Читать книгу Сердце океана - Нора Робертс - Страница 2

Ардмор, место столь любимое туристами и отдыхающими, расположенное на скалистом берегу Кельтского моря в графстве Уотерфорд на юге Ирландии, где, повторяя очертания песчаного берега, вьется вдоль побережья каменный парапет. На живописном утесе, поросшем травами и мхом, возвышается гостиница, а одна из горных тропинок ведет к древней часовне и источнику Святого Деклана.

С утеса открывается вид на море, сливающееся на горизонте с небом, вид настолько прекрасный, что вполне оправдывает силы, затраченные на долгий и коварный подъем.

Земля у святого источника считается священной. В старину здесь хоронили усопших, правда, теперь лишь на одном из надгробий можно прочитать эпитафию.

Само же местечко с его опрятными крутыми улочками и разноцветными домиками, кое-где сохранившими традиционные соломенные крыши, кажется игрушечным.

И повсюду цветы, Ардмор утопает в цветах. Они словно выплескиваются из ящиков, корзин и горшков на окнах, озерами разливаются в палисадниках перед домами и на задних дворах. Очаровательное зрелище, откуда ни смотри, снизу ли, сверху ли, и местные жители по праву гордятся тем, что уже дважды их Ардмор был признан официально самым чистым городком.

На Тауэр-хилл возвышаются руины собора Святого Деклана, построенного еще в двенадцатом веке, и круглая башня с чудом сохранившейся конической крышей. Внутри древних стен на камнях еще различаются пострадавшие от ветров и дождей надписи на языке предков. А фриз из ложных арок на фасаде с такими же надписями достоин самого пристального внимания.

Если вы проявите интерес, местные жители охотно расскажут вам, что Деклан пришел в эти места за тридцать лет до святого Патрика. Нет, они вовсе не хвастаются, просто должны же вы знать, как все было на самом деле.

Современный Ардмор вовсе не претендует на славу. Это просто приятное местечко с магазинчиками и коттеджами, разбросанными вдоль восхитительных песчаных пляжей, а на дорожном указателе Ардмора вас приветствует гэльское Failte, что означает «Добро пожаловать».

Именно сочетание древней истории и искреннего простодушного гостеприимства и привлекло Тревора Маги. Правда, не только это: в Ардморе и Олд Пэриш его корни – дед и отец родились в маленьком домишке на берегу Ардморской бухты, дышали этим морским воздухом и, вполне возможно, цепляясь за материнскую руку, заходили в эти лавки и гуляли по берегу вдоль прибоя.

Дед Тревора покинул свою деревню и свою страну и увез в Америку жену и маленького сына. Насколько знал Тревор, дед никогда не приезжал на родину и старательно ограждал себя даже от воспоминаний. Похоже, не только расстояние, но и горькая обида разделяли старика и его родину. Об Ирландии, Ардморе и родне старшего Денниса Маги в семье говорили редко. Может, именно поэтому Ардмор, окутанный ностальгической дымкой, с детства будил в Треворе любопытство.

Выбирая место для нового проекта, Тревор руководствовался прежде всего личными мотивами. Он мог себе это позволить – дела его шли успешно, поскольку, как дед и отец, строил он качественно.

Дед его поначалу зарабатывал на жизнь, возводя кирпичные стены собственными руками, а состояние сколотил, перепродавая недвижимость во время и после Второй мировой войны. Постепенно покупка и продажа стали его основным бизнесом, а строили теперь те, кого он нанимал.

Старый Маги не вспоминал со слезами на глазах свои первые трудовые годы, да и ностальгии по далекой родине Тревор в нем не замечал. Старик вообще был скуп на проявления каких бы то ни было чувств.

Вместе с холодной расчетливостью деда и деловой хваткой отца Тревор унаследовал от них сердце и руки строителя. Все это, как и чуточку сентиментальности, он собирался вложить в новое детище – традиционное здание для традиционной музыки – и мысленным взором уже видел свой театр, в который хотел объединить в один комплекс со знаменитым в этих краях «Пабом Галлахеров».

Сделка с Галлахерами была оформлена и земля распланирована под строительство еще до того, как Тревор сумел перекроить свое загруженное расписание и вырваться в Ардмор. И вот теперь он здесь и собирается не только наблюдать и подписывать чеки, но и приложить к этой стройке руки.

