хорошо ружже всегда при мне. Пальнул в воздух, потом по ногам. Слава Господу, не задел никого. «А ну, говорю, кыш отседова, дьяволы!» Ружжо, как молитва на бесов, подействовало, вещи побросали, да с матюками в машину попрыгали. «Ну старый козел, – кричат, – мы еще вернемся, на тебе отыграемся!» Пришлось в машину пальнуть, фару им разбил, но они сей же час уехали.

– И как, вернулись? – Спросил Евгений.

– Не, слава Богу, не было! А то неизвестно, чем бы все могло завершиться. – Палыч замолчал.

Евгения вновь окружили звуки природы, тихий плеск воды, шум деревьев и щебет какой-то одинокой не то пичужки, не то еще какой особи, относящейся к разряду пернатых.

– А что ж мы стоим-то, мил человек?! – Спохватился задумавшийся было лесник, – залазь в лодку.

В отличие от противоположного берега, где располагался дом, этот берег был практически пологим, потому почти без труда Евгений осторожно спустился к самой воде. Стараясь не потерять равновесие и не плюхнуться в воду, ступил он одной ногой, обутой в дорогой кожаный ботинок, в лодку, которая чутко реагировала на каждое движение и тут же весело начала качаться. Ухватившись рукой за борт, он ловко переставил в лодку вторую ногу, второй кожаный ботинок без эксцессов оказался рядом со своим «братом». Евгений уселся на деревянную скамейку, благоухающую рыбой, снастями, старым ватником, табаком и еще чем-то рыбацким, ощущая всем телом приятное, схожее с ощущением невесомости мерное покачивание. Старик оттолкнулся веслом от берега и погреб по диагонали на противоположную сторону реки, к тропинке, что вела к дому.

«Вот благодать!» – думал Евгений, глядя на удаляющийся при каждом взмахе весел зеленый берег и стоящий на нем автомобиль, снова ощущая в груди нарастающую радость и умиротворение. Оба эти чувства, смешиваясь, были готовы перерасти в восторг. Он уже забыл о криминальных повествованиях Палыча. Рискуя намочить манжету рубашки, а с ней и весьма недешевые наручные часы, почти с жадностью он опустил кисть руки в прохладную успокаивающую воду и вгляделся в темную гладь. Сперва он увидел отражение своей довольной физиономии на фоне голубого небосвода, искаженное водной рябью. Сквозь толщу воды Евгений пытался разглядеть дно, на котором ему представились эстетично-естественно лежащие камешки, красивые зеленые водоросли и снующие туда-сюда рыбки. Непременно должны были присутствовать еще не раскрывшиеся кувшинки, конечно же, с «надрезанными» листьями и неспешно проползающий по своим делам рак. Но вся эта картинка осталась только в его воображении. Сквозь темную воду Евгений не смог совершенно ничего разглядеть. Его идиллию вновь нарушил грубоватый голос лесника.

– Бесполезно глядеть, – словно прочитав мысли Евгения, сказал Палыч.

Молодой человек, резко выдернул руку из воды, будто его застали за актом мастурбации, и вопросительно посмотрел на старика. Тот успел закурить, неизвестно когда свернутую самокрутку с терпким самосадом.

– Речка хоть и узенькая, но очень глубокая, тут у самого берега уже метра два с половиной будет, а на середине так пять, а местами и глубже, – пояснил тот.

– Понятно, – смутившись своей дерганности, ответил Евгений.

Тем временем нос лодки мягко врезался в песок. Лесник ловко выпрыгнул на песчаную косу и, ухватившись за корму, резко дернул лодку к себе, стараясь максимально далеко вытянуть ее на сушу. От неожиданного рывка Евгений чуть не опрокинулся со скамейки и, едва не вскрикнув, вовремя успел ухватиться за борт. Палыч понял, что переусердствовал, даже немного усмехнулся, но сделал вид, что ничего не заметил. Мысленно ругая себя за беспечность, Евгений ступил на влажный мягкий песок и вслед за лесником направился к тропке, ведущей к дому. Пока шли по песку, он наблюдал, как при каждом шаге вокруг подошв Палыча из песка выделяется влага. Как ни смешно это было признать, но даже эта мелочь вызывала в его душе моральное и эстетическое удовольствие. Они вскарабкались по тропинке и тут же оказались почти перед самым домом, от склона берега его отделяла только тропинка и узкий участок травы.

– Ну вот, – с усмешкой сказал Палыч, докуривая самокрутку, – смотри, изучай.

Вблизи изба оказалась гораздо больше, чем казалась издали. В высоту она была точно не меньше трех метров, в ширину метров пять и в длину метров семь. Со стороны крыльца из сеней на реку выходило маленькое, скорее служившее небольшим источником света, чем смотровым, окошко, на которое Евгений, разглядывая дом с другого берега, не обратил внимание. Он огляделся… «Благодать!!!» С высокого берега открывалась великолепнейшая картина. Заречье, откуда часа пол назад он созерцал дом, лежало как на ладони. Заливной луг, пестрея луговыми цветами и изумрудной травой, убегал вдаль к темной полосе леса, которая левее расширялась по мере приближения к реке. Правее, немного в низине, виднелись крыши деревни, в которой жил Палыч.

– Красота! – Только и смог сказать Евгений.

– Да-а-а, не говори! – Согласился лесник.

– А я не знал, что отсюда будет видно деревню, – продолжил Евгений, – ведь из деревни дом не виден.

– Виден-виден, – ответил Палыч, но, только чтобы его увидеть, нужно на крышу или на дерево влезть.

– Ну да, правда! – Усмехнулся своей недальновидности Евгений. – Ведь крыши отсюда видны.

– Ну что, пройдем в дом? – Спросил старик.

– Да-да, конечно, – ответил Евгений, – пейзажем-то можно бесконечно любоваться.

Пока они поднимались по скрипучим ступеням крыльца, Евгений ощутил рукой теплую, отполированную годами и бесчисленными прикосновениями древесину перил. В его голове возникли сменяющие друг друга поколения сельских жителей, босоногие, в льняных рубахах и драных штанах детишки, деревенские девицы в шитых сарафанах и кокошниках, несущие на коромыслах ведра с колодезной водой, и суровые бородатые мужики в картузах, шелковых подпоясанных косоворотках и лакированных высоких сапогах.

– А что, давно этот дом построен? – Спросил он Палыча, поднявшись на крыльцо.

Тот хитро посмотрел на Евгения, немного подумал и ответил, что этому дому лет двести.

Евгений с недоверчивостью посмотрел на сопровождающего:

– Вы хотите сказать, что его за столько лет не перестраивали и он так хорошо сохранился?!

– Ни разу, – подтвердил Палыч. – Старики говорят, что как заговоренный стоит, добротной старой постройки, из дуба срублен. За столько лет уже проморился, ничто его не возьмет! Однако, – спохватился он, мы что-то с тобой, мил человек, снова снаружи застряли. Пойдем-ка внутрь!

Палыч достал из кармана ключ и принялся открывать навесной амбарный замок. Евгений тут же вспомнил виденную им девушку в дверях этого дома, удивился, как это он забыл поинтересоваться об этом у лесника, хотел уже об этом спросить, но тут же осекся. Побоявшись прослыть у местных идиотом, потому как сразу понял: что-то тут не так. Как же мог кто бы то ни было открыть изнутри дом, а потом снова в нем изнутри закрыться, если снаружи висит замок? «Разве, что этот кто-то ушел, пока мы плыли через реку или пока разговаривали, и мы этого не заметили?» – подумал Евгений и, рискуя прослыть городским придурком, решил-таки спросить Палыча о странном случае.

Тем временем лесник справился с замком и, отодвинув железную щеколду, повернул кованое кольцо, служившее еще с «тех времен» дверной ручкой. Дверь легко отворилась, и они вошли в избу. Оказавшись в сенях, Палыч начал было что-то рассказывать, но Евгений, не желая уходить от намеченного вопроса и даже не успев оглядеться, перебил его:

– Тут кто-нибудь сейчас живет?

Старик с недоумением посмотрел на молодого провожатого. Евгений смутился.

– Ну, я имею ввиду, может тут кто-нибудь сейчас проживать, – уже менее решительно спросил он, – например незаконно?

– Незаконно, конечно, может, – ответил лесник, – но сложно это. Во-первых, я в этих местах часто бываю, да и местные если бы что-то такое заметили, то, конечно, сразу мне бы или председателю сказали. Да и замок на месте, а ключа всего два, один сейчас у председателя, второй у меня.

– Странно…

– А чего ж тут странного, тылдыть вашу маковку! – Усмехнувшись, выругался старик.

– Я на сто процентов уверен, что пока Вас ждал, видел с того берега, как какая-то женщина выходила из дома на крыльцо.

– Да не может того быть, – резко парировал Палыч, лицо его при этом сделалось серьезным и в глазах, которые несколько секунд назад были по доброму прищурены, появились огоньки раздражения. – Ты же сам видел, что я замок отпирал!

