Читать книгу Охота на бабочек - Нора Робертс - Страница 7

Пибоди зевнула, едва не вывихнув челюсть. Выбор завтрака оказался нелегким делом: день следовало начинать со здоровой пищи и ни в коем случае не переедать. А значит, бублики с сыром под запретом. Пожалуй, фруктовый йогурт будет в самый раз. Только йогурт, а не йогурт и бублики вместе.

И ни в коем случае никаких датских булочек с вишней по дороге в управление.

Почему каждое утро она мечтает о булочках? Такое чувство, что от одной мысли о мучном она поправляется минимум на фунт.

– Я буду только фруктовый йогурт, и точка!

Сидевший на крошечной кухоньке Макнаб удивленно оторвал взгляд от миски с «Хрустящими хлебными хлопьями» и ничего не сказал.

Пибоди насыпала в кофе низкокалорийный заменитель сахара и вздохнула: насколько он противнее, чем обычный заменитель, в котором наверняка тьма-тьмущая калорий. Как ни странно, это подняло ей настроение, и она радостно принялась за полезный йогурт и низкокалорийный кофе.

Везет тощему Макнабу – тот поедал «Хрустящие хлебные хлопья» целыми мисками, заливая их литрами соевого молока, и при этом не поправлялся ни на унцию. Жизнь чертовски несправедлива, особенно к тем, у кого метаболизм медленный, как хромая черепаха.

Пибоди отхлебнула кофе и почувствовала: в голове проясняется. Ей нравилось, как солнце заглядывает по утрам в кухонное окно и играет на желтых занавесках, которые она сшила сама. Приятно знать, что навыки, полученные на уроках труда, могут пригодиться в жизни. Она с удовольствием выбрала материал, придумала фасон, раскроила и прострочила занавески на своей швейной машинке. Вышло практично и очень уютно. А уж Макнаба ее рукоделие поразило в самое сердце!

В один прекрасный день она наконец довяжет тот коврик для гостиной, и он ахнет. Макнаба чрезвычайно удивляло ее умение мастерить всякие штуки своими руками, и ей было приятно вдвойне. А еще ей нравилось, что их личные вещи так прекрасно сочетаются и дополняют друг друга в их квартирке. Ее посуда и его пивные бокалы, ее стулья и его стол. Теперь у них все общее.

А еще Пибоди полюбила по утрам вместе завтракать, когда их смены совпадали. Просто сидеть рядом, жевать и болтать обо всем на свете.

Она отпила кофе и вдруг заметила, что Макнаб опустил ложку и молчит.

– Твои три «х» размокнут и перестанут хрустеть, – предупредила она.

– Чего? А, ну да. – Он пожал плечами и отодвинул тарелку. – Я не очень-то голоден.

– И как некоторые умудряются не есть по утрам? – Сама идея пропустить завтрак казалась Пибоди кощунством. – Я просыпаюсь голодная, как волк, и едва сдерживаюсь, чтобы не смести все, что попадется на глаза – иначе точно в дверь не пролезу.

Он промолчал, и Пибоди нахмурилась: Макнаб всегда говорит что-нибудь приятное про ее фигуру. Наверное, он нездоров – сам бледный, глаза красные, под ними темные круги.

– Что с тобой? – Она встревоженно тронула его за руку. – Выглядишь не очень.

– Не выспался.

– Ты заболел? – Пибоди поспешно потрогала его лоб. – Температуры вроде бы нет. Давай заварю тебе специального бабушкиного чая?

– Не стоит. – Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. – Пибоди… Делия.

Вот так-так. Он называл ее Делией, когда бывал расстроен, зол или хотел заняться с ней любовью. Вряд ли сейчас он думал о сексе.

– В чем дело? Что случилось?

– Да так, просто… я люблю тебя!

– Я тебя тоже люблю! Сейчас сидела и думала, как здорово завтракать вместе на нашей кухоньке. Встречать новый день вдвоем и…

– Ты хочешь замуж?

Не допей она кофе чуть раньше, Пибоди непременно бы прыснула бы ему в лицо. Вместо этого она судорожно сглотнула.

– Ох ничего себе! – У нее резко пересохло во рту. – Ну да. Когда-нибудь.

– Я хотел сказать, замуж за меня.

