Читать книгу Прыжок пумы - Нора Робертс - Страница 7

Часть первая. Сердце
5

Оглавление

Они играли в ручье, мылись в прохладной воде, дразня и щекоча тела друг друга, так что дыхание перехватывало.

Мокрые и полуголые, они набросились на провизию Лил словно пара голодных волков. Пока лошади были привязаны и дремали, они прихватили рюкзаки и отправились на короткую прогулку по тропе.

Все вокруг играло новыми, мощными красками.

Остановившись среди сосен, Лил указала на следы:

– Волчья стая. Кошки конкурируют с ними за пищу. В основном они друг друга не беспокоят. Здесь много крупной добычи, так что…

Он ткнул ее пальцем в живот:

– Я должен был догадаться, что ты выбрала этот путь не просто так.

– Мне было интересно, покрывает ли эту территорию запримеченная мной самка. Она, вероятно, сейчас к западу отсюда, но волки подтвердили бы тебе, что это хорошая территория. Мы построим здесь убежище.

– Для кого?

– Для всех них. Вымирающих, раненых и обездоленных. Для тех, кого люди покупают или отлавливают, чтобы завести себе экзотических питомцев, а потом понимают, что не могут их содержать. Я попрошу отца выделить под это территорию; мы на стадии уговоров, но я все устрою.

– Здесь? В холмах?

Она решительно кивнула.

– Паха Сапа-Лакота – «Черные холмы», священное место. Я думаю, оно подходит. Особенно для того, что я хочу сделать.

– Это твое место, – согласился он. – Так что да, оно более чем подходит. Но это потребует огромного труда.

– Я знаю. Я изучала устройство других заповедников, принцип их работы и как ее организовать. Мне еще многому нужно научиться. Мы немного пересекаемся с Национальным парком, и это может сработать в нашу пользу. Нам нужен начальный капитал, план работ и помощь. Возможно, много помощи, – призналась она.

Они стояли на одной из многочисленных троп мира, который был хорошо знаком обоим, но Купу казалось, что они на каком-то перепутье.

– Ты тоже много думала о выборе жизненного пути.

– Да. Думала. И собираюсь вплотную заняться этим проектом в университете. Я хочу построить модель заповедника. Я приобрету достаточно знаний, чтобы воплотить ее в жизнь. Это то, чем я хочу заниматься. Я хочу быть частью защиты нашего мира, учиться и учить. Папа знает, что я никогда не стану фермером. Думаю, он всегда знал.

– В этом тебе повезло.

– Я знаю. – Она вела рукой по коже его руки, пока их пальцы не соединились. – Если ты решишь, что быть одним из лучших в Нью-Йорке тебе не подходит, ты можешь вернуться и помочь нам с этим.

Он покачал головой.

– Или стать шерифом Дедвуда.

– Я не хочу потерять тебя, Купер. – Она метнулась в его объятия.

Он понял, что они чувствуют одно и то же, и еще крепче прижал ее к себе.

– Ты меня не потеряешь.

– Я не хочу быть ни с кем, кроме тебя. Я не хочу никого, кроме тебя.

Он повернул голову, чтобы прижаться щекой к ее макушке. Посмотрел на следы, которые они оставили позади.

– Я вернусь. Я всегда возвращаюсь.

Теперь у нее был он, и она старалась держаться за эту мысль так же крепко, как и за него. Она вернет его, если понадобится. Вернет к себе, вернет туда, где он был счастлив.

Однажды они снова будут гулять по этому лесу, спустя годы. Вместе.

Пока они возвращались к лагерю, она выбросила из головы мысли о том, какие трудности придется преодолеть до того, как случится это «однажды».

В ту ночь, когда звезды усыпали небо над головой, она лежала в его объятиях и слышала крик кошки.

«Мой талисман, – подумала она. – Символ удачи».

Не понимая, почему так хочется плакать, она уткнулась лицом в его плечо и лежала тихо, пока не уснула.

* * *

Дженна смотрела в окно. Тяжелый, жаркий день грозил бурями, пестрящими на восточном небе. Будут и другие бури и еще больше душевных ран, думала она, наблюдая, как ее самая родная девочка и любимый ею мальчик возвращаются на ферму после того, как помогли Джо и Сэму проверить на прочность ограды загона.

