Читать книгу Смертельная игра - Нора Робертс - Страница 5

– Как ты думаешь, пенис когда-нибудь устает?

Ева сидела за рулем. Она повернула голову к Пибоди и даже сдвинула на кончик носа солнцезащитные очки, надетые в виде исключения: она вечно их забывала.

– Чей?

– Да чей угодно. Любого, у кого он есть. Бывает так, чтобы пенис просто подумал: «О черт, дружище, давай передохнем?» Или только так: «Ура, мы снова в седле! Вперед!»

– Это имеет отношение к делу или тебе просто захотелось поболтать?

– Это вытекает из дела. Я думала об этом подонке Дюборски. Вот вчера после обеда он трахал Бритт Кейси. Тройной прыжок, если верить ее словам. На полу, – Пибоди начала загибать пальцы, – в постели и стоя. Прислонившись к двери. А вчера вечером он уже дрючит Роланда. Они разыгрывают фантазийную игру: пиратский капитан и юнга.

– Прекрати.

– Да погоди ты. А этим утром? Возвращается домой и за чашкой кофе по-быстрому трахает Челси Сэкстон, да еще получает минет под душем.

– Господи, Пибоди!

– Слушай, я же не выспрашивала все эти грязные детали. Все трое просто выплеснули их на меня, когда узнали об остальных. Мне-то казалось, что все гиньки сказали бы: «Эй! Даже не вздумай что-нибудь туда совать, пока я сама не скажу».

– Гиньки? – переспросила Ева.

– Уменьшительное от «вагина». И мне, честное слово, кажется, что при обычных обстоятельствах после пары раундов нормальная средняя гинька сказала бы: «Ладно, хватит с меня на первое время». Но я просто не понимаю: неужели пенис только и знает, что ищет новые дырки? У меня пениса нет, вот и удивляюсь.

– Меня не спрашивай, у меня тоже его нет, как ты могла заметить.

– Я видела тебя голой, так что да, заметила. Мне кажется, даже самый стойкий и энергичный пенис должен в какой-то момент сказать себе: «Ну все, на сегодня – или, скажем, на вечер – хватит, и, поскольку я расслабился, возьму-ка я небольшой отпуск. Или просто вздремну часок».

– Ну вот, ты своего добилась. Теперь у меня в голове засел образ пениса в черных очках. Сидит он на курорте где-нибудь в баре у бассейна и попивает какой-нибудь дурацкий фруктовый коктейль с бумажным зонтиком.

– О, как это мило!

– Ничего тут милого нет. По-моему, это довольно жутко. Или омерзительно. Не знаю, я еще точно не решила. И то, и то, – сказала Ева с усталым вздохом. – По-моему, это и жутко, и омерзительно.

– Ему пошла бы и маленькая соломенная шляпка. В общем, мне кажется, у пениса Дюборски дело вовсе не в сексе. Тут что-то другое.

– Пибоди, не могу тебе передать, до какой степени мне не хочется думать о пенисе Дюборски.

– Это вроде наркозависимости, – не смущаясь, продолжала Пибоди. – Бьюсь об заклад, Мира со мной согласится, – добавила она, ссылаясь на авторитет ведущего полицейского психоаналитика и специалиста по составлению психологических портретов. – Он приравнивает свою значимость к пенису и использует пенис как оружие.

– Ладно, теперь я вижу пенис с золотой цепочкой от часов и бластером. Прекрати немедленно.

Пибоди передвинулась на сиденье и бросила на Еву восхищенный взгляд.

– Надо же, какие красивые картинки рождаются у тебя в голове! Вот потому-то ты такой хороший коп. Дюборски нес всю эту муть насчет того, что ему необходимо восхищение. Понимаешь, он-то, может, думает, что говорит о своей внешности, манерах, но подсознательно имеет в виду свой пенис.

– Ладно, хорошо. Слушай, если я скажу, что я с тобой во всем согласна – а я действительно согласна, – ты прекратишь?

– Просто мне кажется, что это интересно. Теперь возьмем этого Дювона…

Ева скрипнула зубами.

– Только не начинай о его пенисе.

– Человек двадцать лет прожил с женой и бросил ее ради больших сисек и свежей гиньки.

