Читать книгу Коллекционер - Нора Робертс - Страница 5

Стоило сесть за роман, как она снова вошла в колею. Войны между оборотнями и интриги чирлидеров требовали кропотливой тактической разработки, так что она с головой погрузилась во все это до середины дня, пока Томас не потребовал поиграть с ним.

Любимый кузен Кейли балансировал между жизнью и смертью после устроенной на него засады. Хорошее место, чтобы остановиться, решила она, и потом вернуться и посмотреть, что произойдет в следующей главе.

Она поиграла с котом, после чего полила маленький террасный садик. Нарвала томатов, срезала букетик цинний. И сказала себе, что и без того слишком долго откладывала звонок…

Поэтому взяла телефон, набрала номер Аша. И реальность вернулась. Прелестная блондинка молит о пощаде. Полет из окна, волосы разметались… И внезапный жестокий удар плоти и костей о бетон внизу.

Все реально. И реальным останется навсегда. Попытка выбросить это из головы ни к чему не приведет, так что придется встретить реальность лицом к лицу.

Аш работал под музыку. Начал с Чайковского, в уверенности, что это создаст настроение, но взмывающие, летящие ноты лишь добавляли депрессии. Он переключился на бьющий по мозгам хард-рок. Это сработало. Энергия так и вливалась в него. И изменила тон картины.

Вначале он представлял себе русалку, лежавшую на краю скалы у бушующего моря, как воплощение сексуальности. Теперь же сексуальность приняла хищный оттенок.

Из этого возникал вопрос. Спасет ли она моряка, упавшего в бурные воды, когда корабль разбился о скалы, или затащит на дно?

Лунный свет – больше не романтичный, ни в коем случае не романтичный, но представляющий еще одну угрозу, – освещал зубчатые вершины скал, расчетливый блеск в ее глазах цвета морского тумана.

Он не собирался изображать насилие, когда делал наброски, не ожидал жестокости, когда для первых сеансов пригласил модель с копной угольно-черных волос.

Но теперь, наедине с грохочущей музыкой, яростным штормом и мучительными мыслями, рисовал нечто более зловещее.

Она ждет, подумал он.

Когда зазвонил телефон, первым ощущением было раздражение. Он всегда выключал телефон во время работы. Еще бы, с такой огромной семьей! Его целый день и полночи осаждали звонками, эсэмэсками, имейлами, если, конечно, он не принимал мер.

Но он посчитал себя обязанным оставить сегодня телефон включенным. Даже сейчас проигнорировал первые два звонка, прежде чем вспомнил, почему решил не выключать его.

Отложил кисть, взял вторую, которую зажимал в зубах, отбросил и потянулся к телефону.

– Арчер!

– О… это Лайла. Лайла Эмерсон. Я была… вы на вечеринке?

– Нет. Почему?

– Очень громкая музыка.

Он поискал пульт и выключил музыку.

– Простите!

– Нет, все в порядке. Какой смысл включать «Айрон Мейден» не на полную громкость? И поскольку вы, возможно, работали, мои извинения. Я только хотела сказать вам, что если по-прежнему хотите прийти сюда, взглянуть на… взглянуть с того места, где я была в ту ночь, приезжайте.

Первой его реакцией было изумление. Она каким-то образом знала, что древний сингл «Асы в небе» принадлежит «Айрон Мейден», и к тому же верно предположила, что он работает под грохочущую музыку.

Но об этом он подумает позже.

– Сейчас можно?

– О…

Не дави, осадил он себя. Скверная тактика.

– Скажите только когда, – попросил он. – Когда вам будет удобно.

– Можно сейчас. Я просто не ожидала, что вы это скажете. Приезжайте. Сейчас я дам адрес.

Он схватил карандаш, чтобы записать.

– Готово. Дайте мне с полчаса. И спасибо.

– Я бы… я бы на вашем месте сделала то же самое. Увидимся через полчаса.

Сделай это сейчас, сказала она себе. Так что говорит этикет в этой ситуации, Томас? Подать тарелочку с сыром «Гауда» и кунжутные крекеры? Нет, ты прав. Это глупо. Макияж? И снова ты мудр не по годам, мой молодой ученик. Определенно, да. Нет смысла выглядеть беженкой.