– Да видел, но ведь она могла…

– Ничего никто не мог, – резко перебил лесник. – Тут все меня знают и знают, что со мной лучше не шутить, потому как я горазд не люблю «шутников», – он многозначительно посмотрел на Евгения из-под полы своей шляпы, – так что если что-то и было, то тебе это померещилось скорее всего. Вы городские как сюда приедете, так у вас начинается то волки ребенка украли, то кто-то потонул.

После последних слов Евгений напрягся. Во-первых, его удивила странная реакция и перемена настроения его проводника, а во-вторых, эти неприятные новости.

– Это правда было?! – Спокойно спросил он.

Палыч резко сбавил пыл и, посмотрев в пол, спокойно взглянул на Евгения.

– Было. Но ребенка не нашли, посему неизвестно, волк ли это был или человек, или он просто в лесу заплутал. А турист один утонул, так с кем не бывает? По всему свету люди тонут. Наши места особенные, что ль? Да ладно, отвлеклись мы. – Сменил он тему. – Вот смотри. – И лесник жестом показал Евгению сени.

По правую руку, как войдешь в дом, в самом конце за маленькой дверцей находилось неприглядное, но максимально необходимое и полезное отхожее место, конечно же, оснащенное всем необходимым для оправления естественных нужд организма. То есть выпиленной в полу дырой и рулоном заплесневевшей от сырости туалетной бумаги, нанизанной на гвоздь. Что было крайне удобно для деревенского туалета, так это его месторасположение. Ни где-то на дворе, а тут же в сенях. Здесь же в сенях к стене была прибита скамья, на которой донышками вверх стояли два оцинкованных ведра и большой бак для воды. На стене висели то самое коромысло, двуручная пила, которую в народе шутливо зовут «Дружба-2», потому как пилить ей сподручнее и быстрее с напарником, и старые проржавевшие санки. Также к стене была пристроена лестница, а точнее, перекладины, по которым можно было взобраться на чердак. Именно чердака Евгений и не ожидал здесь увидеть, а впрочем, и сеней. Он думал, что дом представляет собой скорее зимовье, которое состоит только из одного помещения, т. е. сразу с улицы попадаешь в жилое помещение – избу. А здесь и сени, и чердак, и даже туалет и все за «смешные» деньги. Палыч отворил низкую, как почти во всех деревенских домах, дверь и шагнул в избу. Евгений устремился за ним и… больно ударился лбом о дверной косяк. Удар был настолько сильным, что у него потемнело в глазах и он на мгновение забылся, когда же свет в его глазах наконец «забрезжил», то он обнаружил себя уже в избе усаживаемым обеспокоенным лесником на невысокую лавку справа от входной двери.

– Вот напасть, вот напасть, – испуганно приговаривал тот, вглядываясь в глаза Евгения, – сильно зашибся?!

– Да ничего страшного! – Состроив улыбчивую гримасу и стараясь казаться, как можно непринужденнее, дабы не беспокоить старика, отвечал Евгений.

– И воды-то ни капли нет! – Продолжил Палыч, нажимая стержень рукомойника, который висел тут же у входа, но с левой стороны.

– Да ничего страшного, – снова сказал Евгений, – я в порядке, ну шишка, может, будет. – Он потрогал ушибленное место, шишка уже начала проявляться. – Дереву от дерева худо не бывает, – пошутил он, мысленно отмахнулся от ушиба, тут же поднялся с лавки и огляделся.

Изба была просторной. Не оклеенные обоями суровые бревенчатые стены придавали народный колорит всему жилищу и скорее украшали, чем портили внутренний вид. Потемневший от времени дощатый потолок пересекали три мощные деревянные балки, к центральной из них была подвешена керосиновая лампа. Тут же справа от входа, где он только что сидел на лавке и поначалу не заметил, приняв ее за стенку, стояла большая русская печь, занимая практически четверть избы. Немного впереди ближе к левой стене стоял большой прямоугольный стол грубой «топорной» работы, с толстыми квадратными ножками и столешницей, сколоченной из толстых досок. Со стороны стены к столу была приставлена длинная лавка, а с торцов и со стороны комнаты стояли пять стульев, выдержанных в том же стиле. Между двух окон, прорубленных все в той же левой стене, стоял массивный буфет с какой-то кухонной утварью, которая, как мельком заметил Евгений, особо не сохраняла стилевой ансамбль и состояла как из современной керамической и алюминиевой посуды, так и из каких-то глиняных мисок и крынок. У противоположной входу стены справа от прорубленного в центре окна стоял широкий комод, над которым висело потускневшее от времени зеркало. А в левом верхнем углу висел оклад, но традиционной иконы в нем не было. У правой стены стояла полуторная, тоже самодельная кровать. У изголовья – небольшая тумба, видимо, заменяющая прикроватный столик. На тумбе стоял подсвечник с огарком свечи и граненый стакан с какой-то давно засохшей на дне субстанцией темного цвета, может, чаем или еще чем-то привлекающем мошек и мух, потому как именно они налипли и мумифицировались в нем. В довершение к нехитрой обстановке между подножием кровати и печью высился классический большой кованый сундук с полукруглой крышкой и навесным замком. Этот предмет добавил Евгению восторга, потому как он полагал, что такие вещи если и сохранились, то лишь в этнографических и краеведческих музеях, но никак ни в деревенских домах.

К вышеупомянутым «прибамбасам» в доме обнаружился подпол, вход в который располагался прямо посреди комнаты. Под снова ставшим озорным, взглядом Палыча Евгений ходил по избе и все фразы, которые вырывались из его груди состояли из слов: «Да-а-а! Да-а-а!» Увлекшись изучением обстановки он даже снова успел ударился тем же ушибленным местом, но, к счастью, его «целью» на этот раз оказалась та самая подвешенная керосиновая лампа. Было смешно, и Палыч, и Евгений смеялись, но выросшей на лбу шишке, если бы она имела разум и могла говорить, было не до смеха.

– И что, могу я посмотреть что внизу? – Осторожно потирая ушибленный лоб рукой, спросил Евгений и постучал ногой по люку подпола.

– Да сколько угодно смотри, – ответил Палыч, – ты же покупатель, тебе и карты в руки. Смотри все, что считаешь нужным, чтобы потом притензиев не вышло.

Лесник довольно хихикнул и, достав из кармана нарезанную газету и махорку, принялся крутить очередную самокрутку, устроившись на стуле. Евгений наклонился и уже взялся за кольцо люка, когда Палыч прервал его действие:

– Ток ты там сейчас ничего не увидишь, потому как темно там, а в керосинке наверняка нет горючего.

Стоя в непристойной позе, Евгений на мгновение задумался. В голову моментально пришла догадка, что в дом не проведено электричество. Одновременно он попытался вспомнить, не заметил ли он рядом с домом линии электропередач или хотя бы столбов, предназначенных для них, и потянул-таки крышку подпола к себе, которая не захотела поддаваться ни при каких усилиях. Люк словно вакуумом всосало в пол, а за небольшое кольцо, в которое помещались лишь три пальца руки, было ужасно неудобно тянуть. Пальцы резало. Немного покряхтев Евгений, будто бы извиняясь, бросил взгляд на Палыча, который, уже пуская клубы дыма, молча наблюдал за потугами «дачника» в дорогих ботинках и представительном сером костюме, и бросил свои попытки, присев на корточки.

– Никак, – коротко бросил он.

Старик сделав затяжку закашлялся, затем, подойдя к окну, отодвинул щеколду, открыл окно, видимо, заметив, что своей «папироской» скоро задымит все помещение и ответил:

– Разбухла, наверное. Дом давно не протапливали, а тут река рядом, туманы. Потом ломиком подденешь, посмотришь.

– Да, видимо, так и придется поступить, – согласился Евгений.

Он попытался вспомнить, не заметил ли он чего подходящего для функции ломика в сенях, тут же перед глазами возникла «лесенка», ведущая на чердак.

«Может, там что-нибудь есть», – подумал Евгений и, высказав свое предположение леснику, вышел в сени.

Чердак располагался невысоко, если вытянуть руку, то Евгению не хватало примерно длины ладони, чтобы достать до края бревенчатой стены, но по перекладинам, прилаженным к стене, без определенной сноровки вскарабкаться было не так уж просто. Евгений, однако, выполнил задуманное, правда, при «восхождении» пришлось пожертвовать костюмными штанами, которые зацепились за неуместно торчащий ржавый гвоздь, и в них прорвалась аккуратная в угол девяносто градусов дырочка. Одновременно с этим кончик гвоздя воткнулся в плоть на его бедре и прорезал не менее аккуратную рану. Увлеченный подъемом Евгений не придал особого значения резкой щиплющей боли, ожегшей его ногу. Больше он сетовал на порванные брюки. Костюм был весьма не дешевый, а при теперешнем раскладе его можно было просто выкинуть. Зачем ему, Евгению, теперь нужен пиджак без штанов. Он был очень щепетилен относительно своих вещей и, конечно, не смог бы позволить себе надеть пиджак от костюма с брюками, не принадлежащими данному комплекту. Как по работе, так и в общем – по жизни, Евгений вращался в таких кругах, представители которых, конечно, заметили бы «нестыковочку» в любом предмете туалета и, конечно же, сразу подумали бы о нем «не так как надо».