– Ну конечно, за тебя, глупыш! За кого же еще? – Она ущипнула его за плечо, но Макнаб даже не улыбнулся. – Сказала ведь, что люблю тебя! Я опять напортачила? Йен… – она тоже называла его по имени только в особых случаях. – Если я тебя обидела…

– Нет-нет, дело не в этом. Как ты насчет того, чтобы пожениться?

– Ну… – Желудок затрепетал, сжался, потом опять дрогнул. – А ты?

– Я первый спросил.

– И что навело тебя на эту мысль?

– Мне не спалось. Перед глазами маячила Кей-Ти Харрис, лежащая возле бассейна на крыше. В том освещении она – вылитая ты! И на миг мне показалось, что я вижу тебя… Едва не умер!

Пибоди облегченно вздохнула, чувствуя одновременно беспокойство и горячую привязанность. Она села к нему на колени и обняла, а он уткнулся головой ей в плечо.

– Все в порядке. Я жива, и все будет хорошо. – Она поцеловала Макнаба в макушку; его золотистые волосы в лучах солнца были того же цвета, что и занавески в кухне. – Все будет хорошо!

– Я понял, как ты дорога мне, и подумал, что я… то есть мы теряем драгоценное время. Думаю, нам стоит пожениться. Или хотя бы скажи, хочешь ли ты, чтобы я сделал тебе предложение. Ведь ты для меня та самая! Пибоди, ты – моя единственная!

– А ты – мой единственный! – воскликнула Пибоди. – Макнаб, никогда и ни с кем мне не было так хорошо! С тобой я чувствую себя счастливой. И все это, – она обвела рукой кухню, – моя посуда, твои бокалы – наш дом! И я здесь счастлива.

– Я тоже.

– Нам необязательно жениться прямо сейчас. Мы еще слишком молоды, – сказала она с улыбкой, и его зеленые глаза засияли в ответ.

– Но в один прекрасный день мы ведь непременно?..

– Конечно! Закатим шумную и веселую свадьбу. Поженимся, нарожаем детишек!

– Малюток-Пибоди и малюток-Макнабов, – улыбнулся он и похлопал ее по животу.

– В один прекрасный день. – Нежась в лучах солнечного света, она поцеловала его, чтобы все сбылось. – Самое приятное, что ты спросил, хочу ли я услышать твое предложение. Я обожаю тебя за это! – Пибоди снова обняла его. – Спроси меня еще раз в один прекрасный день!

– А может, лучше ты?

– Не-а! – Она пощекотала его живот. – Лучше ты!

– А почему не ты? – Он провел пальцами по ее ребрам.

– Ты первый начал! – Она рассмеялась и поцеловала его.

Раздался сигнал вызова.

– Что за черт!

Пибоди повернулась и взяла с дальнего конца стола рацию.

– Даллас прислала сообщение, велела ждать ее в морге. У нас есть пятнадцать минут!

Пибоди вскочила, и они наперегонки помчались в спальню. Целых пятнадцать минут с парнем, который любил ее настолько сильно, что спросил, хочет ли она услышать от него предложение руки и сердца! Это куда как лучше, чем булочки с вишней!

Ева шла по длинному белому коридору морга. Она давно привыкла к запаху смерти, слегка замаскированному средством для дезинфекции с лимонной отдушкой. Навстречу попадались люди в белых халатах, но Ева уже не задумывалась над тем, кто из них недавно извлекал органы из мертвых тел, а кто только собирался приступить к своим обязанностям сразу после того, как допьет утренний кофе.

Ей было малоинтересно, сколько временных жильцов лежит сейчас в огромных холодильниках или сколько галлонов крови ежедневно стекает с резекционных столов.

Но когда Ева вошла в прозекторскую и увидела Харрис на столе, то вздрогнула – до того та была похожа на Пибоди.

Главный судмедэксперт Моррис отвернулся от монитора. На нем был темно-синий костюм в тончайшую серебряную полоску, черные как смоль волосы заплетены в мелкие косички и перехвачены в хвост. В динамиках чуть слышно звучал жесткий ритмичный рок-н-ролл, на стальной кювете дымилась чашка кофе из автомата.

Он уставился на Еву раскосыми глазами, потом отвел взгляд:

– Я надеялся, Пибоди тоже придет.

– Она уже едет.

– Странно все это, – сказал он и шагнул к распростертому на столе телу. На туловище у трупа был аккуратный Y-образный разрез с плотно закрытыми краями. – Сходство очень поверхностное, но все же…

– Мне тоже не по себе.