– О черт…

– Это потому, что он начал задумываться о собственной бренности. А ему не хочется об этом думать, не хочется умирать. Ему нужны большие сиськи и свежая юная гинька, чтобы сказать: эй, смотрите, что у меня есть, смотрите, куда я с полным правом сую свой пенис, это значит, что я еще молод и вообще о-го-го! И это возвращает нас обратно к пенису. Да, он требует восхищения. А знаешь, мы могли бы проконсультироваться с Чарльзом по этому поводу.

Ева остановила машину у морга и позволила себе на минуту прижаться лбом к рулю.

– Нам нет нужды привлекать к расследованию бывшего лицензированного компаньона, ставшего секс-терапевтом. К тому же у них с Луизой медовый месяц.

– Но они уже через несколько дней вернутся. Мне кажется, если мы получим консультацию по пенису, это в конечном счете поможет следствию.

– Отлично, действуй. Консультируйся с Чарльзом. Напиши мне гребаный отчет по результатам. Но с этой минуты я не желаю слышать слово «пенис» до конца дня.

– Честно говоря, приличных названий для… этой штуки не существует, – продолжала Пибоди, когда они вошли внутрь и двинулись вперед по длинному белому коридору. – Все или слишком грубо, или слишком глупо, понимаешь? Если подумать хорошенько, это довольно глупо, когда у тебя между ног болтается эта штука. Поэтому…

– Я тебя убью. Сэкономлю деньги налогоплательщиков и убью тебя прямо здесь, в морге. Это называется «эффективность».

Ева вдохнула прохладный воздух, сосредоточилась на белых стенах, чтобы как-то сгладить засевшие в мозгу образы, вызванные теориями Пибоди. В похожем на туннель коридоре она заметила Морриса. Главный судмедэксперт разговаривал с одной из лаборанток.

– Я зайду проверить через пару минут, – сказал он лаборантке в белом халате и повернулся к Еве: – Я уж думал, ты сегодня сюда не поспеешь.

– Хотела перехватить тебя, пока ты еще не ушел.

– Я как раз шел к себе в кабинет, хотел послать тебе отчет. Но ты захочешь сама взглянуть.

Он двинулся вместе с ней к своей личной анатомичке.

– Расскажи мне об ожогах.

– Небольшие, но сопровождают все повреждения, включая синяки. – Моррис толкнул двойные двери анатомички, где тело лежало на плите из нержавеющей стали, а голова – на небольшом подносе. Он предложил обеим женщинам очки-микроскопы. – Как видите, интенсивность ожогов идет по нарастающей. Синяки у него на коже – на левом предплечье и вот здесь, на лодыжке, – настолько легкие, что он мог и не почувствовать встряски. Но вот здесь, на плече… Тут глубокие гематомы и воспаление, сюда попал крепкий удар. Здесь и ожог более выраженный.

– Чем серьезнее рана, тем сильнее ожог?

– Не совсем так, хотя я сам поначалу так думал. Но вот здесь, на голени, синяков больше, чем на лодыжке и на предплечье, однако ожоги очень легкие. На предплечье и на шее ожоги практически идентичны. В то же время мы должны признать, что рана на шее – самая серьезная.

– Значит, разряды, вызывающие ожоги, усиливаются по ходу игры. Чем дольше он играл, тем сильнее ожоги при контакте.

– Похоже на то, – согласился Моррис.

– В игре ставки обычно повышаются и трудности возрастают по мере продвижения вперед, – заметила Пибоди. – На каждом новом уровне победа дается с большим трудом.

– Хорошо. – Ева решила дать информации повариться у себя в мозгу. – Может, мощность повышается? У Рорка есть одна виртуальная игра. Используешь настоящее оружие – пистолеты. Если плохой парень тебя заденет, чувствуешь легкий разряд. Знаешь, что ты задет и куда тебя ранило. Разряд рассчитан так, чтобы сознание зафиксировало, но больно не было. У Барта кто-то поменял правила. Но это не объясняет внутренних ожогов. Я еще поняла бы поверхностные ожоги на коже, но порезы, рана на шее – это внутри, не на поверхности. А это означает, что само оружие несет электрический заряд. Какой в этом смысл? Разве большого острого меча мало?

– По-моему, более чем достаточно, – пожал плечами Моррис.

