Читать книгу Просто будь рядом - Нора Робертс - Страница 3

Рорк знал: будь ее воля, они бы наскоро перекусили и все обсудили прямо у нее в кабинете. Но это был опять-таки тот случай, решил он, когда нужно нечто большее. Раз уж лето отказывалось сдавать свои права, он распорядился накрыть стол на одной из террас с видом на цветущий и благоухающий сад.

Свечи на столе тихо мерцали, солнце зашло, но сумерки по-прежнему упорно хранили влагу утреннего ливня.

– У меня еще куча работы, – начала Ева.

– Не сомневаюсь, и у тебя будет столько времени, сколько тебе потребуется, как только введешь меня в курс дела и немного поешь. Бифштекс, – добавил Рорк, приподняв крышку с блюда.

– Нечестный прием. – Ева жадно уставилась на бифштекс.

– С тобою только так и можно. Кстати, к жареной картошке у меня припасена целая бочка соли. – Он протянул ей бокал вина.

– Ну вот это уже просто низко, – против воли рассмеялась Ева, принимая бокал. – Знаешь мои слабости.

– Все до единой, – согласился Рорк.

Он надеялся, что ужин в саду летним вечером поможет ей найти силы все ему рассказать.

– Держу пари, пообедать ты сегодня забыла.

– Целое утро бумаги разгребала. Все думала: вот бы труп какой нашли, был бы повод слинять. Думай, что называется, о чем просишь. Так оно всегда и выходит. Ужасно несправедливо.

Ева принялась рассказывать про Трея и Джули, про то, как тюремное начальство не торопилось известить их о побеге. Понимала, что самое неприятное она откладывает на последний момент. Собирается с духом, чтоб рассказать о том дне.

– Он хочет привлечь твое внимание, – заметил Рорк.

– И ему это удалось. Он получит его всецело, пока снова не сядет на нары. Нужно было давно его на спутник перевести, сразу, как только «Омегу» построили. Вот только…

– Они так и не предъявили ему обвинений в тех убийствах? Его матери, тех ненайденных девочек, пропавших женщин?

– Нет, не предъявили. Улик было мало. Особенно с точки зрения прокуроров, думающих, не как добиться правосудия, а как бы не испортить себе статистику доказанных в суде обвинений.

– Обидно было?

– Опыта у меня не было, – призналась Ева, пожав плечами, но жест вышел слишком нервозным. – Думала, на тех четырех девочек, мать и убитых напарниц хватит косвенных улик. Достаточно, чтобы предъявить обвинения. Но не мне было решать. Это была их работа.

– Но тебе по-прежнему обидно?

– Может быть. Но я уже не новичок и смотрю на вещи трезво. Макквин бы не раскололся. Фини целыми часами, днями напролет его мурыжил. Я в зоне наблюдения сидела. Даже прямо в комнату к нему меня однажды пустил. Думал, Макквин меня увидит, испугается или выйдет из себя, сболтнет что-нибудь, допустит ошибку. Но я забегаю вперед, – опомнилась она. – Лучше, наверно, начать с самого начала.

– Двенадцать лет назад, – начал за нее Рорк. – Ты только поступила в полицию.

– Я пытаюсь вспомнить, какой была тогда, мысленно представить. Вспомнить, что чувствовала. Помню, как мечтала стать копом. Настоящим, отличным копом. Дослужиться до детектива. Хотела в «убойный» отдел – всегда туда стремилась. Детектив отдела убийств. В департаменте никого не знала – да и в городе, в общем-то, тоже. Большинство салаг, вместе со мной окончивших Академию, распределили по другим районам. Мне достался Манхэттен, это было круто. Чувствовала, что попала на свое место.

Рорк вновь наполнил ее бокал.

– Помню ту фотографию, что ты мне на Рождество подарила, – подсказал он. – Ты в Академии. Сидишь за столом, совсем еще ребенок. Волосы длинные.

– К выпускному классу я их уже обкорнала.

– Но у тебя уже тогда были глаза копа.

– Я тогда еще многого не понимала. Столько всего не знала. Работала в небольшом участке на Нижнем Вест-Сайде, на углу Четвертой и Шестой. Центральное управление его лет, наверно, девять назад поглотило. Сейчас там клуб, «Тонкая синяя линия». Странно, не находишь? Слушай, а он, часом, не твой? – внезапно осенило ее.

– Нет, – покачал головой Рорк, но мысленно отметил, что ему было бы приятно купить первый участок, в котором она работала.

Ева вздохнула.

– Ладно. Значит, я буквально пару недель на службе была, патрулировала улицы. На такие места обычно новичков ставят. Жара такая же точно стояла, тоже конец лета. Только и думаешь: когда же оно наконец кончится? На самой южной окраине нашего района на улице ограбили парочку. Родители навещали дочь, та только что родила. Они отошли в магазин, купили кое-что для ребенка, возвращались назад. А по дороге на них какой-то торчок напал со здоровенным ножом. И что-то ему показалось, что те недостаточно проворно карманы выворачивают, так что он женщину кольнул, чтоб поторапливались. Ну, дальше – больше, короче, она в критическом состоянии, но пока еще в сознании, у мужа дюжина ранений, не выжил. Звала, пока кто-то не прибежал. Вот так, посреди бела дня, в приличном, в общем-то, районе. Просто рядом никого не оказалось, не повезло людям. Дело дали Фини.