Утром Тревор покинул коттедж, арендованный на время пребывания в Ардморе, в джинсовой куртке и с дымящейся кружкой кофе в руках. И вот, лишь несколько часов спустя, куртка отброшена в сторону, а по позвоночнику под влажной рубашкой струится пот. Если перетаскиваешь все утро тяжеленные мешки, неудивительно, что потеешь даже в мае, даже в столь умеренном климате.

Тревор отдал бы сейчас сотню фунтов за кружку холодного пива.

Паб всего в нескольких шагах, там уже идет бойкий обмен живительной влаги на звонкую монету. Однако вряд ли он имеет право утолять жажду прохладным «Харпом», если сам строго-настрого запрещает своим работникам выпивать во время рабочего дня.

Тревор расправил плечи, покрутил шеей. Монотонно грохотала бетономешалка, выкрикивались распоряжения, а в ответ раздавались не менее громкие отклики. Тревора никогда не раздражали эти звуки – музыка труда, как он их называл.

Умением находить радость в тяжелом труде наградил его отец. «Учись с самого низу», – не уставал повторять он, и Тревор – третье поколение строителей Маги – свято следовал отцовскому завету. Более десяти лет – пятнадцать, если считать летние каникулы, проведенные на стройках, – он учился всему, что включал в себя строительный бизнес. Через головную боль и кровавые ссадины, через ноющие мышцы.

Правда, теперь, в свои тридцать два года, в кабинетах и залах заседаний он проводил больше времени, чем на строительных лесах, но не отказывал себе в удовольствии помахать иногда молотком, чем здесь, в Ардморе, на строительстве своего театра собирался натешиться вволю.

Тревор остановил взгляд на маленькой женщине в линялой кепке и высоких заляпанных сапогах. Малышка обошла бетономешалку, взмахнула рукой и, когда жидкий бетон заскользил вниз по желобу, перелезла через гору песка и щебня. Вскоре по ее приказу бетономешалка замерла, женщина и еще несколько рабочих с лопатами стали разравнивать густую бетонную жижу.

Бренна О’Тул. Тревор радовался, что поверил интуиции и нанял прорабами Бренну и ее отца, то есть компанию «О’Тул и О’Тул». Три дня, проведенные в Ардморе, наглядно продемонстрировали: он сделал верный выбор не только потому, что О’Тулы и впрямь оказались классными строителями, но и потому, что благодаря их знанию местных обычаев и жителей работа спорится, все счастливы и стараются изо всех сил.

Связь с общественностью, вернее, дружба с общественностью в подобном проекте важна не меньше, чем крепкий фундамент.

Когда Бренна закончила разравнивать бетон, Тревор подошел, ухватил ее за руку и выдернул из тягучей жижи.

– Спасибо. – Бренна воткнула лопату в землю, оперлась на нее и, несмотря на грязные сапоги и линялую кепку, стала похожа на изящную фею. Наверное, благодаря молочно-белому ирландскому личику и огненно-рыжим прядям, выбившимся из-под кепки. – Тим Райли говорит, что дождя не будет еще дня два, а он редко ошибается в прогнозах. Думаю, мы успеем закончить фундамент раньше, чем начнутся проблемы с погодой.

– Вы значительно продвинулись до моего приезда.

– А то! Как только вы дали отмашку, мы не стали ждать. У вас будет хороший, прочный фундамент, мистер Маги, и точно в срок.

– Зовите меня Трев.

– Так точно, Трев. – Бренна сдвинула кепку на макушку, вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Парень был на добрый фут выше ее, хоть она была в сапогах на толстой подошве. – Отличную бригаду вы прислали из Америки.

– Поскольку я сам тщательно отбирал их, возражать не стану.

Его тон показался Бренне не очень любезным, но и враждебным его нельзя было назвать.

– Значит, женщины ваш отбор не выдерживают?

Губы Тревора растянулись, улыбка словно расплылась по его лицу, добралась до глаз цвета торфяного дыма.

– Я выбираю женщин так часто, как только возможно. Для работы и вне ее. Я привлек к этому проекту одного из моих лучших плотников. Она прилетит на следующей неделе.

– Значит, мой кузен Брайан не ошибся. Он говорил, что вам важна лишь квалификация, а мужчина или женщина, не имеет значения. Много успели за утро, – добавила Бренна, кивнув на бетономешалку. – Этой тарахтелке еще громыхать и громыхать, а завтра из отпуска возвращается Дарси. Должна предупредить, нам всем не поздоровится.

