Читать книгу Лицо в темноте - Нора Робертс - Страница 4

Впервые Эмма увидела большой каменный дом с переднего сиденья серебристого «ягуара». Она жалела о том, что рядом не оказалось Джонно с его смешной бородкой, зато дяденька с фотографий разрешил ей понажимать кнопки на приборной панели. Он больше не улыбался, но и не бранил ее. Пахло от него очень приятно. Да и в машине тоже. И она стала разговаривать с ним, уткнув Чарли носом в сиденье.

Дом, с его арочными окнами и прелестными башенками, показался ей огромным. Он был сложен из камня, поседевшего от непогоды, а в окна были вставлены ромбовидные стекла. Трава на лужайке вокруг дома была густой и зеленой, а в воздухе висел аромат цветов. Эмма улыбнулась, подпрыгивая на месте от восторга:

– Замок!

Вот теперь улыбнулся и он:

– Да, я тоже в детстве хотел жить в доме, похожем на этот. Мой отец – твой дедушка – работал здесь в саду.

«Когда не был пьян и мог стоять на ногах», – добавил про себя Брайан.

– А сейчас он здесь?

– Нет, сейчас он в Ирландии.

«Живет в маленьком домике, купленном мной на деньги, которые Пит ссудил мне годом ранее».

Брайан остановил автомобиль у переднего входа, напоминая себе, что надо успеть сделать несколько звонков, прежде чем история попадет в газеты.

– Когда-нибудь ты с ним обязательно познакомишься, как и со своими тетками, дядьями, двоюродными братьями и сестрами. – Он подхватил ее на руки, втайне изумившись и растерявшись оттого, как легко и доверчиво она прижалась к нему. – Теперь у тебя есть семья, Эмма.

Войдя внутрь с малышкой на руках, он услышал эмоциональную скороговорку Бев:

– Думаю, лучше всего подойдет голубой, чисто голубой, я не смогу жить среди всех этих цветов, растущих на стенах, эти ужасные драпировки тоже придется убрать, иначе я буду чувствовать себя как в пещере. Мне нужен белый. Белый и голубой.

Он дошел до двери гостиной и увидел Бев сидящей на полу, с разбросанными вокруг альбомами и книжками образцов. Часть обоев была уже содрана, и кое-где стены оштукатурены заново. Бев предпочитала основательно браться за любое, даже самое пустяковое дело.

Сидя среди гор всякого хлама, она выглядела такой маленькой и беззащитной. Темные волосы ее были подстрижены коротко и прямо, под углом опускаясь к подбородку. В ушах поблескивали большие золотые кольца. Глаза у нее были экзотическими как по форме, так и по цвету: миндалевидные, с золотистыми искорками, посверкивавшими в сине-зеленой глубине. После недели, которую они провели на Багамах, девушка еще сохранила загар. Он точно знал, какой будет ее кожа на ощупь и как она будет пахнуть.

У Бев было маленькое трапециевидное личико и миниатюрная худенькая фигурка. Глядя на нее, сидящую, подобрав под себя ноги, в облегающих клетчатых брючках и аккуратной белой рубашке, было невозможно заподозрить, что она пребывает на третьем месяце беременности.

Брайан пересадил дочь с одной руки на другую, с тревогой спрашивая себя, как отреагирует на нее его беременная любовница.

– Бев?

– Брайан? А я и не слышала, как ты вошел. – Она обернулась, начала было приподниматься и замерла. – Ой. – Кровь отхлынула у нее от лица, когда она увидела ребенка у него на руках. Быстро придя в себя, девушка встала и подала знак двум декораторам, о чем-то спорившим из-за образцов: – Мы с Брайаном хотели бы еще немного обсудить наш выбор. В конце недели я вам перезвоню.

Она поспешно выпроводила обоих, не скупясь на похвалы и обещания. Закрыв за ними дверь, Бев глубоко вздохнула, прижав ладонь к животу, в котором рос ее ребенок.

– Это – Эмма, – представил Брайан.

– Привет, Эмма, – выдавила улыбку Бев.

– Привет, – откликнулась малышка и, застеснявшись, спрятала лицо на груди у Брайана.

– Эмма, хочешь немножко посмотреть телевизор? – Брайан ободряюще шлепнул ее по попке. Когда она в ответ равнодушно пожала плечами, он продолжил, изображая радушие и жизнерадостность, которых на самом деле не ощущал: – В комнате вон там есть большо-о-ой телевизор. Вы с Чарли удобно усядетесь на мягком диване.