– Значит, все-таки повезло, – вставил Рорк.

– Ага. Черт, Рорк, как он работал! Знаю, его стихия – электроника, там ему нет равных. Но он был настоящим копом «убойного» отдела. Он с тех пор не сильно-то изменился: седины и морщин, конечно, прибавилось, но одевался и тогда так, словно не первый день уже прямо в одежде спит. Но за ним даже наблюдать – уже была наука. Как он обследовал место преступления, как работал со свидетелями…

От воспоминаний о Фини Еве сделалось спокойнее.

– Помню, стою там, наблюдаю за ним и думаю: хочу быть, как он. Не просто в «убойном» отделе – хочу быть таким же классным копом. Вот стоял он там, на тротуаре, смотрел на лужу крови, на тело – и все сразу видел. Чувствовал. Нет, по лицу ничего не было видно… это трудно объяснить.

– И не нужно, – сказал Рорк.

Потому что он и сам не раз смотрел, как она стоит над чьим-нибудь мертвым телом, и понимал, что она все видит. Чувствует.

– Короче, торчок смылся, а свидетели не могут сойтись в описании примет. Женщина не то чтобы очень в сознании, но в общих чертах наводка была. Вызвали несколько патрулей прочесать район – одному из свидетелей показалось, что торчок был то ли из местных, то ли бывал там у кого-то. Меня с Бойдом Фергусом – классный был коп – послали обойти дома ниже по Мюррей-стрит. В конце концов дошли мы с ним до дома девятьсот пятьдесят восемь. Все было глухо: никто ничего не видел, да большинства вообще еще дома не было. В общем, Фергус предложил разделиться: я помоложе, у меня ноги крепче, я взяла третий этаж, он – первый, встретиться должны были на втором. В общем, просто…

– Просто судьба так сложилась? – подсказал Рорк.

– Или банально повезло. Или еще что. Но на третий этаж пошла я.

Она поднялась на третий этаж. И увидела. Почувствовала.

Старое здание накапливало жар, словно духовой шкаф. К духоте примешивался долетавший со второго этажа запах жареных овощей. Кто-то готовил себе ужин, и, судя по запаху, чеснока этот кто-то не жалел. Стены и двери мелко вибрировали сотнями звуков – в каждой квартире нажали свою кнопку. Мусорный рок, новости, механический, заранее записанный смех комедий и оперные арии глухо разносились по этажам. Сквозь них Ева различала скрипы, голоса, чьи-то жалобы на дороговизну соевого кофе.

«Сочувствую», – подумала Ева, но мозг уже отфильтровал и шумы, и мысль и вместо этого начал автоматически подмечать размеры и планировку подъезда, расположение выходов, окно в конце коридора, трещины в старой штукатурке.

Детали были важны, важно было быть начеку, знать, где находишься. Она была благодарна Фергусу за то, что тот доверил ей одной обходить квартиры, пусть даже это и была тоска зеленая.

Постучать в дверь, показать жетон, задать вопрос, перейти к следующей двери, повторить все сначала, как заученную пластинку, снова и снова.

Но на таких вот заученных действиях держалось все, из них строился костяк. В дело, конечно, вмешивалась скука, но стоило ей подать голос, Ева напоминала себе, что она – коп и выполняет полицейскую работу.

Впервые в жизни она была кем-то.

Евой Даллас, офицером Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка.

Теперь ей было ради чего жить. Ради кого. Она взбиралась вверх по душной, пыльной лестнице дома 958 по Мюррей-стрит ради Тревора и Паулы Гарсон.

Еще два часа назад Тревор был жив, а Паула невредима. Сейчас он был мертв, а за ее жизнь боролись врачи.

И за одной из этих дверей мог обнаружиться свидетель, который поможет посадить козла, убившего человека и разрушившего жизни всех его близких.

Поэтому она стучала в двери, показывала жетон, спрашивала, двигалась дальше.

Следующую дверь открыла усталая женщина в пижаме.

– Летний грипп, – объяснила она. – Думала, посплю, пройдет.

– Вы весь день были дома?

– Да. А в чем дело?

– Неподалеку отсюда было совершено ограбление. Вы ничего необычного не видели или не слышали?

– А знаете, может, и слышала. У меня такой насморк, ничего не чувствую, в голове глухо и уши закладывает. Но мне показалось, я слышала, как кто-то кричал. Думала, показалось или это у соседей что-то по телику. Но я выглянула из окна, смотрю: кто-то бежит по улице. Думала, это ничего не значит, легла обратно в постель. Боже, а что, кто-то пострадал? У нас здесь хороший район.

– Да, мэм, пострадал. Вы не могли бы описать внешность бежавшего человека?