Ева перешла к голове, осмотрела рану на шее.

– Они идентичны?

– Абсолютно.

– Может, заряд усиливает удар? Усиление мощности значит, что убийца может быть не особенно силен физически. Электричество дает убийце выигрыш в силе и скорости. – Ева стащила с себя очки-микроскопы. – Они дрались лицом к лицу?

– Судя по всему – да, – кивнул Моррис.

– Это ведь было очень быстро, так? Чертовски быстро. Он не накачан дурью, не связан, и он стоит лицом к лицу с кем-то, кто грозит ему большим острым мечом. Он попытался бы бежать, удрать оттуда к чертям собачьим. Он мог бы получить удар сзади, это было бы понятно, но, будь я проклята, не понимаю, как он мог просто стоять и ждать, пока ему отрубят голову. Убийца нанес ему рану в предплечье, дал понять, что его ждет. Может, хотел понаблюдать за реакцией? Может, Миннок впал в ступор? А потом один чистый удар. – Ева покачала головой. – Мне надо вернуться на место.

Но сначала ей пришлось заняться Дювоном.

Она велела Пибоди позвонить ему на работу. Как и предполагала Ева, оказалось, что он уже ушел, будет только завтра. У топ-менеджеров и копов и зарплата несопоставимая, и рабочее расписание не совпадает.

Ева не завидовала его зарплате, но ей было досадно, что придется ехать в верхнюю часть города, а потом опять возвращаться в центр.

– Знаешь, – начала было Пибоди, и Ева зарычала:

– Попробуй только упомянуть чьи-то части тела, и я выпихну тебя в окно на встречную полосу. Прямо под колеса.

– Я и не собиралась, но теперь буду об этом думать. Я совсем другое хотела сказать. Насчет меча. Не в переносном смысле, не в смысле символа мужских достоинств, а в смысле орудия убийства. В прошлом году мы с Макнабом поехали на кон.

– На кон? На какой кон? Что ты несешь?

– Кон – это конвент. Ну, съезд, конгресс игроманов. Он проходил тут, в Нью-Йорке, в Зале конгрессов. Это был настоящий праздник электронщиков: совсем не так скучно, как могло бы показаться, судя по названию.

– Судя по названию, это был ночной кошмар в преисподней. Какое уж тут веселье.

– Ну, люди наряжаются персонажами игр, фильмов, телесериалов. Актеры, которые их играют, раздают автографы или разыгрывают сценки. Автографы ставят на чем попало, распродают разные вещи, даже аукционы устраивают. Между прочим, все это кучу денег стоит. Проводят вечеринки, конкурсы, семинары, практические занятия. Можно играть в любые игры, какие только есть, если, конечно, тебе по фигу толпы и ты готов стоять в длинной очереди. Фирма «Играй» была широко представлена, насколько мне помнится. Слушай, я, наверно, видела убитого еще до того, как он стал жертвой убийства! В общем, это были три дня в царстве электроники.

– Аминь. Я на это не подписываюсь.

– А зря. Я что хочу сказать, – продолжала Пибоди. – У них там куча оружия. Игрового оружия, виртуального, реквизитного, декоративного… Львиная доля популярных игр так или иначе связана с военными действиями.

– Да, людям все никак не надоест убивать друг друга, – иронически хмыкнула Ева, но в душе решила, что это любопытный аспект. – Электрифицированный меч, наверно, наделал бы шуму.

– Можешь смело прозакладывать свою задницу. Мы пробрались на один из аукционов, и там был выставлен меч, правда, неэлектрифицированный, от Элды, Королевы Воинов. Он ушел за пять с лишним миллионов.

– Долларов? – уточнила Ева.

– Долларов, – подтвердила Пибоди. – Это был тот самый меч, которым Элда в кино защищала свой трон и все такое. Игры – это супер. Мы с Макнабом в них играем.

– И кто из вас играет королеву?

– Ха-ха. Есть и голографические игры, но у нас дома голографии нет, мы только на компе играем. В общем, на этих конвентах выставляются горы оружия, и там полно частных продавцов и коллекционеров. Всякие там бластеры, волшебные булавы, огненные копья, лучевые сабли, дезинтеграторы и прочее. Но, насколько я смогла убедиться, лучше всего идут мечи. Они сексуальнее.