– Признаюсь, я рад, что вчера дежурил Картер и аутопсия досталась ему. – Он поискал в компьютере отчет. – Меня ты не вызвала.

– Было уже довольно поздно, – пожала плечами Ева и сунула руки в карманы.

– Вряд ли дело только в этом. – Моррис внимательно посмотрел на нее, и взгляд его смягчился. – Ты решила, что из-за смерти Амариллис мне будет тяжело работать с ней, и даже небольшое сходство с другом может причинить мне боль.

– Дело не в этом.

– Дело в том, что я благодарен тебе за заботу. Я скучаю по Амариллис. – Он приложил руку к груди. – До сих пор горько думать о том, чего уже никогда не случится. Но мне гораздо лучше.

– Я рада.

– Когда я пришел утром и увидел ее, мне стало бесконечно жаль. Мы оба сталкиваемся со смертью каждый день и все же до сих пор способны сострадать. И это правильно, так и должно быть хотя бы иногда.

– Я едва знала ее, и она мне не нравилась. Я старалась найти в ней побольше отличий от Пибоди! Но все равно это сходство ужасает.

– Может, оно и к лучшему, что после стольких лет и стольких смертей мы еще способны ужасаться. Хочешь кофе?

– Твою бурду? – Ева покосилась на дымящуюся чашку, от которой резко несло горечью. – Уволь.

– Ну и что, – усмехнулся Моррис. – Я привык, и мне все равно, хорош он или плох.

– Могу подогнать тебе настоящего кофе.

– Только настоящего кофе мне здесь и не хватало! Даже мертвые восстанут и обратятся в зомби. Поберегу нервы, пусть будет бурда.

– Вряд ли настоящий кофе вернет Харрис к жизни, и она вцепится тебе в горло.

– Зомби не вцепляются в горло, – поправил Моррис, – а едят мозг.

– Отвратительно!

– Они ведь зомби, им положено. Ладно… – Он посерьезнел и уставился на экран, читая отчет о вскрытии. – На смену печали приходит облегчение. Думаю, всем иногда полезно почувствовать, что на сей раз смерть обошла нас стороной.

– Вчера мне хотелось расцеловать Пибоди! Я едва сдержалась.

– Грозный коп и циничный прозектор оказались сентиментальны, – улыбнулся Моррис. – Что ж, в любом случае о ней есть кому грустить.

– Вряд ли. Она была той еще стервой. Похоже, ее никто не любил, кроме собственной матери. И пока неясно, любила она ее или просто изображает скорбь.

– Похоже, умершая почти не страдала – судя по токсикологическому анализу Картера, она была сильно пьяна. У нее в крови оказалось 3,2 промилле алкоголя, плюс изрядное количество «зонера».

– Она весь вечер пила. В сумочке нашли фитосигареты, на крыше – шесть окурков. Они сейчас в лаборатории. Возможно, в них подмешан «зонер».

– Не очень-то она дорожила жизнью.

– Какова причина смерти?

– Эта женщина утонула – у нее в легких вода. Когда упала в бассейн, еще была жива. Так, а вот рана на голове… – Моррис вывел изображение на экран вместе с увеличенным фрагментом бортика бассейна. – Рана достаточно серьезная, чтобы потерять сознание, однако не смертельная. Не будь она пьяна, получила бы легкое сотрясение мозга, наложили бы пару швов и выписали обезболивающее. Картер считает, что рана – результат падения. И я согласен с ним.

Моррис включил программу, позволяющую просмотреть реконструкцию убийства.

– Итак, она упала или ее толкнули, стукнулась головой о плитку. От удара потеряла сознание на несколько минут. Учитывая алкоголь и «зонер» в крови, жертва могла пробыть в отключке долго.

– То, как и куда упала жертва… она ведь не могла свалиться в воду сама, верно?

– Не могла.

– А если она пришла в себя, пыталась встать и свалилась в бассейн? Потеряла равновесие и…

– Случись так, были бы другие повреждения, ведь там неглубоко. Взгляни на экран: ссадина на виске доказывает, что она перевалилась через бортик. Кроме того, на месте преступления вы обнаружили, что каблуки туфель ободраны. Смотри сюда, – Моррис подошел к столу и приподнял простыню, – на правом бедре еще одна небольшая ссадина, которая появилась в результате первого падения, и кровь от которой нашли чистильщики.