– По-моему, вполне приятный шум. Строительный.

– Я тоже так думаю.

Они помолчали в совершенном согласии, глядя на чудовище, изрыгающее очередную порцию бетона.

– Позвольте угостить вас ланчем, – предложил Тревор.

– Позволяю. – Бренна свистом привлекла внимание отца, покрутила рукой, словно зачерпывала еду, призывая его присоединиться. Мик с улыбкой отмахнулся и вернулся к работе.

– Он на седьмом небе от счастья, – заметила Бренна, отходя в сторону, чтобы почистить сапоги. – Самое великое счастье для Мика О’Тула – оказаться посреди стройки, и чем грязнее, тем лучше. – Она потопала, стряхивая последние ошметки грязи, и направилась к кухонной двери. – Надеюсь, пока вы здесь, осмотрите окрестности, необязательно отдавать все время работе.

– Да, я собираюсь осмотреться.

Разумеется, он получил подробнейшие отчеты о туристических маршрутах, состоянии местных дорог и шоссе, соединяющих живописное местечко Ардмор с крупными городами, но намеревался вникнуть во все на месте. И дело не только в практической необходимости, уже более года его необъяснимо влекло в Ирландию, в Ардмор. Эти места даже стали ему сниться.

– А вот и красивый мужчина за своей любимой работой! – воскликнула Бренна, распахивая дверь кухни. – Чем угостишь нас сегодня, Шон?

Долговязый парень с взлохмаченными черными волосами и туманно-голубыми глазами отвернулся от огромной древней плиты.

– Блюдо дня – суп из местной свеклы и сэндвич с мясом. Добрый день, Тревор. Эта девушка вас еще не загоняла?

– Пока нет, но старается изо всех сил.

– А что мне остается, если мужчина моей жизни никогда не торопится? Шон, ты случайно не забыл, что хотел показать Тревору еще парочку мелодий?

– Так занят, угождая молодой жене, что минутки свободной не остается. Она требовательное создание. – Шон обхватил обеими ладонями личико Бренны и поцеловал. – Выметайся из моей кухни. Без Дарси я еле справляюсь.

– Она вернется завтра, и к этому часу ты успеешь проклясть ее дюжину раз.

– Поэтому я по ней и скучаю. Передайте свой заказ Шинед. Она славная девушка, просто ей пока не хватает практики.

– Шинед – подруга моей сестры Мэри Кейт, – пояснила Бренна Тревору, открывая дверь в зал. – Безобидная особа, правда, немного рассеянная. Хочет выйти замуж за Билли О’Хару, предел ее мечтаний на сегодняшний день.

– А как относится к этому Билли О’Хара?

– Билли пока держит рот на замке. Привет, Эйдан.

– И тебе привет. – Самый старший из Галлахеров обернулся, не снимая руки с пивных кранов. – Будете обедать?

– Будем. Вижу, тебе не до нас.

– Благослови, боже, автобусные экскурсии. – Подмигнув, Эйдан запустил по стойке две пинтовые кружки в страждущие руки посетителей.

– Хочешь отправить нас на кухню?

– Вовсе нет, разве что вы спешите. – Взгляд его синих глаз, более ярких, чем у младшего брата, скользнул по залу. – Обслуживание будет помедленнее, чем обычно, но пара столиков осталась.

– Спросим босса. – Бренна повернулась к Тревору: – Где хотите пообедать, Тревор?

Тревор решил совместить приятное с полезным: пообедать и заодно понаблюдать, как идут дела.

– Давайте сядем за столик.

Он последовал за Бренной и уселся рядом с ней за одним из массивных столов. Вокруг жужжали разговоры, колебалась пелена дыма, пропитанная пивным духом.

– Выпьете кружечку? – спросила Бренна.

– Только после работы.

Улыбнувшись, Бренна оттолкнулась и покачалась на стуле.

– Как я и слышала от некоторых рабочих. Говорят, в том, что касается выпивки, вы тиран.

Тревор не возражал против слова «тиран». Оно всего лишь означало, что он держит все под контролем.

– Верно говорят.

– Я вот что вам скажу, в наших краях у вас могут возникнуть с этим трудности. Многие из тех, кто будет работать на вас, выросли на «Гиннессе», он для них все равно что материнское молоко.

– Я сам люблю «Гиннесс», но если мужчина или женщина работает на меня, придется смириться с молоком.