«Да, любопытный аспект, – снова подумала Ева. – Надо будет потянуть за эту ниточку».

– Держу пари, Барт решил, что это чертовски сексуально – дать отрубить себе голову мечом. Значит, продавцы и коллекционеры на конвенте? Надо будет это изучить: направление перспективное. Но, может, нам повезет? Может, Дювон выхватит свой волшебный меч, мы его бластерами свалим и закроем дело.

– Знаю я, на что ты намекаешь. Тут ключевое слово «выхватит».

Ева остановила машину у тротуара в зоне «Стоянка запрещена» и включила сигнал «На дежурстве».

– Если он выхватит что бы то ни было, мы его свалим.

Пибоди со смехом вылезла из машины.

– Ну и местечко!

«Ну да, – мысленно согласилась Ева, – если вам нравятся сталь и стекло, острые углы». Золотистое стекло защитных экранов на стенах и окнах отражало солнечный свет, и Ева порадовалась, что на ней темные очки. Интересно, сколько людей ослепли, просто проходя мимо трехэтажного монстра, наверняка сотворенного каким-нибудь архитектором, супер-пупер-постмодернистом, воплотившим свое представление о городском шике? Наверное, на этом месте когда-то стоял солидный особняк из темного камня или аккуратный городской кирпичный домик, уничтоженный или смертельно раненный во время Городских войн. А теперь тут отсвечивает хромированная сталь, обрамляющая стены золотистого защитного стекла.

Может, обитатели дома чувствуют себя королями в этой стеклянной коробке? Может, они наслаждаются панорамой города? Сама она чувствовала бы себя голой и беззащитной. Ей казалось бы, что все на нее смотрят. Впрочем, разные люди на свете бывают.

Крыльца со ступеньками не было, вместо них был пандус, ведущий ко входу на возвышении. Пандус был снабжен детектором движения, при первом же шаге издавшим тихий звуковой сигнал. Ева отметила двойные камеры наблюдения, пластинку для сканирования ладони.

– Полный обзор, серьезные замки, – сказала она вслух.

Голосовое совпадение не обнаружено. В этом здании не принимают просителей. Все доставки должны быть согласованы. Гости в данный момент не ожидаются. Пожалуйста, представьтесь и изложите свое дело. Спасибо.

– Ну, оно все-таки сказало «пожалуйста», – пожала плечами Пибоди. – И «спасибо». Ключевые слова.

– Да, вежливая штуковина. Похоже, они не любят, когда соседи просто заглядывают на огонек.

Требуется идентификация в течение десяти секунд. Данное здание защищено системой «Безопасность-1». Отсутствие идентификации приведет к активации сигнала тревоги и извещению властей.

– Уже не так вежливо. – Ева извлекла жетон. – Лейтенант Ева Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. У нас дело к Лейну Дювону.

Встреча не назначена.

– Сканируй жетон и сообщи мистеру Дювону, что копы у дверей. Невозможность его оповещения повлечет появление копов с ордером в течение тридцати минут.

Пожалуйста, поместите свое удостоверение на сенсорную пластинку для идентификации. Спасибо.

– Надо же, вспомнила о манерах, – прокомментировала Ева, опуская жетон на сенсорную пластинку.

Идентификация проведена, личность подтверждена. Лейтенант Ева Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Мистер Дювон будет проинформирован о вашем визите. Одну минуту, пожалуйста.

Это заняло больше минуты, но зажегся зеленый огонек, и двери открылись.

Слуга-робот – тощий, надменный, в строгом черном костюме – заставил Еву подавить смешок. Он мог бы сойти за брата Соммерсета, и не только внешне, но и выражением саркастического презрения на лице, когда глянул на нее сверху вниз.

– Ой, он ужасно похож на…

– …большую занозу у меня в заднице, – закончила Ева за свою напарницу и, вспомнив домоправителя Рорка, свирепо улыбнулась. – Имя есть, приятель, или ты идешь под номером?

– Меня зовут Дерби, – ему в программу ввели модный британский акцент. – Если вы сообщите, какое у вас дело к мистеру Дювону, я должным образом его проинформирую. Ваша спутница себя еще не идентифицировала.

– Детектив Делия Пибоди, – сказала Пибоди и предъявила жетон.

