Читать книгу Эликсир жизни - Николай Векшин - Страница 26

Поскольку своих идей у Мыранова больше не было, он спросил: как же теперь найти в митохондриях «главную энергетическую точку»? Я радостно раскрыл ему идею, что такими «точками» могли бы служить ферменты дыхательной цепи, способные переходить в электронно-возбужденные состояния (ЭВС). Если воздействовать мощным светом, например лазерным, то ферменты перейдут в ЭВС. При этом в дыхательной цепи возникнет перенос электронов, протонов и синтез АТФ. Мыранов удивился: «Причем тут ЭВС и зачем тут свет? В живой клетке никакого света нет, в ней абсолютно темно. Это ведь любому дураку ясно». «Дураку может и ясно, – не удержался я от выпада, – но вообще-то в живой клетке, а точнее – в ее митохондриях, происходит сжигание кислородом продуктов расщепления сахара. Этот процесс похож на сгорание бензина в двигателе автомобиля. Разница лишь в деталях. В митохондриях сгорание идет так, что энергия тратится не на расширение газа и толкание поршня, как в двигателе, а на перенос электронов, протонов и синтез АТФ. В митохондриях потери энергии в тепло составляют 70 %, но температура клеток человека не превышает 37 градусов, в то время как температура в камере сгорания двигателя достигает тысячи градусов. В любой химической реакции в молекулах происходит перераспределение энергии. Часто порции энергии столь велики, что молекулы переходят в ЭВС, как при облучении мощным светом. Когда энергия ЭВС не используется, а теряется, то наблюдаются излучение и разогрев. В живой клетке есть свечение, хотя оно в миллион раз слабее, чем пламя при сгорании бензина».

«Разве свечение митохондрий или клетки можно увидеть?», – в замешательстве спросил Мыранов. Я пояснил: «Свечение уже давно наблюдается Юрьевым и другими. Оно регистрируется в ультрафиолетовой, видимой и инфракрасной области. Его можно обнаружить с помощью детекторов – фотоэлектронных умножителей. Такое излучение сходно с тем, которое зачастую наблюдается в химических реакциях. Высвобождение энергии в реакциях не обязательно связано со сгоранием. Например, если слить вместе кислоту и щелочь, то возникнет сильнейший нагрев раствора. Здесь часть химической энергии при нейтрализации зарядов теряется в виде тепла. При этом можно наблюдать сильное свечение в инфракрасной области, а также слабое – в видимой и ультрафиолетовой».

Мыранов спросил: «Так, по Вашему, Викентий, получается, что по клетке энергия гуляет в виде света?» – «Нет. В виде света и тепла она только теряется. А передается она двумя способами: на большие расстояния – с помощью веществ, богатых химической энергией, а на маленькие – с помощью ЭВС». Мыранов с сомнением покрутил головой, повздыхал, но мой уверенный тон все-таки как будто убедил его. «Если всё это так, то тут открываются большие перспективы. Так и быть, начинайте опыты, а через 3 месяца доложите о результатах», – решил он.

В лаборатории я собрал установку, позволяющую проводить опыты по световой стимуляции митохондрий, а также детектировать люминесценцию, рН и кислород. Три месяца пролетели мгновенно. Я показал Мыранову результаты: под интенсивным синим светом в суспензии митохондрий возникало потребление кислорода. Стоило выключить освещение, и процесс тут же прекращался. Мыранов сначала не понял, о чем речь, но после разъяснений обрадовался и предоставил мне полную свободу. В течение двух лет я выяснил, что свет активирует в дыхательной цепи потребление кислорода, перенос электронов, изменение рН и синтез АТФ.