– Похоже, вы крепкий орешек, Тревор Маги, – рассмеялась Бренна. – Ладно, расскажите-ка, нравится ли вам жить в коттедже на Эльфийском холме.

– Очень нравится. Там удобно, уютно, тихо, а от видов просто дух захватывает. Именно то, что я искал, поэтому я вам очень благодарен.

– Ради бога, живите на здоровье. Коттедж теперь в семье. Думаю, Шон скучает по той кухоньке, ведь дом, который мы строим, еще далек от завершения. – Бренна посерьезнела, задев больную тему. – Едва пригоден для жилья, но я решила по выходным приналечь на кухню, так что Шон скоро станет гораздо счастливее.

– Я бы с удовольствием взглянул на ваш дом.

– Правда? – Бренна вскинула голову. – Добро пожаловать в любое время. Я объясню, как нас найти. Надеюсь, вы не обидитесь на мои слова, но я не ждала, что с вами будет так легко и просто.

– А что вы ждали?

– Ну, что-то вроде акулы большого бизнеса. Я вас не задела?

– Нисколько. И мое поведение зависит от вод, в которых я плаваю. – Тревор оглянулся, увидел жену Эйдана, и его глаза потеплели. Он привстал, однако Джуд остановила его взмахом руки.

– Нет, я к вам не присоединюсь, но спасибо. – Она положила ладонь на выпирающий живот. – Здравствуйте, я Джуд Фрэнсис, и сегодня я вас обслуживаю.

– Вы не должны проводить весь день на ногах и носить подносы.

Джуд со вздохом достала блокнот из кармана фартука.

– Вы говорите точно как Эйдан. Я отдыхаю по мере необходимости и не ношу ничего тяжелого. Шинед одной не управиться, хоть я с ней и повозилась.

– Не тревожьтесь, Тревор. Моя мамочка в день, когда я родилась, копала картошку, а после родов встала к плите ее жарить. – Тревор недоверчиво прищурился, и Бренна довольно заулыбалась. – Ну, может, и нет, но держу пари, что запросто смогла бы. Джуд, если не возражаешь, мне суп дня и стакан молока, – добавила она.

– То же самое и сэндвич, пожалуйста.

– Отлично. Сейчас принесу.

– Она крепче, чем кажется, – сообщила Бренна, когда Джуд отошла к другому столику. – И упрямее. Теперь, найдя, так сказать, свое место в жизни, она с еще большим пылом пытается доказать, что может делать все то, что делают местные женщины. Не волнуйтесь, Эйдан не позволит ей перетрудиться, он ее обожает.

– Да, я заметил. Похоже, мужчины Галлахеры очень преданы своим женщинам.

– Попробовали бы они быть другими, им бы не поздоровилось. – Расслабившись, Бренна откинулась на спинку стула, стянула кепку, и рыжие кудри рассыпались по плечам. – Вы не находите Ардмор слишком захолустным после Нью-Йорка?

Тревор вспомнил стройплощадки, на которых проводил уйму времени: грязевые оползни, наводнения, палящую жару.

– Вовсе нет. По отчетам Финкла я точно так все себе и представлял.

– Ах да, Финкл. – Бренна прекрасно помнила разведчика Тревора. – Вот человек, без сомнения предпочитающий городские удобства. А вы, значит, не такой привередливый?

– Я очень привередливый кое в чем. Вот почему я включил многое из вашего эскиза в проект театра.

– Спасибо за комплимент. – Тревор и в самом деле не мог бы сказать ей ничего более приятного. – Да, я не просто так спросила вас о коттедже. Я его очень люблю, но сомневалась, что вам он подойдет. Ну, я думала, что человек с вашими привычками предпочел бы поселиться в гостинице на утесе. Там круглосуточное обслуживание, ресторан и все такое.

– В гостиничном номере со временем начинаешь чувствовать себя как в клетке. И мне очень интересно гостить в доме, где родилась и жила женщина, помолвленная с одним из моих предков.

– Старая Мод была чудесной женщиной. – Бренна посмотрела Тревору прямо в глаза, следя за его реакцией. – Провидицей. Она похоронена на утесе у источника Святого Деклана, и там можно даже почувствовать ее присутствие. А в коттедже теперь не она.

– А кто же?

Бренна вскинула брови:

– Так вы не слышали легенду? Ваш дедушка родился здесь и ваш отец тоже, хоть он был совсем маленьким, когда они уплыли в Америку. Но он приезжал сюда много лет назад. Неужели ни один из них не рассказывал вам историю Красавицы Гвен и принца Кэррика?

