Читать книгу Имперский пес. Княжич - Николай Ярыгин - Страница 3

Отец приехал по первому снегу, сопровождал его десяток стрельцов, которых поселили в отдельно стоящем доме для дворни. Широкоплечий, кряжистый мужик, заросший курчавой бородой и с шальным, каким-то бесшабашным взглядом лучистых глаз. Обнял по очереди детей, потетешкал малого и только после этого обнял жену. За вечерей отец, посмотрев на Димку и улыбнувшись, сказал:

– Совсем ты, сын, большой стал, скоро и меня перегонишь, вон, сестру грамоте учишь, даже в дом не успел войти, как эта егоза все выложила. Ну а про бой с тварью у меня просто слов нет, настоящий защитник – и сестренку спас, и сам спасся. Решил я забрать тебя с собой, тем более мать сказала, что с тобой вроде как инициация произошла. Странно это, хоть и радует меня, ну да если Радом не ошибся, то для рода это очень хорошо.

– Ой, да куды ж ты его посылаешь, он же совсем ребятенок, – заблажила мать.

– А ну цыть, – не злобно, но как-то веско сказал отец, – не малой он уже. Вон, меня уж перерос, да и служивого мы рода люди. Сейчас самое время ему подучиться и идти служить, быстрей в верха выбьется. Много чего решила сейчас императрица менять и переустраивать, так что, мать, смирись, я своему сыну не враг. Сейчас время такое, парень быстро в гору пойти может, если правильно к этому подойти. А если у него еще и сила появилась, то учить его надо. Так что, любушка моя, не враг я сыну своему, – повторил отец и, протянув руку, ласково погладил мать по щеке. На этом ужин закончился.

Через неделю мать вышла проводить своих мужчин, обняла и поцеловала мужа, а потом долго обнимала сына, роняя ему на плечо слезы, катящиеся из глаз. На крыльце стояла Лизка и тоже вытирала слезы.

– Ну ладно, любушка, хватит сына слезами мочить, никуда он не денется, – хохотнул отец. – Садись, Дмитрий, и поехали.

Димка поклонился матери, потом Лизке и даже работникам, которые столпились у терема, а те принялись его крестить. А он вскочил в седло своей лошадки, подобрал поводья и тронулся вслед за отцом, гордо выпрямившись в седле. Рядом и чуть сзади рысил десяток воинов, прибывших с отцом. Пошли ходко, морозец хватал за нос, но Дмитрий, гордый тем, что едет вместе с отцом и его стрельцами, ни на что не обращал внимания. Все-таки сдерживать порывы мальчишки Дмитрию Семеновичу удавалось непросто. Хотя за предшествовавшие лето и осень он вырос еще больше, и в плечах раздался знатно, сил на порядок прибавилось. Да и навыки, которые получил в предыдущей жизни, никуда не делись. Но память и привычки бывшего владельца тела давали о себе знать постоянно.

Дорогой отец поучал Димку, как и что ему придется делать, чему учиться и как себя вести. Дмитрий Семенович прекрасно и сам понимал, что придется поначалу проходить курс молодого бойца, учиться и все запоминать. И, конечно, никто не будет делать скидки на то, что он сын командира личного полка императрицы Ксении. Ну а если этим начать кичиться и выставлять напоказ, то это урон чести отцу, да и ему чести не прибавит.

В Москву прибыли на третьи сутки. Дмитрий Семенович очень устал за время дороги, хоть он и привык ездить в седле, но такие большие переходы были для него вновь, и тело к этому просто пока не было готово. Сразу же поехали на новое подворье, оно еще было недостроено, но имелось уже несколько жилых комнат и даже прислуга. Отец переоделся и уехал в Кремль, а Дмитрий завалился на кровать и заснул.

На следующий день отец отвел его в построенный из белого камня дом в несколько этажей, где их приняли со всем почтением, усадили в кресла и попросили подождать.

– Профессор сейчас занят, но как только освободится, он вас примет, – сказал человек, встретивший их у входа.

Ждать пришлось недолго, за это время Дмитрий огляделся. Скорей всего, это какое-то медицинское учреждение, решил он, потому что по коридору сновала масса народу в белых халатах. Наконец к ним подошел старик с аккуратной бородкой и внимательным взглядом серых глаз.

– Так это вы меня дожидаетесь, молодой человек? – спросил он после того, как раскланялся с его отцом.