– Ну а теперь, когда мы обе должным образом представились, можешь передать своему хозяину, что представители Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка побеседуют с ним здесь, в его собственном уютном доме. Или мы проводим его в наш дом и там немного поболтаем. Там ему будет куда менее уютно, да и беседа будет куда более публичной, потому что наш дом – это Центральное полицейское управление. Обработай это.

– Я должным образом проинформирую мистера Дювона, – заело его на этой фразе. – Прошу вас подождать в гостиной. Предупреждаю: я включил все внутренние камеры наблюдения. Ваш разговор и все передвижения записываются.

– Постараемся не чесаться в неприличных местах.

Он надменно фыркнул, повернулся спиной и провел их через открытый холл с бассейном, в котором застыла темно-голубая вода. Над бассейном, в свою очередь, застыла металлическая статуя практически обнаженной пловчихи, вот-вот собирающейся нырнуть.

В прихожей со стеклянными стенами стояли два искрящихся серебром дивана, начиненных гелем, а по ним были разбросаны кроваво-красные подушки. Обстановку дополняли кресла, исполненные в головокружительных сочетаниях обоих цветов. Все столы были со столешницами и ножками из прозрачного стекла. Некоторые ножки были полыми, и в них находились какие-то странные цветы. С потолка свешивалась плотная паутина из стеклянных деталей. Вероятно, светильник. Полы по цвету и фактуре гармонировали с наружными стальными стенами.

Ева попыталась вспомнить, приходилось ли ей когда-нибудь видеть нечто более ультрамодное и менее уютное, чем эта комната, но так и не смогла ничего придумать.

– Ждите здесь, – распорядился Дерби.

Когда он скрылся, Ева подошла к стеклянной стене.

Да, она действительно чувствовала себя голой и беззащитной.

– И почему людям нравится, когда только лишь тонированное стекло отделяет их от внешнего мира, – ее передернуло, Ева повела плечами и отвернулась. – Впечатления?

Пибоди выразительно обвела глазами комнату, словно напоминая Еве, что их разговор записывается.

– Гм. Тут очень чисто и тихо. Шума с улицы совсем не слышно. – Она указала на окно. – Похоже на фильм с отключенным звуком.

– А может, мы попали в альтернативную вселенную, где мир по ту сторону этого стекла беззвучен. И страшен.

– Ну, мне и здесь страшно. – Пибоди поморщилась и снова повела глазами вокруг. – Зато здесь и вправду очень чисто.

Ева опять повернулась, на этот раз на звук шагов – мужских и, судя по стуку каблуков, женских.

Она сразу обратила внимание на женщину и догадалась, что молодая жена Дювона была моделью, позировавшей для статуи практически обнаженной пловчихи в холле. Сейчас она была облачена в короткое легкое платье под цвет нежно-голубым глазам и в кошмарные модные туфли – одна подошва, а сверху практически ничего. Ногти на ногах были покрыты лаком нескольких, правда, пастельных тонов. В волосах, падавших на плечи рыжим водопадом, выделялись отдельные золотистые прядки на тон светлее. На лице обращали на себя внимание пухлые чувственные губы.

Мужчина в строгом деловом костюме рядом с ней казался бесцветным. И все же Ева отметила твердую челюсть, гриву темно-каштановых волос и блестящие темно-карие глаза под цвет волосам.

У него галстук был сбит на сторону, у его жены был довольный сонный вид, и Ева поняла, чем пара занималась и что они прервали своим приходом.

– Лейтенант Даллас, не так ли? И детектив Пибоди. – Дювон пересек комнату и энергично пожал руки им обеим. – Что я могу для вас сделать?

– Мы расследуем убийство Барта Миннока.

– Вот оно что… – Он кивнул с пониманием, сокрушенно вздохнул. – Да, я об этом слышал. В прессе сообщалось, но очень скупо. Никаких деталей.

– Вы были знакомы с мистером Минноком?

– Да в общем-то нет. Я о нем наслышан, разумеется, так как мы работаем в одной сфере.

– Ой, милый, ты должен пригласить их сесть. Ай-яй-яй.

Она действительно сказала «ай-яй-яй». В ее голосе чувствовался – прорывался – Бронкс, хотя она старательно подражала округлым интонациям своего робота-дворецкого. Еве это показалось забавным.

