Читать книгу 9-й вал - Нина Сергеевна Цуканова - Страница 2

Светало. Вдоль частокола мерил шаг часовой; дежурил сегодня Антуан. Он был замечательным лучником, но обладал на редкость дурным характером. Впрочем, тех, кто обладает не дурным характером, в отряде можно пересчитать по пальцам. Одной руки…

В ворота заколотили; часовой развернулся, возмутительно спокойно подошел к ним и выглянул в окошко.

Голос у докладчика был срывающийся, с истерическими нотками.

Часовой несколько раз ударил в гонг, и я понял: боевая тревога.

База одномоментно ожила.

Я стряхнул с себя остатки предрассветной дремы и, быстро одевшись, побежал в холл, по пути выстукивая комнаты на предмет все ли проснулись.

Здесь следовало уделить особое внимание Кáриджанý, нашему оружейнику, которому ранние подъемы давались особенно тяжело. Но не стоило беспокоиться: дверь в его комнату была открыта, и там уже проводили некромантские ритуалы его лучший друг, Инвар (северный аристократ, талантливый шпажист) и Айята – рыжеволосая девчонка (хе-хе, девчонка… впрочем, для меня все они дети), вооруженная двумя мечами и непревзойденным чувством юмора.

Дверь по правой стороне от меня распахнулась, едва не дав мне по носу (конечно, мне стоило бы внимательнее бегать по коридорам, но и, распахивая дверь, не об одном себе надо думать!)

– Юссариан, я вам нужен? – сонно поинтересовался Алекс, наш шаман.

– Не нужен! – рявкнул я, неуклюже обходя дверь: – Можешь съезжать с базы!

– Понял, собираюсь, – вздохнул шаман и скрылся в комнате.

Конечно, как работать, так мы не хотим, но только звякнет золотишко, он тут как тут, за уши, точнее, за волосы не оттащишь!

На задания в отряде выходит ударная группа, иногда полным составом, иногда не вся, по ситуации.

В холле уже во всю кипела жизнь: ударный отряд вооружался, некоторые ожидали моего решения по вопросу, нужны ли они сегодня или могут с чистой совестью идти спать. Антуан уже стоял в дверях.

– Докладывай, – бросил я, заходя.

– Банда вооруженных грабителей в городе, – равнодушно сообщил часовой.

Действительно, подумаешь, эка невидаль!? С такой же интонацией можно рассуждать о погоде или цене на картошку в прошлом сезоне!

Ну вот, поймал себя на мысли, что опять злюсь на Антуана без особой причины: ну бесстрастный, ну нечувствительный, не казнить же за это… Впрочем, времени рассуждать сейчас нет.

В холл стягивался народ, а я тем временем прикидывал, кто нужен сегодня для операции.

Основной состав ударной группы, а из остальных: Лиана, знахарка, чересчур воинственная для своей профессии (ей шел восемнадцатый год, и она не выносила, когда кто-нибудь заявлял, что ей просто семнадцать); Скарлетт, нужна будет в качестве адъютанта и курьера, без нее будет проблематично координировать действия отряда на расстоянии; и шаман Алекс, обеспечивающий нам магическую поддержку.

Итого одиннадцать, не считая меня… Эх, на базе-то некого за старшего оставить: три девицы, маленький (относительно остальных, так-то ему было без малого 15) Джуно, внук ведьмы, изготавливающий амулеты для отряда, и Янги…

Эх, Янги, за 23 года я так и не сумел сделать из него стоящего бойца… Ведь невозможно научить, можно только научиться, а если учиться человек не хочет, заставить его невозможно…

Позвякивая золочеными шпорами на лакированных сапогах и звеня золотыми цепями неисчислимых артефактов (да, подозреваю, и просто украшений), в холл зашел шаман, заспанный, но оттого не менее (если не более) устрашающий. Я хотел было гаркнуть на него, как можно так долго копаться, чай не на прогулку собираемся, но хватился, что сам еще не готов, и принялся спешно вооружаться. Устрашающе зевнув, из коридора выполз восставший из мертвых Кариджану.