– Вас, господин профессор, – ответил за него отец.

– Ну что ж, прошу следовать за мной, а вас, Иван Степанович, прошу подождать, – сказал профессор и повел Дмитрия в один из кабинетов.

В кабинете Дмитрия усадили на стул, и профессор стал водить над ним руками. Хмыкнув несколько раз, он принялся диктовать находившейся тут же молодой женщине какие-то данные.

– Молодой человек, прошу вас, положите руки на этот шар, – попросил профессор Дмитрия и указал на стоящий в углу на подставке шар размером с футбольный мяч.

Стоило только Дмитрию приложить руки к шару, как тот провернулся и начал менять цвет с серого на белый, потом коричневый, красный, а затем и вовсе стал радужным.

– Интересно, интересно, – бормотал профессор. – Лада, ты фиксируешь показания?

– Да, господин профессор, – проговорила женщина.

Мурыжили его долго, все что-то замеряли, то заставляли смотреть в одну точку, то разглядывать хаотичные рисунки разноцветных кубиков и найти там центр, то снова прикасаться к шару. Наконец все закончилось, и профессор предложил:

– Молодой человек, пока все, подождите в коридоре, я вам вынесу заключение.

Дмитрий вышел и сел рядом с отцом.

– Ну как? – спросил тот. – Что-то ты долго. Что говорят?

– Не знаю, – ответил тот. – Сказал подождать, вынесет сам заключение.

Ждать пришлось долго. Когда вдруг из кабинета профессора выскользнула его секретарь и позвала отца в кабинет, Дмитрий остался сидеть и волноваться. Отец появился из кабинета с каким-то ошеломленным видом, держа в руках несколько листов бумаги, и как-то странно посмотрел на Дмитрия.

– Что тебе сказали? – поинтересовался тот.

Отец почему-то оглянулся, словно боялся, что его услышат.

– Дома поговорим, мне сейчас некогда, и так полдня потерял. Поэтому я сейчас в казармы, а тебя домой доставит Прохор. Сиди и жди меня, с подворья ни ногой.

Они расстались на улице, отец верхом отправился на службу, а Дмитрий уселся в сани, и возничий повез его на подворье Черемисиных.

Вечером у Дмитрия состоялся разговор с отцом. Он знал, что настоятель храма определил у него зачатки магии, но вот более подробно ничего не знал. А сегодня они ездили, чтобы определить, сильный ли у него источник и какая направленность – бытовая, боевая или вообще лекарское дело. Дмитрий весь день до вечера промаялся, ожидая отца, а тот, придя, стал ужинать, словно не замечая нетерпения Дмитрия. И только после ужина достал бумаги, которые им выдал профессор Преображенский.

Иван Степанович оттягивал разговор с сыном до последнего, профессор Преображенский предупредил его, что у владеющих на начальном этапе психика неустойчива. И поэтому стоит осторожно подойти к ознакомлению парня с результатом. Может быть нервный срыв или же вдруг почувствует себя всемогущим, кстати, состояние его источника это подтверждает. Только это произойдет, когда он отучится, хотя владеющие учатся всю жизнь. Интересовался, как вообще парень себя ведет. Но что мог сказать полковник, если он сына почти не видел, потому что постоянно пропадал на службе. Он сына последние лет восемь вообще раз в год видел, приезжая на побывку или на отдых после ранения. Но как бы там ни было, но беседу провести Иван Степанович был обязан. Отец тяжело вздохнул и начал:

– В общем так, сын, источник у тебя сильный. Предположительно, одиннадцать из пятнадцати эргов. Сейчас всего три человека в империи с показателями выше, чем у тебя, и это уже обученные и взрослые владеющие. Ты, отучившись, тоже можешь увеличить источник, но на сколько, никто сейчас не скажет. Кроме того, у твоего источника нет ярко выраженного одного направления, ты можешь спокойно развивать любое, а можешь и все три сразу. Понимаешь, мне пришлось сразу же доложить в имперскую канцелярию и показать бумаги твоего обследования. Конечно, никто не будет тебя заставлять служить именно императрице. Но ты должен знать, что рано или поздно слух о тебе по империи пойдет, и вот тогда за тобой начнется охота. Бояре и князья начнут предлагать службу, обещая золотые горы, а кто-то и избавиться от тебя захочет, потому что ты можешь усилить одну из партий при императрице или даже ее саму. Поэтому подумай, чего ты хочешь, кому бы ты хотел служить.