– Я хочу писать, – прошептала она.

– Ладно…

Бев сдула челку, упавшую ей на глаза. Она решительно не знала, плакать ей или смеяться.

– Я отведу ее, – сказала. Но в ответ Эмма лишь крепче обхватила Брайана за шею.

– Кажется, она выбрала меня, – пожал он плечами и, послав Бев беспомощный взгляд, прикрыл за собой дверь и повел дочку в дамскую комнату по другую сторону коридора. – Ты… э-э… – начал он и смущенно умолк, когда Эмма стянула трусики и присела.

– Я не писаюсь в трусики, – как о чем-то само собой разумеющемся сообщила она. – Мама говорит, что так делают только глупые и гадкие девочки.

– Ты уже большая девочка, – сказал он, стараясь не психовать. – Очень красивая и умненькая.

Закончив, она подтянула трусики.

– А ты будешь смотреть телевизор? – спросила.

– Чуть попозже. Мне нужно поговорить с Бев. Она очень славная женщина, – добавил Брайан, приподнимая дочку над раковиной. – И она тоже живет со мной.

Эмма несколько мгновений играла со струей воды.

– Она бьется?

– Нет. – Он крепко прижал дочку к себе. – Никто больше никогда не ударит тебя. Обещаю.

Раздираемый противоречивыми чувствами, он пронес ее на руках мимо Бев в комнату, где стояли диван с подушками и большой телевизор на ножках. Брайан включил его, нашел смешное комедийное шоу и пообещал:

– Я скоро вернусь.

Эмма смотрела, как он уходит, и с облегчением отметила, что дверь он оставил открытой.

– Пожалуй, нам лучше перейти туда. – Бев махнула рукой в сторону гостиной.

Там она вновь опустилась на пол и принялась бесцельно перебирать образцы.

– Похоже, Джейн не лгала, – вымолвила она.

– Да, – облизнул он пересохшие губы, – Эмма – моя дочь.

– Я вижу, Бри. Она похожа на тебя как две капли воды.

Бев почувствовала, что глаза безудержно наполняются слезами, и от этого испытала острый приступ ненависти к себе.

– Господи, Бев…

– Не надо, – отстранилась она, когда Брайан попытался обнять ее. – Мне нужно прийти в себя. Потрясение оказалось слишком сильным.

– Для меня тоже, – глубоко вздохнул Брайан. Он закурил и сделал глубокую затяжку. – Ты знаешь, почему я порвал с Джейн.

– Ты сказал, что чувствовал себя так, будто она готова съесть тебя живьем.

– Она всегда была с приветом, Бев. Даже в детстве, когда мы были совсем еще маленькими.

Девушка не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. Не сейчас! Ведь она сама уговорила его вновь увидеться с Джейн, чтобы узнать всю правду о ребенке. Сложив руки на коленях, Бев невидящим взглядом уставилась в пыльный, облицованный мрамором камин.

– Ты же давно знаешь ее, – покивала она.

– Она стала первой девчонкой, с которой я переспал. Мне тогда едва исполнилось тринадцать. – Он потер глаза, жалея, что помнит все до мелочей. – Мой отец напился и начал буйствовать, пока не вырубился. В такие дни я прятался в погребе. И однажды там оказалась Джейн. Она как будто ждала. Прежде чем я успел сообразить, что происходит, она уже оседлала меня.

– Не обязательно делиться со мной такими подробностями, Бри.

– Я хочу, чтобы ты знала. – Он надолго умолк, затягиваясь сигаретой. – Мы с ней были похожи, я и Джейн. У нее дома тоже вечно случались драки. Денег всегда не хватало. Потом, когда я начал интересоваться музыкой, то стал уделять игре больше времени, чем ей. Она взбесилась. Угрожала мне, угрожала самой себе. Я старался держаться от нее подальше. Затем, – продолжил он, – вскоре после того, как мы с парнями собрались вместе, стараясь изо всех сил заявить о себе, она появилась вновь. Мы играли в дешевых забегаловках, едва зарабатывая себе на хлеб. Думаю, все случилось потому, что она была той, кого я знал и кто знал меня. Но главным образом потому, – снова глубоко затянулся он и сказал, выпуская дым, – что я оказался идиотом.