– Меня зовут Тайя. Миссис Лейн Дювон. Прошу вас, не хотите ли присесть? – Тайя повела рукой по воздуху, в точности как делают манекенщицы в телевизионных игровых шоу, указывая на призы в стеклянной витрине. – Я бы с радостью предложила вам чего-нибудь прохладительного.

– Спасибо. – Ева села. – Не стоит беспокоиться. Итак, вы никогда не встречались с Бартом Минноком?

– Не совсем так. Сколько мне помнится, мы с ним пару раз встречались. – Дювон опустился на серебристо-красный диван рядом с женой. – На конвентах и других сборищах в том же роде. Он показался мне очень умным и дружелюбным молодым человеком.

– Тогда почему кто-то его убил? – с искренним удивлением воскликнула Тайя.

– Хороший вопрос, – кивнула Ева, и Тайя радостно улыбнулась, как студентка, которую похвалил любимый преподаватель.

– Если не задавать вопросов, вы так ничего и не узнаете.

– Вы точно описали мою философию. Позвольте мне ее применить, задав вопрос мистеру Дювону. Вы можете рассказать, где вы находились вчера между тремя и семью пополудни?

– Где я был? Вы намекаете, что я подозреваемый? – «Лучше бы он был озадачен, – подумала Ева, – но вместо этого он возмутился». – Да я его едва знал!

– Да вы что, Лейн не мог никого убить, – поддержала мужа жена. – Он кроток, как ягненок.

– Это стандартная процедура. Как вы сами заметили, мистер Дювон, вы с убитым работаете в одной сфере.

– Но это же нельзя считать мотивом для убийства! В производстве игр работают тысячи жителей этого города. Десятки тысяч! Но вы приходите в мой дом и требуете, чтобы я отвечал на ваши вопросы.

– Ну-ну, милый, успокойся. – Тайя похлопала мужа по руке. – Не надо так волноваться. Ты же знаешь, тебе вредно. А она держится очень вежливо. Ты сам всегда говоришь, что люди должны делать свою работу, за которую им деньги платят, и все такое. Особенно «слуги народа». Вы ведь слуга народа, правильно? – обратилась она к Еве.

– Совершенно верно.

– В общем, милый, ты же, конечно, помнишь, что был на работе почти до четырех. Он так много работает, – доверительно сообщила Тайя Еве. – А потом ты вернулся домой, и мы ненадолго прилегли, а потом стали собираться на вечеринку к Робу и Саше. Чудная была вечеринка.

– Тайя, это дело принципа.

– Ну-ну, – она опять погладила его по руке, – не надо так волноваться.

Дювон медленно и шумно втянул в себя воздух.

– Тайя, я, пожалуй, выпил бы мой вечерний мартини.

– Хорошо, милый. Пойду скажу Дерби, чтобы смешал тебе, как ты любишь. Пардон… Я хочу сказать, извините меня, пожалуйста, я вас на минуточку покину.

Когда она вышла, щелкая каблучками, Дювон повернулся к Еве:

– Моя жена наивна в некоторых вопросах.

«Может, и так, – подумала Ева, – зато она не хитрит и, как ни странно, вызывает симпатию».

– Настолько наивна, что не понимает, как много и усердно вы работаете, оплачивая услуги мошенника, поставляющего конфиденциальную информацию о проектах и разработках компании «Играй»? Мы арестовали Дюборски, – добавила Ева, не давая ему вставить слово. – Он вас сдал.

– Я понятия не имею, о ком и о чем вы говорите. А теперь я попрошу вас уйти.

– Пибоди, зачитай мистеру Дювону его права.

Пока он пыхтел и возмущался, Пибоди зачитала стандартную формулу.

– Вам понятны ваши права и обязанности в этом деле? – спросила она под конец.

– Это неслыханно! – Его лицо вспыхнуло алой краской, он вскочил на ноги. – Я немедленно звоню адвокату.

– Прекрасно. Передайте ему, чтобы встретился с нами в управлении. – Ева встала. В отличие от Дювона она была холодна и спокойна. – Где вы отдохнете и успокоитесь в предвариловке до его прибытия, а когда он прибудет, мы обговорим с вашим представителем список вопросов по обоим обстоятельствам: вашей причастности к корпоративному шпионажу и вашей связи с убийством Барта Миннока.