Я, наконец, собрался, озвучил список ударной группы данной операции и скомандовал выход.

До города мы добрались быстро, да и там все прошло гладко. Разве что, у Алекса сломалась сабля. Ну и времени потратили много, отлавливая бандитов по переулкам и закуткам. Как всегда, сдали пленных городской страже и двинулись назад.

На базе нас, к всеобщей радости, уже ждал горячий обед. Ребята разоружились и бросились наперегонки до кухни, а у меня заело крепление ножен, что заставило меня задержаться в оружейной. В придачу, какой-то умник (или шутник) еще и закрыл туда дверь, спасибо хоть, не на запор. И я стал невольным свидетелем приватного разговора.

– Антик… – елейным голоском прощебетала Лай-лай. Она искусно шила и отвечала за отрядное обмундирование.

– Да, Лай-лай, – мигом вскинулся лучник. То, что он влюблен в нее по уши, ни для кого не было секретом. И Лай-Лай коварно пользовалась этим. Она бы никогда не подошла к нему просто так: раз заговорила, значит что-то ей от него нужно. Что же на этот раз?

– Слушай… я сегодня должна дежурить по кухне… – якобы смущенно начала она. – А у меня, как назло, запястье что-то разболелось… – с видом умирающего лебедя, девушка потерла вышеупомянутую часть тела. – Не мог бы ты?..

– Нет проблем, Лай-лай! Я подежурю за тебя! – парнишка улыбнулся (что он, в принципе, делал о-очень редко, причем – исключительно в ответ на "благосклонность" одной единственной избранной).

– Ах, спасибо! – всплеснула руками Лай-лай. – Знала, что на тебя можно положиться! – и торопливо ушла по коридору.

Антик проводил ее взглядом и ушел убрать шпагу, которая, как бы, у него была, но практически им не использовалась.

Лай-лай тем временем догнала Юджина и весело защебетала, что все-таки идет сегодня на маскарад. Юджин натянуто улыбнулся, а едва Лай-лай отвернулась, страдальчески закатил глаза.

… Взаимоотношения этой троицы были одним из больных мест отряда и представляли собой, в некотором роде, любовный треугольник.

В отряд Лай-лай попала 11 лет назад. Семнадцатилетней девчонкой я поймал ее на краю обрыва и с грехом пополам убедил, что несчастная любовь – не повод кончать собой. И она пришла в отряд, который, разрастаясь, нуждался в качественной одежде.

Человеком она была добрым, очень ласковым и дико боялась кого бы то ни было обидеть. Но однажды она тяжело заболела. Очень тяжело. Я даже выпросил у Юстиниана путевку к морю. Лечение ей помогло, девочка ожила, но вместе с ней в ее душе ожили обида и жажда мести за причиненную ей некогда боль.

… Когда полтора года назад в наши двери постучались, я и не думал, что приму кого-либо в отряд, потому что в последние годы участились случаи, когда к нам пытались затесаться совершенно заурядные личности, и ко всем, кто приходил сам, я относился с подозрением. Дверь в таких случаях открывал Кариджану, чтобы сразу отсеять слабонервных. Но на этот раз визитер выдержал тяжелый взгляд потустороннего, и мне пришлось-таки подойти.

На пороге стоял мальчишка. Маленького роста, мне примерно по плечо. Странный плащ на длину руки. Сапоги явно большего, чем нужно, размера, на такой толстой подошве, что еще чуть-чуть, и ее можно было бы назвать платформой. Здоровенная бляха на широком ремне. И, наконец, шляпа, ширина полей которой превышала ширину его плеч. Не столько потому, что была настолько широкополой, сколько потому, что парнишка был слишком узкоплечим. Серьезное, можно даже сказать, суровое выражение лица, слегка смуглого, в обрамлении темно-каштановых волос до плеч, никак не сочеталось с общей карикатурностью его образа.

Смотрел он так нахально и, вместе с тем, снисходительно, словно это я стоял на коленях перед ним, умоляя осчастливить отряд, своим присутствием, а не он стучался в двери базы в поздний час.