– Твою же мать! – Вслух выругался Евгений.

Мысленно продолжив: «Какого хрена меня понесло в лес в костюме?! Знал же, куда еду! И какого хрена меня понесло в костюме на чердак?!», – какое-то время он еще отчитывал себя, разглядывая свои «раненые» штаны, но потом, согласившись с тем, что, что сделано – то сделано, немного остыл. Резюмировав, однако, что не слишком-то гостеприимно встречает его дом его мечты. С этими мыслями он огляделся.

Чердак был просторный, застеленный соломой. На первый взгляд Евгений не обнаружил здесь ничего лишнего, кроме выходящей через центр в крышу печной трубы. Здесь царил полумрак, так как свет проникал только через единственное небольшое окошко, расположенное во фронтоне и почему-то со стороны леса.

Обычно на чердаках хранится значительное количество «полезных» вещей, которые могут пригодиться. К таким «полезностям» относятся старые бутылки, флакончики из-под одеколонов «Шипр», «Гвоздика» и других сделанных в СССР, перегоревший электрический чайник, старое цинковое корыто, коньки (иногда один), прабабушкина прялка, большой алюминиевый бидон, граммофонные пластинки начиная с периода середины двадцатого века, старый самовар, с подтекающим или вообще отломанным и давно потерянным носиком и так далее, и тому подобное.

Если мы сейчас возьмемся перечислять вариации наполнения деревенских чердаков, то, пожалуй, этого хватит на целую книгу. Но на этом чердаке практически ничего не было. В правом дальнем углу стоял предмет, напоминающий бидон, но несколько другой формы и больше, как по объему, так и по высоте. И сделан он был не из алюминия, а из кованых почерневших от времени стальных листов, соединенных между собой клепаными пластинами. Евгений подошел и тронул прохладную металлическую поверхность рукой. «Любопытно, для каких целей этот “бидончик” был изготовлен» – подумал он. С этими мыслями он попытался выдвинуть предмет из угла, дабы разглядеть его получше со всех сторон, но не тут-то было. Несмотря на не очень внушительные размеры, высотой около метра и в диаметре около пятидесяти сантиметров, «бидон» оказался совершенно неподъемным. Однако любопытство взяло верх – «Гулять так гулять!» – решил Евгений и, прижавшись к железному сосуду «всем» своим пиджаком, он обхватил его руками и напряг все мышцы. Пыхтя и раскрасневшись, с невероятным трудом Евгений потянул «бидон» на себя. Только что не поддающийся предмет, как ему показалось, на долю секунды сделался легким, накренился и в тоже мгновение снова обрел свой вес. Евгений почувствовал, что вся эта масса давит на него, еще миг, и он упадет, придавленный странной вещью. Ему не оставалось ничего лучшего, кроме как разжать руки и резко отскочить вбок. «Бидон» упал на бок с таким грохотом, что, казалось, задрожал весь дом. Евгений испугался, что он пробьет потолок. На секунду перед его глазами возник мирно сидящий у окна и покуривающий Палыч и падающие на него потолочные доски вперемежку с соломой, пылью и «бидончиком». Но, к счастью, этого не случилось, предмет упал и замер, словно его примагнитило к полу. Евгений же отделался испугом и несильным ударом об уже раненное бедро. Рефлекторно он схватился за ушибленное место и только сейчас почувствовал, что его штанина мокрая.

Он бросил взгляд на ладонь, она была в крови, вокруг разорванного места на брюках также образовалось кровавое пятно. Забыв, зачем он залез на чердак, Евгений принялся задирать штанину, но она была не настолько широкой, чтобы это удалось. Он уже собрался было снять брюки, чтобы посмотреть на источник кровотечения, как уже было сказано, пораненная гвоздем нога в принципе практически не болела, в этот момент чердачную тишину нарушил грубый голос лесника:

– Сынок, у тебя тут все в порядке?

Евгений вздрогнул и, повернувшись на голос, увидел торчащую над стенкой сеней голову Палыча. Горе-покупатель, окунувшись в «приключения» на чердаке, даже не слышал, как тот вышел в сени и вскарабкался по лестнице.

– Да, все в порядке, – смутившись ответил он, – я тут о гвоздь немного поцарапался и вон, – Евгений указал на лежащий «бидон», – эту штуку случайно уронил. Ну и тяжелая она, зараза!

Палыч кряхтя залез на чердак и подслеповато щурясь подошел к Евгению.

– Э, брат, да у тебя кровь…! – Озабоченно покачав головой, констатировал лесник. – Может, к фельдшеру тебя отвезти?

– Да нет, – начал отмахиваться Евгений, – совсем не болит, брюки только жалко.

– Да? – Хитро глянув на него, уточнил Палыч. – Ну смотри…, а то могу к Наташке тебя отвезти, она хорошо лечит.

Переведя взгляд на «бидон», лесник усмехнулся.

– Какой же это бидон? Это ступа.

Евгений почувствовал себя не в своей тарелке. «Ну конечно же, ступа! Как же он сразу это не понял? Вот теперь будут думать о городских, но в первую очередь о нем как о придурке, который ничего о народной жизни не знает, и даже предметов быта», – подумал он.

– Причем старинная, – продолжал Палыч, – кованая.

Последнее слово он произнес кряхтя, так как нагнулся, ухватил ступу за край и без особых усилий вернул ее в вертикальное положение.

У Евгения от изумления отвисла челюсть. Он, молодой, не мог ее с места сдвинуть, а тут старик…

– Палыч, как Вам удалось ее поднять?! – Отрывисто произнес Евгений.

– Как-как? Руками, – ответил лесник и развел руки, будто бы демонстрируя их Евгению. – Она хоть и железная, но не горазд тяжелая.

Евгений не нашел, что сказать в ответ. Он молча смотрел то на Палыча, то на ступу. Старик тоже молчал какое-то время, потом, словно спохватившись, поинтересовался, не нашел ли Евгений то, зачем сюда полез. «Ну да, конечно… – подумал тот, – я же совсем забыл про ломик». Евгений начал рассеянно озираться по сторонам. У печной трубы он заметил старый коричневый чемодан с отделанными металлическими накладками углами, на веревке, прикрепленной к стропилам, висели невесть какой древности засушенные травы. Старая прялка, конечно же, тоже здесь присутствовала. На этом наличие «нужных вещей» заканчивалось.

– Нет ничего, – констатировал Евгений.

– Да я уже вижу, что нема. Да это ничего, в следующий раз я с деревни с собой захвачу, – ответил Палыч. – Но пойдем ужо, гляди нога-то кровит, – лесник кивнул на ногу Евгения.

Тот посмотрел на ногу. Кровавое пятно вокруг дыры увеличилось.

Когда они оказались возле лодки, Палыч снова предложил отвезти Евгения к местному врачу. Теперь уже с тревогой глядя на пропитанные кровью брюки и понимая, что, возможно, рана гораздо серьезнее, чем он думал, сейчас он сам понимал, что надо бы побыстрее снять штаны и как-то обработать рану. Также вспомнилось, что существует такая неприятная вещь, как столбняк и неплохо бы было сделать укол. Не то чтобы Евгений боялся, так, на всякий случай.

– Конечно надо бы к врачу, – ответил он, – но вот машина…

На другом берегу реки, почти у берега, стоял припаркованный внедорожник.

– А что машина? – Ответил Палыч. – Никуда твоя машина не денется, поедем на ней. Я лодку на берегу оставлю, а потом ее заберу.

Такой вариант устраивал Евгения и он, конечно, согласился. Не более чем через десять минут они уже ехали вдоль берега в сторону деревни. Оживленно жестикулируя и дымя самокруткой в открытую форточку, лесник рассказывал и показывал, где лучше собирать грибы и удить рыбу.

Если бы хоть один из них, находясь на чердаке, обратил более пристальное внимание на ступу, то немало бы удивился тому, что кровь, которую Евгений случайно оставил на ней, вся до последней капли впиталась в нее словно в губку. После чего весьма неприятный голос огласил избу, произнеся: «Иду-иду…»

Конечно же, прибытие чужака в деревню – это пусть небольшое, но событие. И неудивительно, много ли здесь развлечений? Местный клуб по субботам да поездка в районный центр. Как только выехали на проселочную дорогу, традиционная для всех деревень пара местных шавок выскочила невесть откуда и помчалась вслед за автомобилем, невзирая на клубы пыли, оставляемые им. Собаки мчались, оглашая резким лаем теплый летний воздух, пропитанный запахом сена, земли и домашних животных, одна из них, видимо, самая придурковатая, рискуя жизнью, норовила броситься под колеса, дабы ухватить зубами шину. Метров через сто собаки отстали, но их сопровождение сменилось сопровождением велосипедах, которые с искренним детворы на любопытством норовили заглянуть в автомобиль, дабы удостовериться, кто же в нем едет. Они старались держать скорость, равную с автомобилем, тем, у кого велосипеды были с колесами побольше, это удавалось. Местные жители провожали машину взглядом, гадая, кто бы это мог быть.