– Эй, одну минуточку! Погодите, да погодите же, черт побери! Вчера меня и близко не было у квартиры Миннока. Я вообще никогда не был у него дома.

– Вы затребовали адвоката, мистер Дювон, – напомнила Ева. – Мы обязаны подождать, пока ваш представитель не встретится с вами. Без него мы не имеем права принимать от вас какие-либо заявления и продолжать эту беседу. Мы подержим вас в управлении до его прибытия и только потом оформим арест.

– Арест? Вы собираетесь меня арестовать? Погодите! Погодите. – Он не потел, как Роланд, но рука у него задрожала, когда он провел ею по пышным каштановым волосам. – Давайте повременим с адвокатом. Давайте поговорим здесь.

– Это ваш выбор.

– А вот и мартини! – нараспев объявила Тайя веселым голоском, впархивая в комнату, за ней следовал Дерби. – Давайте все сядем и выпьем по коктейлю. О, милый, ты только посмотри на себя! Ты же весь красный! – Она подошла и потрепала его по щеке. – Дерби, налей нам мартини. Мистеру Дювону нужно немного взбодриться.

– Дай сюда! – Дювон схватил огромный шейкер, налил себе полный стакан и осушил его одним духом.

– Ой! Ты забыл оливки. Дерби, налей мартини нашим гостям.

– При исполнении пить запрещено, миссис Дювон, но спасибо за предложение.

Тайя сочувственно поцокала языком.

– Ой, мне кажется, это ужасно несправедливо.

– Тайя, поднимись наверх. Мне тут нужно поговорить по делу.

– О! – Бросив обиженный взгляд на мужа, она повернулась к Еве и Пибоди: – Рада была с вами познакомиться.

– И мы были рады с вами познакомиться.

– Дерби, оставь нас одних. – Дювон сел и потер пальцами глаза. – Я не имею никакого отношения к убийству Миннока. Я был на работе до четырех. Шофер отвез меня домой, он может подтвердить. Я не уходил из дома до семи. Вы можете все это проверить.

– Проверим обязательно. Но когда человек нанимает другого человека, чтобы красть у Миннока, не так уж трудно предположить, что он может нанять другого человека, чтобы его убить.

Дювон уронил руки.

– Не знаю, что вам наговорил этот скользкий тип Дюборски, но он вор и лжец. Ему доверять нельзя.

– Вы ему доверились на… где-то на сто пятьдесят тысяч, – заметила Ева.

– Это бизнес. Такую цену приходится платить, если хочешь делать бизнес. – Он взмахнул рукой, словно отметая эту тему, потом сложил руки на коленях. – И это не я, это он пришел ко мне. Сказал, что хочет разработать игру, что придумал новую технологию, но ему нужна поддержка. При обычных обстоятельствах я бы его послал, но он говорил очень убедительно, идея показалась мне интересной, поэтому я дал ему несколько тысяч на продолжение работы. И потом еще немного. Должен признаться, я увлекся. Конечно, мне бы следовало лучше соображать, но ошибочная оценка – это еще не преступление. А потом, когда я вложил много времени и денег, он признался, что украл данные у «Играй».

С тяжелым вздохом Дювон налил себе еще порцию мартини. На этот раз он не забыл оливки.

– Я был в шоке. Я был возмущен, пригрозил сдать его властям, но он начал меня шантажировать. И мне пришлось платить ему. Понимаете, я так оформлял платежи, чтобы это выглядело, как будто я его нанял и плачу за доступ к информации. Я продолжал платить. Я не знал, что еще делать.

Ева выдержала паузу.

– Ты хоть чему-то из этого веришь, Пибоди?

– Нет, лейтенант. Ни единому слову.

Явно растерявшись, Дювон опустил стакан.

– Вы готовы поверить на слово уголовнику, а мне нет?

– В данном конкретном случае, – задумчиво начала Ева, – представьте себе, нет. Вы не наивный ребенок, Дювон. В отличие от вашей очаровательной жены. Вы не стали бы отрывать от себя большой, жирный денежный куш, вынимать его из собственного кармана, чтобы помочь нищему программисту разработать игру. Вы наняли Дюборски, вы ему платили именно за то, что он делал: использовал одного доверчивого идиота, выдаивал из него нужные вам данные. Если вы предоставите своей компании – а она стремительно теряет обороты! – игру и новую технологию, вы станете героем. Ваши вложения окупятся сторицей. А кто вам мешает все это провернуть? Кто стоит у вас на пути? Барт Миннок.