– Скажи, отец, а что бы ты мне посоветовал? – проговорил Дмитрий. – Ты же тоже владеющий.

– Хм-м, видишь ли, я очень слабый владеющий, с тобой не сравнить, у меня сила всего лишь три эрга, да и служить я начал еще отцу Ксении Федоровны. А от добра, как говорится, добра не ищут, да и род наш всегда царям и императорам Руси служил.

– А я что, разве не из нашего рода, почему ты сейчас меня отделяешь и разговариваешь со мной, словно я пришлый?

– Видишь ли, сын, обычно сильные владеющие выходят из рода и могут создать свой род. Это даже приветствуется.

Дмитрий от всего услышанного растерялся и даже на какое-то время потерял дар речи, пока у него не вырвалось:

– Отец, ты что, меня из рода прогоняешь?

– Ты что такое говоришь! – возмутился отец.

– Тогда никуда из семьи и рода я не пойду, молод еще, да и, думаю, если все так выглядит, как ты говоришь, лучше я усилю наш род Черемисиных. Кроме того, я ехал исполнять воинскую службу, вот давай я этим и займусь. А там все видно будет, ведь мне еще и учиться надо будет, чтобы стать владеющим. Если я заявлю, что буду служить императрице, мне выделят учителей или надо будет их самому нанимать?

Отец улыбнулся на слова Дмитрия, казалось, он даже воспрял духом после заявления сына.

– Конечно, сынок, выделят учителей и платить ничего не надо будет, все за счет императрицы. Ладно, сын, пошли отдыхать, а завтра, если не передумаешь, отправимся в канцелярию. Да и придется тебе в казармах пожить, раз служить хочешь. – Отец встал, подошел и обнял Дмитрия, который тоже поднялся ему навстречу.

* * *

– Ваше императорское величество, – поклонился канцлер Шереметев Федор Васильевич, начинавший служить еще ее отцу и зарекомендовавший себя как честный и грамотный человек. Поэтому, когда Ксения взошла на престол и побеседовала с Федором Васильевичем, то возвысила его от начальника иностранного приказа до канцлера империи. Ну а вновь назначенный канцлер с удвоенной силой принялся наводить порядок в империи. Да еще взял в привычку ежедневно докладывать Ксении Федоровне о состоянии дел.

– Сынок, иди поиграй с няней, – сказала она мальчонке лет четырех, сидевшему у нее на коленях, и сделала знак няньке, стоявшей у стены.

Малыш вначале хотел заупрямиться, но тут же оставил попытку непослушания – хоть и маленький был, но понимал, что спорить с матерью бесполезно. Императрица посмотрела вслед малышу и, тяжело вздохнув, обернулась к канцлеру.

– Слушаю вас, Федор Васильевич, – сказала императрица, усаживаясь удобней в кресло. Это была довольно красивая женщина двадцати четырех лет, среднего роста, с большими зелеными глазами и располагающей к себе улыбкой. Три года назад она овдовела и, как и положено, год соблюдала строгий траур по погибшему мужу. После чего так же, как и раньше, стала устраивать балы, посещать театр и даже совершать конные прогулки в окружении свиты.

Пять лет назад, за полгода до своей смерти, отец Федор Иванович вместе с боярами почти насильно выдал ее за датского принца Кристиана. Но тому, видно, не по нраву пришлось быть консортом огромного государства. Никто не знает, что его не устраивало, но вскоре после свадьбы, немного привыкнув, принц-консорт ударился в загулы. Нередко его притаскивали настолько пьяным, что он испражнялся прямо в штаны. После чего он притихал на неделю, а потом все повторялось вновь. В один момент случилась замятня с пробоем недалеко от столицы, куда и отправили принца-консорта во главе войска. Пробой был совсем малый и с ним справился бы и местный воевода с тремя десятками стрельцов и полусотней ополчения из крестьян. Но вот так уж получилось, что в этом походе и погиб принц Кристиан. Злые языки утверждали, что принца просто прибили по приказу императрицы, так как ей надоело испытывать позор за поведение своего супруга. Правда, утверждали они это, боязливо оглядываясь вокруг, как бы кто лишний не услышал и не донес. На некоторых доносили, и летели головы за поклеп на государыню, хотя желающих помыть кости императрице не уменьшалось. Правда, никто императрицу сильно и не осуждал, уж очень недобрая молва шла про принца Кристиана.