– Нет. Значит, в коттедже обитает Красавица Гвен?

– Вы ее видели?

– Нет. – Тревору почти не рассказывали в детстве легенд или мифов, однако в нем текла и ирландская кровь, так что он искренне заинтересовался. – В коттедже чувствуется женское присутствие, еле уловимое, но определенно женское.

– Вы правы.

– Кто она была? Думаю, если я разделяю кров с привидением, то должен хоть что-то о ней знать.

Бренна не ощутила ни пренебрежения, ни насмешки над ирландскими суевериями в его вопросе, только интерес.

– Опять вы меня удивляете. Минуточку, я сейчас вернусь.

«С ума сойти, – подумал Тревор, зачарованно глядя ей вслед, – у меня есть личное привидение».

Иногда он действительно чувствовал нечто едва уловимое в старых зданиях, на пустых участках, на заброшенных полях. Только ни о чем подобном не говорят на заседаниях советов директоров или с рабочими за стаканчиком холодного пива, разумеется, после тяжелого трудового дня. Обычно не говорят. Но здесь все иначе.

Тревора теперь интересовало все, что связано с Ардмором и его окрестностями. Хорошая легенда с привидением привлечет сюда людей так же, как и настоящий ирландский паб. Атмосфера очень важна, а «Паб Галлахеров» создает именно ту атмосферу, которую он искал, когда задумал строить свой театр. Старое дерево, потемневшее от времени и копоти, в сочетании с кремовыми стенами, каменным очагом, низкими столами и лавками.

А барная стойка просто произведение искусства – и это украшение паба Галлахеры протирают и полируют, не щадя сил. Возраст посетителей – отдельная песня – от младенцев на материнских руках до словно приросшего к табурету в дальнем конце стойки самого древнего старика, какого Тревор видел в своей жизни.

Здесь были и местные – судя по тому, как они сидели, курили, потягивали пиво, – и втрое больше туристов с сумками для фото и видеокамер под столами и картами, и путеводителями, разложенными на столешницах.

Разноязыкая, разноголосая речь, но преобладает чудесная напевность и приятный мягкий акцент, которые его дедушка с бабушкой сохранили до последних дней.

Скучали ли они по ирландской речи? Почему так никогда и не побывали в Ирландии? Какие горькие воспоминания удерживали их вдали от родины? Ну, как бы там ни было, любопытство перескочило через поколение и привело сюда их внука.

А самое интересное было то, что он узнал Ардмор и вид из коттеджа. Даже сейчас он знает, что увидит, поднявшись на скалы. Словно сделанные кем-то фотографии всю жизнь хранились в самых укромных уголках его памяти.

Но на тех немногих фотографиях, что сохранились у дедушки с бабушкой, не было никаких пейзажей, а отец приезжал сюда один раз, когда был еще моложе, чем Тревор сейчас, и его воспоминания были весьма отрывочными.

Правда, в отчетах Финкла были фотографии и подробные описания, однако Тревор точно знал, что увидит, еще до того, как раскрыл первую папку.

Генетическая память? Тревор не очень-то верил в такие вещи. Одно дело унаследовать отцовские глаза, их цвет, форму или дедовы руки и его деловую хватку. Но как можно через кровь передать память?

Тревор разглядывал посетителей, и ему даже в голову не приходило, что, сидя здесь в рабочей одежде, он практически не отличается от местных, и уж точно никто не принял бы его за туриста. У него были светлые волосы, узкое худое лицо, характерное скорее для интеллектуала, а не бизнесмена. Женщина, на которой он чуть не женился, как-то сказала, что такое лицо мог бы вылепить гениальный, но безумный скульптор. Тревор мог показаться резким, неуступчивым, а шрам на подбородке – память о торнадо в Хьюстоне, осыпавшем его стеклянными осколками, – лишь усиливал впечатление непреклонности. А еще лицо Тревора Маги редко выдавало истинные чувства, и только в том случае, если это было выгодно Тревору Маги.

Пока он сидел в одиночестве, его лицо сохраняло отчужденное выражение, но в тот момент, когда к столу вернулись Бренна и Джуд, его озарила улыбка. Поднос, как он заметил, несла Бренна.

– Я попросила Джуд немного передохнуть и рассказать вам о Красавице Гвен, – объяснила Бренна, разгружая поднос. – Наша Джуд – шанахи.