– Я не убийца! – Дювон залпом проглотил половину второго стакана мартини и со стуком поставил его на стеклянный столик. – Если Дюборски убил этого человека, он это сделал сам. Я к этому непричастен.

– То есть вы ему платили, только чтобы он крал?

– Это бизнес, – упрямо повторил Дювон. – Это просто бизнес. Моя компания переживает трудности, это правда. Нам нужно вливание свежих идей, поддержка на рынке. Если ко мне в руки попадает полезная информация, я ее использую. Это хороший бизнес. В этом бизнесе все так поступают. Конкуренция очень высока.

– Когда вы кому-то платите за перекачку чужой информации, это называется кража. А за кражу знаете что бывает? Вы садитесь в тюрьму. А если эта кража связана с убийством, вы получаете дополнительный приз: вас обвиняют в пособничестве вышеупомянутому убийству.

– Это безумие. Я бизнесмен, я делаю свою работу. Я бы в жизни не причинил вреда кому бы то ни было. И не стал бы нанимать кого-то сделать это за меня.

– Похищение результатов чьего-то труда причиняет вред. Мы и это вам обязательно припомним. Добавим в общий список. Позвоните адвокату по пути в управление. Лейн Дювон, вы арестованы за подстрекательство к краже секретов компании «Играй» и получение оных, за заговор с целью корпоративного шпионажа. Надень на него браслеты, Пибоди.

– Нет. Прошу вас, ради бога! Моя жена! Позвольте мне объяснить жене, дайте мне ей сказать. Я поеду с вами, я… помогу расследованию. Но, пожалуйста, дайте мне ее подготовить. Я не хочу ее волновать.

– Позовите ее вниз. Говорите что хотите. Она все равно узнает правду, когда будет вносить залог. Если вам разрешат внести залог.

«Я это сделала не ради него, – размышляла Ева, предоставив Пибоди оформлять арест. – Я это сделала ради его жены, чтобы дать ей время приспособиться к новой ситуации».

Пусть Дювон беседует со своим адвокатом, пусть торгуется и пресмыкается хоть до полного посинения, все равно слушание по залогу пройдет только утром.

Интересно, что он скажет, проведя ночь в камере.

У себя в кабинете Ева позвонила Рорку, чтобы дать ему знать, что она вернулась, потом составила отчет.

Ожидая прихода Рорка, Ева занялась тем, до чего у нее весь день руки не доходили: подготовила доску с фотографиями, документами и хронологической шкалой.

Покончив с этим, она села, вскинула ноги на стол и, потягивая кофе, принялась изучать доску.

Барт Миннок. Симпатичное лицо, наивная улыбка… И рядом жуткие снимки с места убийства, из морга… И снимки людей, связанных с ним.

Его друзья и партнеры, его подружка, доверчивый болван Роланд Чедвик, Дюборски, Дювон. Ева просмотрела список служащих, счетов, финансовых данных, просмотрела установленную хронологию и отчет «чистильщиков».

«Конкуренция, – думала она, – бизнес, тщеславие, деньги, деньги, страсти, наивность, охрана коммерческой тайны. Игры».

Игры – синоним большого бизнеса, колоссального тщеславия, больших денег, больших страстей, больших тайн и их охраны.

Где-то по ходу дела охранная система не сработала, один из элементов (или даже не один) миновал ее, проник внутрь и убил Барта Миннока.

– Я слышал, у тебя есть арестованный, – раздался у нее за спиной голос Рорка.

– Да, но пока не по убийству. Но это может быть связано. Они протолкнут этот проект, эту игру и без него. Не только потому, что это их работа, но и потому, что не захотят его подвести, предать его память.

– Верно. Путь будет не гладок, может возникнуть задержка, но они, как ты говоришь, протолкнут проект.

– Тогда какой смысл его убивать? – Ева покачала головой и опустила ноги со стола на пол. – Пошли прогуляемся по месту преступления.