– Это вы Юссариан? Который возглавляет боевое спецподразделение "9-й вал", – натянуто вежливо спросил он после паузы. Голос у мальчика был низкий, и можно было бы даже назвать его красивым. Если не знать внешний вид говорящего.

Поэтому его голос лишь добавлял карикатурности и без того перегруженному контрастами образу и произвел на меня резко раздражающее воздействие.

– К вашим услугам, – буркнул я.

– Я хочу, чтобы вы взяли меня в ваш отряд, потому что я великолепный лучник.

– От скромности не помрешь, – буркнул я. – А ты уверен, что через пару дней не начнешь плакать и звать маму?

Ответ, который меня покорил:

– Я храбрый воин. Я не буду плакать.

И я решил дать ему шанс.

Собрав ребят на плацу, я объявил испытания открытыми. За их проведение отвечали: лучник Гюстав (работающий с длинным английским луком) и условно лучник Кариджану (этот бес способен сражаться, в принципе, любым предметом, находящимся у него в руках).

– Попадешь? – с вызовом бросил Гюстав, кладя яблоко на столбик.

– Легко, – нахально ответил парнишка.

– А если я подброшу?

Мальчик кивнул.

– А если я кину сразу несколько? – не унимался Гюстав, подхватывая корзиночку с яблоками.

Испытуемый одарил его снисходительным взглядом и сказал:

– Давай.

… Это произошло настолько быстро, что с трудом можно было что-либо понять. Восемь выстрелов слились в один. Восемь яблок аккурат по центру прибило к мишени. На землю не упало ни одного.

Минут пять мы просто ошалело молчали.

– Этого достаточно, чтобы вы меня приняли? – поинтересовался парнишка, устав ждать.

– Более чем… – выдавил я.

На вид ему можно было бы дать лет пятнадцать-шестнадцать. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что "мальчик" почти на десять лет старше…

Серьезно, на три года старше моего Янги!

Характер Антуана в двух словах: до безрассудства смел и до жестокости хладнокровен.

Во взаимоотношениях с ребятами он был холоден, и я даже думал, что кроме презрения и чувства превосходства, он не обладает никакими чувствами… пока не вернулась Лай-лай.

Похудевшая и озлобленная, она подрастеряла почти всю свою красоту, но в душе каменного Антика пробудила неведомые ему доселе чувства.

Лай-лай, заметив патологический интерес новичка к ней, решила мстить за все свои страдания всем мужчинам в его лице и… начала кокетничать с Юджином.

Юджин по определению был бунтарь. Любой мой запрет он воспринимал в штыки и жаждал нарушить.

… Во времена своего расцвета отряд насчитывал 24 человека, включая меня. И как-то я упустил тот момент, что детки выросли. Первая пара (ожидавшая ребенка) покинула отряд с моим благословением и добрыми пожеланиями от всех ребят. Когда ко мне, смущаясь, подошли еще двое, я порадовался за них, но задумался. На третьей и четвертой паре начинался тихий ужас, а далее я уже рвал на себе волосы с криком: "Ребята! Вы чего!?" За три месяца отряд покинули шесть пар. Это было катастрофой для отряда – наши ряды поредели вдвое – мило нареченной "бэби-бум". Последнюю, седьмую пару "пронесло", и она распалась, убоявшись участи Карла и Долорес (так звали первых двух ребят, покинувших отряд; их имена стали впоследствии нарицательными).

Чтобы подобное не повторилось, я ввел непререкаемый запрет на любые отношения в отряде. Несколько лет это беспрекословно исполнялось, но постепенно печальный опыт "бэби-бума" начал забываться. То тут, то там пытались зародиться мелкие интрижки, и я был вынужден ужесточить запрет.

Юджин традиционно счел, что это ущемление его прав, и взбунтовался. И принялся флиртовать с так удачно подвернувшейся Лай-лай.

Лай-лай кокетничала с Юджином исключительно ради того, чтобы поиздеваться над Антуаном, а потом сама не заметила, как в него влюбилась. Не в Антика, разумеется. В Юджина. Причем, втрескалась по уши.