– Могу попробовать. Я не больно-то присматривалась. Вон там, – она показала на окно. – Я пошла за стаканом воды – надо жидкости пить больше, так ведь? Решила, может, для разнообразия полежу в кухне на диване. Потом услыхала шум, подошла к окну.

– Разрешите войти?

– Конечно. Но близко ко мне лучше не подходите. Я наверняка заразная. Честное слово, офицер, я плоховато соображала. Но я точно видела, как кто-то убегал. Вон туда, – она показала из окна на запад. – Мужчина. Волосы длинные… э э э… каштановые, кажется. Бежал, но оглядывался через плечо. Так мне показалось. Бородка такая неряшливая.

– А рост? Вес? Цвет кожи?

– Ой. Ну, белый, наверное. Точно не темнокожий. Кажется, довольно тощий. Шорты! Он был в шортах. Коленки торчали. И у него были пакеты. Два пакета, вроде как из магазина. Точно помню. Подумала еще: вот ведь, урвал что-то, как домой торопится. Черт, так он не в магазине, стало быть, урвал…

– Раньше вы его видели?

– Да нет, не думаю. Днем я обычно всегда на работе. Да я и переехала сюда только пару месяцев назад, никого еще толком не знаю.

Ева записала ее имя, адрес, номер телефона и поблагодарила за сотрудничество. Вышла из квартиры, собралась вызвать Фергуса, доложить обстановку, сообщить, что появился след.

И заметила мужчину у двери в квартиру 303.

У него были с собой два пакета с покупками. «Из местного продуктового, – отметила про себя Ева, – он поставил их на пол, чтобы ввести код на двери. И замки на двери нешуточные, куда круче, чем у соседей».

– Простите, сэр, – окликнула она его, автоматически запоминая примерный рост, вес и во что одет.

Мужчина только что отпер дверь и наклонился поднять пакеты. Медленно выпрямился, повернулся к ней. На секунду, прежде чем его лицо преобразилось в вежливо удивленное, Ева заметила промелькнувшую на нем растерянность. Как будто его застали врасплох.

– Офицер. Чем могу вам помочь? – спросил он.

– Вы здесь живете?

– Да, живу, – ответил он, теперь уже широко улыбаясь. – Айзек Макквин.

– Возвращаетесь домой с работы, мистер Макквин?

– Вообще-то уже нет. Я выходил в магазин.

– А часа два назад вы уже были дома?

– Да, был. Что-то не так?

«Что-то точно не так», – подумала Ева, но что именно и почему, сказать не могла. Не сводя с него глаз, она шагнула ему навстречу.

– Произошло ограбление.

Лицо Макквина выразило тревогу, но Еве показалось, что он словно нацепил его как маску.

– Так вот в чем дело. По дороге в магазин я заметил полицейских.

– Да, сэр. Вы ничего не видели или не слышали?

– Нет, вроде бы ничего. Знаете, мне правда нужно убрать продукты в холодильник.

«Что-то не так, – снова подумала Ева. – Просто… что-то не так».

– Я бы хотела задать вам несколько вопросов, так уж положено. Можно войти?

– Ну право слово, офицер…

– Даллас.

– Офицер Даллас, ума не приложу, чем бы я мог вам помочь.

– Много времени я у вас сейчас не отниму, и мне тогда не придется потом еще раз к вам заходить, заполнять протокол.

– Ладно. Все что угодно для парней – и девушек – в форме, – Макквин отступил в сторону, пропуская ее в квартиру.

«Большая квартира, – отметила Ева, – неплохо обставлена. Много окон, жалюзи везде опущены. А на двери в комнату слева кодовый замок и два засова».

Что-то безусловно было не так.

– Мне нужно в кухню, убрать овощи и фрукты, пока они свежие, – извинился он.

– Пожалуйста. Хорошая у вас квартира, мистер Макквин.

– Мне она тоже понравилась. – Мужчина взял пакеты и понес их в кухню, начал разбирать покупки.

– Живете один? – поинтересовалась Ева.

– В данный момент – да.

– А где работаете?

– Это так важно? – нахмурился он.

– Просто для отчета, сэр.

– Я – вольнонаемный компьютерщик.

– Значит, работаете на дому? – уточнила Ева.

– В основном да.

– Удобно. И тихо.

«Тихо, – подумала она про себя. – Хотя в коридоре шумно. Зачем простому компьютерщику устанавливать звукоизоляцию? Зачем кодировать и запирать комнату?»

– А два часа назад, когда произошло ограбление, вы тоже работали?

– Да, работал, потому-то ничего не видел и не слышал.

– Очень жаль, потому что вон то окно, – Ева показала ему за спину, – выходит прямо на место преступления. А это – ваш кабинет? – спросила она, глянув на дверь слева.

– Именно.

– Не возражаете, если я туда загляну?

– Боюсь, что возражаю, – Макквин по-прежнему улыбался, но теперь сквозь улыбку начало проглядывать раздражение. – Моя работа конфиденциальна и имеет весьма деликатный характер.

– Настолько, что приходится запирать дверь снаружи?