Она решила переодеться – сменить домашние шорты и тонкую розовую майку на что-то другое. И неплохо бы выглядеть взрослой.

Жаль, что она не успела приготовить охлажденный чай, это бы тоже выглядело по-взрослому. Но поскольку было уже поздно, сойдет и кофе, если он захочет.

Она еще не закончила приготовления, когда услышала звонок. Посмотрела в глазок. Сегодня голубая майка – и щетины стало чуть больше. Волосы густые, темные, спутанные. Глаза кошачье-зеленые и немного нетерпеливые.

Может быть, она чувствовала бы себя не так неловко, будь у него брюшко или лысина, или лишних лет двадцать. Или что-нибудь такое, что не действовало бы на все чувствительные кнопки ее организма.

Женщине не полагалось бы таять в таких ситуациях, напомнила она себе и открыла дверь.

– Привет. Заходите.

Она подумывала протянуть ему руку, но жест казался слишком официальным. Поэтому она слегка подняла руки – и уронила их.

– Не знаю, как себя вести. Все кажется таким странным…

– Вы позвонили. Я здесь. Это начало.

Словно не оценив натянутости ситуации, Томас подошел поздороваться.

– Ваш кот или хозяйский?

– Хозяйский. Томас – удивительный кот. Когда работа закончится, мне будет его не хватать.

Аш погладил кота, провел рукой от головы до кончика хвоста, как часто делала и она.

– Вам когда-нибудь приходилось проснуться и не сразу осознать, где вы находитесь?

– Нет, со мной такого давно не было. Иногда я путаюсь в разности часовых поясов, но в основном работаю в Нью-Йорке или поблизости.

– Хорошая квартира. Прекрасное освещение, – оценил он, выпрямляясь.

– Согласна. И вы занимаете меня разговором, чтобы я немного пришла в себя. Сейчас покажу, где я была, когда это случилось. Это самая тяжелая часть, и нужно с ней покончить.

– О’кей.

– Я ночую в гостевой комнате, – показала она. – Там есть выходящее на запад окно. В ту ночь я была на взводе после ухода Джули. О, она вас знает. Джули Брайант. Директор галереи «Челси Артс».

Высокая роскошная рыжуля, вспомнил он, с прекрасным вкусом и заразительным смехом.

– Вы знаете Джули?

– Мы много лет дружим, – ответила Лайла. – В ту ночь она была здесь незадолго до полуночи. Мы пили вино, заедали бисквитиками. И я не могла уснуть. Вот и взяла это.

Она показала бинокль.

– Я писатель. Сочиняю истории. И даже на тему того, что вижу в окнах, так что решила понаблюдать, а вдруг развернется очередная сцена. Понимаю, звучит абсурдно.

– Вовсе нет. Я пишу изображения того, что теснится в моей голове. Тоже своего рода истории.

– Хорошо… то есть хорошо, что не кажется абсурдным. Так или иначе, я увидела Сейдж Кендалл.

– В окне, которое сейчас заколочено.

– Да. То, что слева, с маленьким балконом – это спальня.

– И это вас завораживает, да? – мягко спросил он, поднося бинокль к глазам.

– Для меня это всегда было игрой. Еще с детства. Вроде телевизора, кино или книги. Однажды я спугнула грабителя в Париже, пару лет назад. Увидела, как кто-то вломился в квартиру напротив той, где я жила тогда. Очевидно, жильцов дома не было.

– Путешествия, приключения и раскрытие преступлений. Жизнь домоправительницы.

– Раскрытие было одно, но…

– Вы не видели Оливера. Моего брата.

– Нет, только ее. Свет в спальне был выключен, а в жилой зоне – приглушен. Она была у окна. Вот в такой позе.

Лайла встала перед окном и согнулась.

– Говорила с кем-то, кто мог стоять слева, у простенка между окнами. Я видела, как он ее ударил. Все случилось так быстро, но я, должно быть, видела его руку. Когда я вспоминаю, как резко откинулась ее голова, как она поднесла руки к лицу… вот так.

Она показала, прижав ладони к щекам.

– Он снова ударил ее. Сначала темный рукав. Это все, что я видела, но произошло так быстро, что я едва успела заметить движение. Мой телефон был там, на тумбочке у кровати. Я схватила его и оглянулась. Она была распластана по стеклу. Я видела только ее спину и волосы, выбившиеся из прически.