В отряде создалась аварийная и, в общем-то, патовая ситуация. Еще точнее это описывается понятием "цугцванг" – ситуация, при которой любое действие приводит к еще большему ее ухудшению. Если я еще ужесточу запрет, Юджин наверняка отреагирует очередным бунтом, если отменю – по логике парень обязан будет позвать Лай-лай замуж… А страдать в любом случае будет Антик.

Причем, Юджин понимал, что поставил себя в весьма неудобное положение, но сделать уже ничего не мог.

Потому что в руках Лай-Лай было страшное оружие – влюбленный Антик. Она манипулировала им, как хотела, и ни у кого не было сомнений, что, если она чмокнет его в лобик и прошепчет "Убей!", он пойдет и убьет.

Сей любовный треугольник благополучно бы замкнулся, если бы Юджин хотя бы симпатизировал Лай-лай, но… у меня были все основания полагать (несмотря на всю его грубость и нарочито пренебрежительное отношение), что он все еще тайно любил Айяту. Они и были той самой седьмой парой.

После обеда Янги заявил, что желает учиться стрелять из лука. Желающих поддержать его в его великих начинаниях почему-то не нашлось. Во-первых, у Янги было не в привычке доводить начатое до конца, и все знали, что это очередной сиюминутный порыв – Янги давно грезил попасть в ударную группу – на который жалко времени и сил. Во-вторых, почти все готовились к маскараду. Гюстав, услышав о Янгиной затее, живо убрался в свою комнату; Антуана Янги сам просить не решился. И остался лишь Ка-ну. Оружейник хотел спать и не хотел кого-либо чему-либо учить, но скрыться с глаз не успел, а веских причин для отказа сходу придумать не смог.

Янги, восторженно подхватил его лук и стрелы и понесся на плац, Ка-ну, схоронив надежду отдохнуть – за ним.

Но Янги, увидев, как отряд облепил окна в предвкушении шоу, предложил пойти на полянку в лесу. Ка-ну не импонировала идея торчать в полдень на солнцепеке, поэтому идею он поддержал.

Ребята разочарованно вздохнули и занялись своими делами.

Я рассудил, что к маскараду мне готовиться не так уж и долго, уже было по-тихому направился следом за Янги и Ка-ну, но в воротах встретился с Алексом.

– Ты куда? – удивился я.

– В город. Сдавать работу.

– Какую работу?

– На диплом. Я полночи ее доделывал, сегодня – крайний срок, – ответил тот, стараясь побыстрее от меня отвязаться.

– Волосы собери, – крикнул я ему вслед. Он обернулся, одарил меня высокомерным взглядом и лишь откинул с лица длинные русые пряди .

Алекс шаман. Точнее, адепт неошаманизма (колдовать – это тоже наука, этому нужно лет 7 в академии учиться). Он в отряд сразу после Академии и пришел (года 4 назад). Но, по каким-то причинам – то ли у него с ними какие-то склоки, то ли за ним какие-то косяки – ни диплома, ни лицензии он не получил. Не думаю, что из-за какой-нибудь банальщины (лень, мелкие залеты, прочее), за это обычно так не наказывают. Да и, зная Алекса, я предположил бы, что он, напротив, раскопал что-то такое, чего раскапывать было нельзя.

В любом случае, он уже который год пытался получить диплом, но его всякий раз заворачивали.

… Сквозь кусты я наблюдал за Янги и Ка-ну. Ка-ну простреливает яблоко на пеньке и припечатывает его к дереву. Дает Янги задание учиться стрелять по цели, то есть по яблоку (почему-то в отряде очень любят работать именно с яблоками). Янги заранее примеряет вид победителя, стреляет… Ну как, стреляет… Пытается. Стрела летит в землю, причем, даже не втыкаясь в нее, просто падая. Ка-ну, по-доброму посмеиваясь, напутствует: "Учись!" – и ложится на траву в теньке деревьев, наблюдает за Янги оттуда.

Жаркий, душный августовский день. Воздух густой и тягучий, как кленовый сироп. Лесные травы заполняют все пространство своими приторными ароматами.

Поскрипывает тетива, стрела раз за разом то мягко уходит в землю, то бесшумно ввысь. Янги сбивчиво сопит.