– Всегда лучше перестраховаться. Ну, если вам больше нечего…

– Вы сказали, что живете один?

– Верно.

– Многовато еды на одного.

– Вам так показалось? Но вы-то сами довольно худенькая, не правда ли? Офицер Даллас, если только вы не подозреваете меня в том, что это я ограбил тех людей прямо под собственными окнами, я хотел бы разобрать продукты.

– А кто вам сказал, что жертв ограбления было несколько?

Макквин тяжело вздохнул.

– Вы, наверное. Ну все, позвольте, я провожу вас до двери.

Он вышел из-за кухонного стола и пошел к ней. Ева отступила в сторону и машинально потянулась к кобуре.

– Мистер Макквин, почему вы не сообщили в полицию о том, что стали свидетелем преступления, или хотя бы не позвонили девять-один-один, ведь женщина звала на помощь?

– Я же вам сказал, что ничего не видел. А если бы и видел? Некоторые, знаете ли, предпочитают не вмешиваться. А теперь позвольте…

– Предупреждаю: дотронетесь до меня, и мне придется вас арестовать.

Макквин убрал руку.

– А мне придется подать жалобу по факту угроз с вашей стороны.

– Сейчас я вызову своего напарника, он поднимется, и вы на нас обоих сможете подать жалобу.

«Фергус с меня наверняка шкуру спустит, но, черт возьми, тут точно что-то неладно», – подумала Ева и решила нажать посильнее:

– И заодно объясните, что вы за этой дверью скрываете.

– Ну хорошо, офицер Даллас, – произнес Макквин; лицо его послушно изображало раздражение, но глаза помимо воли глянули на Еву почти что с задором, – пусть будет по-вашему.

Удар был быстрым и изо всей силы. Ева попыталась увернуться, но кулак по касательной все же задел ее скулу, и в глазах у нее на мгновение потемнело. Она отшатнулась, и, воспользовавшись секундной задержкой, Макквин выбил оружие у нее из рук.

Ева крутанулась и с размаху ударила его ногой, добавив наотмашь правой рукой. Оба удара достигли цели. Скула пульсировала болью; онемевшей рукой Ева потянулась к коммуникатору вызвать подмогу, но в руках у Макквина уже блеснул нож.

Страх сдавил ей горло. Макквин сделал яростный выпад, клинок прошел всего в нескольких дюймах от ее ребер.

– Можешь кричать, я разрешаю, – сказал Макквин. Он улыбался, но теперь за улыбкой Ева разглядела – или узнала? – звериный оскал чудовища. – Все равно тебя никто не услышит. Подмогу хочешь вызвать? – Он почти играючи сделал еще один выпад. – Телефоны и рации здесь работать не будут. Я глушу твои сигналы. Напрасно вы меня не послушали, офицер Даллас, я дал вам возможность уйти по-хорошему.

Следующий ее удар ногой он остановил и размашисто полоснул ножом в ответ, задев ее плечо.

«Тренировался, гад, – подметила Ева. – Крупней меня, руки длинней и вооружен».

Но тренировался не он один, и она опять увернулась, качая «маятник» и примеряясь, куда можно было провести еще пару ударов.

«Фергус будет меня вызывать. Не дозвонится и пойдет на поиски».

Однако полагаться на подкрепление нельзя. Рассчитывать она могла только на саму себя.

– Хотела узнать, с чем я там работаю? Я тебе покажу, когда закончим. Увидишь, что бывает с плохими девочками.

Ева швырнула в него лампу. Довольно жалкая попытка, но еще пару секунд она у него выиграла.

Когда он полоснул в третий раз, Ева рывком бросилась ему под ноги, обоими кулаками влепила прямо по яйцам, а головой протаранила в живот. Она почувствовала, как лезвие задело еще что-то, но, не обращая внимания, стремительно вскочила, сделала апперкот, а коленом въехала в и без того уже травмированные и сверхчувствительные гениталии.

Попробовала повалить его, но Макквин просто швырнул ее через всю комнату.

– Черт, больно! – рявкнул он, и на покрасневшем от гнева лице не осталось уже ни следа веселого задора. – Вот за это придется поплатиться, тощая сучка.

Голова гудела. В глазах у Евы все плыло.

«Нет, черта с два. Здесь я не сдохну. Я буду детективом «убойного» отдела, мать твою».

Не вставая, Ева сгруппировалась и обеими ногами ударила его в грудь, а когда Макквин отшатнулся, вскочила и встала так, что между ними оказалось кресло. Теперь можно было перевести дыхание. Она понимала, что ранена. Но думать об этом не было времени.

«Так этот гад меня прикончит. Надо уравнять шансы».

– Я – офицер полиции Ева Даллас! – крикнула она; во рту был привкус крови и страха. – Вы арестованы. У вас есть право хранить молчание.

Макквин рассмеялся. Он все хохотал и хохотал, кровь из разбитой губы текла по его подбородку. А потом пошел на нее, перебрасывая нож из руки в руку.

– А ты упорная, с тобой весело. Не стану сразу тебя убивать. Ты у меня еще до-о олго погостишь.