Издалека она читала их как открытую книгу. Такие юные, влюбленные и полные свежих чувств. Они могли видеть только летнее голубое небо, а не надвигающиеся бури.

– Он разобьет ей сердце.

– Хотела бы я сказать обратное. – Ободряюще положив руку на плечо Дженны, Люси тоже выглянула в окно.

– Она думает, что все расставится по полочкам, что все будет так, как она хочет и планирует. Что все останется так, как сейчас, навсегда. Я не могу сказать ей, что это не так. Она мне не поверит.

– Он любит ее.

– О, я знаю. Знаю. Но их ждут разные дороги. У каждого свой путь. И моя Лил безвозвратно изменится… Это неизбежно.

– Мы надеялись, что он останется. Когда он сказал нам, что не собирается возвращаться в колледж, я подумала: «Ну, ничего страшного. Останется здесь и однажды возьмет на себя управление фермой». У меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом – и я-то понимаю, что он мог бы гораздо усерднее заняться своим образованием, если бы его отец не давил так сильно. Уже потом он рассказал нам, чем собирается заниматься.

– Полиция. – Дженна отвернулась от окна, чтобы посмотреть в лицо подруге. – Что ты об этом думаешь, Люси?

– Напугана немного, это факт. Надеюсь, что он встанет на ноги и сможет по-настоящему гордиться собой. Я не могу сказать ему больше, чем ты можешь сказать Лил.

– Больше всего я боюсь, что он попросит ее поехать с ним и она поедет. Она молода, влюблена и, в общем, бесстрашна. Как все в этом возрасте. – Чтобы отвлечься, Дженна взяла с буфета кувшин с лимонадом. – Она просто позволила своему сердцу увлечь ее за собой. Значительно дальше, чем на много миль вперед.

– Я знаю. Помню, как моя Мисси сбежала отсюда так, что пятки сверкали. – Люси, которая на кухне Дженны чувствовала себя так же вольготно и свободно, как у себя дома, достала из буфета пару стаканов. – Он не похож на свою мать, ни капельки. У него больше общего с твоей девочкой. Мисси никогда не думала ни о ком, кроме себя. Похоже, она просто родилась такой. Она не злая и не жестокая, просто беспечная. Она хотела чего угодно, только не быть здесь.

С бокалом в руке она вновь подошла к окну и потягивала из него лимонад, глядя на улицу.

– Эти двое могут хотеть разного, но это лишь полбеды. У твоей девочки есть планы, Дженна. А у моего парня? Он пытается заявить о себе.

– Я не знаю, можно ли когда-нибудь забыть свою первую любовь. Джо сразу стал моим, так что мне не пришлось его забывать. Я ненавижу саму мысль, что ей будет больно. Им обоим будет больно.

– Они никогда не отпустят друг друга, по крайней мере не до конца. Между ними слишком много общего. Но пока мы ничего не можем с этим поделать, только быть здесь. Буря приближается.

– Я знаю.

* * *

Ветер завывал все сильнее, опережая дождь. Молния пронеслась над холмами, рассекая небо хлыстами жуткого синего и ослепительно – белого цвета. Она ударила в хлопковое дерево на ближнем пастбище, расщепив его как топором. Озон воспламенил воздух как колдовское зелье.

– Это плохо. – Лил стояла на заднем крыльце и принюхивалась к воздуху. На кухне скулили собаки: видимо, они укрылись от ненастья под кухонным столом.

Она знала, что проблема может исчезнуть так же быстро, как и появилась. А может не исчезнуть – и тогда буря грянет по всей земле, чтобы наносить удары и сеять разрушения. Град побьет посевы и скот, крученые ветры разрушат их. На холмах и в каньонах животные укрывались в логовах и норах, в пещерах, зарослях и высокой траве. Также и люди укрывались в домах и в машинах.

Пищевая цепь ничего не значила для природы.

Удар грома, подобный удару пушечного ядра, грохотал, раскатывался, отдавался эхом и сотрясал долину.

– В Нью-Йорке такого не увидишь.

– У нас на востоке бывают грозы.

Лил только покачала головой, наблюдая за разыгрывающимся зрелищем.

– Не такие, как здесь. Городские грозы – это неудобства. Здесь гроза – это драма и испытание.