– Шуйские все-таки не успокоились, и третьего дня был перехвачен гонец к князю Бельскому Богдану с письмом, в котором уговаривают его склониться на свою сторону. Все-таки в настоящий момент был он воеводой и под рукой имел людишек оружных. Так как сиденье ваше на престоле есть насмешка над боярскими родами, более достойными трона земли Русской. Да и Бориска Годунов никак не успокоится, – продолжал тем не менее Федор Васильевич. И чуть погодя положил перед императрицей перехваченное письмо, пробежав которое глазами, та отложила его в сторону и нахмурилась.

– Все-таки решили собрать коалицию, и ведь ухватить их не за что, хотя… – задумчиво протянула Ксения Федоровна. – Как думаете, мы выстоим, если вдруг они решат выступить.

– При условии, что в самом начале они не смогут причинить вред вам. Тогда можно надеяться, что мы победим. Церковные иерархи ведь тоже в стороне не останутся, патриарх Филарет явно дал понять, что верен вам, императрица. Значит, и простой люд пойдет за вами. Конечно, могут на трон и короля Сигизмунда Вазу пригласить, но захочет ли он – пока неизвестно.

– Хорошо, держи меня в курсе. – Императрица глянула на канцлера.

– Вот, ваше величество, полковник вашего полка Иван Черемисин доложил. – И снова на стол перед Ксенией Федоровной легло несколько листов, которые она нехотя взяла, но по мере чтения ее лицо принимало все более удивленный и озабоченный вид.

– Когда это было? – спросила она.

– Почти седмицу назад.

– Почему только сейчас я об этом узнаю? – снова нахмурилась женщина.

– Хотел сам все перепроверить, мало ли что.

– И как, перепроверил? – усмехнулась она, посмотрев на канцлера.

– Да, все точно, до последней запятой, думаю, парнем надо заняться.

– Если им уже кто-нибудь не занялся, с такими показателями.

– О нем никто не знает, кроме профессора Преображенского и его секретарши, но они ведь под клятвой крови, да отца мальчишки.

– А где он сейчас?

– Так служит в московском охранном полку.

– Что, даже не у отца? – удивилась Ксения Федоровна.

– Нет, отец его принципиально в свой полк не взял, чтобы поблажки не было. Считает, только так из парня толк выйдет.

– Хм-м, другие бы пригрели сынка у себя, а этот… хотя и неудивительно. Живет он где?

– Так в казарме, даже домой не ходит.

– Ну тогда пригласи ко мне на завтра отца его, хочу поговорить с ним.

– А парня не надо?

– Пока нет, пусть служит, но смотреть за ним, как за собственной дочерью на выданье, всех от недоросля гнать и записывать тех, кто интересоваться им будет. Все, Федор Васильевич, иди, а то там просители уже копытом бьют, не дождутся, когда ты выйдешь.

* * *

– Слышишь, Димка, а где ты так палить из фузеи научился? – спросил Егор Силантьев, здоровенный парень, сын купца.

Димка никак понять не мог, чего он служить пошел, сидел бы в лавке при отце, все сытней было бы. На вопросы же об этом Егор отвечал, что не по нем эта торговля. А Димке как-то признался, что не может он нормально торговать, вечно проторгуется. Вот отец и драл его как сидорову козу, да только это не помогало. Егору это основательно надоело, и он стал старательно избегать становиться за прилавок в семейной лавке, за что тоже немало получал. Вот как-то и уговорил он крестного, который служил помощником дьяка в разбойном приказе, чтобы тот помог пристроить его в охранный полк.

– Так меня дома отставной казак учил, по тятькиной просьбе, и со штуцером, и с саблей, да и так, ухваткам разным. Да и сложного там ничего нет, просто в момент выстрела глаза не закрывай, потому что уводишь штуцер от цели.