На какую-то секунду ей показалось, что противников двое, и Ева подумала, что у нее, наверное, сотрясение, но все ее мысли сейчас были сосредоточены на другом.

«Ближе, надо подпустить его поближе. Пусть думает, что мне уже конец», – подумала она и пинком ноги толкнула кресло ему под ноги, а сама отпрыгнула в сторону.

Она перекатилась через себя и дотянулась до лежавшего на полу оружия. Макквин рванулся к ней, и она, не вставая, выстрелила. Его тело дернулось, но он продолжал идти. Она выстрелила еще раз.

– Падай, мать твою, падай! – закричала она и выстрелила снова и снова.

Она не перестала кричать, даже видя, как он роняет нож и сползает, дергаясь, на пол:

– Сукин ты сын, сукин ты сын, сукин ты сын!

Не выпуская его из прицела, Ева поднялась на колени. Ей не хватало воздуха. Срочно нужно было глотнуть воздуха.

Заученные действия. Отпихнуть ногой нож. Вынуть наручники. Надеть на задержанного.

Ева выпрямилась и закачалась от боли и накатившей тошноты.

«Черт, черт, я точно ранена», – пронеслось у нее в голове.

Она сделала это, сама не понимая зачем. Даже спустя годы она все равно не понимала, что заставило ее это сделать. Ева нагнулась и отыскала в его карманах ключ.

Ее шатало, но она подошла к запертой двери, не обращая внимания на крутившиеся в голове инструкции: выбраться из помещения, вызвать напарника, запросить подкрепление. Офицеру требуется помощь.

«Это точно. Офицеру требуется помощь».

Но вместо этого она, напрягая все силы, оттащила тяжелые запоры, с третьего раза каким-то чудом умудрилась открыть замок.

И распахнула дверь в ад.

– Сколько их там было!.. Дети, совсем еще девочки, закованные, голые, все в синяках, засохшей крови и бог знает еще в чем. Большинство сидели, сбившись в углу в кучу. Глаза уставились на меня, так много глаз. Эти стоны, эта вонь! Описать невозможно.

Ева не знала, сама она взяла его за руку или это Рорк ее взял, но прикосновение вернуло ее к реальности, словно он оттащил ее от края наполненной ужасом бездны.

– У него там была пара биотуалетов, какие-то драные одеяла. И во всех углах камеры, чтобы за ними наблюдать. Но я ничего этого не видела. Только девочек и их глаза. Я до сих пор их вижу.

– Давай передохнем, – предложил Рорк.

Ева мотнула головой и покрепче сжала его руку.

– Лучше все сразу рассказать, так легче. На какой-то миг я растерялась, забыла, где нахожусь. Все эти воспоминания об отце, о том номере в мотеле в Далласе я закопала как можно глубже. Я о них забыла, забыла обо всем об этом. Но стоя там, глядя на этих девочек, в эти глаза, я на секунду опять все вспомнила. Грязно-красный свет от неоновой вывески за окном. Холод, ужасный холод. И я вся в крови. Не я, девочка, но эта девочка была мной, и боль была моей болью. В тот миг все это хлынуло обратно, полилось мне в глотку, как яд. Я застыла на месте. Просто стояла там, и какая-то часть меня была восьмилетней девочкой, стоявшей в том жутком номере, вся покрытая кровью. И я начала проваливаться, просто сползать по стенке и проваливаться в то прошлое, я даже не понимала куда. Но тут одна из девочек закричала. Она кричала, чтобы я им помогла, сделала что-нибудь. «Сволочь, – кричала она, – сделай же что-нибудь!» Ее звали Бри Джонс. Они с сестрой Мелиндой были последними. Он их только неделю назад похитил. В этом аду они пробыли только одну неделю. А некоторые оставались в нем годы напролет.

– Например, ты, – едва слышно произнес Рорк.

– Я этого не понимала, не могла понять. Или не хотела.

Ева на секунду закрыла глаза, стараясь думать только о его руке, держащей ее руку, такой сильной, такой теплой…

– Но она все кричала и кричала, что я должна им помочь, и рвалась ко мне. И тогда я пришла в себя. Я должна была им помочь. Это была моя работа – помогать, а не стоять и трястись от страха. Остальные тоже стали кричать, орать, плакать. Вопли были нечеловеческие. Я вошла. Голова у меня уже с трудом работала. Я не могла снять с них наручники, у меня не было ключей. Нужно было найти ключи.

Ева отпустила Рорка и обеими руками с силой потерла глаза кулаками.

