Читать книгу Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики - Номер PD C8083N45J - Страница 14

В кабинет к начальнику первого отдела я пришел с письменной просьбой о разделении отпуска. В те счастливые времена отпуск выдавали по расписанию, заполняемому в начале года. Когда ты можешь, как это сочетается с детьми, семьей – это не учитывалось. Все были как бы на военной службе, служба (работа) – первым делом, женщины и дети – потом. У меня на шее уже висели первые дети и первая жена. Поэтому я просил разрешения разделить отпуск.

Манжиров ходил по производственному объединению как единственный его владыка, который над всеми. Который и был над всеми. По его запискам в ГБ происходило (или могло произойти) многое. Поэтому в кабинет к директору производственного объединения он входил не стучась, как к себе.

ГБ была внедрена во все серьезные промышленные и технические предприятия. Ее внештатные «встроенные» сотрудники – инженеры, давшие подписку о сотрудничестве, и ежемесячно подававшие в «службу» информацию, – были интегрированы во все отделы. Я знал этих людей, чувствовал их по необычному поведению. Они были слишком спокойны и уверены в себе или слишком много знали.

Штатными сотрудниками ГБ были кадровики – начальник первого отдела и кто-нибудь из верхнего эшелона технических руководителей. У нас таким был наш Главный инженер. Наш Главный хотя бы на ходу старался учиться делу того промышленного предприятия, которым был поставлен руководить.

Манжиров, с обычным брезгливым и надменным выражением лица, прочитал мою бумажку.

– Пишут нам о тебе, – сказал Манжиров. – Из военной части 206.

«Этого мне только не хватало», – такая была первая моя мысль. Когда о тебе пишут военные в ГБ – это не к добру. Лучше, если о твоем существовании эти службы вообще ничего не знают.

«Накрылось разделение отпуска», – такая была вторая мысль. ВЧ-206 и была тем войсковым подразделением, где происходили наши «художества» по подготовке войск к Афгану, водка, горные лыжи, вольность в рядах Советской армии и так далее.

Манжиров достал папку – мое личное дело (так я узнал о существовании «моего личного дела»), медленно развязал тесемки, вынул бумагу от ВЧ, прочитал: «Военная часть 206 благодарит лейтенанта N за образцовое выполнение воинского долга». Чем мы с инструкторами произвели такое впечатление на ВЧ – количеством ли выпитой водки или тем, что обучение войск прошло без потерь, – не могу сказать. Это военная тайна. Так я получил разделение отпуска на две части и стал со временем старшим лейтенентом.

Однако текст этот не про меня. Он о Манжирове. После перестройки я встретил его недалеко от дома моей мамы. Манжиров был тогда уже не у дел.

Будучи «в силе», Манжиров не смотрел людям в глаза, скользил взглядом поверх наших голов. Тут я впервые увидел его глаза. На меня смотрел человек, понимающий, что он уже «ничто», «ничто» без своей службы, дававшей ему власть над людьми. Офицер НКВД Манжиров смотрел на меня почему-то снизу вверх. Он сдулся, осталась только оболочка. В мире людей, без «службы», комитетчики редко находят себе место.