– Покажите мне. Не возражаете?

– Вот так…

Она повернулась спиной к окну и прижалась к стеклу.

– И вы видели только ее. Уверены?

– Абсолютно.

– Она была высокой, пять футов и десять дюймов. Оливер был приблизительно моего роста. Значит, дюйма на три выше Сейдж, и прижимал ее спиной к стеклу…

Аш подошел ближе.

– Я не причиню вам вреда. Просто хочу показать.

Он положил руки на ее плечи, осторожно отодвинул ее. Его ладони обдавали ее теплом даже сквозь ткань одежды.

– Если он держал ее вот так же, она бы отпрянула. Как вы сейчас.

Ее сердце встрепенулось. Он не собирался вытолкнуть ее из окна. Этого она не боялась. И его не боялась. Но хотела понять, почему такая жуткая штука, как воспроизведение убийства, кажется ей странно интимной.

– Почему вы его не видели? – допытывался Аш. – Если кто-то сейчас смотрит в нашу сторону, то увидит мою голову – рядом с вашей, чуть выше.

– Мой рост всего пять футов и пять дюймов. Она на пять дюймов выше меня.

– Даже если и так, то его голова все равно была бы видна. Вы должны были видеть часть его лица.

– Не видела. Но на… Сейдж, – она запнулась, произнося это имя, – могли быть туфли на каблуках. У нее были потрясающие туфли, но… нет. Она была босая. Когда падала.

– Тогда вы должны были видеть его лицо! – повторил Аш.

– Не видела.

– Может быть, потому, что толкнувший был ниже Оливера? И ниже Сейдж?

Аш снова поднял бинокль и всмотрелся.

– Вы сказали «кулак». «Черный рукав».

– Я в этом уверена. Это то, что встает перед моими глазами, когда я пытаюсь снова все увидеть, по кадрам.

– Кто-то почти ее роста в черной рубашке. Я должен спросить полицию, что было на Оливере.

– Да. Но цвет мог быть темно-синий или темно-серый. Освещение было не слишком хорошим.

– Значит, темная рубашка, – заключил Аш.

– Я пытаюсь уговорить себя, что это был кто-то другой. Это вы мне внушили, – вздохнула она, когда он снова взглянул на нее. – Правда, я почти уговорила себя, что это не так. А теперь вы снова внушили мне эту мысль. Не знаю, что хуже.

– Все хуже.

Он снова опустил бинокль. В глазах горел гнев. Она чувствовала этот его гнев, исходящий от него волнами.

– Но я должен знать правду.

– Надеюсь, вы ее отыщете. С террасы здание видно под другим углом. Свежий воздух не помешает.

Она вышла, не ожидая ответа. Он слегка поколебался, но, захватив бинокль, последовал за ней.

– Я хочу воды. А вы?

– Было бы неплохо.

И это даст ему чуть больше времени.

Они прошли на кухню.

– Рабочее место?

– Ноутбук со мной повсюду. Я стараюсь иметь как можно меньше вещей. Можно что-то забыть, а это раздражает клиентов.

– Значит, вы пишете здесь о подростках-оборотнях.

– Да… откуда вы знаете?

И быстро сообразила:

– Гугл! От него не скроешься. И поскольку я проделала с вами то же самое, не мне жаловаться.

– Военное племя?..

– Взяли на себя труд прочитать биографию? Было. Сменила семь школ к тому времени, как окончила последнюю. Поэтому и симпатизирую Кейли, моей главной героине, которая старается не высовываться.

– Мне знакомо это чувство. Развод может точно так же лишить вас корней, как приказы военного руководства.

– Полагаю, что так. Сколько вам было лет, когда родители развелись?

– Не так много, пять лет, когда разошлись официально.

Он обошел ее и оказался на солнцепеке. Втянул носом вкусный запах нагретых солнцем томатов и какого-то пряного цветка.

– Совсем малыш! Но думаю, это тяжело в любом возрасте. Только вы?