– Надо было действовать по инструкции, как учили. Только так я уцелела, вышла из этого ада живой, только это мне помогло. Я сказала, что я из полиции, назвала свое звание и фамилию, сказала, что теперь они в безопасности. Потом сказала, что мне нужно выйти, позвать на помощь. Они буквально обезумели. Вопили, чтобы я их не бросала, умоляли, проклинали, выли как звери. Но я должна была их оставить. Должна была позвать Фергуса, вызвать еще копов, «Скорую». Все как по инструкции. На этом все стоит. Я их оставила. Макквин уже шевелился, приходил в себя. Я даже раздумывать не стала, просто всадила в него еще заряд. Без колебаний. Вышла в коридор, достала коммуникатор. Сказала Фергусу, чтобы вызывал подкрепление и «Скорую». Много-много «Скорых». Квартира 303, много пострадавших. Он ничего не стал расспрашивать, на бегу вызвал. Отличный был коп, что надо. Я услышала, как Фергус поднимается по лестнице, и вернулась в ту комнату. Помню, как он вошел и сказал: «Пресвятая Мария, Матерь Божия». Словно молился. Это я запомнила, а вот что дальше было – уже как в тумане.

Ева перевела дыхание, отпила еще вина.

– Но ключи мы нашли, и Фергус еще принес им какие-то простыни и одеяла. Он так спокойно себя держал, как настоящий отец, наверное. Сначала успокоить, потом все остальное: подкрепление, «Скорая», установить личность, что случилось. Потом приехал Фини.

Ева оглянулась, посмотрела на сад, на мерцающие огоньки, вдохнула аромат неведомых ей цветов.

– Подошел Фини, сел со мной рядом. Вокруг все бегают, меня прямо на месте заштопывают, а он просто сел, внимательно так на меня посмотрел. Ну, ты знаешь, как он это умеет.

– Да, – тихо подтвердил Рорк, – знаю.

– «Что ж, – говорит, – детка, ты поймала преступника и спасла кучу жизней, и все в один день. Недурно для зеленого салажонка». Я не в себе была. Вкололи мне какую-то дурь, не успела их остановить. Так что я ему и отвечаю: «Да фигня все это, лейтенант. Нормально для настоящего копа». Он просто кивнул и спросил, сколько всего было девочек. Я сказала – двадцать две. Понятия не имею, когда я их сосчитать успела. Не помню.

Ева только сейчас поняла, что плачет, и размазала по щекам слезы.

– Вот ведь. В больницу ехать я отказалась. Сюрприз, да? Он прямо там в квартире с моих слов записал отчет. А через два дня меня назначили ему в помощники. В отдел убийств Центрального управления. В некотором извращенном смысле Макквин подарил мне все, о чем я мечтала.

– Ты заблуждаешься, Ева, основательно заблуждаешься. Ты сама всего добилась. Ты разглядела в Макквине то, чего не заметили все остальные и, возможно, долго еще продолжали бы не замечать.

Она снова взяла его за руку. Ей снова нужна была опора.

– Я разглядела своего отца. Я увидела в нем Ричарда Троя. Тогда я этого не поняла, но в Макквине я увидела именно его.

– И спасла жизни девочек.

– Двенадцать лет меня это успокаивало. Но не теперь. Он ищет себе новую жертву, Рорк. – Ева взглянула ему в глаза. – Он устроит себе новое логово. Найдет новую напарницу, если уже не нашел. Достанет машину – скорей всего, темный автофургон. Выбрался он через лазарет, так что наверняка прихватил дури – транквилизаторов, обездвиживающих. Поменяет внешность – сегодня, когда я его видела, волосы у него были светлее прежнего. Сильно менять не станет, он себя слишком любит, но кое-что изменит. Накупит себе дорогих костюмов – модных, но не кричащих. Привлекательный мужчина, совершенно нормальный. И очень скоро он захочет начать все сызнова. С Джули он заморил червячка, но хочется ему совсем другого. Ему хочется девочку, двенадцати-тринадцати лет, ну или четырнадцати-пятнадцати, если на вид она младше сверстниц. Если она не одна, с родными или друзьями, он придумает, как их разделить. Заманит ее в фургон или вколет немного дури, чтобы стала послушной.

«Ей нужно работать, – подумал Рорк. – Нужны данные, логика, закономерности – уйти в работу от эмоций».

– Как он все это собирается сделать? – спросил он. – На какие средства купит машину, квартиру, одежду и так далее?

– Если прижмет или подвернется возможность, будет красть. Карманник он не хуже тебя.

– Ой, ладно.

– Ну, может быть, и похуже, – уступила Ева. – В любом случае так написано в его деле. Предполагается, что у него где-то припрятаны деньги или ценности. Вся эта одежда, электроника, еда с вином, что у него было в квартире, – все это денег стоит. Больше, чем мы у него нашли. Он давно и успешно занимался мошенничеством, в электронной сфере зарабатывал нехило. В ОЭС никаких других счетов, кроме обычного, на него зарегистрированного, не нашли. Но там была только пара тысяч. Возможно, какие-то следы они проглядели, но мы предположили: у него где-то заначка с наличными. Мамочка его так учила. Случись что – хватай и беги.

– Умней было бы сделать даже не одну. Кто кладет все яйца в одну корзину, случись что, получает яичницу не по карману.

– Тебе виднее. Если заначка была прямо в Нью-Йорке, то он уже при деньгах. Если только…

– Если только что? – переспросил Рорк.

– Отложить немного денег на дорогу, бытовые нужды – это я понимаю. Но он жадный и хитрый гад. Как я уже говорила, любит дорогую одежду, дорогое вино, все такое. И разбирается в компьютерах.