Кариджану клюет носом. Встряхивается, потирает глаза. Идет умываться к ручью. Садится на траву и принимается собирать ягоды, поглядывая на горе-ученика.

Янги не сдается, хотя успехов у него не наблюдается. Хорошо, что у него всего одна стрела, за которой он вынужден бегать и искать ее – иначе расстрелял бы весь колчан.

Ягоды в радиусе вытянутой руки закончились, но встать и перейти было уже невыполнимо. Ка-ну безнадежно клевал носом, но держался стоически, поглядывая на солнце сквозь листву: прошло уже около сорока пяти минут. Сорок пять минут! Целых 45 минут Ка-ну сражается со сном! Тут есть, чем гордиться!

Янги бесится, ничего у него не получается. Наконец, он срывается, бросает лук, хватает корягу и, набирая воздуха для яростного вопля, замахивается на злосчастное яблочко…

… Голова Ка-ну окончательно опускается на траву.

Янги так и замер с корягой и открытым ртом. И тут пришла ему в голову гениальная идея: пока "соглядатай" спит, насадить свое яблоко на стрелу и воткнуть сию конструкцию в предварительно расщепленную стрелу Ка-ну, а-ля Робин Гуд.

Янги тихонечко, для страховки, позвал. "Ка-ну!" – молчание. Позвал громче – тишина. Вытащил у товарища нож и начал делать свое черное дело… К чести Янги будет сказано, что махинатором он был таким же, как и лучником, то есть никаким. Закончив, вернул нож, подхватил лук, встал в стойку и окликнул товарища.

– Я не сплю! – вскинулся тот, потирая предательски слипающиеся глаза.

– Я знаю, – легко согласился Янги: – Смотри.

Ка-ну, честно сказать, обалдел. Но потом, пригляделся… и ухмыльнулся. Нахально взглянул прямо на меня сквозь кусты и подмигнул… Вот блин, он меня видел!

С серьезным видом Ка-ну сказал, что Янги, вероятно, очень талантлив и достоин занять его место в ударной группе. Янги был польщен и весьма горд собой, и они уже отправились было сообщать Юссариану о замене… Но тут на поляну выскочила Скарлетт, посыльная, спринтер и шпион заодно – не у одного меня было желание проследить за обучением Янги – и завопила: "Не верь ему, Ка-ну, я все видела!"

Тот согнулся пополам и с трудом, сквозь смех, выдавил: "Хорошего же ты обо мне мнения, если решила, что я куплюсь на такой дешевый развод!.. Но за бдительность спасибо!"

До Янги начало доходить, что его бессовестно разводят, а когда я, смеясь, вышел на поляну, он удостоверился в этой мысли.

На базу он припустил почти бегом, и там принялся живописать, как его гнусно обманули… Вникнув в суть дела, ребята гаденько захихикали, и Янги понял, что симпатии отряда в этом вопросе не на его стороне.

– Может… Может, я рожден героем! – пафосно воскликнул он в отчаянной попытке оправдать свои действия.

"Героями не рождаются, героями становятся", – веско заметил кто-то, на что Янги неожиданно резко и зло заявил:

– Ну так я стану!.. Стану героем! – и исчез в коридоре.

– Блин, звучит как угроза, – усмехнулся Томмазо.

Что ж, будем надеяться, что Янги, как всегда, вскорости забудет об этом, а ребятам хватит ума ему не напоминать.

Из другого коридора вышла Лай-лай в своем платье с ангельскими крыльями, которое было, бесспорно, прекрасно, но не очень-то подходило к выражению ее лица.

– Кажется, Айята сегодня на бал не идет, – сказала Лай-лай с плохо скрываемым злорадством: – Ей не в чем!

И, в ответ на вопросительные взгляды, пояснила:

– Она заказала платье и попросила уменьшить размеры для большей изящности. Я честно предупредила ее, что она не утянется настолько, но… как говорится, хозяин-барин!

Я помнил, как Айята заказывала платье. Наверное, все это помнили.