Палыч сказал свернуть в проулок направо, Евгений свернул и… едва не сбил девушку в пестром коротеньком платье. Она шла посреди дороги и несла на плече коромысло с ведрами, наполненными водой. Машина резко затормозила, девушка, резко обернувшись и вскрикнув, отскочила в сторону, при этом расплескав воду. Несколько секунд она молчала, испуганно таращась то на незнакомого ей водителя в элегантном костюме, который так же испуганно таращился на нее, то на Палыча. Как только первый шок прошел, она разразилась, пусть не отборной, но искренней бранью. Закончив фразой «Смотреть надо, куда едешь!»

Палыч в ответ молчать не стал. Он высказался о желании вступить в половую связь с матерью этой девушки, а также высказал недовольство, что она ходит посреди дороги в срамном платье. За всем этим наблюдали нагнавшие их на велосипедах дети. Некоторые жители молча выглядывали из-за заборов. Евгений открыл дверь автомобиля и наполовину ступив одной ногой на дорогу, не вылезая полностью, спокойным голосом обратился к девушке.

– Простите, как Вас зовут?

Гнев на красивом лице тут же сменился игривой улыбкой. Девушка оглядела, словно ощупала Евгения глазами, и представилась:

– Люба.

Он в свою очередь тоже не упустил случая детально изучить внешность местной жительницы. Миниатюрная, коротенькое, словно специально подогнанное по фигуре оранжевое платье в красный с коричневым цветастым узором. Стройные сильные ноги, по простому обутые в спортивные тапки, стройная талия, небольшая, но как раз «подходящая» этой фигуре грудь, упруго стиснутая платьем и частично открытая благодаря декольте. Длинные светлые волосы, заплетенные в косу. Смуглая кожа, аккуратный тонкий носик, ярко-розовые губы и красивые миндалевидные голубые глаза. Евгению казалось, эта маленькая девушка буквально источала силу и энергию. Он хотел просто извиниться, но тело поступило иначе, решив познакомиться, и язык произнес:

– Очень приятно, Люба! А я Женя.

И мне приятно Женя, уже кокетливым тоном ответила новая знакомая.

Извините, пожалуйста, Люба, что напугал Вас. Может, Вас подвезти?

Продолжая игриво смотреть на Евгения, Люба ответила:

– В следующий раз я дам тебе подвезти меня, а сейчас я уже почти пришла, – и она кивнула на калитку, открытую в заборе, возле которого она стояла.

– Ну что же, в другой, так в другой, – согласился Евгений, – всего Вам доброго!

– Спасибо! И тебе Женя того же! – Бодро ответила она.

Евгений вернулся в автомобиль, пробубнив себе под нос:

– Если этот другой раз будет когда-нибудь.

Он в общем удивился своему поступку, ведь у него есть девушка в городе, с которой он живет уже не первый год и никогда ей не изменял и не собирался этого делать. Но эта простая сельская красота буквально загипнотизировала его. Голос лесника вывел его из задумчивости:

– Ты, Любка, мне парня не совращай! – Строго увещевал он через открытое окно.

Люба ничего не ответила и, сделав Евгению ручкой, скрылась в калитке за кустами сирени.

Тут же у машины уже вертелись дети:

– Дядя Сеня, – галдели они, обращаясь к Палычу, – а кто это? Это новый дачник? Это новый Любкин парень?

– Идите играйте, малышня, не вашего ума это дело, не крутитесь у машины, а то я вот вам…!

Палыч открыл дверь и сделал вид, что собирается вылезать, ребятня с визгом покатила обратно за поворот, с криками:

– У Любки новый хахаль! Из города!

– Вот балаболы! – Выругался Палыч. – Едем дальше, слева медпункт будет.

Когда доехали до медпункта, то обнаружили на двери большой амбарный замок. Лесник объяснил, что это нормальное явление, что Наташки, так звали местного врача, нет на месте. Она либо в медпункте, либо дома. Дом оказался тоже недалеко, по этой же улице метров сто вперед и там метров двадцать направо. Наташка действительно была дома. Палыч разъяснил ситуацию и, оставив Евгения в распоряжение врача, ушел за своей лодкой.

Наташка, а если быть более корректными, то Наталья, была молодой еще женщиной. На вид Евгений дал бы ей не больше тридцати лет. Нельзя сказать, что она была прям писаной красавицей, но обладала весьма приятными чертами лица и почти стройной фигурой, слегка полные бедра и ягодицы, обтянутые джинсами, смотрелись весьма и весьма аппетитно. Свободная зеленая блузка не могла скрыть гордость любой женщины – весьма немаленькую грудь. Отсутствие бюстгальтера, что не осталось незамеченным Евгением, выдавали выдающиеся небольшими бугорками соски. У нее были аккуратно убранные темно-русые волосы, обрамленные длинными ресницами выразительные карие глаза, разрез которых отдаленно намекал на то, что в жилах ее, возможно, течет азиатская кровь, и аккуратно вздернутый носик, полные губы дополняли ее привлекательность.

Убранство дома было отнюдь не простым. Во-первых, на что обратил внимание Евгений, входная дверь из сеней в кухню была не традиционно низкой, что делалось, вероятно, для того, чтобы входящий в дом волей неволей совершил приветственный поклон или, что более правдоподобно, чтобы меньше выходило тепло в холодное время года. Так вот входная дверь была нормальных размеров. В левом углу кухни находился вполне приличный кухонный уголок. У левой стены к окну был приставлен деревянный, стоящий на коврике хвойной породы дерева гарнитур, состоящий из длинной скамейки и четырех стульев. По правую руку располагалась печь. Пол в доме сделан из калиброванной, покрытой лаком доски. В гостиной пол был застелен ковром. Стены и потолок были обиты лакированной вагонкой. На стенах в рамках висели картины маслом, не оригиналы, конечно, но тоже смотрелись неплохо. Посередине комнаты стоял мебельный гарнитур, состоящий из большого стола с круглой столешницей и шести стульев с гнутыми ножками. У левой стены – мебельная стенка, в ней же красовался современный большой телевизор, здесь же у окна находился невысокий, под подоконник, комод с расставленными на нем фотографиями и разными безделушками в виде керамических фигурок. К стене напротив был приставлен диван, покрытый шкурой какого-то зверя, Евгений предположил, что оленя. К стене, расположенной прямо, были приставлены два кресла, того же стиля, что и диван.

Оставив Евгения в гостиной и «приказав» ему снимать брюки, Наталья скрылась в соседней комнате. Немного смущаясь, ведь, несмотря на то что он пришел к врачу, он находился не в смотровом кабинете, Евгений стянул рваные штаны. И, глянув на рану, весьма удивился. Такое пятно крови! Столько суеты! А ранка оказалась маленькой. Сантиметра три длиной, и совсем неглубокая. Скорее царапина, а не рана, и кровь уже не текла. Правда, вокруг образовалась краснота, намекающая на начинающееся воспаление. Из соседней комнаты белым пятном выпорхнула Наталья, на ней был белый халат.

Евгений бросил смущенный взгляд на нее, она посмотрела на него, Евгений заметил, как она непроизвольно глянула на его «низ», и, как ему показалось, на ее лице мелькнула еле заметная, будто у Джоконды, улыбка. Тут он вспомнил, что на нем обтягивающее нижнее белье, из которого «все» выпирает, потом подумал, что он с утра в этом белье, оно уже несвежее и пропотевшее и наверняка имеет несвежий специфический запах мужских гормонов. Это удвоило его смущение. А Наталья, бросив: «Присядьте на диван», – скрылась на кухне.

Евгений услышал звук льющейся воды. «Руки моет», – догадался он и скромно присел на край дивана, разглядывая обстановку. Через минуту Наталья вернулась в комнату.

– Ну, давайте посмотрим, что у Вас случилось. Ложитесь на диван, раненой ногой ближе к краю, – обратилась она к Евгению.

Он лег, полы рубашки, разъехались в стороны, выделив обтянутый узким бельем половой член. Евгений бросил взгляд на трусы, на Наталью, смущение снова вернулось. Он снова заметил, что Наталья бросила взгляд на его выдающиеся «причиндалы», на него, снова вроде бы слегка улыбнулась. Но тут же ее лицо сделалось по-врачебному безразличным. Она внимательно осмотрела его рану. Аккуратно ощупала ее. При ее прикосновениях Евгений почувствовал, что его член начал набухать. Он поймал себя на том, что с момента, как он встретил Любу, он находился в слегка возбужденном состоянии. А тут эта Наталья в своей блузке без лифчика. Потому не приходилось удивляться, что член начал выдавать его, взяв инициативу в свои «руки».