– Ты думаешь, тайный счет – или даже счета – у него все-таки есть. Вложения, чтобы деньги делали деньги.

– Ага, я так и считаю. Цель номер два – напарница. Ему нужна женская забота, поддержка и чтобы кто-то взял на себя посредничество.

– Надо проверить список посетителей и звонков в тюрьме. Она наверняка там побывала.

– Сто процентов. Сбежать он мог и просто при удобном случае, но если у него не было готового плана, он залег бы на дно и не высовывался.

Ева задумалась, картина в голове у нее прояснялась.

– Они сейчас ищут преступника в бегах, прячущегося, даже отчаянно спасающегося. А он никуда бежать не собирается, он наслаждается жизнью. Он намеренно привлек мое внимание, он уверен в собственных силах и безопасности. Он никуда не бежит. Задержать его по ориентировкам, что мы разослали, удастся разве что случайно. Первую свою жертву в Нью-Йорке он в той комнате три года держал. Стойкая оказалась девочка. Он три года прожил, считай, в центре города, в приличном районе, в многоквартирном доме. И все это время ухитрялся затаскивать туда новых девочек – и, видимо, выносить трупы или останки тел тех, кто не выжил, – и никто его не застукал. Нет, так просто поймать его не удастся.

– Я не оспорю твое суждение, просто замечу, что на этот раз ему нужны не только девочки и не столько девочки. Ему нужна ты. Нужно превзойти тебя, отомстить тебе. А месть – дело хлопотное. Для него это – дополнительный риск, и в прошлые разы ему не приходилось так рисковать.

– Да, это может сыграть свою роль, – согласилась Ева. – И то, что он изменил собственным привычкам, для нас – меньшая проблема, чем для него. Тем не менее у него двенадцать лет было, чтобы все обдумать, спланировать, отшлифовать детали. Мне придется наверстывать.

– В таком случае не стоит откладывать. – Рорк поднялся и потянул ее за собой. – В первый раз ты его не одним только везением одолела. Ты была умнее его уже тогда. Он был сильнее, у него было преимущество, но ты не потеряла голову и не запаниковала. И ты не отступила. Может, он двенадцать лет обдумывал и планировал, но ты эти двенадцать лет совершенствовала свое чутье и набиралась опыта. И к тому же на этот раз у тебя есть еще одно преимущество.

– Ты.

– Ну вот видишь, какая ты у меня сообразительная! – Он легко поцеловал ее в лоб. – И я с удовольствием употреблю свои немалые возможности – не говоря уже о талантах…

– Ты повторяешься.

– Ну и что? В любом случае мне будет приятно помочь тебе снова посадить его… так, чтобы он уже никогда не вышел. И начну я, пожалуй, с того, что взломаю его тюремный список посетителей и звонков.

Ева машинально открыла рот, чтобы, как обычно, наотрез отказаться от такой помощи. Не то чтобы она раньше никогда не обходила закон, но ей от этого всегда было неуютно.

– А что, давай. Чего им жмотиться до завтра, пока пиарщики им там сочиняют легенду поприличней. Мне их пиар и политика ни к чему. Мне нужно знать, с кем он общался и с кем виделся. Всех до одного. Начнем прямо сейчас – глядишь, спасем какого-нибудь ребенка.

Они устроились в секретном кабинете Рорка, там, где вдали от всепроникающего ока Службы компьютерной безопасности хранилось все его незарегистрированное оборудование. Подойдя к изогнутой широким полукругом консоли, Рорк положил ладонь на сканер:

– Это Рорк. Запустить систему.

И на угольно-черной обтекаемой панели, словно драгоценные камни, засияли десятки кнопок. Ничто полученное здесь нельзя будет подшить к отчету, пока она не добудет ту же самую информацию легальным способом. Но…

«Еще одна часть его темной стороны», – подумала Ева. В жизни Рорка сторона эта была куда обширней, чем у нее, и граница ее гораздо тоньше и расплывчатее. Но чтобы перейти на эту его сторону, Еве достаточно было лишь вспомнить ту богомерзкую комнату, девочек и их глаза.

Она села за запасной компьютер, загрузила свои файлы. Нужно было еще поставить доску для фотографий – с лицами ей работалось лучше. Но пока она ограничилась тем, что принялась освежать в памяти все, что у них было на Айзека Макквина.

Ева с головой погрузилась в дела, фотографии, записи, отчеты психиатров, судебные стенограммы. Вынырнула она, только когда Рорк поставил перед ней на панель компьютера дымящуюся кружку кофе.

– У медбрата, которого он вчера убил, осталась жена и двухлетняя дочка, – сказал он.

Ева кивнула.

– Думаешь, мне еще нужны какие-то оправдания, чтобы дать тебе сделать все по-твоему и самой к этому руку приложить? Как-нибудь в другой раз, может, и будут нужны. Сейчас мне все предельно ясно. В гробу я видела всю эту политику, – она оторвалась от экрана и увидела, что Рорк завязал волосы в хвост – перешел в рабочий режим. – Так что с моей стороны никаких возражений нет.