– Сестра, Хлоэ, на два года младше. Потом мы унаследовали Кору и Порцию, когда наш отец снова женился. У них родился Оливер, но брак расстроился, когда он был совсем маленьким. Наша мать тоже вышла замуж, и у нас появилась Валентина, единоутробная сестра, потом Эстебан, и так до Райли. Ей пятнадцать, и, должно быть, она читала вашу книгу. Самая маленькая – Мэдисон. Ей четыре года.

– У вас есть четырехлетняя сестра?!

– Нынешняя жена отца моложе меня. Мало ли что коллекционируют люди, – пожал он плечами.

– Как вы всех помните?

– Я составил таблицу.

Он улыбнулся, когда она рассмеялась, и снова представил себе ее в красном платье, танцующей перед костром.

– Нет, серьезно. Когда получаешь приглашение на вечеринку по случаю окончания колледжа или на чью-то свадьбу, неплохо знать, не в родстве ли ты с главными героями. Кто садовник?

– Удивительная Мейси. Я зову ее так, потому что она почти во всем безупречна. У нее есть ваша картина.

– У людей, которые здесь живут?

– Нет, простите. Иногда я очень далеко уношусь мыслями. У Сейдж Кендалл. Джули рассказала мне, когда поняла, что знала ее немного и в качестве клиента. Она купила одну из ваших работ. «Женщина на лугу, играющая на скрипке». Я знаю эту картину, и даже сказала Джули, что будь у меня стена, на которую можно было бы ее повесить, купила бы. Возможно, она оказалась бы мне не по карману, но будь у меня стена, и имей я достаточно денег… обязательно бы купила. Но не могу. Это так печально… Да провались она, эта вода!

Она отставила бутылку.

– Хотите стакан вина?

– Да.

– Хорошо.

Она поднялась и вошла в квартиру.

Аш снова взял в руки бинокль. Должно быть, это Оливер уговорил подружку купить картину. Снова хвастался. А может, Сейдж купила картину, чтобы угодить Оливеру. Кто знает?

– Вы когда-нибудь видели в квартире еще кого-то? – спросил он громко. – Гостя, сантехника, мало ли еще кого? – добавил он тише, когда Лайла вернулась с двумя стаканами красного вина.

– Нет, и помню, меня это несколько удивило. Ко всем остальным, за кем я наблюдала, кто-нибудь да приходил. Небольшая вечеринка… Друзья, разносчики. Но не к ним. Они много выходили. Почти каждую ночь. Днем они тоже редко бывали дома, но не всегда уходили вместе. Полагаю, они шли на работу. Но, возможно, кто-то к ним приходил, когда я не смотрела. Знаю, со стороны кажется, что я целыми днями глазею на чужие окна, но, честно говоря, бинокль я беру по утрам – и по вечерам, на несколько минут. Или когда не могу заснуть, как в ту ночь.

– Эта квартира просто создана для развлечений. Оливер любил вечеринки, любил общество и наверняка хотел бы видеть новых людей в подобной квартире. Почему же там никого не было, кроме хозяев?

– Очень многие уезжают на лето, поэтому обычно летом я очень занята.

– Да, но почему же они не уехали?

– Разве он не работал?

– Он работал на дядю по материнской линии. Антиквариат, покупка и продажа. Если он еще не бросил всего этого. Жил он в основном на проценты с трастового фонда, когда ему это сходило с рук. По-моему, он работал на Винни, это наш дядя, вот уже около года. Я думал, что дело выгорит, тем более что это семейный бизнес. Оливер наконец нашел свое место. А теперь… Мне нужно поговорить с Винни.

– Понимаю, это сложно, особенно с такой большой семьей. Нужно поговорить с каждым. Но это одновременно и утешение. Я всегда хотела иметь брата или сестру.

Она помедлила, потому что он снова смотрел на наглухо закрытое окно.

– Вы уже разговаривали с отцом?

– Да.

Волна депрессии нахлынула снова. Аш сел, изучая свое вино.

– Они уехали в Шотландию на несколько недель. Вернутся в Коннектикут, когда я дам им знать о дате похорон.

– Распоряжаетесь вы?

– Похоже, что так. Его мать теперь живет в Лондоне. Известие убило ее. Конечно, потеря ребенка всегда убивает, но… дочерей она любит, а Оливер был центром ее существования.

– С ней кто-то живет?

– Порция живет в Лондоне, Олимпия снова вышла замуж. За Рика… нет, так звали ее первого мужа, еще до моего отца…

Он потер место между бровями.