Бев фыркнула и рассмеялась сквозь слезы:

– Ты остался им до сих пор.

– Это точно. В общем, мы вновь сошлись и провели вместе почти год. Ближе к концу она окончательно слетела с катушек, то и дело закатывая скандалы и пытаясь поссорить меня с остальными. Она мешала нам репетировать, устраивала сцены. Даже заявилась в клуб и набросилась на одну из девчонок в зале. А потом рыдала, умоляя меня простить ее. В конце концов дело дошло до того, что я уже не мог больше говорить: «Все нормально, забудь». Я порвал с ней, а она грозилась покончить с собой. Тогда мы только познакомились с Питом и получили несколько ангажементов во Франции и Германии. Он как раз занялся нашим первым контрактом на запись пластинки. И мы уехали из Лондона, я и думать о ней забыл. У меня и мысли не было, что она беременна, Бев. Больше трех лет я даже не вспоминал о ней. Если бы можно было все вернуть обратно… – Он умолк, думая о малышке в соседней комнате с кривым передним зубиком и ямочкой на щеке. – Не знаю, что бы я тогда сделал.

Бев подтянула колени к груди. Она была молодой, практичной женщиной из хорошей семьи. Ей до сих пор было трудно понять, что это такое – нищета и боль, хотя именно это из прошлого Брайана и привлекло ее к нему.

– Полагаю, куда большее значение имеет то, что ты намерен делать сейчас.

– Я уже сделал это. – Он затушил сигарету в фарфоровой чаше девятнадцатого века. Бев не стала делать ему замечание.

– И что же ты сделал, Бри?

– Я забрал Эмму. Она – моя дочь. И она будет жить со мной.

– Понятно. – Теперь уже Бев взяла сигарету. Забеременев, она перестала употреблять спиртное и баловаться наркотиками, но отказаться от табака было куда труднее. – Ты не подумал о том, что сначала было бы лучше обсудить все между нами? К тому же мы вроде бы собирались пожениться.

– И поженимся. – Он взял ее за плечи и легонько встряхнул, отчаянно боясь, что она, подобно многим другим, отвернется от него. – Черт возьми, Бев, я хотел поговорить с тобой! Но не мог. – Отпустив ее, он вскочил на ноги и принялся пинками расшвыривать альбомы с образцами. – Я вошел в эту грязную, вонючую квартиру, намереваясь всего лишь пригрозить Джейн неприятностями, если она не оставит нас в покое. Она была такой же, как и раньше, – то бесновалась, то молила простить ее. Потом сказала, что Эмма – в спальне, но ее там не оказалось – ребенок спрятался. Спрятался от матери! – Он с силой прижал ладони к глазам. – Господи, Бев, я нашел малышку прячущейся под раковиной, словно перепуганный зверек.

– О боже! – Бев уронила голову на колени.

– Джейн собиралась избить ее – она собиралась избить эту маленькую девчушку за то, что та испугалась. А когда я увидел ее… Бев, посмотри на меня. Пожалуйста. Глядя на нее, я увидел себя. Понимаешь?

– Я очень хочу понять. – Она тряхнула головой, глотая слезы. – Нет, неправда. Я хочу, чтобы все было так, как сегодня утром, когда ты уходил.

– Ты считаешь, я должен был оставить ее там?

– Нет. Да. – Стиснув руки в кулаки, она прижала их к вискам. – Не знаю. Мы должны были поговорить. Мы могли бы предложить ей некоторую сумму в возмещение.

Опустившись рядом с ней на колени, он взял ее за руки.

– Послушай. Я собирался уехать и подумать, потом вернуться домой и поговорить с тобой. Джейн не дала мне такого шанса, она сказала, что покончит с собой.

– Ох, Бри…

– Думаю, я бы справился, – сглотнул он. – Пожалуй, я был достаточно зол, чтобы даже подтолкнуть ее к этому. Но потом она сказала, что убьет и Эмму тоже.

Бев прижала руку к животу, словно защищая ребенка, который рос в ней, ребенка, который уже превратился для нее в замечательную реальность.

– Нет. О, нет, она не могла говорить серьезно…

– Она говорила совершенно серьезно, Бев. – Он крепче стиснул ее руки. – Не знаю, довела бы она задуманное до конца или нет, но в тот момент она не притворялась. Я просто не мог оставить там Эмму, Бев. Я бы не смог оставить там даже ребенка совершенно незнакомого мне человека!

