Читать книгу Голос крови - Нина Еперина - Страница 5

А жизнь опять потекла своей чередой.

В этой череде лет было все. Поступление в медицинский институт, два курса за плечами, а потом работа медицинской сестричкой в больнице. Она решила посвятить себя медицине и думать о «великой любви» сама себе запретила навсегда. Таня думала, что самого первого опыта «любви» ей хватит на всю оставшуюся жизнь, поэтому ушла в учебу с головой и на мужчин, а тем более ребят, вообще не обращала никакого внимания.

Ей очень хотелось стать врачом. Но не просто врачом, а очень хорошим врачом и она «грызла гранит науки» до состояния глубокого понимания предмета изучения, погружаясь в медицину с головой. Внутри нее родилось чувство и созрело четкое понимание и осознание своей избранности именно для посвящения себя и своей жизни будущему врача-ученого. Вот для чего она родилась! Она должна дать человечеству нечто новое и необыкновенное, и поэтому должна была готовиться именно к этому усердно и настойчиво.

На этом своем пути в науку она и встретила, неожиданно для себя, очень интересного человека, который изменил в ее жизни всё! И ее планы на будущее, и ее настроение на жизнь, и саму жизнь поменял в корне.

Как потом оказалось, он тоже был будущим врачом. Он учился на последнем курсе медицинского института, и уже знал направление своего врачебного предназначения. Он тоже хотел стать ученым. Большим ученым.

Больше всего в медицинской науке ему хотелось разобраться в самой большой человеческой тайне, и этой тайне он тоже решил посвятить всего себя. Тайной для него оказалась человеческая кровь, поэтому он решил стать врачом гематологом. Он работал в этом направлении уже два года, пропадая на подработках в клинике вечерами и ночами, а днями в научной лаборатории при институте.

Таня познакомилась с ним в больнице. Студентов отправляли туда на практику для получения опыта врача. Нужно было понять, способен ли будущий врач переносить вид крови, вид вскрываемого, обнаженного внутренностями человеческого тела и не грохнуться в обморок немедленно. Способен ли без чувства отвращения переносить вид человеческих экскрементов или загнивающей плоти…

После двух месяцев работы Таня поняла, что ей просто необходима практика в больнице не раз в неделю, как для всех студентов, а намного чаще. У Тани не было необходимости зарабатывать себе на хлеб дополнительными сменами в больнице, но она хотела узнать о своей будущей профессии, как можно больше, поэтому решила «брать ночные смены» в клинике для «ковки медицинского характера», как подкалывала ее бабушка Тоня.

Она хотела выбить из своего организма рвотные рефлексы на вид человеческих «отходов». Поэтому с удовольствием устроилась сестричкой в ночную смену. Предложить будущему светиле науки могли только такую великую должность, для «продырявливание человеческих задов». Ба Тоня очень интересовалась по утрам, как она реагирует «на голую плоть, с отвращением или судорогой»? Папа хихикал по-над очками и прятал улыбку за газету.

Больница оказалась государством в государстве. Это были и свои отношения, и свои законы, и свои слабости, и свои жесткие и страшные стороны. Молодой девушке из теплой, домашней среды оказаться в таком месте, как больница, и взять на себя ответственность за человеческие тела, а иногда и судьбы, было со стороны Татьяны очень самоотверженно. Вокруг себя она видела таких же ненормальных фанатиков, способных не спать ночами, не обижаться за ночные звонки, не замечать недостатков человеческих тел, прощать и гной, и кровь, и кал, и мочу, и, при этом, сочувствовать человеческим страданиям.

Вот там она его и встретила. В этих длинных, больничных коридорах. Его звали Александр Иванович. Он занимался проблемами крови и для клиники был остро необходим, потому что вместе с анестезиологом предлагал лечащим врачам предпринимать нужные для больного шаги в предоперационный и операционный период. Мало этого, мог понимать больного. Всегда есть проблемы, которые необходимо решать непосредственно с больным, потому, что только в больнице проблемы с кровью самые животрепещущие. Часто простой консультации гематолога бывало недостаточно, поэтому он не просто консультировал или выполнял необходимые функции врача, помогая принимать решения, а и делал это с желанием и удовольствием. За этими решениями чувствовалась фанатическая вера в необыкновенные способности человеческой крови.