Она выбрала платье, и Лай-лай приняла заказ, но через несколько дней точно такое же платье заказала ей принцесса. Лай-лай пришлось отказать Айяте и предложить выбрать другое. Но Айята пошла и договорилась с принцессой Дианой прийти в одинаковых платьях и с одинаковыми прическами. Принцесса пообещала ей завить волосы и выкрасить их хной.

С размером Айята себе чуточку польстила, но уверяла, что утянется. Не думаю, что Лай-лай горела желанием ее разубеждать. Предупредила, и на том спасибо.

В холл влетела несколько всклокоченная Мэу, ворожея, лучшая подружка Айяты, и, окинув присутствующих взглядом, воскликнула:

– Ка-ну! Ты-то нам и нужен! Нам нужна твоя помощь!

И, не дав ему опомниться, утащила за собой в женское крыло.

Ребята проводили его завистливыми взглядами и отпустили вслед несколько шуточек (он комплексовал по поводу своего достаточно худощавого телосложения, упорно, но, увы, почти безрезультатно качался, что было теперь одним из популярнейших предметов для шуток и подколов)

– Природное обаяние, – осадил приколистов я.

Среди них, таких сильных, крепких парней, девчонки почему-то выбирали обычного такого Кариджану.

Обделенные вниманием парни шутили, что, мол, он сам как девчонка, вот они и общаются с ним, как с подружкой, но в душе завидовали.

Ка-ну последние пару лет был одержим идеей накачать мышечную массу. Его даже в шутку сравнивали с Долорес (да-да, той самой), хотя это было в корне неправильно. Долорес была жесткой и очень правильной, у нее был режим, которому она неотступно следовала, и это было для нее так естественно, словно было у нее в крови.

Ка-ну был живым и порывистым, всяческая рутина его угнетала, и, чтобы соблюдать хотя бы некоторое подобие режима, ему приходилось прилагать уйму усилий.

Но занимался он старательно, в любую свободную минуту, мужественно игнорируя дружеские шпильки.

Правда, в последнее время он начал все более перегибать палку… и иногда с ним было просто невыносимо скучно.

– Лай-лай, а разве ты сегодня не дежурная? – спросил я, как бы, невзначай.

– А я поменялась, – отозвалась та.

Поменялась она, как же! За Антика-то она дежурить потом не собирается.

– И с кем же? – я продолжал косить под дурачка.

– С Антуаном.

– С Антуаном? Он, вообще-то, сегодня итак дежурил на воротах.

Лай-лай повернулась ко мне и раздраженно проговорила:

– Юссариан. Это наше с ним дело.

Я не сразу нашелся, что ответить. Пока думал, в коридоре женского крыла послышался топот и смех. В холл влетела Мэу и радостно "представила" Айяту.

Ее вел под руку Ка-ну, гордясь выпавшей ему честью и улыбаясь во все зубы.

Ярко-голубое платье потрясающе смотрелось с огненными волосами, собранными в непривычную прическу (обычно девушка только подвязывала челку). Платье было по щиколотку и открывало красивые туфли-лодочки с высоким каблуком, на которых Айята держалась так уверенно, словно не ходила постоянно в башмаках с плоской подошвой. Девушкой она была нехрупкой, но очень ладной, и платье удачнейшим образом подчеркивало все достоинства ее фигуры. Всё вместе придавало ей просто магнетическую красоту… Грешным делом, и сам позавидовал бы сейчас Кариджану.

– Ну как? – весело спросила Айята.

Народ вразнобой заговорил комплементы.

– Прическа так себе. Всклокоченная какая-то, – бросил Юджин, направившись к своей комнате.

Айята не придала особого значения его замечанию.

Маскарад проходил на главной городской площади. Я общался с Его Величеством; ребята смешались с толпой, танцевали, веселились. Воинам тоже иногда нужен праздник. Айята танцевала; она сегодня была нарасхват, впрочем, как и всегда.

***

Лай-лай устала танцевать и отдыхала, сидя на скамье. Юджин, скучая, стоял рядом. Потом, под неодобряющее согласие спутницы, пошел танцевать общий танец.