– Кровь пытались смыть. Поднявшиеся от падения брызги ее не затронули бы. Их было не так много, да и расстояние не то.

– Реконструкция Картера наглядно это демонстрирует.

Ева наконец смогла увидеть всю картину.

– Она падает сама или ее толкают, вырубается. И тут кто-то берет ее, волочит пару футов до бассейна и скатывает в воду, где она и тонет.

– Именно к такому заключению мы и пришли. Это не несчастный случай. Это убийство.

– Так я и думала. – Ева обернулась и увидела запыхавшуюся Пибоди.

– Ух ты! И все равно чудно́, – сказала она, разглядывая тело. – Думаю, ноги у нее подлиннее. Почему у меня не такие длинные ноги?

Моррис обошел вокруг стола, взял Пибоди за плечи и смачно расцеловал.

Пибоди удивленно замигала.

– Что ж, спасибо, это было очень мило.

– Очень рад видеть тебя живой и здоровой! – В глазах Морриса плясали искорки смеха.

– Сегодня лучшее утро в моей жизни!

– Так запомни его как следует, – посоветовала Ева. – У нас тут убийство, газетная шумиха и длиннющий список подозреваемых. За работу!.. Спасибо, Моррис.

– Всегда пожалуйста. Кстати, Пибоди, твои ножки мне нравятся такими, как они есть.

– Удачный денек намечается! – Довольная Пибоди зашагала вслед за Евой по коридору.

– Значит, так. Ты опоздала и, судя по упругой походке, опоздала из-за секса. А мне придется вводить тебя в курс дела и пересказывать отчет эксперта. И о какой удаче ты говоришь?

– Я не смогла удержаться, ведь Макнаб сделал мне предложение!

– Чего? – Ева замерла на полном ходу, испытав уже второе потрясение за утро. – О боже!

– Сижу и ем йогурт, мечтая о бублике с сыром, а он застыл над миской с «Хрустящими хлебными хлопьями» и спрашивает, не хочу ли я замуж. – От пережитого потрясения Пибоди так и подпрыгивала в своих малиновых сапожках. – Правда-правда, он спросил, хочу ли я услышать такое предложение, и это было та-ак мило! Разумеется, пришлось заняться с ним сексом.

– Ясно. – Какое еще потрясение ждет ее сегодня? – Значит…

– Мы решили пожениться! В один прекрасный день, не сейчас. Пока нам еще рано.

– Ничего не понимаю.

– Думаю, он хотел, чтобы я знала, что он хочет жениться на мне! И хотел узнать, согласна ли я когда-нибудь выйти за него. Вот и все! – Пибоди обхватила себя за плечи. – Видишь, как просто! Его здорово проняло, когда он увидел девушку, так похожую на меня… и мертвую.

– Ну, это я и сама поняла.

– Он хотел, чтобы я знала, и сам хотел знать, поэтому спросил, можно ли ему спросить, и вот мы… Даллас, я по нему с ума схожу! И даже больше. Я люблю каждую тощую клеточку его тела!

– Надо думать. – Ева долго молчала, потом добавила: – Ты вряд ли услышишь это от меня еще раз, но вы отличная пара. И правильно делаете, что никуда не торопитесь.

– Вы-то не стали ждать, – напомнила ей Пибоди.

– У нас с Рорком все было иначе. При обычных обстоятельствах ничего бы у нас не вышло.

– Ты не права! И если как следует разобраться, все вышло так, как и должно было случиться.

– Возможно. Но если ты опять опоздаешь из-за секса, то тебе не поздоровится.

– Есть не опаздывать!

– А для начала мы завернем к Мевис и Леонардо. Они ушли до того, как было обнаружено тело, однако на вечеринке присутствовали и ролик смотрели со всеми, поэтому нам нужны их показания. Вдобавок Мевис играла в фильме саму себя и общалась со съемочной группой. Может, подкинет полезных сведений.

Так странно было возвращаться в дом, в котором Ева когда-то жила. Теперь там поселились Мевис и Леонардо с ребенком. Они заняли и соседнюю квартиру, снесли лишние стены и обустроили помещение для семейной жизни и работы.

Еще более странно, что Пибоди и Макнаб поселились в этом же здании.

