Читать книгу Сказки для взрослых, часть 2 - Николай Захаров - Страница 1

Глава 1

У одной Козы, целых семеро по лавкам было. Мал, мала, меньше. Папа-Козел, семью бросил и скрывался от алиментов, сволочь. Не помогал гад материально. Вот и вертелась мама-Коза, как карась на сковородке, чтобы ораву эту прокормить. С утра до ночи пахала, как папа Карло на трех работах. Дома почти не бывая. Ну, а козлята сами себе предоставлены оказались. К хорошему это никогда не приводит, ежели дети сами себя воспитывают. Такие Козлы из них могут вырасти, что папа-алиментщик белым барашком с крылышками сиреневыми по сравнению с ними покажется.

Козлятам старшим еще и по паре лет не исполнилось, а уже даже младшие курят и слова всякие разные матерные научились говорить. Обыкновенные еще слова не научились, как следует выговаривать, а нецензурщина вылетает, как пули из автомата. В доме мат стоит с утра до вечера. Соседи, только головами трясут. Вот она – безотцовщина. Был бы отец, взял бы ремень и объяснил, какие слова можно употреблять, а какие не следует. А Коза-мать, чего с нее взять? Только блеет о тяжкой доле своей козьей. А уж когда подросли козлята, то и вовсе как с цепи сорвались. К спиртному приохотились. А где денег взять на это удовольствие? Понятно где, на улице. Там в ночное время много припозднившихся одиночек бродит. Где им с семерыми, хоть и козлятами, справиться. Налетят, копытами запинают, карманы вывернут у прохожего и без штанов отпустят. Потом водку хлещут днями и ночами напролет. Да дурные от нее делаются, с друг дружкой бодаться начинают. Соседи пытались усовестить, куда там и не слушают, посылают в разные места не уютные. А одного Барана и вовсе не то что словесно, а физически оскорбили. Таких ему всемером звиздюлей навешали, что он теперь из сарая своего выходить боится. Жалобы на них коллективные соседи писали несколько раз, в разные инстанции. В полицию само собой. Пришел Боров в портупее, похрюкал назидательно на козлят. А они такими овечками прикинулись, что он жалобу эту коллективную тут же и порвал. Да еще и на жалобщиков навизжал, чего, мол, кляузничаете на сирот почти. Ему пытались разъяснить, что прикидываются эти сволочи малолетние овцами, а на самом деле такие уже Козлы, что скоро пробы ставить будет некуда. Не поверил Боров и Барану, который громче всех возмущался, палкой резиновой промеж рогов врезал.

Хрюкнул что-то про ложный вызов и что в следующий раз привлечет за клевету, да и был таков. А козлята и вовсе от безнаказанности такой и попустительства со стороны органов правопорядка, во все тяжкие пустились. В дому своем натуральный притон устроили, а соседей так просто затерроризировали. Заставили дань платить, если хотят жить спокойно, без скандалов и травм. Ни днем, ни ночью от них покоя нет, когда только спят паразиты не понятно. В школу не ходят и только сутками напролет водку жрут, да пакости всякие придумывают окружающим. А ведь еще растут и водки то все больше и больше надо на такую-то банду. Район их дурной славой стал пользоваться, ни кто через него ночью не ходит уже – боятся. Так эти отморозки уже и днем нападать на прохожих стали, а ночью в соседние районы на промысел преступный выходить. Через год уже весь городишко трясся, бандой козлиной замордованный. Матеря детишек боятся одних гулять отпускать. Сколько раз уж было, схватят мелкого и меньше чем за ящик водяры обратно не отдают. И несут родители, куда денешься. А Мать-коза полностью у них под копытами оказалась. Ни во что ее не ставят. За закуской в магазин гоняют, да бутылки пустые сдавать. Жалко дуру. А она от жизни такой и сама к спиртному потихоньку пристрастилась, за детьми допивая. А много ли ей надо? Рюмашку высосет, сядет на крыльцо и блеет о доле своей горькой, пока кто нибудь из банды пинком не поднимет, да в магазин не пошлет. Плетется тогда с авоськой в зубах, глаза мутные, растрепанная, ноги заплетаются. Решили соседи тогда написать в газету центральную про все эти безобразия. Написали. Из газеты прислали письмо проверить журналюгу. Настоящего Волчару. Приехал Волк, вынюхивать начал, что да как. Неужто так плохо все, как написано. Интервью у соседей взял и на магнитофон записал. Потом и козлиное семейство навестил. А там пьянка, как всегда, дым коромыслом и не боятся уже никого и ничего. Их все боятся. Увидали морду Волчью, насильно за стол усадили, насильно водки литр выпить заставили, а потом ленту магнитофонную на пасть намотали с интервью и пинками до вокзала проводили. Очнулся Волк под скамейкой вокзальной, пытается вспомнить, как он тут оказался весь в блевотине и не может, провалы в памяти обнаруживаются. А тут к нему два кабана в форме полицейской подходят, документы требуют предъявить на предмет установления его личности. А документов-то и нет. Куда делись, не помнит. Ни паспорта, ни удостоверения редакционного и денег тоже нет, как корова языком все слизнула. Помнит только, что пил с кем-то накануне. А с кем – не помнит.