– Да. – Мягко высвободившись, она взяла его лицо в свои руки. Лицо своего Брайана. Своего славного заботливого Брайана. – Ты не мог этого сделать. Но как тебе удалось забрать ее у Джейн?

– Она дала согласие, – коротко ответил он. – Пит подготовит нужные документы, так что все будет совершенно законно.

– Бри?! – Она крепче прижала ладони к его щекам. Она была влюблена, но не слепа. – Каким образом?

– Я выписал ей чек на сто тысяч фунтов. По соглашению она будет получать двадцать пять тысяч в год до тех пор, пока Эмме не исполнится двадцать один.

– Господи, Брайан. – Бев уронила руки. – Ты что, купил этого ребенка?

– Нельзя купить то, что уже принадлежит тебе. – Он буквально выплюнул эти слова, потому что они заставили его ощутить себя запачканным. – Я дал Джейн достаточно, чтобы она держалась подальше и от Эммы, и от нас. – Он накрыл ладонью ее живот. – И от нашего ребенка. Послушай меня, – заглянул он ей в глаза. – Я скоро уеду, ты знаешь. К нам наверняка пожалуют репортеры, кое-кто станет поливать нас грязью. Я прошу, поддержи меня, помоги пережить шумиху и скандал. Дай Эмме шанс.

– А куда мне деваться?

– Бев?…

Она покачала головой. Она не бросит его и поддержит, разумеется, ей только нужно время, немножко времени.

– За последнее время я много прочла об этом и знаю, что нельзя надолго оставлять малышку одну, – судорожно дыша и сглатывая последние слезы сказала Бев.

– Хорошо. – Он рывком провел ладонью по голове и выдохнул. – Посмотрю, как она там.

– Мы посмотрим вместе.

Эмма по-прежнему сидела на диване, крепко прижимая к себе Чарли. Яркий свет телевизора ничуть не мешал ей: малышка крепко спала. На щеках у девочки виднелись дорожки высохших слез. Заметив их, Бев явственно ощутила, как дрогнуло ее сердце.

– Пожалуй, лучше отправим декораторов сначала заняться спальней наверху, – решила она.

* * *

Эмма лежала в постели, на чистых свежих простынях, и старательно зажмуривала глаза. Она знала, что если откроет их, то вокруг окажется одна лишь темнота. А в темноте всегда кто-то прячется.

Она стиснула шею Чарли и прислушалась. Иногда те, кто прятался в темноте, издавали шуршание.

Сейчас она ничего не слышала – это они затаились и ждут. Ждут, чтобы она открыла глаза. У нее вырвался слабый всхлип, и она тут же прикусила губу. Мама всегда злилась, если она плакала по ночам. Мама входила к ней и с силой трясла ее, говоря, что она – глупая маленькая девчонка. А те, невидимые чудища, прятались под кроватью или разбегались по углам, пока мама была с ней.

Эмма зарылась лицом в знакомую, издающую затхлый запах шерстку Чарли.

Она вдруг вспомнила, что находится в другом, незнакомом месте. Том самом, в котором жил дяденька с фотографий. Теперь к страху примешивалось любопытство. Он сказал, что она может называть его «папа». Какое смешное имя. По-прежнему не открывая глаз, она попробовала его на вкус, шепотом повторяя его в темноте, как заклинание.

Они поужинали рыбой с жареной картошкой на кухне вместе с какой-то темноволосой леди. Играла музыка. Похоже, музыка в этом доме играет без перерыва. И стоило дяденьке-папе заговорить, как слова его тоже звучали словно музыка.

Леди выглядела несчастной, даже когда улыбалась. И Эмма спросила себя, а не собирается ли эта леди подождать, пока они останутся вдвоем, чтобы ударить ее, Эмму.

А потом папа выкупал ее. Эмма вспомнила, как на лице у него появилось странное выражение, но он не щипался, и мыло не попало ей в глаза. Только спросил, откуда синяки, и она сказала так, как требовала отвечать в таких случаях мама, если кто-нибудь станет задавать подобные вопросы: она была ужасно неловкой, поскользнулась и упала.