– Найджел. Судя по всему, порядочный парень. Он сейчас с ней, но она в таком состоянии, что сделать все необходимое придется мне – и договориться о приватной службе, возможно, прямо на огороженной территории дома.

– У вас есть огороженная территория?

– У отца. Пресса иногда становится невыносимой, поэтому даже лучше, что репортеры останутся подальше, пока не настанет время.

– А репортеры преследуют?

Он отхлебнул из стакана и, видимо, расслабился.

– Это был мой единокровный брат. Один из нескольких единокровных и единоутробных. Не слишком страшно, особенно еще и потому, что я обычно стараюсь не выделяться.

– Ну, не так уж и старались, когда встречались с балериной.

Она слегка улыбнулась, надеясь облегчить его тяжкую ношу.

– Гугл и Джули.

– Ну, там преимущественно пишут о ней.

– Вы так думаете? Успешный художник с глубокими, фамильными карманами и сногсшибательной внешностью.

– Сногсшибательной?

Теперь она пожала плечами, довольная, что расшевелила его.

– Мне так показалось. Думаю, о вас там информации было не меньше, но надеюсь, что пресса оставит вас в покое. Вам есть кому помочь?

– С чем?

– Отдать распоряжения. С такой большой семьей, разбросанной по разным местам, это нелегко. Даже не учитывая обстоятельств и того, что обоих родителей нет в стране. Понимаю, что меня это не должно касаться. Но если понадобится, я помогу. Сидеть на телефоне, выполнять приказы: все в этом роде.

Он смотрел в большие темные глаза и видел в них только сострадание.

– Почему вы это предлагаете?

– Простите, это действительно не мое дело.

– Я вовсе не это хотел сказать. Вы так добры… Очень добры!

– Может быть, дело в слежке за окнами или в моей писанине, но у меня есть привычка ставить себя на место других. На вашем месте я была бы ошеломлена. Так что если что-то понадобится, дайте мне знать.

Прежде чем он успел ответить, придумать, что сказать, его телефон зазвонил.

– Простите. Это полиция. Нет, останьтесь, – попросил он, когда она встала. – Пожалуйста.

– Детектив Файн!

Он немного послушал.

– Нет. Я не дома, но могу прийти к вам или… Подождите! – Он зажал микрофон ладонью и отнял телефон от уха. – Лайла, у них что-то есть новое. Копы хотят снова поговорить со мной. Я могу приехать к ним, или они могут приехать сюда. Они сейчас около моего дома. Ищут меня.

– Пусть приезжают сюда. Все в порядке.

Не сводя с нее глаз, он снова поднес телефон к уху.

– Я на квартире Лайлы Эмерсон. Адрес у вас есть. Да, я смогу объяснить, когда приедете, – пообещал он и сунул телефон в карман.

– Им не понравилось, что я здесь и общаюсь с вами. Я отчетливо это слышал.

Лайла с задумчивым видом глотнула вина.

– Теперь они посчитают, что мы знали друг друга раньше, и, возможно, задумали все это и убили вашего брата. А я обеспечила вам алиби. Правда, потом поймут, что это не работает на многих уровнях.

– Не работает?

– Нет, потому что иначе вы не пригласили бы их сюда, к нам. Но более того, я вызвала «девять-один-один» через секунду после падения. Разве это означает кого-то покрывать? Зачем вообще звонить? Почему не позволить позвонить кому-то постороннему? И почему я не сказала, что это ваш брат ее толкнул? Это было бы проще простого. Поэтому, прожевав все это, они просто захотят узнать, с чего это мы вдруг сидим на террасе Килдербрандов и пьем вино. А это вполне резонный вопрос, на который есть резонный ответ.

– Вполне логично.

– Когда пишете роман, без логики не обойтись.

Сострадание, подумал он, в сочетании с логикой и сдобренное тем, что, как ему казалось, было прекрасно отточенным воображением.

– Школьники-оборотни старших классов – это логично?

– В мире, который вы создаете, все должно быть не столько возможно, сколько правдоподобно. В моем мире сочиненные мной оборотни вполне имеют смысл. Что не объясняет, почему я так чертовски нервничаю. Слишком много полиции.