– Попробуй поймать такси в Мидтауне во время грозы, детка, вот это испытание. – Тем не менее он рассмеялся и взял ее за руку. – Но ты права. Тут тебе будто бесплатно вручают электронный билет на шоу.

– Вот и дождь.

Дождь начался так резко, что едва не сорвал с окон занавески. Лил смотрела, как мощной стеной обрушивается ливень и мир будто сходит с ума. Грохот, рев, скрежет сливаются в единой титанической какофонии.

Она повернулась к Купу, прижалась к нему всем телом и впилась в его губы с яростью и силой, подобной этой буре. Дождь настигал их даже в укрытии: капли залетали под крышу вместе с ветром и били по плечам больно, будто твердая галька. Грянул гром, раздался звонкий взрыв. Вокруг звенел безумный хор ветряных колокольчиков и обеденных колоколов.

Она отпрянула, но прежде наградила его быстрым, дразнящим укусом:

– Каждый раз, когда ты будешь слышать гром, ты будешь вспоминать об этом.

– Мне нужно побыть с тобой наедине. Где-нибудь. Где угодно.

Она посмотрела в сторону кухонного окна. Ее родители и Уилксы стояли на переднем крыльце, а они с Купом – на заднем.

– Быстрее. Беги! – Смеясь, она потянула его с крыльца под дикий дождь и ветер. Мгновенно промокнув, они помчались к конюшне.

Молния пронзила небо, разражаясь электрическим шипением. Потянув на себя тяжелую дверь, они, задыхаясь и обливаясь потом, вбежали внутрь. В стойлах лошади беспокойно перебирали копытами, слушая шум ливня и раскаты грома.

На сеновале Куп и Лил сняли мокрую одежду и нетерпеливо принялись наслаждаться друг другом.

* * *

Это был их последний день вместе. Когда все закончится, он попрощается с Джо и Дженной, а потом придется проститься и с Лил.

Он прощался и раньше, но знал, что в этот раз будет труднее. В этот раз было явственно и, как никогда прежде, ощутимо: с этого перекрестка каждый из них пойдет в свою сторону.

Как много раз до этого, они ехали верхом к своему тайному месту. К быстро бегущему ручью на краю соснового бора, где щедрой россыпью, словно в танце, разбегались по земле полевые цветы.

– Проедем чуть дальше. Мы вернемся, – сказала она, – но когда остановимся, это будет наша последняя остановка. Так что давай проедем еще немного.

– Возможно, я смогу приехать на День благодарения. До него не так долго.

– Нет, не очень долго.

– И на Рождество, конечно же.

– Конечно. А я уезжаю через восемь дней. – Она все еще не начала собирать вещи. Она хотела дождаться, когда Куп уедет. Это будет символично. Пока он еще здесь, все остается как прежде. На хорошо знакомой, твердой почве.

– Волнуешься? Насчет учебы.

– Нет, не волнуюсь. Пожалуй, мне любопытно, как все будет. Часть меня хочет поскорее отправиться туда, начать университетские будни, окунуться в них с головой. Другая часть хочет, чтобы все оставалось как сейчас. Я не хочу думать об этом сегодня. Давай просто будем вместе.

Протянув руку, она накрыла его ладонь своей. Они ехали в тишине, полной вопросов, на которые ни у кого из них не было ответа.

Они миновали небольшой водопад, заросший от летних ливней, пересекли сияющий летней зеленью луг. Решив не падать духом, Лил достала фотоаппарат.

– Эй! – Он усмехнулся, когда она направила на него камеру. Затем, когда их лошади поравнялись, она наклонилась и протянула ему камеру.

– Ты, наверное, отрезала нам головы.

– Спорим, что нет. Я пришлю тебе снимок. «Куп и Лил в глуши». Посмотрим, что об этом подумают твои новые друзья-копы.

– Они увидят тебя и сразу поймут, как мне повезло.

Они свернули на тропу, ведущую через высокие деревья и тяжелые валуны, с которой открывался вид на бесконечный простор. Лил остановилась.

– Здесь проходила пума. Дожди смыли большую часть следов, но на деревьях есть отметины.

– Та самая?

– Возможно. Мы недалеко от того места, где я заметила ее в тот день. – «Два месяца назад», – подумала она. Котята должны были уже отъесться и стать достаточно большими, чтобы мать могла брать их с собой на охоту.