«Этого еще не хватало!», – в смятении думал молодой человек, – нужно думать о чем-то другом, как-то отвлечься!».

– Что же, – сказала врач, – похоже начинается воспаление. Вам бы укольчик нужно сделать. Что Вы на это скажете? – Наталья вопросительно и строго посмотрела на Евгения.

– Да, я, конечно, согласен. Пока к Вам ехали, я как раз об этом и подумал, попросить укол от столбняка, – ответил он с облегчением, подумав, что вот и он, повод отвлечься.

– Но медикаменты у меня в приемной, так что придется нам с Вами до больницы пройтись.

– Не проблема, – ответил Евгений, – я на машине, доедем.

И он собрался встать, но врач мягко удержала его.

– Подождите минуту, я еще раз осмотрю Вашу ногу.

И она снова принялась мягко ощупывать область раны. Не желая вновь погружаться в осязательную негу, которая грозила перерасти в эрекцию, Евгений принялся праздно болтать:

– А у Вас уютно! – Сказал он. – У моих бабушки с дедом тоже дом в деревне был, но я там ни у кого такой роскошной обстановки не встречал.

– Спасибо! – Улыбнувшись, ответила Наталья, продолжая ощупывать ногу. – Это все муж купил, мы ведь сюда из города приехали, у него там бизнес свой был. Частная клиника, я тоже у него работала, – с этими словами она больно сжала рану.

Не столько от боли, сколько от неожиданности Евгений вскрикнул.

– Ой-ой, извините! – спешно ответила Наталья. – У Вас в ране грязь осталась.

– Ничего-ничего, – поспешил успокоить ее Евгений. – Даже приятно! – Тут же пошутил он, чтобы разрядить обстановку и, дабы не отходить от начатой беседы, продолжил расспросы. – Так и что вас с мужем заставило переехать в деревню? Экология?

– Экология?! – Искренне удивилась Наталья. – Ну что Вы, хотя это тоже неплохая причина, – при этих словах ее лицо сделалось грустным, и она прекратила заниматься раной.

Немного помолчав, она продолжила:

– Наша фирма обанкротилась, вернее, нам помогли обанкротиться, причем лучшие якобы друзья. Мы на них в милицию заявили. Так ему стали угрожать, что убьют. Единственное, что оставалось, это продать квартиру, купить здесь дом и уехать.

– А что же милиция? Не помогла? – Удивился Евгений.

– Милиция?! – Только и сказала Наталья и саркастически посмотрела ему в глаза.

– Ясно, – понимающе ответил Евгений. А чем здесь занимаетесь, не хотите ферму свою организовать? Тоже как-никак бизнес.

Наталья продолжала стоять рядом. Евгений не стал вставать без приглашения, так как не знал, закончила она осмотр или нет. Врач снова посмотрела на Евгения, он смотрел на нее. Случайно бросив взгляд на ее ноги, он заметил, что джинсов на ней больше нет.

– Муж хотел что-нибудь тут организовать, даже калькуляцию составил. Но два года назад он пошел на охоту, охотником был страстным, и не вернулся, и все закончилось… – Наталья снова замолчала и, повернувшись к Евгению задом, вновь занялась осмотром его ноги, вернее, как он почувствовал, его обоих бедер.

Ему стало неловко, во-первых, оттого что он затронул, по всей вероятности, больную тему для человека, а во-вторых, оттого что ему были приятны ее прикосновения и эрекция начала возвращаться.

– Извините, – сказал он, – я не знал…, простите, что заговорил об этом.

– Ничего страшного, я уже свыклась, – не поворачиваясь, ответила Наталья. – Два года – это немаленький срок. Все уже перегорело и переболело. Работаю здесь врачом, брат из города приезжает, помогает деньгами… – она снова помолчала, продолжая гладить бедра Евгения, причем делала это уже гораздо выше от больного места. – Мне одного не хватает… мужчины. – С этими словами она, по-прежнему не поворачиваясь, положила руку на член Евгения и несильно, но уверенно сжала его.

Евгений вздрогнул, но попыток освободить свое мужское достоинство из уверенных врачебных рук делать не стал. Он чувствовал, как она слегка сжимает и отпускает его орган воспроизводства, а ее вторая рука уже «играет» его мошонкой. Пенис моментально стал твердым, элегантные трусы тут же стали тесными и комично натянулись в виде маленькой индейской избы, которая называется вигвам. Умело щупая мужское «хозяйство», Наталья продолжала свое повествование:

– Здесь в деревне мужчин нет, только мужики. А что они могут, засадить стакан водки, всунуть – кончить – вынуть. А я хочу секса, я женщина зрелая. – Глубоко дыша от страсти, изливалась в порыве откровенности Наталья. Трусы Евгения тут же были приспущены, а их «узник» обрел свободу.

Евгений лежал, молчал, вкушал, слушал и не знал, как поступить. Мысли путались в голове. Это напоминало сон с сюжетом из порнографического фильма. Он не мог поверить в то, что в жизни такое возможно. Женщина, трезвая, к тому же врач, сама залезла к нему в штаны, вернее, в трусы и хочет от него секса! Ко всему прочему у него есть девушка, которой он ни когда не изменял и ни в коем случае не предполагал это делать. Но излияния Натальи наряду с ее умелыми ласками подействовали на Евгения безотказно. Ему было жаль эту одинокую милую женщину, у которой в самом расцвете лет судьба отобрала мужа и которую ее темперамент довел до такого отчаяния, что она сама была вынуждена пристать к своему пациенту. Между тем Наталья уже полноценно мастурбировала член Евгения, продолжая свое повествование негромким, наполненным страстью голосом:

– Мне приходится каждый день себя ласкать, с местными ведь не будешь этим заниматься, одному дай, на следующий день вся деревня узнает, и соседние тоже.

Она нагнулась ниже, и Евгений увидел: под ее белым халатом нет нижнего белья, зато есть аккуратная, чисто выбритая «малышка». Одновременно с этим открытием он ощутил всем своим пенисом горячие влажные губы и скользкий язык врача. Сделалось сладко, таз Евгения непроизвольно подался вперед, а рука протянулась к заветной щелочке которая, источая свои флюиды, глядела не него из-под краешка врачебной униформы. Он тронул ее пальцами, в ответ Наталья вздрогнула и задрожала всем телом, одновременно из ее горла вырвался сладостный стон, сдерживаемый зажатым в губах членом. Пальцы Евгения почувствовали влажное горячее лоно, в котором они тут же утонули, словно в бездонной сладострастной пропасти. Наталья подала таз навстречу вожделенной руке и принялась двигать им вперед-назад имитируя половой акт, по-прежнему не выпуская пенис изо рта. Евгений ей подыграл, он стал двигать рукой, засунув средний и большой палец в мокрую щелку вагины, которая тут же их обняла своими голодными эластичными стенками. Безымянный палец мужчины одновременно стимулировал не менее скользкий от обильно выступившего сока и твердый словно горошина клитор. Всего десять толчков, и Наталья снова утробно вскрикнула, по-прежнему не выпуская член изо рта, и снова ее распаленное от желания тело задрожало в приступе второго оргазма. Евгений был тоже уже готов, и это был бы не столько в физическом, сколько в эмоциональном плане оргазм, долгий и мучительно сладкий. Но инициатор «спонтанной игры», видимо, угадала это и, не желая ограничиваться лишь взаимными ласками, тут же прекратила всякие действия, выпустила член изо рта и повернулась к Евгению.

– Ты «вкусный», – сказала она, он у тебя такой сочный и горячий, твоих рук мне будет мало, я хочу попробовать тебя по-настоящему.

Евгений смотрел на нее с опаской. От возбуждения черты ее лица сделались яркими, глаза горели страстью и радостью. Во взгляде врача, который лишь несколько минут назад был профессионально холоден, было что-то безумное. Стыдно в этом признаться, но Евгений даже немного испугался. Он вдруг трезво осознал, что Наталья совершенно неизвестный ему человек и знаком он с ней от силы полчаса. Кто знает, что у нее на уме и чего от нее ожидать? Но долго думать она ему не дала, и, усевшись сверху, новая знакомая ловко заправила его член себе между ног, хотя ловкости особо и не требовалось, скорее всего, он и так бы проскользнул туда безошибочно. Наталья мерно закачалась на заветном «дамском угоднике». Вцепившись Евгению в плечи, она наклонилась к его лицу и жадно стала его целовать, стараясь просунуть свой язык как можно глубже ему в рот. Вдохнув аромат парфюма, смешанного с запахом женского разгоряченного тела, Евгений утонул в смеси ароматов и страстном поцелуе. Его ответной реакцией был окаменевший от напряжения член. Чуткая в данный момент на каждое прикосновение вагина сжалась, плотно обхватив весь ствол пениса. Вскрикнув, женщина зажала рот рукой, очевидно боясь, что ее услышат на улице и забилась в очередном, еще более бурном, чем два предыдущих, 46 приступе оргазма. Половой член Евгения отреагировал вполне адекватно, наполнив падкую до плотских утех «емкость» вязкой белой жидкостью.