Арестовали Серого кабанчики и в загон для скота бездомного швырнули. А там, каких только шакалов нет… Волк к такому контингенту не привычен оказался, да и дал слабину, а нельзя в таких местах – зачмурят. Неделю журналюга парашу драил вне очереди за весь загон. Хорошо хоть, что в редакции про него вспомнили и послали на розыски еще одного журналюгу. А тот – Лис хитрющий, побыстренькому все разнюхал, кому нужно, на лапу сунул и тогда только Волчару из-за решетки выпустили. Отощал бедный за неделю на тюремной-то соломе, даже уши как у дворняги безродной повисли. Дерганый стал. На улице болонка на него тявкнула, так он чуть в обморок не упал с перепугу. Два месяца потом в психодиспансере лежал, нервы лечил. Но статью написал. Да, злющую такую, обличительную. У самого мурашки по шкуре бегали, когда перечитывал. Статью в центральной прессе руководство городишки проигнорировать не могло. Собралось на экстренное совещание. Мэр – Свинья, речь толкнул и призвал усилить борьбу с криминалитетом, в котором городок погряз. Постановление приняли о немедленной ликвидации организованной преступной группировки козлиной. Денег на это выделили из бюджета, чтобы органы правопорядка надлежащим образом экипировать. Оружие, обмундирование, технику разную закупили. Даже три бронетранспортера и два легких танка приобрели для борьбы с оргпреступностью. Шансов чтобы у нее не осталось на выживание. Потом личный состав готовить принялись. Все кабаняры-служивые на переподготовку были откомандированы шестимесячную. Там их инструктора-орлы из воздушно-десантных войск, до седьмого пота гоняли каждый день. Семь шкур спустили, но таких молодцов из них сделали, любо-дорого посмотреть. Рыла всем на одну сторону своротили, копытами щелкать и стучать обучили с лихостью молодецкой. Когда они от вокзала до мэрии, домой воротясь, строем шли, стекла от их строевого шага в окнах домов сыпались. Во, какими молодцами вернулись!

По телевидению их на всех каналах показали. Вот, мол, есть еще и у нас "порох в пороховницах". Даже руководство страны приметило инициативу эту местную. Мэра-Свинью премией государственной за инициативу наградили и орден дали, за неоценимый вклад в общее дело. Сам президент-Хряк, лично вручал, прослезился и облобызал троекратно. А потом указ издал, по которому велено было всему личному составу органов внутренних по всей державе, опыт этот перенять и незамедлительно внедрить. А чтобы ускорить процесс, всех кабаняр отличившихся, велено было по городам и весям откомандировать, опытом делиться с коллегами. И трех лет не прошло, как по всей стране уже маршировали, молодецки перекосив рыла, все органы внутренние. С лихостью, с посвистом. Обыватели радовались на них глядючи. Хрен с ним, что стекла сыпятся оконные, зато за державу гордость распирает. "Патриоты мы, али псы шелудивые?"

Глава 2

А Волчара-журналюга за три года нервы подлечив и от алкогольной зависимости избавившись, решил снова в командировку в этот городишко козлиный съездить, чтобы убедиться самому, как там обстоят дела на фронте борьбы с негативными явлениями.