Испанский вальс, танец несложный (на ходу выучить можно). С частым переходом. Ни девушки-горожанки, победнее, побогаче, ни сам танец Юджина особо не интересовали, он лишь хотел размяться. Пока… к нему, подобно свежему ветру, не подлетела Айята. Раскрасневшаяся и слегка всклокоченная, она со смехом перескочила к Юджину от предыдущего кавалера, согласно рисунку танца. Станцевав короткий тур, упорхнула к следующему.

Музыка кончилась. Заиграл новый вальс. Айята стояла в двух парах от Юджина, и ее уже приглашал ближайший кавалер. Юджин подбежал и, схватив ее руку, практически вырвал ее у партнера, чисто для проформы бросив "я вас приглашаю…", Айята лишь успела одарить извиняющимся взглядом несостоявшегося кавалера…

Они закружились в танце. Юджин почувствовал себя так, словно глотнул свежего воздуха. Он и забыл, каково это – танцевать с Ней. Она чувствовала каждое движение, малейшее изменение направления. Танцуя с Ней, необязательно было знать партию, можно было импровизировать как угодно, ибо Она читала мысли…

Ее рука была на его плече, он держал ее за талию. Его шеи и щеки периодически касалось ее легкое теплое дыхание. В ее глазах отражались звезды… Нет! Это небо отражало блеск ее глаз!

А Юджин тоже был сегодня при параде. В костюме темно-бежевого цвета, чтобы не контрастировать с его рыжими волосами. Сегодня они даже были причесаны (а не всклокочены, как всегда), даже прилизаны, и слегка затемнены. Веснушки на лице были ненавязчиво припудрены.

… Они были очень красивой парой.

Голова кружилась от воспоминаний. Когда-то они были вместе. Когда-то она принадлежала ему, Юджину, не только на один танец… Он дышал ею, как воздухом. Он все помнил. И понимал, что ничего уже не вернуть. И ничему уже не быть. Все утрачено безвозвратно… А она? Ей весело. Она ничего не чувствует. И никогда не чувствовала. Ее потолок – дружба, пусть и более близкая, чем с кем-либо другим. Она никогда не любила. Она неспособна любить. И она боялась, что придется уйти из отряда…

Она смотрит в глаза. Улыбается так же, как и всем. Словно ничего не было. Ей не больно.

А Юджину больно. Не хочется разжимать руку, отпускать ее на последних аккордах музыки. Не хочется возвращаться в реальность.

Айята делает ловкий, но не классический (можно было бы даже сказать – неправильный, чересчур вольный) реверанс. Но ей прощается. Таким, как она, прощается все. Она улыбается. И упархивает на следующий танец, приглашенная Его Высочеством.

После этого глотка свежего воздуха возвращаться к Лай-лай кажется осквернением святыни. А ведь она никогда ему даже не нравилась…

Лай-лай делает недовольное лицо, говорит что-то про "глупые танцульки"… В душе поднимается волна ненависти и раздражения, комом подкатывает в горлу… Настало время все ей высказать, сил больше нет!..

– З-знаешь, Лай-лай… – не сорваться на откровенное хамство стоит немалых усилий…

Но вдруг послышались тревожные вскрики…

***

Они напали внезапно, пока народ веселился. Им не нужны были ни жертвы, ни пленные, ни заложники. Их целью была принцесса Диана.

Некогда думали, что невестой принца станет другая девушка, но он выбрал Диану.

Когда они напали, жених не смог защитить ее, а она, запутавшись в длинной юбке, не смогла убежать.

Принцесса забилась, как птичка, в руках бандитов. Главарю и не верилось, что все вышло так гладко. Он сверился с портретом… А в жизни она даже красивее.

Ни убивать, ни похищать Ее Высочество не собирались. Ее нужно было только унизить. Заставить постоять на помосте обнаженной.

Остановить их мы уже не успевали.

Нож вспорол ткань платья, перерезал шнуровку корсета; девица осталась стоять в одном исподнем.