Наталья еще продолжала вздрагивать, прижавшись к заветному мужскому телу, как в дверь дома постучали. Она вздрогнула и, соскочив с еще до конца не опавшего члена, накинув халат, со словами «дада, я дома» бросилась открывать, оставляя на полу «плевки» спермы, которая по закону всемирного тяготения теперь вытекала из влагалища и падала вниз, стремясь к центру земли. Евгению тоже пришлось посуетиться. Опасаясь, что у озабоченной женщины-врача хватит ума привести нежданного гостя в гостиную, ведь трахнуться с ним у нее хватило смелости, он быстро соскочил с дивана, натянул свои брендовые обтягивающие трусы, которые тут же неприятно прилипли к промокшим от спермы и женского сока гениталиям. «Жертва насилия» только-только успела застегнуть ремень на брюках, как в комнату вернулась врач. Она спокойно посмотрела на него, в ответ он виновато улыбнулся с видом, будто мальчишка, который только что нашалил, а она, Наталья, знает, в чем заключалась шалость, и попустительствовала ему в этом, но теперь отказалась признавать свое соучастие в недавнем «баловстве». Наталья никак не отреагировала на улыбку Евгения. С абсолютно спокойным лицом она проследовала в спальню и через минуту вышла оттуда в тех же джинсах и блузке.

– Ну что, – обратилась она к Евгению, – поедемте делать укол.

Через несколько минут они уже были в больнице, если так можно было назвать одноэтажное деревянное здание, покрашенное в синий цвет. Пока ехали, никто не проронил ни слова, и, только когда они вошли в приемную, Наталья уселась за стол, надела лежащие тут же очки и, строго взглянув поверх очков коротко сказала, кивнув на дверь:

– Проходите в процедурный кабинет, раздевайтесь до пояса.

Евгений прошел в соседнее помещение, краем глаза заметив, что Наталья достала из стола какие-то бланки. Здесь он, как и намедни в доме врача, снял брюки и, аккуратно повесив их на спинку рядом стоящего стула, уселся на кушетку. Молодой человек со скучающим видом принялся изучать потолок, который, судя по закопченным углам и серому оттенку, давно нуждался в покраске. Он смотрел и думал, как все странно получилось. Буквально двадцать минут назад она делала ему минет и неистово дрожала, сидя на его члене, а теперь ведет себя так, будто ничего и не было. «Может, действительно ничего этого не было?» – усмехнувшись сам себе, подумал он, – или у нее такой способ самозащиты?» С потолка его внимание перекинулось на пораненную ногу. Ранка заметно припухла. Сама царапина приобрела зеленовато-желтый оттенок, что само за себя говорило о нагноении, а краснота вокруг заметно увеличилась. «Только бы заражения не случилось», – мрачно подумал Евгений.

Вошедшая в процедурную Наталья отвлекла его внимание от тревожных мыслей. Их глаза встретились. Она окинула его взглядом сверху вниз, затем снизу вверх, и на ее лице, как снова показалось Евгению, промелькнула чуть заметная ироничная улыбка.

– А что это Вы без штанов сидите? – Сухо спросила она. – Я же Вам сказала до пояса раздеться.

– Так ведь рана на ноге…, – начал было оправдываться растерянный Евгений.

– Ах да…, рана, – будто бы вспомнив, подхватила Наталья. – Ну, коль рана, то можно и штаны снять, а я то подумала ты продолжения хочешь. – И, лукаво подмигнув, она улыбнулась.

Евгений облегченно вздохнул, поняв, что стал объектом странного розыгрыша, устроенного добрым доктором для себя же самой. «Да-а, вероятно, она совсем одинока!» – подумал он.

– Может, и хотел бы, – отозвался он, – но, признаться, не до развлечений уже, нога болит.

– Для тебя секс, может, и развлечение, а мне без него хоть на стены лезь, – серьезно ответила Наталья, – постоянно мокрая хожу.

Она подошла к Евгению и еще раз аккуратно прощупала края раны.

– Да, возможен абсцесс, констатировала она. Я сейчас тебе ее промою и укол антибиотика сделаю. Потерпишь?

– Конечно! – Отозвался Евгений.

Аккуратно обработав рану каким-то раствором, Наталья закрыла болячку ватно-марлевым тампоном. После чего заботливо всадила Евгению в ягодицу такой больной укол, что ему показалось, будто бы его со всей силы пнули в зад каблуком кирзового сапога.

– У тебя там игла для слона что ли?! – Крякнув, процедил он.

– Расслабься-расслабься, – приговаривала Наталья, вводя раствор, – ишь задницу напряг!

По окончании процедуры она неожиданно по-хозяйски взяла его за член и, притянув к себе, поцеловала в губы.

– Ну вот и все, можешь надевать портки. Если не передумал, конечно.

Евгений не хотел обламывать женщину, тем более которая о нем позаботилась, но мысль о том, что он и так изменил Ане, так звали его девушку, угнетала его. Извинительным тоном он произнес:

– Я бы конечно не прочь, но неважно себя чувствую. Да и девушка у меня есть…

– Ну, девушке необязательно все знать, – перебила его Наталья, – а если человеку нездоровится, тем более нужно помогать. Я же тебе помогла! – В ее голосе послышались нотки раздражения.

– Да-да, я и не спорю, – торопливо ответил Евгений.

– Ну вот и отлично, – холодный тон вернулся к Наталье, и, оставив Евгения одеваться, она вернулась в приемную.

Понимая несуразность и неловкость положения, он вышел из процедурной и если бы мог, то с радостью ушел бы, не попрощавшись. Лишь бы снова не вступать в разговор с женщиной, у которой так быстро и спонтанно меняется настроение.

– Ну, я пойду…? – Неуверенно произнес Евгений, тут же на себя разозлившись за свой «тряпочный» тон.

– Будь здоров, привет девушке. – Ответила врач, строго поглядев на него сквозь очки, всем своим видом давая понять Евгению, что ему давно пора сваливать и она уже ждет не дождется, когда же он наконец выйдет отсюда.

Неуверенным шагом он пошел прочь, но остановился на пороге, обернулся и посмотрел на сидящую за столом Наталью. Ему стало ее жалко, внезапная нежность возникла в его душе к этой женщине. Он вдруг понял, даже скорее почувствовал, насколько она одинока и несчастна. И вдвойне несчастна из-за своей зависимости. В считанные секунды он представил, как внезапно с потерей мужа рухнули все ее планы, мечты, те небольшие надежды, которые еще теплились после переезда в эту глушь. Первые ночи она одна ложилась в супружескую холодную постель в надежде, а вдруг ее любимый сегодня вернется. Но он не возвращался ни сегодня, ни завтра, ни через месяц. Мало-помалу она смирилась с утратой, и тут-то о себе напомнило или дало знать ее природное естество, как назло повышенное либидо, возможно, возникшая на фоне сильного психологического стресса, нимфомания – заболевание, называемое в народе «бешенство матки». Каждый день одинокая, томящаяся по мужской плоти. Неудивительно, что у нее так резко меняется настроение и она немного странно себя ведет…

– Ты что-то забыл? – Голос Натальи вернул его в реальность.

– Наташа, – мягко сказал он, – а может, он еще вернется? Его искали?

В ответ она спокойно посмотрела на него с видом человека, привыкшего к этому вопросу, и так же спокойно произнесла:

– Конечно, искали, и было бы легче, если бы не нашли.

– Так нашли?

– Нашли, но не его, а только руку без двух пальцев… – ее голос сорвался, и, всхлипнув, она заплакала, уткнувшись в рукава белого халата.

Евгений растерялся, не зная как поступить, броситься успокаивать ее или оставить одну? Он представил: как именно он ее собирается успокаивать? Подойдет и обнимет? Но он же не ее старый лучший друг, кто мог бы доверительно предоставить ей для плача свою рубашку! Будет успокаивать ее словами: «Успокойся, еще не все потеряно, может, он еще вернется…» – «Ага, а руку без пальцев он так…, отпустил погулять!» – съерничал над собой Евгений. Или: «Да все еще образуется!» – «Что образуется? Ее муж?! Это полная ахинея!» – подумал он. Поэтому победил второй вариант. Переминаясь с ноги на ног, он тихо произнес:

– Я еще вернусь.

И вышел из кабинета.