Увидев вопросительно выгнувшиеся брови Тревора, Джуд покачала головой.

– Рассказчица, это по-гэльски. Но я вовсе не шанахи, я просто…

– А кто ждет выхода своей книги и пишет новую? Знаете, Тревор, первая книга Джуд поступит в продажу в конце лета. Если будете искать кому-то подарок, лучше не найдете. Не забудьте, когда отправитесь по магазинам.

– Бренна, перестань! – воскликнула Джуд.

– Не забуду, – пообещал Тревор. – Некоторые из баллад Шона основаны на легендах. Это старая и уважаемая традиция.

– Ой, ему бы понравились ваши слова. – Улыбаясь во весь рот, Бренна подхватила поднос. – Джуд, посиди, я помогу Шинед и подстегну ее за тебя. Начинай, я уже сто раз слышала.

– Ее энергии хватит на двадцать человек. – Джуд и в самом деле немного устала и с удовольствием взяла в руку чашку с чаем.

– Я рад, что нашел ее для этого проекта. Или она меня нашла.

– Поскольку вы оба хитрецы, думаю, вы нашли друг друга. – Джуд поняла, что сказала, и поморщилась. – Я в хорошем смысле.

– Я так и понял. Что, ваш малыш уже толкается? Я это понял по вашему лицу, – пояснил Тревор. – Моя сестра только что родила третьего.

– Третьего? – с благоговением выдохнула Джуд. – Иногда я с ужасом думаю, как справлюсь с одним. Он такой активный, но ему придется подождать еще пару месяцев. – Она погладила свой живот. – Если вы не знаете, чуть больше года назад я постоянно жила в Чикаго.

Тревор неопределенно хмыкнул. Разумеется, он знал. Полученные им отчеты были весьма подробными.

– Я планировала прожить здесь шесть месяцев. В коттедже, где когда-то жила моя бабушка после смерти своих родителей. Она унаследовала этот коттедж от своей кузины Мод после ее смерти. Она умерла незадолго до моего приезда.

– Женщина, с которой был помолвлен мой двоюродный дед.

– Да. В день моего приезда шел дождь. Я решила, что заблудилась. Я в самом деле заблудилась, и не только в пространстве. Меня все нервировало, я всего боялась.

– Вы приехали одна в чужую страну, – произнес Тревор. – Не очень-то похоже на пугливую женщину.

– Эйдан тоже так говорит. – Джуд почувствовала себя свободнее. – Наверное, я просто не подозревала тогда, на что способна. В общем, я свернула на улицу, вернее, в проулок, увидела домик под соломенной крышей и женщину в окне на втором этаже. Она была очень красивой и печальной, а по плечам струились светлые-светлые волосы. Наши взгляды встретились, а потом подкатила Бренна. Оказалось, что я случайно наткнулась на собственный коттедж, а в окне я видела Красавицу Гвен.

– Привидение?

– Да, привидение. Кажется невероятным, правда? И уж точно необъяснимым. Но я могу точно сказать, как она выглядела. Я даже нарисовала ее. А ведь, когда я приехала сюда, я знала о той легенде не больше, чем вы сейчас.

– Я с удовольствием послушаю.

– Тогда я вам расскажу.

Джуд подождала, пока вернувшаяся Бренна усядется и примется за еду, и начала рассказывать. Ее рассказ лился плавно и неспешно, словно подстраиваясь под слушателя. Тревор узнал о юной девушке, мать которой умерла при родах. Эта девушка, скромная и добродетельная, жила в домике на холме, заботилась о своем отце, ухаживала за домом и садом.

Под зеленым холмом, на котором стоял домик, раскинулся серебряный дворец эльфов, дворец, в котором жил и правил принц Кэррик, гордый и красивый. У него были длинные, черные как вороново крыло волосы и пронзительно-синие глаза. И однажды Кэррик увидел Гвен, а Гвен увидела Кэррика.

Они полюбили друг друга, эльф и смертная девушка, и по ночам, когда все спали, он прилетал за ней на огромном крылатом коне. Они никогда не говорили о любви, ибо гордость смыкала их уста. Но однажды ночью отец девушки проснулся и увидел дочь, эльфа и крылатого коня. В страхе за нее он сосватал ее за другого и приказал ей выйти замуж незамедлительно.