Люди смущенно опустили головы, но то тут, то там вдруг начали раздаваться веселые возгласы. Я с болью отметил, что их план сработал, и злоумышленники добились своего: народ смеется над посрамленной принцессой… Но вдруг прям рядом со мной раздался возмутительный окрик Гюстава:

– Ха-ха! Юссариан, ну-ка глянь!

Уж от кого-кого, но от своих я такого не ожидал. Голыми руками придушу, предателя – подумал я, против воли взглянув в сторону принцессы.

И тут все встало на свои места.

Девушка стояла посреди площади, скрестив руки на груди и с беззлобным укором глядя на бандитов. Над ее левой ключицей была вытатуирована эмблема "9-й вал".

"Твою мать", – прошептал главарь.

Преступники поняли, что акция провалена, но бежать было уже поздно. "Принцесса" расправив плечи (тесное платье уже не сковывало движений), не по-женски жестко нокаутировала одного из державших ее. Красиво! Кроме того, то тут, то там среди толпы начали раскрывать свое инкогнито мои замаскированные бойцы. Попытки бегства преступникам еще и осложняла толпа.

Большое количество народу, правда, неслабо затрудняло работу и нам. Главарю и еще паре человек почти удалось сбежать… Но подошло наше подкрепление с базы. Несколько стрел накренившимся частоколом преградило бандитам путь.

Я вздохнул с облегчением. Антуан со стрелой на тетиве, целящийся в противника, всегда напрягал меня: в словосочетании "взять живыми" ключевым словом для Антика было "взять".

В общем, повязали бандитов и сдали их страже. Кто их нанял, зачем и прочее выяснять у них будут уже другие службы.

Народ радовался, поздравлял отряд и продолжал праздник. Я пробрался к Королю, принцу и настоящей принцессе. Нас окружила ликующая толпа. Я слишком поздно заметил приближающегося министра внутренних дел с его верным псом – начальником внутренней стражи.

– Дважды за один день, – нахально начал он. Мое "бегство" теперь было бы слишком позорным, так что вызов приходилось принять: – Многовато, не находите ли, Юссариан?

– Да уж не мало. Дважды за один день мы выполняем вашу работу, – едко заметил я, пытаясь торопливо (и вежливо) распрощаться с королевской четой и удалиться.

Но министр с нажимом продолжал:

– Есть основания полагать, что есть кто-то над всеми этими бандитами.

– Попрошу заметить, – сухо ответил я: – Что два сегодняшних происшествия, с высокой вероятностью, не связаны между собой.

– Ну, второе – явно акция против принцессы. Думаю, потерпев неудачу, завистники оставят затею строить глупые козни. А вот, что касается первого, оно вписывается в череду похожих нападений, а значит, все они могут иметь одинаковые корни.

– Вероятно, – осторожно согласился я. О нет! Вот только не надо вешать на нас работу, которая не по зубам их спецслужбам! Ловить вышестоящих, так? К этому он клонит? Нет, я не был "ни сном, ни духом", сведения поступали… Но, не слишком ли они сильны? У меня всего 16 человек!

– А значит, – этот нахал смотрел на меня, обращаясь словно ко всем сразу: – Этого кого-то нужно поймать…

Нет! Нет! Только не это! Безнадежная затея… Может, удастся сделать вид, что я его не понял, увести разговор в другую сторону или, на худой конец, по-тихому смыться, пока он не сказал прямо, что…

– Вы возьметесь за это? – полуспросил, полуприказал министр, пристально глядя на меня. От, змеюка!

– Уж не пытаетесь ли вы повесить на нас работу, с которой не смогли справиться сами? – процедил я сквозь зубы.

Министр усмехнулся.

– Просто я решил, что ваш, любимый народом, отряд лучше всего подходит для таких заданий. Народ верит в своих героев!

Толпа одобрительно загудела. Черт! Ловко же он манипулирует людьми и общественным мнением! "Народ верит…" Конечно верит, глотает любую информацию, которую ему кидают!

– Так что же, Юссариан? Беретесь?

Это было безумной, безнадежной идеей. Нам не взять эту банду, по крайней мере вот так, с наскока… Но я проиграл эту информационную войну.

Я натянуто улыбнулся:

– Безусловно.