Она встала. Схватила лейку, хотя уже полила цветы.

– Всю свою жизнь я не имела дела с полицией, и теперь все кончено. Я говорю с копами, вы говорите с копами, я говорю с вами, что отделяет меня от них на одно звено. Джули говорит с ними…

– Потому что продала картину Сейдж?

– Что? Нет. Прошлой ночью кто-то вломился в ее квартиру. Скорее всего подростки, больше некому, потому что взяли пару туфель «Маноло Бланик», флакон духов, помаду… Но так или иначе это все равно взлом и вызов полиции. А теперь они придут снова. И я перенасыщаю растения водой.

– Сейчас жарко, так что им не помешает.

Но он взял у нее лейку и отставил подальше.

– Я могу их встретить внизу…

– Нет, я не это хотела сказать. Кроме того, мне нужно поговорить с ними, тем более, что вы заставили меня поверить в невиновность вашего брата. Сварить кофе? У меня есть крекеры «Золотая рыбка». Я могу поставить их на стол. Вообще-то не знаю, что делать. Почему я не охладила чай?

– Это снова реакция на случившееся, – убежденно ответил он. – Думаю, вам следует расслабиться.

Он протянул ей стакан с вином.

– Сейчас зайдем в квартиру и поговорим с копами.

– Верно. Я рада, что вы здесь. Хотя, не будь вас здесь, они не приехали бы сюда. А вот и они, – сказала она, когда зазвонил звонок.

Перестань думать об этом, приказала она себе, подходя к двери.

– Детективы…

Она отступила, чтобы их впустить.

– Мы не знали, что вы знакомы, – начала Файн.

– Мы и не были знакомы… до того.

– Вчера в участке я услышал достаточно, чтобы понять, что это Лайла звонила по номеру «девять-один-один», – пояснил он, садясь в гостиной и ожидая, пока остальные последуют его примеру. – Я догнал ее на выходе и спросил, не согласится ли она поговорить со мной.

Файн окинула Лайлу долгим задумчивым взглядом.

– Вы попросили его прийти сюда?

– Нет. Мы поговорили в кафе напротив полицейского участка. Аш захотел увидеть то место, откуда я наблюдала. Я не увидела в этом ничего плохого, тем более, что Джули его знает.

Уотерстон выгнул брови:

– Джули?

– Моя подруга, Джули Брайант, она директор галереи «Челси Артс», и там выставляются некоторые работы Аша. Я говорила вам о Джули. Я пользуюсь ее адресом.

– Мир тесен.

– Похоже, что так.

– Достаточно тесен, – подхватила Файн. – Мистер Арчер, в квартире жертвы висит ваша картина. Купленная в «Челси Артс».

– Да, мне говорили. Но с жертвой я не был знаком. Многих, кто покупает мои картины, – не знаю. И не сую нос в ваше расследование. Он был моим братом. И я хочу получить ответы. Хочу знать, что произошло. Скажите, что на нем было надето? В какой одежде он был?

– Мистер Арчер, у нас есть вопросы…

– Вы сказали им о том, что увидели? – напористо спросил Аш Лайлу.

– Да, конечно. Вы имеете в виду мелькнувший кулак и темный рукав? Разумеется.

Она помедлила.

– На Оливере не было темной рубашки, верно?

– Вы видели молниеносное движение, – напомнил Уотерстон. – В тускло освещенной комнате и в бинокль.

– Все верно, но в это мгновение я увидела темный рукав, и если Оливер был не в темной рубашке, значит, не он ее и толкнул. Я должна была увидеть его лицо – с его-то ростом! Но почему я не увидела хотя бы части его лица над ее головой, когда он прижал ее к окну?

– Если припомните ваши показания, – терпеливо ответила Файн, – вы сказали, что все случилось очень быстро, и вы были больше сосредоточены на ней.

– Все верно, однако я должна была что-то увидеть. И если ее толкнул Оливер Арчер, то я не должна была увидеть темный рукав.

– Но больше в квартире вы никого не заметили.

– Не заметила.

– У вашего брата неприятности были? – обратилась Файн к Ашу. – Знаете вы кого-то, кто бы хотел причинить ему вред?

– Вряд ли. Неприятности к нему… как-то не липли.