– Ну и чудно. Я достал журнал его посещений и список всех разрешенных телефонных звонков. Ты, конечно, уже подумала: не мог ли он связываться с кем-то на воле в обход разрешенных каналов? Если и так, то ни от чужого имени, ни через подставное лицо он этого не делал, я проверил по списку. Будем копать глубже.

Он сел за компьютер, отпил из своей кружки.

– Я запрограммировал поиск по ключевым фразам и повторениям. Пока во всех электронных каналах чисто. Просто ответы журналистам, писателям, организации по защите прав заключенных. Довольно мало для двенадцати-то лет, а это говорит в пользу того, что он нашел обходной способ.

Ева задумчиво отпила кофе.

– С компьютерами работать он умеет. Тут он вряд ли наследил бы и наверняка специально старался избежать регистрируемых средств связи. Мы и раньше перебирали всю его электронику. Практически ничего не нашли. Он очень осторожен. Если он подыскал себе напарницу, то связывался с ней наверняка лично, при посещениях. Так что мы ищем женщину от сорока и до… если учесть время отсидки, то где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Привлекательную, на что-нибудь подсевшую или с еще каким-нибудь грешком, которым он мог бы воспользоваться.

– Практически все его посетители – женщины. Список отправил на твой компьютер.

Ева загрузила файл. Из двадцати шести посетителей восемнадцать были женщинами, и почти каждая посетила его не по одному разу.

– Ну я понимаю, журналисты. Ищут историю поинтереснее, может, даже книжку или сценарий написать думают. Он их наверняка водил за нос, подкидывал какую-нибудь брехню, чтобы приходили снова, развлекли его. Ничего им не рассказал. Но вот все остальные… Зачем им тратить на него время, зная, что он сотворил, кто он такой? Не понимаю… Ах ты ж, черт. Мелинда Джонс.

– Тоже заметила?

– Август пятьдесят пятого. Пять лет назад. Однократный визит. Надо ее проверить.

– Уже проверил. Она работает психологом в Департаменте полиции Далласа, занимается жертвами насилия. А сестра ее – там же, копом. Недавно повысили до детектива. Живут в одной квартире, в паре миль от дома родителей. Не замужем, послужной список безупречный.

– Ладно. Значит, в пятьдесят пятом ей было лет девятнадцать.

– Захотела взглянуть в глаза чудовищу, – предположил Рорк.

– Может быть. Да, наверно. Надо с ней связаться, узнать, что он ей сказал. Она уже не в его вкусе, для жертвы слишком взрослая, для напарницы слишком молодая. Психолог и коп, ну надо же. Значит, обернули то, что с ними произошло, во благо. Приятно знать. – Ева пробежалась глазами дальше по списку. – В первую очередь смотрим тех, кто приходил не по одному разу. Но и не слишком часто. Ей незачем было привлекать к себе внимание.

Она скомандовала выделить тех, кто приходил от шести до двенадцати раз.

– Начнем с этих.

– Я возьму первых четырех, – предложил Рорк.

– Компьютер, убрать номера три, пять и восемь. Слишком много судимостей, – объяснила Ева Рорку. – С теми, кто так часто попадался, он работать не станет. А раз номер два уже умерла, ее тоже можно убрать. Осталось четверо, – добавила она и, встав, принялась расхаживать перед экраном. – Номер один: Дэб Брэкен, место жительства – Нью-Йорк, поговорим с ней. Остальные три в других штатах. Майами, Балтимор и Батон-Руж. Как только станет можно, известим местных, пусть с ними потолкуют. А вот это интересно. Номер семь.

– Сестра Сьюзен Дэвон, – прочитал Рорк. – Бывшая наркоманка. Два ареста, один за хранение, другой за незаконное приставание без лицензии компаньонки.

– Да, но оба – в бурной юности. К тридцати годам одумалась, дальше все чисто. Возраст подходит. Пятьдесят с гаком, с виду недурна. Член Церкви Искупления, Батон-Руж. Целью визитов заявлена «духовная помощь». Ага, так я и поверила.

– Последний визит был больше года назад.

– Если он все наладил и контактировал с ней втихаря, это ничего не значит. Не нравится она мне, так что возьмемся за нее и за номер шесть – тоже выглядит для наших целей приемлемо. Значит Брэкен, потому что местная, Дэвон и эта Вернер, потому что рожи подозрительные, и Ринальди до кучи. – Ева повернулась к Рорку. – Если сопоставим их местонахождение со временем отправления нарытых тобой электронных писем, сможем определить, откуда они их отправляли? С какой конкретной машины?

– Насчет «сможем» не знаю, – протянул Рорк, – но лично я – смогу.

– Поумничай мне еще.

– Ради тебя – сколько угодно. Сейчас сяду и поумничаю. А ты мне пока принесешь печенья.

– Печенья? – возмутилась Ева.

– Вот именно. Хочу печенья и еще кофе.

– Гм.

И Рорк принялся умничать, а Ева решила, что и сама не отказалась бы от печенья.