Как-то так получилось, что подружились они с Егором, парень был здоровый и сильный, но очень добрый и даже наивный. Служил Дмитрий вторую неделю, он был привычен к казарменному быту. Раз в неделю тех, кто был из Москвы, отпускали домой на побывку, но Дмитрий не ходил, не хотел выделяться. В роте, в которой служил Дмитрий, было почти семьдесят процентов новобранцев, поэтому гоняли их нещадно. Дмитрий вроде бы и был привычный к армейскому быту в той жизни, а в этой успевал лишь дойти до кровати вечером, валился в нее, да и спал как убитый. Правда, вставал он на час раньше и делал разминку. И растяжку вспоминал, и приемы, и удары. Тело было молодое, гибкое, но пока координация движений оставляла желать лучшего.

Полк их был охранным, он нес службу и по охране Кремля, и на воротах на въезде в Кремль и Москву, и даже на дорогах, ведущих в город.

В один из дней, когда полусотня прибыла на обед с плаца, где пыталась маршировать, утаптывая снег, в казарму вбежал посыльный из штаба, о чем-то пошептался с присутствующими тут подпоручиком и старшим унтером, и тут же убежал.

– Так, молодежь, строиться! – скомандовал унтер.

Стрельцы, побросав свои дела, выстроились в две шеренги.

– Господин подпоручик, стрельцы построены, – доложил унтер.

Тот прошелся вдоль шеренги.

– Сейчас вам придется заступить на охрану Кремля. – Стрельцы загомонили, услышав новость, на что подпоручик скривился: – Молчать, – заорал он.

Молодое пополнение только через месяц должны были ставить в охрану и то, только вместе со старослужащими.

– Смирно! – скомандовал унтер.

– Повторяю еще раз, сейчас вы заступите на охрану Кремля. Кто не хочет, тот пойдет снег чистить, пока тот не растает. – Подпоручик прошелся вдоль строя, постоял, раскачиваясь с пятки на носок. – Унтер, распредели наряды, проверять каждые полчаса, на ворота поставить вместе с ветеранами. В палатах ставить только молодых стрельцов, экипировав полностью: штуцер, сумка с пятью десятками патронов, сабля и кинжал. В Кремль пропускать только гонцов, они имеют особый знак, вы все его учили. А также бояр, имеющих постоянный пропуск, или людей по особому распоряжению канцелярии.

Сказав это, подпоручик вышел, а в казарме снова начался шум, все обсуждали новость и делились предположениями о том, что произошло.

– А ну, тихо, – скомандовал унтер, которому надоело слушать этот гам, – чего разгалделись, как бабы на рынке. Большой прорыв в двух верстах от города, всех туда бросили, ну а вам придется послужить. Смотреть в оба, и не дай вам бог задремать на посту, сгною. А теперь… Силантьев и Черемисин, получить патронную сумку и патроны. Добродеев, – обратился он к одному из старослужащих, – отведешь их охранять покои императрицы. И, уже обращаясь к Дмитрию, предупредил:

– Если вдруг их величество что-то спросит, отвечать только на вопрос, никаких просьб и разглагольствований, все понятно?

– Так точно, – рявкнули Дмитрий и Егор, вытянувшись.

– Идите, – махнул рукой унтер, и они, повернувшись, пошли за старослужащим.

В Кремле ни тот, ни другой не бывали, поэтому крутили головами, разглядывая все вокруг. Вот и не заметили, когда Добродеев остановился, налетели на него, чуть не сбив с ног.

– У вас что, совсем глаза повылазили, не видите, куда прете? – озлился тот.

– Просим прощения, – проговорил Егор, – засмотрелись.

– Ладно, – пробурчал тот, – вот ваше место, можно присесть, вон диванчик стоит, но один сидит, другой стоит, если кто-то идет – встречать стоя. В покои императрицы никого не пропускать, кроме ее служанки. В общем, стойте, я пойду, наверное, снова надо будет кого-то отвести на пост. Сменят вас утром.

Время тянулось медленно, Дмитрий постоял, потом посидел, несколько раз приходил унтер, и раз даже подпоручик. Уже совсем поздно прошла императрица, с ней была женщина, несшая фонарь. Императрица на минуту задержалась, осмотрела стрельцов, потом кивнула – или им, или каким-то своим мыслям – и проследовала дальше.

– Димка, Димка, ты видел, она мне кивнула, – прошептал Егор.

– Конечно, видел, еще бы, как это она не поприветствует славного отпрыска купца Силантьева, – усмехнулся Дмитрий.

Егор не понял, что Дмитрий над ним подшучивает, и гордо надулся. Снова потянулись томительные минуты. Среди ночи Дмитрия привлек тихий шорох, ужасно захотелось спать, он тряхнул головой и потер уши, но это не помогло. Бросив взгляд на напарника, увидел, что тот спит.