– И вы никогда не встречались с Сейдж Кендалл, с которой он жил и которая приобрела одну из ваших картин за сумму с пятью цифрами? Огромную сумму с пятью цифрами?

– Так и знала, что мне она не по карману, – тихо пробормотала Лайла.

– Я в жизни не видел Сейдж Кендалл, он только недавно рассказал мне о ней, как я упоминал в своих вчерашних показаниях. Он ее не выталкивал. И не убивал себя.

– А проблемы у вас с братом были? – спросил Уотерстон. – С вашим единокровным братом?

– Он был злополучным чирьем в заду.

– Вы человек вспыльчивый, и нам известно, что вы однажды избили пьяного.

– Да, этого не отрицаю. Но я никогда пальцем не тронул Оливера, это все равно что ударить щенка. И никогда не бил женщин и не собираюсь. Проверьте все, что я вам сказал, поройтесь в моем прошлом, ищите, сколько вам будет угодно, но только скажите, почему вы не видите в моих словах логики?

– Я могу выйти в другую комнату, если не хотите при мне говорить, – вклинилась Лайла.

Файн скользнула по ней беглым взглядом и повернулась к Ашу:

– И вы сразу же передадите ей все, о чем здесь шла речь…

– Она все делала правильно. И выказала совершенно незнакомому человеку неподдельное участие и сострадание, когда могла просто попросить оставить ее в покое, поскольку уже и без того сделала достаточно. Почему бы мне не рассказать ей? И она не уйдет из этой комнаты, – так отвечал Аш.

Лайла недоуменно похлопала глазами. Она не помнила, когда в последний раз кто-то за нее заступился.

– В крови вашего брата нашли смесь алкоголя и барбитуратов, – сообщила Файн.

– Я уже говорил, он никогда не мешал алкоголь с таблетками.

– В нем было столько того и другого, что эксперты считают, он мог умереть от передоза, если бы не получил медицинской помощи. Эксперты утверждают, что ваш брат умер, будучи без сознания.

Лицо Аша по-прежнему оставалось жестким.

– Оливер был убит.

– Теперь мы расследуем двойное убийство.

– Кто-то убил его.

– Я очень сочувствую…

Повинуясь инстинкту, Лайла наклонилась над ним и положила руку ему на плечо.

– Я знаю, вы были уверены в этом с самого начала, но… примите мои соболезнования, Аштон.

– Не то место, не то время? – медленно протянул он. – Так и было? Его одурманили, ее били, пугали, мучили и вытолкнули из окна. Ее. Значит, целью была она.

– Вы утверждаете, что не знали ее, так что пока мы сосредоточимся на вашем брате. У него были долги?

– Случались. Но он всегда платил. Брал из трастового фонда или у нашего отца, у своей матери, у меня, но долги он всегда оплачивал.

– Где он раздобывал наркотики?

– Чего не знаю, того не знаю.

– В прошлом месяце он ездил в Италию, несколько дней пробыл в Лондоне, потом в Париже, прежде чем вернуться в Нью-Йорк. Вы что-то знаете об этой поездке?

– Нет. Возможно, поездка была по работе? Его мать живет в Лондоне. Он хотел повидать ее. Думаю, и нашу единокровную сестру Гизелу в Париже.

– Вы можете с ними связаться?

– Да. И дам вам их адреса. Он был без сознания?

На какой-то момент Файн смягчилась.

– Да. Медэксперт обнаружил, что он был без сознания, когда прозвучал выстрел, – она выждала паузу. – У меня еще пара вопросов.

Лайла молчала, пока они спрашивали, Аш старался ответить.

И вот беседа закончилась.

– Хотите еще вина? Или воды? Может быть, кофе?

– Нет, спасибо, нет… мне нужно идти. Я должен еще позвонить в несколько мест. И… и спасибо вам.

Аш поднялся.

– Простите, что все это… свалилось на вас. Спасибо.

Она покачала головой, затем снова повиновалась инстинкту и обняла его. И ощутила, как его руки осторожно легли ей на спину, прежде чем он отступил.

– Если понадобится помощь, позвоните. Я серьезно, – прошептала она.

– Да. Я это вижу.

Он сжал ее руку, отпустил и пошел к двери.

Она стояла, переживая за него, в уверенности, что больше они не увидятся.