– Ты хочешь попытаться выследить ее?

– Хотелось бы, но… Я не уверена, что смогу. В последние дни было много дождей. Но если она привязана к территории, она может находиться в том районе, где я ее впервые увидела. Тогда мне повезет, – решительно заявила она. – Повезет показать ее тебе. Чтобы в твой последний день здесь мы оба увидели ее такой же, какой увидела ее я – в день, когда мы познакомились.

У него было с собой ружье – на всякий случай, – но он не стал об этом говорить. Лил бы этого не одобрила.

– Поехали.

Она двинулась вперед, ища признаки присутствия пумы, пока лошади лениво брели по тропе.

– Мне нужно подтянуть свои навыки следопыта.

– Ты теперь не хуже своего отца. Может быть, даже лучше.

– Не знаю. Я собиралась больше тренироваться этим летом. Но, – лукаво улыбнулась она ему, – меня кое-что отвлекало. Смотри, вот ее ориентиры для охоты: заросли, валуны. И я не уверена… – Она остановилась и направила лошадь вправо. – А вот и экскременты. Да, их оставила пума.

– Отличный метод выслеживания, я считаю, – уметь отличить одну кучу дерьма от другой.

– Все по заветам службы 101. Экскременты не совсем свежие. Она оставила их вчера или позавчера. Но это часть ее территории. Или не ее, а другой самки. Их территории могут пересекаться.

– Почему не самца?

– В основном они избегают самок до сезона спаривания. Потом все такие: «Эй, детка, ты же знаешь, что хочешь этого. Конечно, я люблю тебя. Конечно, я буду уважать тебя на следующее утро. Давай займемся этим, а потом я уйду».

Видя ее веселую усмешку, он неодобрительно сощурился:

– Ты не уважаешь наш вид.

– Ой, ну не знаю, некоторые из вас нормальные. Ты вот, например, любишь меня. – Поняв, что произнесла это вслух, она выпрямилась в седле. Взять свои слова обратно она уже не могла, поэтому повернулась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза: – Разве нет?

– Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств, как к тебе. – Он беззаботно улыбнулся ей. – И уж конечно, я уважаю тебя в любое время суток.

В глубине ее мозга билась мысль, что этого недостаточно. Ей нужны были другие слова: самые главные… Но будь она проклята, если попросит об этом.

Она двигалась дальше, направляясь к поросшему высокой травой уступу, где кошка расправилась тогда с бизоненком. Здесь нашлись новые следы и еще больше отпечатков. Здесь были пума и олени. Их стадо вытоптало кустарник.

Но когда они добрались до травы, там никто не бродил и не пасся.

– Хорошее место, – заметил Куп. – Это все еще ваша территория?

– Да, наша, – ответила она, глядя на открывающийся вид.

Она пошла по траве в сторону деревьев, откуда когда-то наблюдала, как пума тащила свою жертву.

– Мама говорила, что раньше здесь водились медведи, но их выследили, изгнали. Пума и волк остались, но чтобы их найти, нужно искать. С биологической точки зрения холмы – это миксер. Здесь встречаются виды, которые характерны для самых разных территорий во всех равноудаленных направлениях.

– Как в баре для одиночек.

Она рассмеялась.

– Поверю тебе на слово. Тем не менее медведей мы потеряли. Если бы мы могли… Ого, там кровь.

– Где?

– На том дереве. И на земле тоже. Подсохшая.

Она перекинула ногу через седло.

– Подожди. Если это место охоты, твоя пума может быть поблизости. Если у нее приплод, она не будет рада тебя видеть.

– Но почему кровь на дереве? Да еще так высоко. – Вытащив фотоаппарат, Лил подъехала ближе. – Можно было бы предположить, что кошка задрала лося или оленя и он подрался с нею или же просто ударился о дерево. Но здесь все выглядит иначе.

– А ты знаешь, как это должно выглядеть?

– Теоретически – да. – Она оглянулась и увидела, что он держит ружье. – Я не хочу, чтобы ты стрелял в нее.

– Я тоже не хочу. – Он стрелял только по мишеням и не хотел стрелять в живых существ, особенно в ее кошку.

Нахмурившись, Лил снова обратила свое внимание на ствол дерева, изучила его и землю вокруг.