– Егор, не спи, нельзя, – принялся он того трясти, но все было бесполезно.

Дмитрий достал кинжал и уколол себя в предплечье сразу за запястьем. Но, видно, не рассчитал силы, и получился приличный разрез. Рана получилась неглубокая, но довольно кровавая, сонное наваждение, словно нехотя, его отпустило. Он присел рядом со спящим Егором и прикрыл глаза, осторожно наблюдая за всем вокруг из-под опущенных век. Штуцер держал на коленях, стволом в сторону коридора, так, чтобы можно было его сразу применить. Вначале ничего не происходило, было так же тихо, как и прежде, лишь еле слышный шорох иногда нарушал тишину. Потом в дальнем конце коридора вдруг, мигнув, погасла лампа, но Дмитрий успел заметить три темные фигуры. Тут и дураку было понятно, что это какие-то недоброжелатели. Холодный пот потек по его спине. Нет, он не боялся за себя. Страшно было, если они пройдут мимо него и нанесут вред той, кого они охраняли.

– Всем стоять, кто такие? – проговорил он, когда тати почти поравнялись с ним.

Незнакомцы прыснули в разные стороны и попытались охватить его с трех сторон. Дмитрий, не раздумывая, выстрелил в ближнего к нему, откинул штуцер в сторону и выхватил из ножен кинжал. Перед тем, в которого он стрелял, вспыхнуло, и противника сильно отбросило в стену, по которой он и сполз сломанной куклой. Два других одновременно бросились на Дмитрия с двух сторон с кинжалами в руках. Но ему удалось перехватить руку одного из них и рывком переместить его навстречу подельнику. Нападавшие столкнулись, и Дмитрий смог нанести удар кулаком в лицо тому, кого сжимал за руку. Бил почему-то кулаком, а не кинжалом, зажатым в руке. Третий нападавший кинулся бежать.

– Стой, тварь, – понимая, что не догонит, в сердцах крикнул Дмитрий и схватил штуцер Егора, надеясь выстрелом убить или ранить убегаюшего.

Но тот словно споткнулся, вдруг рухнул и замер на полу коридора. Все произошло настолько быстро и стремительно, что еще никто не среагировал на выстрел. А ведь в закрытом помещении грохот стоял такой, что у Дмитрия уши заложило.

Наконец начал приходить в себя Егор, он непонимающе оглядывался вокруг и удивленно твердил:

– Дима, что тут произошло, скажи мне, что произошло?

– Хватит сидеть, – зло проговорил Дмитрий, – в проходе еще один урод лежит, приволоки его сюда.

Егор подхватился и побежал в коридор, его немного шатало со сна, но он все равно ухватил за ворот третьего нападавшего и притащил. Света не было, но у Дмитрия глаза привыкли к темноте, да и свет луны и звезд пробивался в узкие оконца, так что кое-что разглядеть можно было. Располосовав покрывало с диванчика, он принялся вязать лежащих без сознания нападавших.

– Давай помогай вязать, а потом беги за унтером или подпоручиком.

Когда задержанных связали и Егор убежал, Дмитрий присел на небольшой диванчик, который стоял тут же, у него дрожали руки, а в груди бухало сердце, словно пыталось выскочить. Оглядев лежащих перед ним, он перезарядил штуцер и вдруг рассмеялся. Со стороны комнат императрицы появился свет и послышались шаги. Дмитрий встал. Через мгновение увидел перед собой служанку императрицы. Женщина оглядела его, потом связанных.

– Что тут произошло? – спросила она.

– Вот, пытались тайком проникнуть в покои ее величества, пришлось задержать.

– Вы что, один были?

– Нет, второй побежал за унтером, – не стал вдаваться в подробности Дмитрий, – да и убрать их куда-то надо.

Тут раздался топот нескольких пар ног, по всей вероятности, бежали люди, а кто – неизвестно.

– Мадам, вы бы ушли, кто его знает, кто там бежит, – проговорил Дмитрий и взял на изготовку штуцер.

Женщина недовольно фыркнула, но тем не менее встала так, чтобы оказаться за спиной стрельца. Но все предосторожности были напрасны.

– Дима, это я, Егор, – закричал Силантьев, – со мной подпоручик и унтер, да и наши стрельцы, не стреляй! Дима, это мы, – блажил Егор.