Кэррик полетел на крылатом коне к солнцу, собрал огненные искры в серебряный кошель. Когда Гвен вышла к нему перед свадьбой, он открыл кошель, высыпал бриллианты, сокровища солнца, к ее ногам и сказал ей: «Я принес тебе сокровища солнца. Это моя страсть к тебе. Прими их и меня». Он обещал ей бессмертие и жизнь в роскоши, но ни слова не произнес о любви. Гвен отказала ему, отвернулась от него, и бриллианты, лежавшие на земле, превратились в цветы.

Еще дважды приходил к ней Кэррик. Во второй раз – когда она носила под сердцем своего первого ребенка. Из серебряного мешочка он высыпал жемчужины, слезы луны, собранные для нее. «Это слезы луны, – сказал он ей. – Они – мое томление по тебе». Но томление не любовь, а она принадлежала другому. Когда Гвен отвернулась от Кэррика, жемчужины превратились в луноцветы.

Время шло. Гвен растила своих детей, потом внуков, ухаживала за больным мужем, похоронила его и совсем состарилась. А Кэррик все тосковал в своем дворце и по ночам летал по небу на белом крылатом коне.

Однажды бросился он в морские глубины и дальше в океан, вырвал сердце океана и пришел к Гвен в третий раз. Он высыпал к ногам Гвен свой последний дар – сверкающие сапфиры – его верность ей. Гвен в отчаянии разрыдалась, ибо было слишком поздно. Так она и сказала ему. Она никогда не стремилась ни к бессмертию, ни к роскоши, ей была нужна только его любовь. Если бы он сказал, что любит ее, может, она и отбросила бы страхи и покинула свой мир ради него. Когда и на этот раз она отвернулась от него, сапфиры превратились в цветы. Ослепленный гневом и болью, Кэррик наложил страшное заклятье. Не найти ей покоя без него, и не увидят они друг друга, пока трижды не встретятся влюбленные, не примут друг друга, не рискнут своими сердцами, поняв, что любовь превыше всего.

Триста лет, думал Тревор, входя в домик, где жила и умерла Гвен. Долгое ожидание. Он выслушал неторопливый напевный рассказ Джуд, ни разу не прервав ее. Он даже не намекнул ей, что эта история каким-то странным образом была ему знакома. Она снилась ему.

Как не сказал он Джуд и того, что мог бы описать Гвен вплоть до глаз цвета морской волны и нежного овала лица. И ее он видел во сне. И, как понял, чуть не женился на милой Сильвии потому, что она напоминала ему тот образ из сна. Поднимаясь по лестнице, Тревор вспомнил, как искренне надеялся, что у них все получится. Не получилось. Даже сейчас это воспоминание было болезненным. В конце концов оказалось, что они не подходят друг другу.

Сильвия поняла это первой и тактично отпустила его прежде, чем он сам признал, что уже смотрит на дверь. Может, именно это и беспокоило его больше всего. Ему не хватило мужества положить конец их отношениям. И, хотя Сильвия простила его, он себя еще не простил.

Тревор уловил легкий аромат сразу, как вошел в спальню. Тонкий, женственный аромат, словно от розовых лепестков, упавших на влажную от росы траву.

– Привидение пользуется духами, – с веселым изумлением констатировал он. – Ну а сейчас, если вы скромница, пожалуйста, отвернитесь. – Тревор быстро разделся догола и направился в ванную комнату.

Остаток вечера он провел в делах. Разбирал накопившиеся документы, просматривал факсы – все необходимое офисное оборудование он привез с собой, – отсылал ответы. Закончив, он вознаградил себя за труды бутылкой пива и вышел на крыльцо. В последних отсветах уходящего дня в пронзительной тишине одна за другой вспыхивали на небе первые звезды.

Тим Райли, кем бы он ни был, похоже, прав. Дождь пока не намечается. Фундамент нового здания успеет затвердеть.

Возвращаясь в дом, Тревор краем глаза заметил в вышине какое-то движение, словно серебристо-белое размытое пятно пронеслось по темнеющему небу. Однако когда он оглянулся и прищурился, то не увидел ничего, кроме мигающих звезд и лунного серпа.

Падающая звезда, решил Тревор. Ну, ладно привидение, с привидением он уже смирился. Однако принц эльфов на крылатом коне – это совсем другая история… правда, когда Тревор запирал на ночь дверь коттеджа, ему послышалось, будто где-то вдалеке звучат флейты и трубят трубы.