Читать книгу Где цветет чистодуш? - Нуянь Видяз - Страница 44

Виновата во всем была Медуница.

Это она затеяла переполох. Не успела глаза открыть, синие, как мартовское небо, тут же затрезвонила на весь весенний лес.

– Чур, я первая, я первая!

– Как первая? – подала голос плотная Хохлатка из-под куста жимолости и закудахтала, как ее тезка – ряба. – Я раньше тебя расцвела! Вот так-то! Вот так-то! Значит, я и есть цвет-первоцвет.

– Ишь ты какая… Тоже мне нашлась! – не собиралась уступать Медуница.

– А чего нашлась, чего нашлась-то? – наседала Хохлатка, повышая голос.

Услышала о споре Сон-трава. Она скорехонько, без колготни, проткнула над собой, как шилом, дерновое покрывало и выглянула на белый свет. Осмотрелась, затем украдкой вздохнула и, не долго думая, надела модную шляпку. Да такой стала франтихой – и не узнать!

– Не галдите зря, подруженьки. Не шумите напрасно. …Извините, пожалуйста, я опоздала, правда, чуть-чуть. С кем не бывает?! А теперь гляньте сюда. У кого видели еще такую шляпку? Уверена – ни у кого! Такую не встретишь во всем царстве-государстве. Всем цветам я цветок. Так что первоцвет – это я!

Медуница и Хохлатка были прямо-таки шокированы таким вероломством и не нашли сразу что сказать.

– Безобразие! – вступила тут в спор, перебив Сон-траву, грубоватая характером Примула, по отчеству Лекарственная. – Как ты смеешь, какое право, голубушка, имеешь так говорить! Вот мой паспорт! Вот! Видишь? Тут черным по белому расписано: Пер-во-цве-то-ва. Теперь-то ясно? Да ну вас всех! Я – первоцвет. Знайте!

– Да? Простите, гражданочка Пер-во-цве-то-ва. Вы на перинах нежились, сладкие сны по зорьке досматривали, а я… Я трудилась, – не выдержала, начала спорить обычно молчаливая Звездчатка, – успела по всем лесам-лесочкам звездочки разбросать. Проспали свое, а теперь всем паспорт под нос суёте. Не верю я печатям. Меня и так многие зовут Первоцветом! Так что…

– Эх вы, “первоцветы”, – неожиданно заглушил базарный переполох густой бас Копытня, со странной фамилией Европейский, – нашли о чем суесловить. Заглянули б, кумушки, прежде в школьный учебник. Сами не кумекаете, о чем трезвоните. Сроду здесь у нас, дабы вам знать, не водились они, первоцветы-то. Знать бы пора, пустомели.

– Как не водились? Это о чем вы? А я? – возмутилась интеллигентная Звездчатка. – А я?

– А я? – напомнила о себе Медуница, зачинщица тяжбы.

– А я?

– А я? – посыпалось с разных сторон.

– Ха-ха-ха… – захохотал с издевкой Копытень. – Ну и ну-у, ну и ну-у, первоцветы называются! Уморили, ой, уморили меня. Да они же, первоцветы, только на юге растут, в горах. За тридевять земель отсюда. А вы? Забыли, начисто забыли, кумушки, ботанику. Иванушка Дурачок лучше вас знал! Ей-богу.

Замолчали. Опустили головки. Или от стыда, или же от обиды.

Тягостное молчание прервала чопорно-важная Чина Лесная. Подошла позже всех. Разве она позволит себе выйти в люди ляпухой неопрятной? На этот раз она заявилась вся в изумрудном, увитая с ног до головы гирляндами бело-розовых цветков.

– Слушайте, что вам говорят! – махнула Чина в сторону Копытня. – Я лично не пекусь о кресле Первоцвета. Я хлопочу, собственно, об одной моей приятельнице. …Медуницу имею в виду. О ней забочусь. Она, я скажу, самая-самая расторопная. И зеленеть начинает раньше всех, и цвести. Вот ей и надо присвоить титул Первоцвета. Вот и весь сказ.

Желающие занять почетное место Первоцвета судили-рядили до хрипоты. Только толк какой?

Молчали скромные, в блестках молодых листочков, березы, вековые липы, дуб…

“Пусть себе разбираются”, – выражали их молчание и настороженность.

Когда галдеж вспыхнул с новой силой, услышал его лесник. Как раз в это время он совершал свой каждодневный обход. “Что за ералаш? Что за ярмарка на весь достопочтенный лес?” – удивился страж леса и решил заглянуть на полянку.

– О чем это вы, красавицы мои лесные? Что не поделили, любушки-голубушки? – выйдя из-за кустов орешника, обратился он к шумливой публике веселым бодрым голосом.

Полянка словно онемела.

– Да вот, – первая осмелилась нарушить паузу раздраженная Примула Первоцветова, – не знаем, не решим никак – кто же первая из нас просыпается по весне. По фамилии-то – я. А вот народ не соглашается.

Она опять стала показывать свой паспорт в ярко-желтой обложке; показала и леснику.

Хозяин леса мельком взглянул на первую страничку, многозначительно, с лукавинкой улыбнулся и, ничего не сказав, вернул его. Немного погодя провел ладонью по щекам, будто вытирая пот, и с расстановкой вымолвил:

– А знаете, кто первой оживает по весне?

– Кто?

– Кто?

– Кто? – раздались голоса с разных сторон, будто колокольчиковый перезвон.

– Кто? – не вытерпел, обронил и старый дуб.

– Терпения, терпения, любушки-голубушки, – призвал к порядку взбудораженных спором лесник.

Радетель леса опустился на молодую травку и снял фуражку. Он окинул взглядом тесным кольцом окруживших его и заговорил немного гнусавым, но уверенным и громким голосом.

– На исходе, а иногда и в середине марта, появляются первые проталины. Южные склоны холмов начинают в это время попыхивать парком. Вот в это время и появляются первые цветы-цветочки! Дошло, любушки-голубушки? Будто золотые огоньки вспыхивают на пригреве. Глаза весны – я их называю. А что – разве не так? …У кого, мои милые, в марте глазенки раскрываются? Желтые-желтые! У кого?

– Не знаю, – сказала Медуница. Остальные молчали.

– Так-так… Едем дальше. Стебелек махонький, а цветочек с копеечку, верх листочка холодный, а низ – теплый. Ну? Кто смелее, кто отгадает? Кто это?

– Не знаем… – на этот раз с грустинкой ответили все хором.

– Не знаете, значит? – переспросил он. – Плохо. Очень плохо. Чтобы спорить – надо знать. Ну ладно, так и быть. Скажу. Скажу, кто из вас достоин называться первоцветом.

– Кто, кто? – снова посыпались голоса с разных сторон.

Лесник оглядывал всех и молчал.

– …Самая заботливая, любушки-голубушки, в вашем ряду – Мать-и-мачеха! Вот она-то и есть Первоцвет.

Рассказчик приумолк. Утер лысую голову, чисто выбритое морщинистое лицо и спрятал платочек в карман.

– А где же ваша “самая заботливая”? – спросила масляным голоском, с подковыркой, затеявшая сыр-бор Медуница. – Коль так, пусть занимает своей пост! Где она, где?

Лесник поднялся с земли и тихо, но чтоб слышали все, добавил:

– Где, говоришь? Отцвела. Давным-давно отцвела Мать-и-мачеха. Потому и на собрание на это не пришла. Да и то скажу, красавицы, поздновато спор затеяли. Вы только собираетесь цвести, а она уж скоро обсеменяться будет… Вот вам и Первоцвет!