В общем Наталья до знакомства с Андреем, так звали ее исчезнувшего мужа, была обычной, так сказать среднестатистической девушкой. И требования от жизни у нее были среднестатистическими: любящий, неплохо зарабатывающий муж, дети, квартира, машина, летом поездки на юг. Из вышеназванного Андрей дал ей почти все и даже поболее, на юг они ездили не только летом, но и зимой, и не просто на юг, а на заграничные курорты. А вот детей он ей давать не спешил, потому что человеком он был практичным и считал, что их семья еще финансово не готова к появлению отпрысков. Когда они начали жить вместе, Наталья была пока еще «почти девственницей». Почему «почти»? Да потому что до Андрея у нее был лишь один молодой человек, ее ровесник, который и отобрал у нее самое «дорогое», что у нее было, ее девственность. Особыми сексуальными изысками и разнообразием он Наталью не баловал. Как правило, это был скоротечный секс в позе «она снизу», от которого Наталья даже ни разу не получила оргазм. Из информации, почерпнутой из художественных фильмов, она знала, что при занятиях сексом женщина должна стонать и всем видом показывать партнеру, что ей хорошо. Это она исполняла успешно. В отличие от ее первого партнера Андрей был старше ее почти на шесть лет и в сексе человеком искушенным. Судя по его рассказам, он имел не просто богатый сексуальный опыт не только с одной девушкой, но и принимал участие в групповом сексе и даже в оргиях при большом стечении народа. В общем, как только Наталья стала жить с Андреем, она начала проникаться настоящим понятием – сексуальное удовлетворение. Первый свой оргазм она получила от куннилингуса, который был сделан весьма грамотно. Когда Андрей впервые стал целовать ее ТАМ, Наталья сначала очень стеснялась и никак не могла расслабиться. Но тот оказался человеком терпеливым и настойчивым, и девушка «сдалась» первой, ее тело и мозг «устали» сопротивляться, тогда-то ее клитор и ощутил приятное щекотание, а потом уже и стон вырвался не искусственный, а непроизвольный. Так мало-помалу, словно книгу, страницу за страницей, Андрей раскрывал ее сексуальность. Как-то раз он задал ей неожиданный вопрос, который ввел ее в ступор и вогнал в краску. Не хочет ли она попробовать секс с еще одним мужчиной? Наталья очень оскорбилась таким беспардонным вопросом, устроила скандал. На все аргументы со стороны мужа, что это помогло бы ей раскрыть еще одну чувственную грань, было лишь два ответа: «Ты меня за шлюху принимаешь?!» и «Я не смогу ни с кем кроме тебя!» В общем вопрос о групповом сексе был закрыт.

Однажды накануне Нового года Наталья, придя домой, обнаружила сюрприз. Андрей открыл ей дверь, одетый в домашний, с расцветкой на восточный манер халат. Пряный запах благовоний наполнял воздух, а мягкий свет свечей освещал квартиру. Играла негромкая романтическая музыка. В комнате, на прикроватном столике стояла бутылка красного вина, два бокала и коробка шоколадных конфет. Тут же в высокой вазе стояла роскошная бордовая роза. Наталья в шутку поинтересовалась, по какому случаю этот «банкет». На что Андрей предложил ей ничего не спрашивать, иначе не получится сюрприза и нежно поцеловал в шею.

Он наполнил бокалы и, звякнув стеклом о стекло, они отпили вина. Затем Андрей, намекая на предстоящий интим, шутливо предложил Наталье переодеться во что-нибудь полегче, что она и сделала. Проводив ее в спальню, которая под стать остальной обстановке так же была освещена светом свечей, он стал целовать ее в губы, укладывая на кровать, одновременно его рука ласкала ее между ног. Наталья уже знала эти прикосновения и была готова к тому приятному, к чему они приводят, потому ее «киска» почти сразу сделалась влажной. Страстно дыша, она отвечала ему таким же страстным поцелуем, а ее рука привычно нащупала его напряженный член. Приятная слабость и головокружение от выпитого вина вперемешку с нарастающим возбуждением разливались по телу. Наталья догадывалась, что будет дальше, сейчас он поцелует ее клитор, и она как всегда кончит, потом она сделает ему минет, после чего он войдет в нее и будет еще один оргазм, а потом он изольется ей на живот или в ротик. Откуда-то сбоку достав черный шелковый платок, Андрей предложил завязать ей глаза. Наталья удивилась, он впервые предлагал такую игру. Новая затея интриговала и возбуждала еще сильнее. Она согласилась.

Когда глаза были завязаны, уже ничего не мешало разогретой девушке внимать тактильным ощущениям. Теперь никакие зрительные образы не отвлекали ее. Она почувствовала, как он раздвинул ей ноги и влажный язык проник между половых губ. Влияние алкоголя усиливало восприимчивость Натальи, совершая движения тазом в такт играющему ее клитором языку, она ощутила пальцы Андрея на своих сосках. Сначала он нежно, чуть касаясь, водил ими по ореолу, вокруг розовых бугорков, отчего они начали набухать, а сладкая истома интенсивнее наполнила промежность. Когда соски затвердели, словно две розовые вишенки, Наталья ощутила, как пальцы сжали их, при этом работа языком не прекращалась ни на секунду. Теплые волны возбуждения побежали по телу в преддверии оргазма. Напряжение в клиторе и вагине сделалось настолько сильным, что казалось вот-вот, и оно выплеснет всю свою влагу на «виновника» удовольствия. Наталья уже собралась испытать пик наслаждения, когда сильные мужские руки развели ее ноги шире, в стороны. Она ощутила тупую округлую головку полового члена, раздвинувшую лоснящиеся секретом губы ее лона и проехавшуюся по стенкам влагалища, которое тут же отозвалось сокращением, распространив сладкий импульс по всему телу. Наталья задохнулась от наслаждения, мурашки побежали по бедрам. Голова кружилась, обоняние улавливало аромат благовоний, смешивающийся с ароматом мужских феромонов. Невидимый член, жестко сладко и уверенно проникал в разгоряченную вагину. Наталья, извиваясь усердно «подмахивала», пальцы, играющие ее сосками, усиливали и обостряли ее возбужденные чувства. Девушка ощутила, как что-то коснулось ее губ. Она тронула предмет языком, это был пенис. В порыве страсти он тут же был похотливо сжат нежной рукой Натальи и словно вакуумом всосан ее ртом. Постанывая и вскрикивая, источая сок и жаркую энергию, Наталья двигалась в такт ездящему в ее лоне пенису. Обхватив ягодицу партнера свободной рукой, она тянула его к себе, стараясь усилить его проникновение, будто хотела, чтобы он ее проткнул. Неистово всасывая член, она лизала его во рту языком. Это длилось пару минут. Внезапно в ее затуманенном сексуальной эйфорией сознании появилась странная мысль, которая мгновенно разрослась, вызвала панику и заставила напрячься все тело и, как следствие, сократиться ее разбухшую чавкающую от щедро выделяемого сока «киску». Не в силах прервать объявший ее оргазм, продолжая по инерции двигаться в такт партнеру, она сорвала с глаз повязку. Рядом с ней на коленях стоял Андрей, член которого она жадно всасывала, но, к ее смущению, удивлению, гневу и… еще более усилившемуся оргазму, она обнаружила, что между ее ног, находился другой молодой человек. Это был знакомый ее мужа, звали его Эдик, и Наталья знала его. Он несколько раз был у них в гостях на Дне рождения Андрея. Нестандартная, шокирующая обстановка подействовала подобно детонатору во взрывчатке. Оргазм, который уже и так был на пике, подхлестнул словно молодого жеребца, Наталью затрясло. Не в силах контролировать свое тело, она зажмурилась, вцепилась в член Андрея, впоследствии он признался, что тогда испугался, что она оторвет ему его «хозяйство», и сладостно вскрикнула, рискуя напугать соседей. Перед глазами поплыли цветные круги и полосы. Несколько раз ее тело напрягалось в оргазменном приступе, и каждый раз она в голос вскрикивала и подвывала. Сюрприз удался.

Потом был скандал, потом примирение, а потом… она подошла к Андрею, нежно поцеловала его и, попросив прощения, сказала:

– Спасибо за сюрприз! Извини, что не сразу оценила его. Думаю, никто кроме тебя не смог бы подарить мне такое! Наверное, это была вершина того, на что я способна!

– Время покажет! – улыбнувшись, ответил Андрей.

С тех пор внутри Натальи будто что-то вызрело. Ощущение секса стало глубже и чувствительнее. Теперь в стрессовых ситуациях, можно сказать, что не в тему, но Наталья сразу становилась влажной и начинала испытывать сильное желание секса. Так что в ее случае не было ничего странного в том, что случайно попавшийся на ее пути Евгений, «ворвавшийся» из города в их глухомань и смущающийся своего обтягивающего нижнего белья, не остался обделен ее «вниманием».