Димка про себя усмехнулся.

– Вот уж охрана, мать вашу, тут полдворца вырезать можно.

Он не знал, что женщина, стоящая за его спиной, была сильной владеющей и могла сама разнести этот дворец, если вдруг ее охраняемой будет что-то грозить. Да и во дворце, особенно на входе, всегда дежурил владеющий, да и не один, просто сегодня всех кинули уничтожать нечисть из прорыва, очень уж он большой. Вот кое-кто и захотел воспользоваться моментом, но не вышло, хотя на воротах дежурная пятерка была вырезана полностью. Не простые убийцы пришли за жизнью императрицы, двое были владеющими. Не сказать чтобы сильными, но выше среднего уровня. В одного Дмитрий выстрелил, щит остановил пулю, но вот кинетическую энергию всю не погасил, поэтому его отбросило и хорошо приложило об стену, но все-таки он остался жив. Второго Димка ударил кулаком, чего тот не ожидал, бил бы кинжалом, то щит бы не пробил, а вот руке препятствия не было. Третьего вообще странно накрыло, словно сильным заклинанием, владеющие разбойного приказа очень долго пытались снять его последствия, и то еле удалось.

Узнал об этом Дмитрий уже потом, а сразу после того как утащили плененных, Дмитрия и Егора несколько раз опросили. Дмитрий ни словом не обмолвился, что один оказывал сопротивление, да только Егор признался, что ничего не помнит. На нем еще оставались остаточные эманации заклинания сна, такие же, как и на тех, кто дежурил на воротах входа в Кремль.

Через два дня утром, после того как отбили выброс и уничтожили нечисть, а все войска вернулись в места своей дислокации, за Дмитрием пришли. Щеголеватый штабс-капитан появился в казарме на построении и приказал княжичу Черемисину выйти из строя. Дмитрий сделал два шага вперед и замер. Все стрельцы, да и унтер удивленно вытаращились на Дмитрия, а тот стоял по стойке смирно, не обращая на их удивление внимания. Ну еще бы, княжич тянул лямку наравне с простыми пахарями и мещанами! Вон есть тут еще один непутевый сын купца, так некоторые перед ним стелились по рабской привычке. Когда она у них еще выветрится.

– Вольно, стрелец, – проговорил щеголь, – иди за мной.

Его привели в канцелярию полка, там было несколько офицеров и полковник с седыми усами – командир полка, который внимательно оглядел его.

– Вот, господа, разрешите представить – княжич Черемисин Дмитрий Иванович, стрелец ее императорского величества. Он и поломал кое-каким боярам их расклады, не дав лихоимцам попасть в ее опочивальню, всех поломал и задержал, при этом сам, один. Второго накрыло магическим сном. – Потом осмотрел Дмитрия еще раз. – Хороший сын у Черемисина, молодец, – проговорил он. – Вот тебе подорожная, – подал он два пакета, один из которых был не запечатан. – Поедешь в поселение Никишкино, там тебе все объяснят, пару дней можешь провести на своем подворье, поклон родителю передавай от Ильи Переверзева. Да, можешь взять себе денщика, ну или сопровождающего. Вот это передашь унтеру. – И он протянул Дмитрию еще один сложенный листок.

– А кого можно взять? – спросил Дмитрий, сунув лист бумаги за отворот стрелецкого кафтана.

– Да кого хочешь, хоть этого соню, как его… – Полковник покрутил в воздухе рукой.

– Силантьева, – подсказал кто-то, Дмитрий и не видел кто.

– Во-во, Силантьева. – На этом полковник замолчал и уткнулся в какие-то бумаги. А через некоторое время поднял глаза и посмотрел на Дмитрия. – Ну и чего ты стоишь, иди.

Дмитрий поклонился и вышел.

«Интересно, куда это меня отправляют? Скорей бы уже учеба началась на владеющего, а вот за Егором сейчас бы зайти надо», – думал он, направляясь к казарме. Мысли метались в голове, не сильно задерживаясь. Дмитрий остановился, вдохнул холодного зимнего воздуха и наметил план действий на ближайший час.

