Читать книгу «В заговоре против пустоты и небытия». Неотрадиционализм в русской литературе XX века - О. Н. Скляров - Страница 8

Выше говорилось о том, что главным предметом нашего интереса являются не собственно моменты того или иного соприкосновения писателей с опытом предшественников, а аксиологическая мотивация обращения к общекультурному наследию, модус восприятия исторически утвердившейся традиции.

Поясним сказанное на простом примере. У таких разных поэтов, как Маяковский, Хлебников, Мандельштам и Вяч. Иванов, можно в изобилии обнаружить унаследованные из традиции элементы, бессознательные заимствования и умышленные отсылки. При этом у Маяковского, устремленного к радикальной новизне (хотя и соскальзывающего невольно в проторенные колеи), сознательные реминисценции чаще всего имеют демонстративно-нигилистический, культуроборческий характер (многочисленные имена, факты, события мировой культуры упоминаются, как правило, лишь для того, чтобы быть посрамленными перед лицом беспрецедентной современности или в сравнении с уникальностью и величием лирического героя)[141]. У Хлебникова, тяготеющего разом и к архаике и к бесстрашной футурологии, отсылки (мифологические, фольклорные, культовые и пр.) в большинстве своем используются внеиерархично, спонтанно, «наивно», без какой бы то ни было заботы о традиционных структурных связях и об идентичности говоримого существующей традиции[142]. У Мандельштама универсалии и «вечные образы» предстают в головокружительных скрещениях и трансформациях, но скрепленные неизменной волей к смыслоцентричности и не ослабевающей ни на секунду интуицией связности / иерархичности / «логосности» всего сущего[143]. У Вяч. Иванова те же универсалии выстроены с трезвой, зрячей и предельно осознанной заботой о гармоничном сопряжении символической многозначности и классической соразмерности, самотождественности, строгой соположенности всего говоримого и мыслимого[144].

Итак, при очевидной вроде бы «традиционности» творчества во всех перечисленных примерах (если считать показателем таковой заимствования и разного рода «переклички») модус восприятия традиции везде оказывается разным. В случае Маяковского перед нами «нечаянная» традиционность в сочетании с намеренно-декларативной контртрадиционностью. В случае Хлебникова – архаический («исконный») характер значительной доли сюжетно-тематического материала в сочетании со стихийной внетрадиционностью (а-традициональностью) семантики, аксиологии, поэтики и стиля. В случае Мандельштама – рискованно-экспериментаторская поэтика и одновременно сознательно-интуитивная приверженность традиционному культурному тезаурусу. А в случае Вяч. Иванова – неклассическая суггестивность в единстве с ответственной продуманностью словаря и семантической структуры, что призвано обеспечить логическую совместимость сказанного с вечными смыслами Предания. Таким образом, из четырех названных поэтов – по строгому счету – только два (Мандельштам и Вяч. Иванов) могут претендовать на статус традиционально мыслящих, т. е. сознательно мотивированных на творческую ретрансляцию и реактуализацию культурного целого как безусловной ценности, хотя интенсивное взаимодействие с традицией присутствует в творчестве каждого из них[145].