– Похоже, она оттащила труп в ту сторону. Видишь, как помяты заросли? И вот еще кровь. – Она присела, ткнула пальцем в землю. – Кровь на земле, на кустарнике. Я думала, она тащила этим путем того бизоньего детеныша. Туда, восточнее. Возможно, ей пришлось перенести свое логово, или же это совсем другая кошка. Продолжай говорить со мной и будь начеку. Пока мы не застанем ее врасплох и не будем угрожать ей или ее потомству, мы ей неинтересны.

Она пошла вперед, стараясь следовать за приметами. Как и ожидалось, тропа здесь была неровная, крутая, каменистая. Она не удивилась, увидев следы туристов, и подумала, не переместилась ли кошка, чтобы избежать встречи с ними.

– Здесь больше экскрементов. Они свежее. – Она огляделась и торжествующе ухмыльнулась. – Мы дышим ей в затылок.

– Ух ты.

– Если бы я могла заснять ее с детенышами… – Она остановилась, принюхалась. – Чувствуешь запах?

– Теперь да. Воняет мертвечиной. – Когда Лил попыталась двинуться вперед, он взял ее за руку. – Я буду контролировать проход. Ты держись позади меня.

– Но…

– Встань за моим плечом и держись меня: либо я иду впереди с ружьем, либо мы повернем назад. Я сильнее тебя, Лил, так что верь мне: мы повернем.

– Ну, если тебе вздумалось побыть пещерным мачо…

– Для разнообразия побуду. – Он пошел вперед, на запах.

– На запад, – направляла она, – еще немного на запад. Это в стороне от тропы. – Она сканировала взглядом кусты, деревья, камни, пока они шли. – Боже, ну как она может есть то, что так воняет? Может, они бросили труп. Поели и пошли дальше. Ничто, собранное подчистую, не будет так пахнуть. Похоже, здесь очень много крови, и дальше в кустарнике тоже.

Она двинулась вперед. Теперь она шла не позади Купа, а рядом с ним. Это была не ее вина, что дальнейшие приметы оказались ближе к ней, чем к нему.

– Я вижу там что-то. Впереди определенно что-то есть. – Лил напрягла зрение, чтобы рассмотреть. – Если она все еще посягает на это и если она поблизости, она быстро даст нам знать. Я не могу разглядеть, что это, а ты?

– Труп – вот что.

– Да, но что это была за добыча? Я хочу знать, что… О боже мой, Купер! О боже!

Они оба ясно видели одно и то же. Добыча была человеком.

* * *

Лил не могла похвастаться самообладанием: ее ноги подкосились, в голове помутилось. Она едва не потеряла сознание и, конечно, упала бы, если бы Куп не подхватил ее на руки.

Ей удалось помочь ему отметить место, но только потому, что он приказал ей держаться подальше. Она заставила себя посмотреть на место происшествия, заставила себя увидеть и вспомнить, что было сделано до того, как она потянулась к седельной сумке за флягой, чтобы напиться.

Она взяла себя в руки и смогла мыслить достаточно ясно, чтобы оставить метку для тех, кто должен будет прийти за останками. Куп держал ружье наготове, пока они ехали домой.

Последнего свидания у ручья не будет.

– Можешь убрать ружье. Это не кошка убила его.

– Полагаю, ее, – сказал Куп. – Судя по размеру и фасону сапог и по останкам волос… Я думаю, это была женщина. Ты думаешь, волки?

– Нет, я не видела поблизости никаких признаков волков. Это место обитания пумы, и они бы оставили ее в покое. Это не животное убило ее.

– Лил, ты видела то же, что и я.

– Да. – Увиденное накрепко отпечаталось в ее памяти. – Звери пришли после. И подъедали останки. Но та кровь на дереве – пятна были слишком высоко, и там не было никаких кошачьих следов. Никаких следов на расстоянии десяти ярдов. Я думаю, кто-то убил ее, Куп. Убил и оставил там. А потом до нее добрались животные.

– В любом случае она мертва. Нам надо вернуться домой.

Когда тропа стала достаточно широкой, они пустились в галоп.

* * *

Отец дал им хлебнуть по глотку виски. Оно обожгло до боли в животе. К тому времени, когда приехала полиция, тошнота отступила и Лил почувствовала себя лучше.

– Я пометила место. – Она сидела с Купом, родителями и помощником окружного прокурора по имени Бейтс. На карте, которую он принес, она отмечала маршрут.