В тот неожиданный вечер их знакомства он оказался вторым дежурным врачом. И именно та ночь оказалась для всех них, точнее для их отделения оооочень бурной…, и судьбоносной.

Особенно для Танюшки. Удивительная эта ночь стала запоминающейся навсегда, потому что, во-первых, это было ее ночное дежурство, ее смена, в которой она волею судьбы оказалась одна на весь этаж. Совсем одна! А все потому, что одна из ее напарниц, сестричек, в ту ночь заболела, а у второй умер отец, поэтому начальство отпустило ее на похороны.

И именно в эту злосчастную ночь случилось очень крупное дорожно-транспортное происшествие. Катастрофа. Газель врезалась столб, а в нее въехала легковушка. Итого четыре трупа, которые стали трупами уже в их отделении. Фактически все они умерли у Тани, можно сказать, на руках. Четыре живых человека, которые стали вдруг трупами!

Если бы кто-то мог ей заранее рассказать, что такое может случиться, и она не умрет от страха и не потеряет сознание от крови, а как настоящая медицинская сестричка стойко продержится все дежурство, она бы ни за что не поверила. А на самом деле именно у нее на руках по-настоящему умирали раненые и покалеченные люди, и именно она закрывала им глаза. Все четыре бывших человека!

А еще было семеро раненых.

Всю ночь Тане некогда было даже присесть. Она бегала по коридору из конца в конец с тампонами, простынями, кислородными подушками и шприцами, стараясь не опоздать со своей помощью умирающим людям.

А как болело ее сердце от безысходности происходящего?! Ведь тогда она впервые увидела так близко, глаза в глаза, настоящую человеческую смерть! И не одну, а целых четыре!!!

Это была страшная ночь! И вдруг оказалось, что в ней не нашлось ни времени, ни места на внутренние ощущения брезгливости к виду крови, или вывороченного мяса, или торчащей их плоти кости. Была только работа и желание помочь этим несчастным людям, каталки с которыми заполнили весь коридор в отделении.

Именно в ту ночь она сама для себя и решила окончательно, что будет настоящим врачом с большой буквы и от этого желания, твердо созревшего вдруг в груди, была тогда очень горда!

Утром, уже сдавая смену, она от души пожелала Александру Ивановичу удачи, потому, что он мужественно остался на дополнительную смену, хотя выглядел очень уставшим и вымотанным до нельзя. Он не мог позволить себе оставить своих подопечных без внимания и заботы. Тане это очень понравилось, но она тут же наступила на свой мозоль и приказала не интересоваться им, как простым, обыкновенным, молодым человеком. Никогда!

«Хватит нам одного «романа» – подумала она. – Обжегся на молоке, нечего дуть водку, как пошутила бы ба Тоня».

Следующая их встреча состоялась только через месяц и опять на ночном дежурстве. Но на этот раз ночь выдалась очень спокойной. Татьяна раздала лекарства, и сделала все внутримышечные и даже внутривенные уколы. На самом деле Таня боялась этих уколов до дрожи в коленках, опыта было мало, но мужественно стискивала зубы и шла заменять дежурную старшую сестру, с удовольствием отправлявшуюся отдыхать.

Потом, чтобы не уснуть «на тумбочке», Таня читала медицинскую литературу. Готовилась к занятиям. Медицинские трактаты, битком набитые терминами, которые запомнить мог только извращенный медициной мозг, Таню убивали. Страх всех студентов – анатомия… Особенно мышцы… Подвздошная, косая внутренняя, литеральная, медиальная, гребенчатая, пирамидальная…, и так далее, да еще и на латыни.