Приехал, а городишко и не узнает. Грязище везде, запустение. Обыватели по улицам перебежками перемещаются. А кое-где и вовсе по пластунски. В окнах ни одного стекла целого и стрельба с утра и до утра. Молодежь в организованные преступные группировки скучковалась. Городишко на зоны влияния поделила. Воюют промеж себя за эти зоны. Банда Козлов восточные районы держит. Банда Ослов – западные, остальные районы Кабаны крышуют во главе с мэром Свиньей. Центральной группировкой себя именуют. Потому что самые крутые они. Два танка свои как выставят на стрелку, сразу все с ними соглашаются. Сунулся Волчара к мэру Свинье с вопросами каверзными, где мол порядок и когда с оргпреступностью покончено будет? А тот и слушать эти вопросы не стал. Приказал лапы в браслеты закоцать и в загон для скота бездомного бросить. А там с тех пор еще хуже стало. Шакалы, да гиены друг друга поедом жрут. Увидели новенького, упитанного, да холеного, сразу опустили ниже параши. Зачмурили так, что первая отсидка Волчаре санаторием на курорте вспомнилась. Месяц мэр его на соломе продержал и то не вволю. А в редакцию на запрос отписали, что не приезжал к ним никакой Волчара и где он не знают. "Может в запое, на даче у себя прячется". Через месяц привели к мэру в кабинет. Тот его и не признал сначала. – Я, вам,– орет,– велел Волка доставить, а вы мне пса какого-то облезлого, с задницей драной, привели,– потом разобрался и визжать перестал. – Ну?– спрашивает.– Серый, понял теперь, как мы с преступниками обращаемся? Почувствовал на собственной шкуре? Проняло или еще на месячишко желаешь в нашем городке гостеприимном задержаться?– Волк в ответ только мычит по-коровьи, на соломе гнилой отощав, да ушами вислыми трясет. Проняло. Мол. И гостить более не хочу.

– Ну, вот и хорошо, иди и не мешай указ президентский об усилении борьбы с преступностью, в жизнь воплощать. Что за манера под ногами путаться?

Вышел Волк из тюряги, ветром его шарахает. На вокзал поплелся. А там билеты только по тройной цене и только на вчерашний поезд с рук купить можно. А у него и денег-то нет нисколько, все в загоне для скотов бездомных скотам этим же в общак сдал, за солому расплачиваясь.

Не уехать домой, а пешком далеко. Да и жрать охота до спазмов.– "Эх, а в тюрьме-то ужин, соломку выдают",– хоть обратно иди, просись. А уж ночь – из помещения вокзального кабаняры в портупеях шугнули, чтобы мордой, с обвисшими ушами, приличных пассажиров не шокировал. Вышел Волк на площадь привокзальную. В городке тихо, можно сказать. Прострекочет где-то очередь автоматная раз в десять минут, да граната рванет раз в час и опять тишина. Пошел, куда глаза глядят. И до восточного района добрел к утру. Городишко не такой уж и маленький, если по нему пешком на голодный желудок ходить. Смотрит, домище стоит на самой окраине – двухэтажный, забором из броневых плит обнесенный, а на воротах вывеска.– "Штаб-квартира ОПГ.7-ро КОЗЛОВ". У Волка челюсть отвисла от удивления.– "Надо же, как обосновались основательно",– додумать эту мысль не успел, как следует, а ему уже два здоровенных Козла лапы заломали и с криком: – Ты на кого, падла, пасть раззявил,– поволокли за эти ворота. Приволокли и перед самым главным Козлом на колени поставили.

– Ну, и чего, ты, сволочь непонятная, тут высматривал?– тот его спрашивает и водяру из фужера через соломину сосет.

– Да я – журналист, материалы для очерка собираю о выдающихся деятелях вашего города. Вот мне на Ваш дом и указали, сказали, что здесь самые выдающиеся и есть. Волк меня звать,– наплел Волк, шкуру спасая.

– Вот, значит, как? То-то рожа мне твоя знакомой показалась. Это не ты ли тот журналюга, что статейку три года назад про наше семейство в центральной газетенке тиснул?

– Я,– повинился узнанный Волк.

– Ну что же, брателла, хорошо умеешь языком молотить. Понравилась мне тогда твоя писанина. Будешь при мне теперь находиться за цепного пса. Цепь тебе позолоченную прикажу выдать и миску люминивую китайской лапши кажный день выдавать. Сам люблю ее шмыргать. Тебе тоже понравится. Отведите его, братаны, в будку у ворот. Пусть все видят, что козлы зла не помнят и хорошим животным завсегда помогают,– и стал Волчара псом цепным. Даже лаять научился. Как вспомнит солому в загоне для скота бездомного, так и взлаивает.