Столько перемен за такой короткий промежуток времени!

– Наверно, мы слишком рано, – начала Ева, поднимаясь по ступенькам, которые преодолевала раньше каждый день. – Но надо покончить с этим поскорее, даже если придется их разбудить.

– Даллас, ребенку нет и года! Поверь мне, они давно не спят.

– Тебе виднее. – Она постучала в новую дверь, недавно покрашенную в малиновый цвет.

Открыл немного заспанный Леонардо со скрученными в дреды волосами медного цвета. При виде Евы и Пибоди его золотисто-коричневые глаза осветила радостная улыбка.

– Утро доброе! Какой приятный сюрприз!

Видимо, одет он был по-домашнему: кремовая блуза, украшенная искусной вышивкой по манжетам, и свободные штаны шоколадного цвета.

Хотя расстались они всего несколько часов назад, Леонардо стиснул обеих в медвежьем объятии и расцеловал.

– Мевис сейчас выйдет – она одевает Беллу. Мы собираемся на занятие по семейной йоге, потом у Мевис запись в студии, а я – на обсуждение весенней коллекции.

– Йога? Ребенок уже занимается йогой?

– Йога – прекрасное занятие для всей семьи.

– Ладно, но при чем здесь весенняя коллекция? Осень едва наступила.

– Мода всегда смотрит в будущее! Хотите кофе? У меня есть тот, от Рорка. Я тоже на него подсел.

– Я приготовлю. – Пибоди направилась на кухню, переделанную до неузнаваемости.

Ева оглядела свою бывшую квартиру, которая с каждым разом все меньше напоминала о прошлом. Теперь здесь царил цвет – яркие стены, картины, причудливо развешанные драпировки. Кухню от гостиной отделяла перегородка из текстурного стекла.

– Здорово у вас стало, – решила она. – Здесь есть частичка каждого из вас.

– Мы счастливы в нашем новом доме!

– Да, это видно сразу. Послушай, Леонардо, извини, что заявилась с утра пораньше, но…

Не успела она договорить, как в гостиную влетела Мевис, одетая в блузку всех цветов радуги и бриджи до колена с манжетами из того же материала, что и блузка. Ее кудрявые волосы были скручены в небрежный пучок. На бедре у нее восседала Белла, тоже в бриджах, только малинового цвета (точь-в-точь как входная дверь, подумала Ева), и в белой маечке с надписью «Намасте»[1], выложенной сверкающими стразами.

– Дас! – радостно пискнула Белла (так она называла сейчас Еву), а после разразилась целой тирадой, в которой невозможно было разобрать ни слова.

– Так и знала, что кто-то пришел. И Пибоди здесь! – Обутая в блестящие красные кеды, Мевис пустилась в пляс. – Вы вовремя! Сейчас такое увидите! Ну, давай, Белла-Беллисима, иди к Даллас!

– Дас! – пискнула Белла, цепляясь за палец Мевис. Мать осторожно поставила ее на ножки.

– Давай, детка! У тебя получится.

Вытаращив голубые глазки, Белла неуверенно шагнула. Потом выпустила палец Мевис и сделала еще шаг, размахивая ручонками, как птичка крылышками.

– Эй, что она делает?! Как это у нее получается? – изумленно воскликнула Ева, едва сдержавшись, чтобы не отпрянуть: Белла упорно перебирала маленькими ножками в малиновых кедах, в глазах светился непередаваемый восторг.

– Надо же, идет! – Пибоди выбежала из кухни, позабыв про кофе. – Она делает первые шаги!

Девочка врезалась Еве в ноги и крепко схватила ее за штанины, как утопающий цепляется за спасительный круг.

– Представляете, – всхлипнула Мевис, утирая слезы умиления, – утром Леонардо оставил ее поиграть на полу, пока мы завтракаем. Она поднялась, цепляясь за ножку стула, и пошла к нему. Пошла к папочке! У меня до сих пор слезы наворачиваются на глаза!

Леонардо тоже всхлипнул с женой в унисон. А Белла запрокинула головку и воскликнула, продолжая цепко держаться и сияя глазами:

– Дас!

– Чего она хочет от меня?

– Просит взять ее на руки, – перевела Мевис.

– Зачем? Ведь она уже умеет ходить.

– Дас! – повторила Белла, умудрившись вложить в один слог всю свою любовь.