– Это тот путь, которым вы шли?

– Нет, мы выбрали более живописную тропу. – Она указала ее на карте. – Мы не торопились. Мы вернулись этим путем. Я видела кровь на дереве – вот здесь. – Лил сделала отметку на карте. – Ее же я видела вот здесь на земле… и тут же были следы, будто волокли тело. Многое, наверное, смыло дождем, но вот это место достаточно укрыто ветвями, чтобы кровь сохранилась. Тот, кто убил ее, сделал это там, у дерева, потому что кровь находится на высоте пяти футов[8]; даже, я бы сказала, ближе к пяти с половиной. Затем он оттащил ее с тропы примерно вот сюда. Там ее и нашла пума. Должно быть, она потащила тело в более надежное укрытие.

Полицейский делал пометки, кивал. У него был ко всему привычный, уверенный, почти успокаивающий взгляд.

– У вас есть причины думать, что ее убили, мисс Шанс? То, что вы описываете, похоже на нападение пумы.

– Когда в последний раз у нас здесь пума нападала на человека? – возмутилась Лил.

– Такое случается.

– Кошки целятся в горло при нападении. – Бейтс перевел взгляд на Купа: это говорил он. – Ведь так, Лил?

– Да, их типичный способ убийства – укус в шею. Пума валит добычу с ног, часто ломая шею. Быстро и чисто.

– Если вырвать кому-то горло, будет много крови. Она бы хлынула фонтаном, не так ли? Здесь скорее мазки, пятна. А не… брызги.

Бейтс поднял брови.

– Итак, у нас есть эксперт по пумам и судебно-медицинский эксперт. – Он улыбнулся, когда говорил это, сохраняя дружелюбный тон. – Я благодарен за помощь. Мы съездим туда и изучим все в деталях.

– Вам придется сделать вскрытие, определить причину смерти.

– Верно, – сказал Бейтс Купу. – Если это было нападение пумы, мы займемся этим. Если нет, мы тоже разберемся с этим. Не волнуйтесь.

– Лил сказала, что ее убила не пума. Значит, так оно и есть.

– К вам поступали заявления об исчезновении женщин? В последние несколько дней? – спросила Лил.

– Возможно. – Бейтс поднялся. – Мы сейчас же отправимся на место. Думаю, мы с вами встретимся для беседы еще раз.

Бейтс в сопровождении двух человек покинул дом Шансов; проводив их, Лил наконец нарушила молчание, сказав:

– Он думает, что мы ошиблись. Что мы увидели останки оленя или что-то в этом духе и испугались.

– Скоро он поймет, что заблуждался.

– Ты не сказал ему, что уезжаешь утром.

– Я могу задержаться еще на день. Они должны узнать, кто она и что с ней случилось. На это должно хватить еще пары дней.

– Ты в состоянии поесть? – спросила Дженна.

Когда Лил покачала головой, Дженна приобняла дочь рукой и погладила по голове, а девушка уткнулась лицом матери в грудь.

– Это было ужасно. Так ужасно. Быть брошенной вот так… Как ненужный кусок мяса.

– Давай пойдем наверх. Я сделаю тебе горячую ванну. Пойдем со мной.

Джо подождал, пока они выйдут, потом встал и наполнил две кружки горячим кофе. Сел напротив Купа и глянул тому в глаза.

– Сегодня ты позаботился о моей девочке. Она может позаботиться о себе сама, я спокоен за нее в большинстве случаев. Но я знаю, что ты позаботился о ней сегодня. И вернул ее сюда в целости и сохранности. Я этого не забуду.

– Я не хотел, чтобы она это видела. Я никогда не видел ничего подобного и надеюсь, что никогда больше не увижу. Но я не мог помешать ей увидеть это.

Джо кивнул.

– Ты сделал все что мог, и этого достаточно. Я хочу попросить тебя кое о чем, Купер. Я хочу попросить, чтобы ты не давал ей никаких обещаний, в выполнении которых не уверен. Она может позаботиться о себе, на то она и моя девочка, но я не хочу, чтобы она держалась за обещание, которое тебе придется нарушить.

Куп уставился в кружку.