Тогда в глазах у него появилось сердитое выражение, но он не отшлепал ее. А потом дал ей надеть рубашку, и Эмма захихикала, потому что та доходила ей до пят.

Когда он пришел, чтобы уложить ее в постель, с ним была леди. Присев на край кровати, она улыбалась, пока он рассказывал сказку о замках и принцессах.

Но, когда она проснулась, они уже ушли. Они ушли, а комната погрузилась во тьму. Ей стало страшно. Она испугалась, что чудища доберутся до нее, начнут щелкать своими огромными клыками и съедят ее. А еще она испугалась, что сейчас войдет мама и отшлепает ее за то, что она – не дома и не лежит в своей кроватке.

Ой, что это? Эмма была уверена, что услышала какой-то шепот в углу. Дыша сквозь зубы, она приоткрыла один глаз. Тени пришли в движение, угрожающе нависли и потянулись к ней. Зарывшись лицом в шерстку Чарли, чтобы заглушить всхлипы, она попыталась стать меньше – такой маленькой, чтобы ее вообще не было видно, чтобы ее не смогли съесть все те страшные, шуршащие чудища, что скрывались в темноте. Их прислала ее мама за то, что она ушла с тем дяденькой с фотографий.

Ужас нарастал, и она задрожала всем телом, а кожа стала влажной. Страх вырвался наружу вместе с громким криком – она спрыгнула на пол с кровати и, споткнувшись, вывалилась в коридор. Что-то упало и разбилось.

Она лежала, боясь пошевельнуться, прижимая к себе собаку и ожидая самого худшего.

Вспыхнул свет. Она растерянно заморгала. Прежний страх сменился новым, когда до ее слуха донеслись голоса. Эмма отпрянула к стене и застыла, глядя на осколки фарфоровой вазы, которую разбила.

Они изобьют ее! Отправят обратно! Запрут в темной комнате, чтобы ее съели!

– Эмма? – Еще не проснувшись окончательно, слегка покачиваясь после косяка, выкуренного перед тем, как заняться любовью с Бев, к ней подошел Брайан. Она сжалась в комочек, ожидая удара. – С тобой все в порядке, девочка моя?

– Это они разбили ее, – сообщила она дяденьке в попытке избежать наказания.

– Они?

– Темные чудища. Их прислала мама, чтобы они добрались до меня.

– Ох, Эмма. – Он прижался щекой к макушке крохи.

– Брайан, что там? – Запахивая халат, в коридор выскочила Бев. Увидев, что осталось от ее дрезденской вазы, она тихонько вздохнула и подошла к ним, стараясь не наступить на осколки. – Она не порезалась?

– Не думаю. Но она сильно напугана.

– Давай посмотрим. – Бев взяла Эмму за руку. Та была сжата в кулачок и напряжена, как натянутая струна. – Эмма? – Голос леди стал тверже, но злобы в нем не было. Эмма осторожно приподняла голову. – Ты не ушиблась?

Все еще оставаясь настороже, малышка с опаской показала на свое колено. На белой тенниске проступили несколько капель крови. Бев приподняла подол. Царапина была длинной, но неглубокой. Тем не менее для большинства детей этого было бы вполне достаточно, чтобы поднять жуткий рев. Но Эмма не стала этого делать. Возможно, потому, что царапина выглядела сущим пустяком по сравнению с синяками, которые обнаружил на ее теле Брайан, когда купал девочку. Скорее машинально, нежели повинуясь материнскому инстинкту, Бев наклонилась, чтобы поцеловать больное место. При виде того, как у Эммы от изумления приоткрылся рот, сердце Бев растаяло.

– Все порядке, родная, сейчас мы все уладим, и коленка болеть не будет. – Взяв Эмму на руки, она потерлась носом о ее шейку.

– Там, в темноте, прячутся чудища, – прошептала, доверившись, девочка.

– Твой папочка прогонит их. Правда, Бри?

Возможно, ирландская кровь, текущая в его жилах, но скорее наркотик заставили его глаза увлажниться, когда он увидел, как женщина, которую он любит, утешает его ребенка.

– Конечно! – громко сказал он. – Я изрублю их на куски и выброшу за окно.

– А после этого возьми веник и приберись тут, – посоветовала Бев.

Эту ночь Эмма провела, уютно устроившись в большой кровати с латунными шарами вместе со своей семьей. Первую в жизни такую ночь.