Пропылив по большаку и вырулив на бетонку, Евгений размышлял о сегодняшних напастях и приключениях. Теперь он был уверен, что покупает этот дом, хотя совсем забыл спросить и посмотреть, есть ли при доме баня. Та странная ступа совсем сбила его с толку, ну да это неважно. На крайний случай баню можно поставить. Наверняка в деревне найдутся опытные плотники, которые, как водится в большинстве русских деревень, буквально за бутылку сделают добротный сруб. Любуясь проносящимися за окном пригородными пейзажами, он пытался освежить в памяти образ Любы, но всякий раз перед глазами возникала менее свежая Наталья и ощущение ее влажной промежности. Но это воспоминание тоже принесло свой, хоть и неактуальный, но плод – член Евгения привстал, и ему стало тесновато. Совесть Евгения сейчас же нарисовала перед ним непростую дилемму: «Как быть с Аней?» Он был честным парнем и с трудом представлял, как сможет скрыть от нее сегодняшний грешок. С одной стороны, он надеялся, что Аня поймет ситуацию, в которой он оказался. Поймет ситуацию, в которой оказалась Наталья, и тоже пожалеет ее. С другой – трезвый рассудок подсказывал ему, что мало кто из женщин понял бы это, а Аня не была исключением. Да и сам он, если бы Аня вдруг изменила ему при схожих обстоятельствах, скорее всего, даже если и понял бы ее, по-любому устроил страшный скандал. Она просто может послать его подальше и уйти. Евгению этого крайне не хотелось, и он решил молчать.

Когда Евгений выехал на трассу, его начало знобить, тело ломило. Было ясно, что это поднялась высокая температура, организм борется с воспалением. «Этого еще не хватало!» – подумал Евгений, – завтра на работу и документы на дом нужно оформить».

Он работал старшим менеджером в одной крупной компании, занимающейся оптовыми закупками и продажей бытовой техники. Благодаря врожденной способности находить с людьми общий язык и распутывать сложные рабочие моменты, которые нередко возникали, он всего за три года дослужился до занимаемой им должности. Поначалу было непросто, зато теперь, когда клиентская база была наработана, а шефа он звал просто Коля, он мог всего пару раз в неделю появляться в офисе. Все дела и переговоры в основном осуществлялись либо через Интернет, либо по мобильному телефону. Шеф Коля не только ценил Евгения как работника, но еще и опасался, что в случае конфликта тот переметнется в какую-нибудь другую фирму со всей клиентской базой. Посему проценты со сделок были щедрыми, а все конфликты затухали, не успев разгореться.

Доехав до дома, Евгений чувствовал себя совсем разбитым. Голова была тяжелой и раскалывалась от боли, нога тоже болела. Плохо соображая, он практически на «автопилоте» поставил машину на стоянку и включил сигнализацию. В таком состоянии было бы менее странным, если бы он забыл это сделать. Молодой человек как можно быстрее вошел в подъезд, и лишь в лифте немного расслабился. Прислонившись к стене и запрокинув голову, он закрыл глаза и слушал мерный гул работающего двигателя, пока лифт поднимал его на двенадцатый этаж. К счастью, на лестничной площадке Евгений никого не встретил, ему сейчас меньше всего хотелось с кем бы то ни было общаться. Отперев дверь, он шагнул в темный коридор, который тут же осветился электрическим светом, включающимся от сенсорных датчиков движения. Евгений на миг прислушался, кажется, Ани не было дома. Он механически глянул на наручные часы. Времени было без пятнадцати десять. Будь он в нормальном состоянии, то, конечно, сразу озаботился бы столь поздним отсутствием своей подружки, но в данный момент ему было не до этого, хотелось скорее упасть в постель. Наспех сняв костюм, он быстро прошел в ванную, принял душ. Несмотря на то что его била лихорадка, этого он не мог пропустить после целого дня разнообразных событий, включая подъем на чердак и «все» остальное. Тем более он знал, если сильный жар, то несмотря на озноб, которым он, как правило, сопровождается, нужно принять прохладный душ. Он старался не мочить рану, но повязка все равно намокла, пришлось ее снять. Евгений боялся увидеть еще более сильное воспаление, но на счастье красный ореол оставался в тех же границах. Это немного взбодрило. Выпив две таблетки аспирина, Евгений упал на широкую кровать, укутался одеялом и, стуча зубами, забылся беспокойным болезненным сном.

Сначала ему снились какие-то сообщения, которые во сне назывались файлами. Сообщения он должен был высылать почти как через Интернет, но делал это на фоне неба. Перед глазами возникала какая-либо фраза, написанная очень крупным шрифтом. Евгений делал движения руками, как бы сжимая эту фразу. Как уже было сказано, все это происходило на фоне неба, определенным образом махнув левой рукой, он отправлял эту фразу-«файл», и фраза моментально будто бы улетала в небо, то есть исчезала. И так он все сжимал и сжимал, отправлял и отправлял. Он даже несколько раз просыпался и, понимая, что это болезненный сон, из тех, что бывают при высокой температуре, снова засыпал, с надеждой, что, прервав сновидение, он больше не будет видеть эту дребедень. Ведь очень редко бывает, чтобы после пробуждения продолжало сниться то же самое. Но сегодня ему не везло, сон продолжался тот же самый. Наконец сновидения перешли в другую фазу. Снилось, что он идет по берегу той самой реки к дому своей мечты, причем по тому берегу, на котором стоит дом. Он уже его видит, дойти-то осталось какие-то пятьдесят метров. Ярко светит солнце, вода в реке искрится, и настроение отличное. Вдруг что-то необычное среди лучистого течения привлекает его внимание. На сердце резко начинает становиться грустно и тревожно. Но Евгений так хочет поскорее оказаться в доме! Может, а ну его?! То, что привлекло внимание? Однако он не в силах отказаться от задуманного, он должен подойти к берегу, в глубине души он даже знает, что это, но еще не осознал явно. Евгений приближается к воде. Покачиваясь на прибрежных волнах, в воде плавает труп девушки. Разбухшее и обезображенное тело, один глаз вытек, второй выкатился мутным теннисным шариком. Кругом тихо, слышен только спокойный плеск воды. Несмотря ни на что, он узнает, чье это тело. Это Люба. Евгений чувствует, что нужно скорее уходить, иначе случится что-то страшное, но долг зовет его вытащить тело из воды. Он подходит ближе, приноравливается, как бы поаккуратнее ухватить его, чтобы как можно меньше касаться. Протягивает руку и… тут утопленница сама хватает его за руку и, не поворачивая головы, лишь косится на него своим мутным «теннисным шариком». Евгений в панике пытается высвободить свою руку из холодной хватки, но та тянет его к себе. Как всегда во сне, движения получаются очень неловкие и медленные, Евгений кричит, слезы начинают течь из его глаз, тут он падает и оказывается в избе. Здесь сумрачно, и воздух кажется вязким, настроение остается тревожным, хотя об утопленнице уже забыто и в мыслях нет. Здесь уже совсем другая тема. Тревожное настроение было неспроста, и сумрак тоже. В углу избы горит лампада, а посреди на какой-то высокой подставке стоит гроб. Евгений видит, что гроб не пустой, в нем кто-то лежит, но при столь убогом освещении нельзя разобрать, чье это тело. Да не очень-то ему это и надо. Тревога нарастает. Он вовсе не хочет знать, кто там. Он даже не будет пытаться подойти и разглядеть труп. Он просто потихонечку уйдет отсюда. И дом этот ему не нужен, пропади он пропадом. Конечно же, нелепо в бодрствующем состоянии предположить, что мертвый может зашевелиться. Но во сне Евгений почему-то вполне серьезно и в панике именно этого и боялся. Пятясь к двери, он почти как молитву читал: «Только бы не зашевелилось, только бы не зашевелилось!» – и, конечно же, оно, тело, зашевелилось и село. Сердце Евгения было готово разорваться от ужаса, хотелось кричать, в этот момент он спиной наткнулся на стену. Евгений судорожно, боясь потерять зрительный контроль над происходящим в гробу, руками и спиной пытался нащупать дверь, но дверь не находилась, стена казалась бесконечно широкой. Он метался справа налево и наоборот, двери не было. Между тем труп выпрыгнул из гроба и, громко топая то полу, словно у него были деревянные башмаки, мелко засеменил к Евгению. В полумраке Евгений уже начал различать ужасную внешность, в отчаянии он повернулся к мертвецу спиной, надеясь хотя бы так найти заветный выход. Спиной он чувствовал приближение и слышал страшный глухой, звучащий как из бочки голос. Хоть голос и был низким, однако скорее принадлежал женщине. Труп промолвил:

– Иду, иду!

Евгений со всей силы уперся руками в стену, толкнул ее и… столкнул лежавшую рядом Аню на пол, в процессе чего и сам проснулся.

Ничего не понимающая спросонья Аня показалась из-за края кровати с нахмуренным лицом. Заспанным голосом она поинтересовалась, не охренел ли Евгений часом? Но, увидев на его лице не меньшее недоумение, вернулась в постель и, повернувшись к нему спиной, снова уснула. Молодой человек посмотрел на часы, было полпятого утра, какое-то время он еще лежал с закрытыми глазами, чувствуя, что температура спала и во всем теле ужасная слабость, словно после изнуряющей тренировки. Во рту было сухо, он облизал запекшиеся губы и, хотя вставать было очень неохота, заставил себя сходить на кухню выпить воды. С омерзением вспоминая свое сновидение, он вернулся в постель и, подумав: «Хорошо, что сон это только сон!», – обнял Аню и заснул.