– Я не знаю, что я могу ей пообещать. У меня достаточно денег, чтобы снять дешевую квартиру на несколько месяцев. Я должен попытаться поступить в академию. Даже если я поступлю, полицейский много не заработает. У меня появятся деньги, когда мне исполнится двадцать один год. Из трастового фонда. Сумма увеличится, когда мне исполнится двадцать пять, потом – когда тридцать, и так далее. Мой отец может заморозить мои счета, и он грозился так и поступить, чтобы я не мог получить деньги до момента своего сорокалетия.

– Долго придется ждать, – слегка улыбнулся Джо.

– Ну, какое-то время я буду жить довольно скудно, но меня это устраивает. – Он снова поднял голову и встретился глазами с Джо. – Я не могу попросить ее приехать в Нью-Йорк. Я думал об этом, много думал. Я не могу дать ей там ничего, и я бы лишил ее того, что она хочет. У меня нет никаких обещаний, которые я мог бы ей дать. Это не потому, что она неважна для меня.

– Нет, я думаю, это как раз потому, что она важна. Мне этого достаточно. У тебя был чертовски трудный день, не так ли?

– У меня такое чувство, что я разрываюсь на части. В голове не укладывается, как вообще это все могло произойти. Она хотела увидеть пуму – и разделить радость со мной. На удачу. Кажется, удачи нам это не принесло. А той женщине, кем бы она ни была, и подавно.

* * *

Ее звали Мелинда Баррет. Ей было двадцать лет, когда она отправилась в поход по Черным холмам – путешествие было ее подарком самой себе на летние каникулы. Она была родом из Орегона. Студентка, дочь, сестра. Она хотела стать рейнджером.

Родители заявили о ее исчезновении в тот же день, когда ее нашли, потому что она не выходила на связь уже два дня.

Прежде чем пума добралась до нее, кто-то проломил ей череп, а затем с силой ударил ножом, так что лезвие задело ребра. Ее рюкзак, часы, компас – подарок отца, доставшийся ему по наследству от его отца, – бесследно пропали.

Куп по просьбе Лил на рассвете приехал к воротам фермы Шансов. Из-за убийства Мелинды Барретт его отъезд сдвинулся на два дня, и он не мог его больше откладывать.

Он увидел ее, стоящую в раннем свете, собак, снующих вокруг, холмы у нее за спиной. И подумал: «Я запомню это». Он запомнит Лил именно такой, пока не увидит ее снова.

Когда он заглушил двигатель и слез с мотоцикла, собаки с радостным лаем помчались к нему навстречу. А Лил бросилась в его объятия.

– Ты позвонишь, когда прилетишь в Нью-Йорк?

– Да. Ты в порядке?

– Столько всего случилось. Я думала, у нас будет больше времени наедине… Просто побыть вдвоем. И тут мы нашли ее. Они понятия не имеют, кто это с ней сделал, а если и знают, то не говорят. Она просто шла по этой тропе, и кто-то убил ее. Чтобы отнять рюкзак, что ли? Снять часы? Или просто так? Я не могу выбросить это из головы, как и то, что мы провели вместе так мало времени. – Она запрокинула лицо, встретила его губы своими. – Но мы расстаемся ненадолго.

– Ненадолго.

– Я знаю, что тебе нужно ехать, но… ты поел? Тебе что-нибудь нужно? – Она попыталась улыбнуться, но ее душили слезы. – Смотри, как я тяну время.

– Я захватил с собой оладьи. Бабушка знает о моей слабости. Они дали мне пять тысяч долларов, Лил. И не позволили отказаться.

– Хорошо. – Она снова поцеловала его. – Хорошо. Тогда я не буду беспокоиться о том, что ты умрешь от голода в какой-нибудь канаве. Я буду скучать по тебе. Боже, я уже скучаю по тебе. А теперь иди… Тебе нужно ехать.

– Я позвоню. Я буду скучать по тебе.

– Надери им всем там задницу в академии, Куп.

Он сел на мотоцикл, бросил на Лил долгий прощальный взгляд:

– Я вернусь…

– Ко мне, – тихо продолжила она, когда он уже завел двигатель и не слышал ее. – Вернись ко мне.

Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, чтобы убедиться, что он действительно уехал. Залитая мягким светом раннего утра, она села на землю и, прижав к себе собак, разрыдалась от души.

8

Примерно 1,5 метра.

Прыжок пумы

Подняться наверх