Александр Иванович проходил по коридору мимо, потом остановился и стал внимательно за ней наблюдать. А она в это время, закрыв глаза, самозабвенно бубнила под нос про злосчастные мышцы. Может быть, со стороны это было и смешно, потому что он стоял с улыбкой на лице, и молча рассматривал ее. Таня, как почувствовала, открыла глаза. Она тут же покраснела, и замолчала. Ей стало вдруг неловко.

– Ничего, ничего! Продолжайте! Я тут на вас посмотрел и вспомнил свой второй курс. Точно так же заучивал, а точнее зазубривал термины наизусть. Ничего не поделаешь. Медицина того требует. Позвольте присесть?

– Конечно, конечно. Садитесь. Извините, что я на дежурстве… учу… – Таня указала на стул напротив, а сама подумала:

«И чего это он тут затормозил? Начнет сейчас «мозг полоскать». Вот что им от нас, молодых девушек, надо? У всех у них в голове только одно!»

– Ничего. Мы все этим на дежурстве занимаемся. Я тоже. – сказал он усаживаясь на стул и не подозревая о Таниных «нехороших» мыслях.

– Но вы же уже врач? Да? – схитрила Таня, которая давно знала кто он. – Вам зачем?

– Нет, что вы. Я еще не врач. Я прохожу доврачебную производственную практику. Это на последнем курсе обязательно. Минимум нужно около двухсот часов. В западных медицинских сериалах нас зовут интернами, а по-русски просто стажерами.

– Так вы разве не врач? Надо же! А вы в прошлую сумасшедшую ночь так профессионально оперировали, как заправский хирург! У меня времени совсем не было, но я даже залюбовалась вами….

– Спасибо. Неет! Я пока не волшебник. Я только учусь. Но отношусь к своей будущей профессии очень серьезно, так же, как и к клятве Гиппократа. А вообще для меня самое главное погрузиться в профессию, как можно глубже, поэтому мои часы здесь и не сосчитать. Зашкаливает. – говорил он очень серьезно.

– А вы будете хирургом? – спросила Таня, хотя тоже уже знала, чем он занимается конкретно. Опять схитрила…

– Как это ни странно, нет. Хотя, если честно, меня и заманивают в операционную и говорят, что я могу быть хирургом с большой буквы. Но я выбрал несколько иную стезю. Да! Я влюблен в медицину, но особенно в кровь человеческую. Да, да! Представьте себе! Это так интересно! Вы даже и не представляете! Все что когда-то писалось о крови, все что публиковалось, есть у меня в моих «закромах». Особенно много написано было во времена послереволюционные. Так называемый Лысенковский период.

– А что был такой период? – удивилась Таня, теряясь в своем собственном отношении к разговору. То ли перевернуть все в шутку, то ли на самом серьезном «глазу» общаться по взрослому, профессиональному.

– Был. Тогда все были, как бы на взводе! Ситуация всеобщей халеризации не только в нашей стране, но и во всем мире. Все чего-то искали, открывали, доказывали, в общем, фонтанировали идеями, а точнее, революционировали ими. Кто где и как мог! Кто-то в политике, а кто-то и в медицине. Всеобщее перевозбуждение. Историки доказывают, что перед этим на земле было время очень малого ледникового периода, а потом очередной ренессанс, от чего все сильно перевозбудились и рванули в поиски истин.

– А я об этом даже ничего и не слышала. Про этот ренессанс. Что, так и было? – спросила она уже заинтересованно.

– Ну, дааа, конечно. Хотя это очень длинный разговор, не на ходу…. Если вам интересно, мы попозже можем пообщаться, продолжить наш, если так можно сказать, научный разговор. Я сделаю вечерний обход, и если вы не будете возражать, и не будете спать, мы могли бы поговорить.

– Я? Я с удовольствием! – вдруг сама для себя неожиданно радостно согласилась Таня. – Надоели мышцы и сухожилия…. Хочется славного, живого человеческого слова.

– Вот и обменяемся этими славными словами….