Вначале он нашел Егора, который в составе десятка чистил снег на плацу. Тот, услышав о предложении Дмитрия составить ему компанию в поездке в поселение Никишкино, не задумываясь ни на минуту, дал свое согласие и даже запрыгал от радости и нетерпения, словно ребенок. После чего они нашли унтера и отдали ему записку от командира полка, потом собрали свои вещи в походный мешок и отбыли. Им повезло, и они нашли рядом с воротами в часть извозчика, уселись и отправились домой. Решили два дня провести дома, раз есть разрешение от командира, а на третий выехать по указанному в предписании адресу.

Отец на удивление был дома. Увидев сына, обнял его, потом отстранил на вытянутые руки, осмотрел всего и снова обнял.

– Молодец ты у меня, – проговорил он. – Страшно было с головорезами столкнуться?

– Да нет, даже не думал об этом, боялся пропустить их к охраняемому объекту.

Отец хохотнул.

– Ишь как славно сказанул, к охраняемому объекту. Да, сынок, просто удачно, что так все сталось. Ладно, раздевайся, кушать будешь? Сейчас подадут.

– Нет пока не надо, помыться бы.

– Сейчас распоряжусь, чтобы баню затопили.

Уже после бани, когда сидели с отцом у горящего камина и пили – Дмитрий прохладный квас, а отец вино, – отец спросил, разглядывая рубиновые блики в бокале:

– Ты не обижаешься на меня, что я тебя простым стрельцом засунул служить?

– Да нет, отец, так даже лучше, простым стрельцом я всю жизнь служить не буду, постараюсь подняться выше, а вот жизнь стрельца знать надо.

Отец покачал в знак согласия головой.

– Все правильно сказал, молодец. Так куда направляешься, ты так и не сказал?

– Да в поселение Никишкино. Кстати, ты не знаешь, что там находится?

Отец усмехнулся.

– Находится там, сын, академия магии и ворожбы, сильно о ней не распространяются, вроде бы и запрета нет, но как-то так уж сложилось. Да ты и сам со временем будешь молчать, что учился там. В академии тебя наконец начнут учить пользоваться твоим даром, не спеши узнать все и сразу. Учителя там строгие, но учат очень хорошо.

– Интересно, а сколько длится полный курс обучения?

– Видишь ли, все зависит от величины твоего внутреннего резерва и скорости усвоения знаний. Я обучался всего семь месяцев, но у меня и дар очень небольшой. Сколько учиться будешь ты, не скажу. Кроме того, после выпуска получишь офицерский чин, и какой он будет – тоже зависит от того, какие будут успехи в обучении.

– Отец, а ты не знаешь, кто были нападавшие?

– Сейчас идет следствие, и все пока засекречено, единственное, что знаю точно, что у тех, кого ты задержал, стоит мыслеблок, и допросить их пока не могут. Но вот что интересно, – отец на некоторое время умолк, а потом продолжил: – Князья Шуйский Андрей Иванович и брат его Василий Иванович вдруг срочно отъехали с небольшими отрядами. Один в Литву подался, вроде бы как по семейным нуждам, а Василий отправился свои заводы проверить, на Урал-камне. Правда, это было за несколько дней до нападения. Среди князей мертвая тишина, большинство друживших с Шуйскими затаились и ждут, что будет дальше. Это первая реальная попытка покушения на императрицу. – Отец усмехнулся. – Служба безопасности землю роет, тут есть и их вина, не предусмотрели, да и того, кто всех видящих отправил на локализацию прорыва, ищут. В секретариат пришел приказ за подписью императрицы, но она его не писала, ее в Кремле не было несколько дней. Ездила она в Покровский женский монастырь, к настоятельнице. Если князья думают, что все спустят на тормозах, то ошибаются. Ксения Федоровна закрывает иногда глаза на мелкие проступки и даже на не совсем корректные высказывания в ее адрес, но тут головы полетят. Смотришь, и среди каторжан появятся дворяне и бояре, правда бывшие. Вот такие вот дела, сынок, у нас тут происходят.

Кстати, сын, вот тебе подарок. – Перед тем как отправиться спать, отец протянул Дмитрию шкатулку, покрытую лаком.

Дмитрий осторожно взял ее и открыл. В шкатулке, внутренняя часть которой была обита красным бархатом, лежали два хорошо выделанных пистолета.

– Ты ведь штуцер сдал в оружейку, а это может пригодиться. Иногда шалят на дорогах, – сказал отец, улыбаясь.

– Спасибо отец, – только и смог ответить Дмитрий.